Книга Маленькая победоносная война онлайн - страница 4

Глава 3

В окно с двойными рамами барабанил дождь, в каминной трубе завывал ветер, а Хэмиш Александер сидел перед потрескивающим в камине огнем. Древний, почти варварский способ обогревать комнату… но не только для тепла разжигали камин. Промозглый холод ранней, еще не готовой к снегу зимы воцарился в Белой Гавани, проникая до костей, и веселый потрескивающий звук открытого огня, как и в давние времена, призывал в помощь людям древнюю магию.

Тринадцатый граф Белой Гавани откинулся на спинку огромного деревянного стула, сделанного по специальному распоряжению одиннадцатого графа, и внимательно посмотрел на своего гостя. Сэр Джеймс Боуи Вебстер, Первый Космос-лорд Адмиралтейства Мантикоры, был одет в черный с золотом мундир адмирала Флота. Сам граф был в штатском.

– Итак, все официально. Я прав?

– Да. – Вебстер сделал глоток горячего кофе и пожал плечами – Нельзя сказать, что он именно тот человек, которого я выбрал бы сам, но через два месяца мой срок заканчивается.

Белая Гавань слегка поморщился, но кивнул. По меньшей мере возмутительно, когда человек с талантом Вебстера оставляет пост Первого Космос-лорда, но учитывая, что применение пролонга породило по настоящему долгие карьеры космическое ведомство уже давно проводит политику регулярной смены высших адмиралов.

Вебстер усмехнулся, увидев выражение лица своего друга, но глаза его остались серьезными; он заговорил снова.

– Кто-то должен занять мое место. И каким бы он тебе ни казался, у Капарелли твердости хватит. А это может стать решающим качеством уже в следующем году, если не раньше.

– Да уж, твердости у него хватает, особенно в башке, – проворчал граф, и Вебстер хмыкнул.

– Ты все еще не забыл, как он сделал тебя на футбольном поле на острове Саганами, а? – поддразнил он.

– Почему я должен это забыть? – спросил граф Белой Гавани с легкой иронией – Классический пример победы грубой физической силы над мастерством, и ты это знаешь.

– Но тебя злит, что ты проиграл.

– И меня злит, что я проиграл, – с кривоватой усмешкой согласился граф и пожал плечами. – Итак, по твоим словам, у него есть характер. По крайней мере, он не будет прогибаться перед Яначеком.

– Аминь, – горячо сказал Вебстер.

Недавно смещенный штатский глава Космофлота в списке людей, симпатичных обоим адмиралам, занимал примерно последнее место.

– Однако, – продолжил после паузы граф, – я не думаю, что ты проделал весь путь сюда только для того, чтобы сказать мне, что Кромарти и баронесса Морнкрик выбрали Капарелли.

– Ты проницателен, как всегда. – Вебстер отставил чашку и наклонился вперед, сцепив руки на коленях. – Дело в том, что Люсьен Кортес сохранит за собой пост Пятого Космос-лорда, но Капарелли собирается проводить новую кадровую политику. Я приехал ввести тебя в курс дела, прежде чем подпишу сегодня ночью несколько назначений… – Он махнул рукой, увидев, что граф удивленно поднял брови. – О да, это его прерогатива – принимать кадровые решения самостоятельно. На его месте я, конечно же, так и поступал бы. Но он еще пару месяцев будет вникать в обстановку. А с учетом сложившейся ситуации в НРХ я хочу, чтобы во время кадровой перетряски у него за спиной постоянно находилась надежная команда.

– Разумно, – согласился Александер.

– Рад, что мы с тобой думаем одинаково. В любом случае, я почти спокоен, у меня все люди на своих местах… с некоторыми исключениями.

– А именно?

– Самое важное – это станция «Ханкок». Вот она и привела меня к тебе, – сказал Вебстер.

Александер хмыкнул: он недавно вернулся из инспекционной поездки по новейшим и, возможно, самым ответственным космическим станциям Королевского Флота Мантикоры.

