Страницы← предыдущаяследующая →
Ветер бесновался и выл, словно агонизирующий, но не желающий умирать зверь, но под свод небольшой пещеры его вопли почти не долетали. Здесь, внутри, было куда тише, сумрачней и прохладней, чем снаружи. Здесь, внутри, закутанный в просторный мешковатый плащ человек отложил инструменты и оглянулся. Из темного угла выкатился приземистый астродроид.
Р2Д2 – устаревшая, но еще очень надежная модель – остановился в двух шагах от странной фигуры и вопросительно свистнул. Человек поддернул широкие рукава (руки у него были загорелые и очень крепкие) и положил ладонь на куполообразную «голову» дроида. Р2 подмигнул ему.
Казалось, ветер дул сразу со всех сторон, срывал с гребней дюн мелкий желтосерый песок, скручивал его в беснующиеся смерчики, а затем раздраженно расшвыривал пригоршнями по барханам.
Дорогу, вьющуюся меж дюн, пустыня никак не желала оставлять в покое – то наползала нездорового цвета языками, то сдувала наметенный песок, не оставляя следа. В дрожащем жарком мареве дорога постоянно менялась. Она была переменчива. Эфемерна. Но все же это была дорога – по ней вполне можно было идти. И вела она (и только она одна на всей планете) ко дворцу Джаббы Хатта.
Кто мог ее проложить? На всем Татуине не нашлось бы существа, по своей воле пожелавшего отправиться в этот дворец. Разумеется, если это существо не занималось работорговлей, контрабандой, азартными играми, заказными убийствами, воровством и мародерством. Да и то – сначала бы подобный субъект как следует задумался: а так ли уж ему надо к Джаббе Хатту? В злобности и вероломстве с Джаббой не смог бы сравниться никто, разве что Темный принц Ксизор, не к ночи будь помянут: пусть покоится с миром… Коекто поговаривал, будто Джабба обосновался на Татуине потому, что только в пустыне мог уберечь свою душу от гниения. Многие возражали, сомневаясь, а есть ли у Джаббы душа?
В любом случае, мало кто спешил разузнать о местонахождении дворца Джаббы (несмотря на то, что к нему вела дорога), не говоря уж о том, что редкий смельчак рискнул бы напрашиваться к нему в гости. Чем выше поднимались из туманного марева тонкие высокие башни, тем сильнее начинали подкашиваться ноги у храбрецов. И все же…
И все же по призрачной, меняющейся под дыханием ветра дороге к выморочному дворцу шли два дроида. Если точнее, шел один, отражая золотистым корпусом свет двух безжалостных солнц. Второй, маленький пузатый астродроид, катился на трех ногах.
– Фиуть-фью-уиит! – сказал астродроид.
– Разумеется, я встревожен, – отозвался его спутник. – И тебе следовало бы.
Бедный Ландо Калриссиан! Он оттуда ни за что не вернется. Представь только, что они с ним сделают! Лучше о таком и не думать.
Р2Д2 несмело свистнул.
– Не будь столь уверен. Если я расскажу тебе хотя бы половину того, что слышал об этом дворце и его хозяине, у тебя непременно случится короткое замыкание…
Ветер бросил ему под ноги очередную кучу песка, и золотистый андроид увяз по щиколотку. Р2Д2 с размаху наехал на приятеля и виновато зачирикал.
– Смотри под ноги, – буркнул Ц-3ПО, выбрался на дорогу и вновь зашагал, правда, куда медленнее прежнего. – Почему опять мы? Чубакка вполне мог бы доставить послание. Нет, если миссия невыполнима, то ее обязательно возлагают на нас. Кого заботят какие-то дроиды? Иногда я поражаюсь, как это мы миримся с таким положением дел!
Он продолжал бубнить, сетуя на судьбу, а дорога тем временем вывернула наконец на финишную прямую. Она подвела путников к воротам дворца и уперлась в массивные железные створки. Как Ц-3ПО ни задирал голову, он не смог разглядеть, где же у ворот верхняя кромка. А циклопические узкие башни словно вырастали из горы слежавшегося песка.
Два дроида с опаской оглядели зловещие створки и стену вокруг них, выискивая хоть какой-то признак жизни или сигнальное устройство, чтобы дать знать о своем присутствии. Ничего даже отдаленно похожего они не обнаружили.
– Р2, ты уверен, что это то самое место?
– Пьюи.
– Полагаю, мне следует постучать…
Ц-3ПО собрал в кулак всю свою решимость (все-таки подобная функция хоть и в незапамятные времена, но была запрограммирована в нем), трижды тихонько стукнул в толстый металл ворот, а потом быстро повернулся и заявил:
– Кажется, никого нет. Так и скажем масса Люку. Идем назад.
Но тут в одной из створок раскрылся лючок. Оттуда протянулась шарнирная механическая рука, на конце которой обнаружился металлический шар.
Распахнулись шторки-веки, и электронный глаз без выражения воззрился на двух дроидов.
– Ти шута х-хат юдд! – рявкнул кто-то. Похоже, что именно шар.
Р2Д2 нервно вздрогнул.
– Храни нас джедай, – всплеснул руками Ц-3ПО.
Но все-таки горделиво выпрямился, выпятив грудь, хотя по его схемам пробежала волна колебаний, а электронные поджилки слегка тряхнуло. Он указал сначала на себя, потом на Р2 и произнес:
– Эр-два-ва бо Цэ-три-по-ва ай тута одд мишка Джабба ду Хатт?
Шароглаз хлопнул металлическими веками, повернулся к одному роботу, потом к другому, а затем юркнул обратно в окошечко. Люк захлопнулся.
– Бу-у-дип гену-уг, – с тревогой отметил происшедшее Р2.
Ц-3ПО согласно покивал.