В пользу никчемного красного карлика системы Ханкока было абсолютно нечего сказать… если не считать местоположения. Относительно Мантикоры он лежал к северу галактики – идеальная позиция для передовой сторожевой заставы трех систем: Йорика, Занзибара и Ализона, являвшихся членами антихевенитской коалиции Королевства. А если точнее, он находился на расстоянии менее десяти световых лет от «Сифорда-9», одной из самых крупных пограничных баз Народной Республики Хевен, существование которой само по себе заслуживало внимания, потому что Хевен не имел абсолютно ничего, стоящего защиты, в радиусе пятидесяти световых лет.

– Оставь ее Марку Сарнову, – ответил граф. Вебстер застонал:

– Черт возьми, я так и знал, что ты это скажешь! У него недостаточно высокое звание, и тебе это известно не хуже, чем мне!

– Не знаю, как там с высокими званиями, но именно он убедил Ализон подписать договор о вступлении в Альянс, – возразил Александер, – не говоря о том, что он обустроил «Ханкок». И если ты читал мой отчет, ты представляешь, какую работу он там проделал.

– Я говорю не о его компетентности, а только об иерархии, – сдал назад Вебстер. – Никто не ценит его работу больше, чем я. Но сейчас, когда технические возможности верфи выросли и она начинает работать на полную мощность, мы переводим станцию в статус более крупной боевой единицы – полной оперативной группы. Это означает, что нам потребуется по меньшей мере вице-адмирал, а если я поставлю во главе контр-адмирала, да еще Красного контр-адмирала, то получу форменный мятеж.

– Тогда повышай его в звании.

– Он еще недавно был всего лишь коммодором! Люсьен пропихнул его на внеочередное повышение два года назад, – покачал головой Вебстер. – Нет, Хэмиш, оставь это. Сарнов хорош, но не подходит по рангу.

– Тогда кого ты хочешь туда назначить? – спросил граф Белой Гавани с застывшим лицом. – О нет, Джим! Только не меня!

– Нет, – вздохнул Вебстер. – Кроме тебя, я бы никого не хотел там видеть, но даже со всеми сегодняшними наворотами это пост ровнехонько для вице-адмирала, не больше. Я хочу, чтобы ты был поближе к дому на тот случай, если выйдет какая-нибудь дрянь. Нет, я планирую Йенси Паркса.

– Паркса? – Одна из подвижных бровей графа приподнялась, выражая удивление.

– Он почти такой же хороший стратег, как ты, и отличный организатор, – пояснил Вебстер.

– Почему мне кажется, что ты пытаешься убедить в этом самого себя? – слегка улыбнувшись, спросил Александер.

Вебстер фыркнул.

– Да нет, я пытаюсь убедить тебя согласиться со мной.

– Не знаю, Джим… – Граф поднялся и, стиснув за спиной руки, быстро прошелся по кабинету. Несколько секунд он вглядывался в дождливую ночь за окном, затем, обернувшись, посмотрел на огонь в камине. – Меня беспокоит, – сказал он, не поворачивая головы, – что Йенси слишком рассудителен.

– С каких пор это стало помехой? Разве не ты только что осуждал Капарелли, потому что он не такой?

– Туше, – негромко засмеявшись, пробормотал Хэмиш.

– И потом, он работал с комитетом планирования по генеральному расширению нашего влияния в этом секторе. Он знает его вдоль и поперек и сможет довести «Ханкок» до полной боевой готовности.

– Верно. – Граф, насупившись, смотрел на огонь и качал головой. – Не знаю, Джим, – повторил он. – Только что-то в этой идее… беспокоит меня. – Он постоял, сжимая и разжимая кулаки, затем повернулся лицом к Первому Космос-лорду. – Может, это оттого, что ему не хватает какого-то внутреннего огня. Я знаю, у него достаточно силы воли, но он постоянно сам себя перепроверяет. О, у него хорошая интуиция стратега, когда он к ней прислушивается, но порой чрезмерная склонность к анализу делает его нерешительным.

– Я думаю, аналитик – это именно то, что нам нужно, – заявил Вебстер.

Граф с минуту подумал.

– Вот что я тебе скажу: предложи ему Сарнова в качестве командира эскадры. И я вас благословлю.

– Это шантаж! – проворчал Вебстер с едва заметной усмешкой.

– Тогда не спрашивай совета. Вам не так уж нужна моя поддержка, ваша светлость.

– Верно. – Потерев шершавый подбородок, Вебстер кивнул. – Согласен! – решительно произнес он.

– Прекрасно! – улыбнулся граф и, снова сев за стол, продолжил неестественно легкомысленным тоном. – Кстати, Джим, пока ты здесь, я хотел бы обсудить еще один вопрос.

– О! – Вебстер сделал глоток кофе, глядя на друга поверх чашки. – Что бы это могло быть? Постой, дай мне угадать. Это, наверное, твоя новая протеже, капитан Харрингтон?

– Я бы так ее не называл, – возразил граф.

– Да ну? Тогда, должно быть, не ты изводил Люсьена и меня, требуя вернуть ее на службу, – с иронией произнес Вебстер.

– Она не моя протеже, а Рауля. Я просто думаю, что она замечательный офицер.

– Но настолько серьезно раненный, что понадобился почти целый стандартный год, чтобы поставить ее на ноги.

– Ради бога! – прервал его граф. – Я не следил за состоянием ее здоровья, но я встречался с этой женщиной. Она справилась с линейным крейсером, превосходившим по размерам ее корабль втрое, – и это уже после того, как сама была ранена! А уж по поводу ранений и травм я кое-что знаю, извини. – Он сжал губы, но потом встряхнулся и продолжил: – И если она к настоящему моменту на сто процентов не восстановилась физически, я съем свой берет!

– Вот по этому поводу спорить с тобой не могу, – примирительно сказал Вебстер, но в спокойных глазах читалось удивление искренним гневом, звучавшим в голосе графа. – И ты знаешь прекрасно, что это медкомиссия отказывается дать добро. Я, Люсьен и ты – мы все хотим вернуть ее в космос, но врачи беспокоятся, что она не может вернуться на службу так быстро. Они думают, что ей неминуемо понадобится дополнительное время.

– Верни ее в строй, Джим, – нетерпеливо сказал Александер.

– Если у Главного офицерского совета есть вакансии.

– Вакансии?

Граф приподнялся, и глаза его опасно вспыхнули.

– Сядь, пожалуйста, и перестань смотреть на меня таким убийственным взглядом, – сказал Вебстер с напускной суровостью.

Граф прищурился, будто только теперь осознал, что излишне горячится, и дернул плечами. Затем сел, закинул ногу на ногу и слабо улыбнулся.

– Спасибо, – сказал Космос-лорд. – Послушай, Хэмиш, трепачи-психологи беспокоятся. – Граф хотел сердито возразить, но поднятая рука лорда остановила его. – Только попридержи коней, ладно? – Вебстер подождал, пока его друг снова сел, и продолжил. – Тебе отлично известно, что даже Люсьену и мне приходится добывать чертовски неопровержимые доводы для того, чтобы отводить придирки медкомиссии, особенно по отношению к командному составу, а Харринггон слишком долго и тяжело выздоравливала. Я не располагаю всеми деталями, но во время ее лечения было много серьезных осложнений, и ты сам сейчас сказал, что лучше меня знаешь, как это может обессилить любого.

Он замолчал, увидев, как застыл взгляд и посуровело лицо графа. Его жена, графиня Белой Гавани, уже долгое время была почти полным инвалидом, и Хэмиш прикусил губу, прежде чем кивнуть в знак согласия.

– Ладно. Из этого я могу сделать вывод, что все сложности и проблемы с лечением ослабили ее на время, но сейчас она в порядке. Но этих типов из психиатрии беспокоит то, что на Грейсоне она потеряла слишком много своих людей. И Рауля. Он был ей почти вторым отцом, насколько я понимаю, а ее даже не было там, когда он погиб. Слишком широкое поле для страданий и чувства вины, Хэмиш, и она еще совсем не готова обсуждать это с кем-либо.

Александер хотел ответить, но вместо этого молча нахмурил брови. Харрингтон только убитыми потеряла девятьсот человек – и еще триста были ранены – в бою с линейным крейсером «Саладин»; и он помнил отчаяние на ее лице, проявившееся, когда она думала, что ее никто не видит…

– А что говорят врачи? – спросил он через минуту.

– Все в пределах допустимых норм. Но не забудь про ее древесного кота, – сказал Вебстер и фыркнул. – Медкомиссия уж не забыла! Я получил длинную путаную докладную записку от капитана Хардинга на тему, как телепатическая связь может перепутать все контрольные параметры исследования.

– И это также объясняет, почему она не стала рыдать в жилетку психологов, – задумчиво произнес граф. – Ни на минуту не сомневаюсь в искренности Хардинга, но ты отдаешь себе отчет, что эти любители копаться в чужих мозгах так и не сумели объяснить, как работает эмпатическая связь? Ладно, даже этим твердолобым пришлось согласиться с тем, что существует неконтролируемое ими мощное терапевтическое влияние, но уж насколько Харрингтон упорна, они просто не представляют. Если она в состоянии справиться со своими трудностями сама, то никогда не попросит о помощи.

– Допустим; но медкомиссия не хочет подвергать ее нагрузкам именно потому, что она упряма до кончиков ногтей. В боевой ситуации слишком много жизней будет зависеть от ее решения, а если мы поставим ее в критическую ситуацию, это может неблагоприятно сказаться и на ней самой.

– Разумно… – Александер подергал себя за губу и покачал головой. – Однако этого не произойдет. Да, она упряма, но не глупа, и я не думаю, что она способна лгать самой себе. Если бы она действительно не справлялась, она бы нам сказала. Кроме того, ее родители – врачи, не так ли?

– Да. – В голосе Вебстера послышалось удивление: он не думал, что Хэмиш знает об этом. – Действительно, ее отец курировал весь процесс лечения. И что с того?

– Это означает, что они знают о возможных проблемах Харрингтон больше, чем медкомиссия, и если бы хоть одна из них имела значение, они заставили бы ее обратиться за помощью. Люди, вырастившие такую дочь, не станут лгать себе. В отличие от Хардинга, они наблюдают влияние древесного кота с самого детства, не так ли?

– Верно, – согласился Вебстер. Хэмиш приподнял бровь, заметив легкую улыбку Космос-лорда.

– Что-нибудь смешное? – проворчал он. Вебстер покачал головой:

– Нет-нет. Говори, говори.

– А больше сказать нечего. Она замечательный офицер, которому нужно снова обрести палубу под ногами, и решение медкомиссии – полная чушь, если те, кто его клепал, думают, что она с чем-то там не справляется, – иронически хмыкнул граф Белой Гавани. – Если они так беспокоятся, почему бы не отправить ее в какое-нибудь спокойное место, чтобы облегчить ей возвращение к роли командира?

– Ну знаешь, мы с Люсьеном уже рассматривали такой вариант, – медленно произнес Вебстер, – но пришли к отрицательному решению.

Александер оцепенел. Его друг несколько секунд смотрел ему прямо в глаза, а затем, к большому удивлению графа, зашелся переливчатым смехом:

– Черт возьми, Хэмиш! Ты принимаешь слишком близко к сердцу!

– Что? – Граф заморгал от удивления и нахмурился. – Что значит «близко к сердцу»? – проворчал он. Вебстер, усмехаясь, покачал головой.

– Отправить Харрингтон в какое-нибудь спокойное место? Милорд, она прогрызет там стены за неделю!

Он снова засмеялся, любуясь выражением лица друга, и откинулся на спинку стула.

– Извини, – сказал он, но в голосе не чувствовалось особого сожаления, – я просто не мог упустить шанс хоть раз оставить тебя в дураках после всех неприятностей, которые ты мне из-за нее доставил. Видишь ли, пока ты был на «Ханкоке», мы с Люсьеном медкомиссию протаранили. Мы считаем, что Харрингтон может все – что бы там ни выдумывали психоболтуны, – так что мы бросаем ее в самый омут.

– Омут?

– Ну да. На прошлой неделе мы дали ей «Нику».

– «Нику»?

Граф Белой Гавани сел неестественно прямо, челюсть его отвисла, но он почти сразу опомнился и свирепо уставился на друга.

– Ты, ублюдок! Почему ты мне прямо не сказал?

– Я же сказал, что ты за нее чересчур переживаешь, – рассмеялся Вебстер. – Чувствую себя отчасти Богом, когда убеждаюсь в собственной мудрости. – Он приподнял бровь. – Что заставило тебя предположить, что я не разделяю твое мнение относительно Харрингтон?

– Но месяц назад ты сказал…

– Я сказал, что нам надо пройти по всем инстанциям, и мы прошли. Теперь дело сделано. Но оно того стоило: ты сейчас такой ошалелый и возбужденный – просто загляденье!

– Ясненько. – Граф откинулся на спинку стула, и губы его дрогнули. – Ладно, выходит, ты меня надул. Ничего, я еще отыграюсь.

– С трепетом жду этого события, – невозмутимо ответил Вебстер.

– Это хорошо, поскольку я собираюсь захватить тебя врасплох в тот момент, когда ты меньше всего будешь готов к подвоху. – Граф подергал себя за ухо и хмыкнул. – Но поскольку ты возвращаешь ее на капитанский мостик, почему бы заодно не…

– Ты когда-нибудь угомонишься? – спросил Вебстер. – Я только что предоставил ей самое лучшее капитанское место во всем Флоте! Чего еще ты от меня хочешь?

– Спокойно, Джим. Спокойно! Я только хочу спросить, почему тебе не послать «Нику», когда ее выпустят, на станцию «Ханкок» в качестве флагманского корабля Сарнова?

Вебстер открыл рот, чтобы ответить, – и замер с застывшим лицом. Покрутил в руке кофейную чашку… И вдруг рассмеялся.

– Знаешь, в этом что-то есть. Милорд, а не взвоют все наши младшие флагманские офицеры, если Сарнову достанется «Ника»?

– Конечно, взвоют, но это уже мои проблемы. Полагаю, тот факт, что ты отдаешь «Нику» капитану Харрингтон, означает, что вопреки сегодняшним издевательствам ты разделяешь мою оценку ее способностей?

– Конечно, разделяю. Харрингтон нужно еще немного дозреть, прежде чем мы начнем говорить о повышении до флаг-офицера^[6], но она определенно стоит на самом коротком к нему пути.

– Что ж, у Сарнова она многому может научиться, и они легко и быстро поладят друг с другом, – сказал граф. – Джим, откровенно говоря, я бы чувствовал себя намного лучше, если бы Паркса подпирала парочка таких людей, как они. Пусть держат его в форме, не давая расслабиться.

– Гм. Это хорошо, – медленно произнес Вебстер. – Конечно, у Йенси случится припадок. Знаешь ведь, какой он ярый приверженец протокола и тонкостей военного этикета. А то, как Харрингтон надрала задницу Хаусману на Ельцине, вообще встанет ему поперек глотки.

– И пусть. В конечном счете ему пойдет на пользу.

– Ладно, Хэмиш. – Первый Космос-лорд по-военному склонил голову в знак согласия. – Я так и сделаю. Эх, хотел бы я оказаться там и посмотреть на лицо Йенси, когда он все узнает!