– По-моему, Р2, нас не впустят. Так что нам лучше уйти.
Он повернулся было прочь, и астродроид испустил тревожную трель. В то же мгновение раздался громкий скрежет, и массивная железная дверь медленно поползла вверх. Дроиды с сомнением переглянулись, а потом уставились в раскрывшийся перед ними черный зев пещеры. Они медлили на пороге черноты, страшась и шагнуть внутрь, и отступить.
– Нудд ча-а! – прикрикнул на них изнутри весьма негостеприимный привратник.
Первым рискнул вкатиться в сумрачное чрево дворца астродроид. Ц-3ПО устремился за приятелем.
– Р2, погоди! Ох, беда! Не думаю, что нам нужно идти туда… Р2, ты потеряешься! Р2!!! Подожди меня!
Позади с гулким раскатистым грохотом захлопнулись громадные ворота. По пустым коридорам раскатилось неприятное жутковатое эхо. На миг два не на шутку струхнувших робота оцепенело застыли, потом все же двинулись вперед.
Первыми их встретили три охранника: рослые кряжистые громилы; на длинных клыках, торчащих из пастей, блестела желтовато-зеленая слюна. Стражники ткнули в роботов остриями увесистых алебард. Р2Д2 заверещал. Старший из стражников хрюкнул, подозрительно блестя крошечными заплывшими глазками.
Р2Д2 нервно чирикнул.
– Лучше не спрашивай, – отозвался золотистый андроид, по привычке полный самых дурных предчувствий. – Передавай поскорее послание масса Люка, а затем нам лучше побыстрее отсюда убраться.
– Дие ванна ванга!
Из тьмы к ним шагнула высокая, вполне человеческая фигура – если не учитывать двух странных отростков на голове. Тви'лекк длинно улыбнулся бесцветными тонкими губами и небрежным жестом поправил замысловато обвитые вокруг шеи лекку.
– Дие ванна вата, – официально поклонился Ц-3ПО. – У нас послание для вашего хозяина, Джаббы Хатта.
Р2Д2 поддакнул. Ц-3ПО снова кивнул.
– И подарок, – добавил он.
Он оглянулся на низкорослого приятеля.
– Подарок? Какой еще подарок?
Тви'лекк оскалил в улыбке множество острых зубов. Решительно качнул головой.
– Ни Джабба но бадда. Me чааде су гуди, – и протянул руку к Р2, жадно растопырив пальцы.
Маленький робот попятился, но протестующе загудел и забибикал – сомневаться в его возражениях не приходилось.
– Р2, отдай ему подарок! – принялся настаивать Ц-3ПО.
Иногда Р2 вел себя упрямее двоичного сумматора.
И сейчас Р2 явно упорствовал, отрицательно крутя головой-полусферой и гудя на тви'лекка и Ц-3ПО, словно те захотели посягнуть на самое святое: стереть заложенную в него программу.
В конце концов Ц-3ПО кивнул – особой радости ответ Р2 ему не доставил. Он повернулся к тви'лекку и виноватым тоном произнес:
– Он говорит, что ему велено передать все лично Джаббе.
Недовольно скривившись, тви'лекк задумался над возникшей проблемой.
– Мне крайне неловко, но, боюсь, порой он отличается некоторым упрямством…
Тви'лекк не дослушал, недовольно мотнул головой. И зашагал в сумрак, гневно бросив через плечо:
– Нудд чаа.
Роботы отстали от него всего лишь на шаг – сзади тяжело топала троица гаморреанских охранников, а роботам от них лучше держаться подальше, поскольку всей Галактике известно отношение гаморреанцев к искусственному интеллекту.
Ц-3ПО тихо пробормотал хранившему молчание Р2Д2:
– Р2, у меня какое-то нехорошее предчувствие.
Она по-прежнему ничего не помнила и отказывалась говорить. Последнее его не волновало; он тоже не был любителем затяжных разговоров. С первым было сложнее. Тот, кто вычистил ей память, работал достаточно грубо, зато основательно.
Фетт взял ее за подбородок, развернул лицом к себе. Девчонка вырвалась. Она попыталась бежать из дворца и наткнулась на гаморреанскую стражу, вооруженную виброклинками. Девчонка отделалась испугом и глубоким порезом, а один из стражников отправился на местное кладбище. Хотя вероятнее, что останки гаморреанского неудачника скормили ранкору.
Теперь придется запирать дверь покрепче, иначе она все-таки сбежит. Ищи ее потом по всей пустыне… Расставаться с нелюдимой полупленницейполуподопечной ему не хотелось. Ощущение было новым и совсем непривычным.
Несуразное какое-то складывалось дело. Из-за нее он согласился остаться здесь, во дворце, сделав вид, что безумно интересуется предложением Джаббы: тот хотел иметь собственного ручного охотника за головами. Охотник не хотел терять независимость, но девчонку надо было где-то прятать. Ну, а торги с Джаббой могут длиться вечно…
Он вышел на галерею, опоясывающую тронный зал. Когда-то здесь был монастырь, очень давно, мало кто помнил, когда и кому здесь поклонялись. Но здание не перестраивалось, и даже сейчас можно было легко определить алтарное возвышение и ниши, где находились фигуры забытых богов. Теперь на возвышении, превращенном в удобное лежбище, расположился нынешний хозяин дворца. Могучая серая туша матерого склизня покоилась на подушках. В одной ручке, казавшейся слишком маленькой для столь объемистого тела, Джабба держал конец длинной цепочки. Второй конец был прикреплен к ремешку, надетому на шею маленькой зеленокожей тви'лекки, сидящей на самом краю помоста, насколько ей позволяла длина цепочки. Тви'лекку звали Оула.
Зал был полон народа. То ли очередной праздник, то ли Джабба решил устроить банкет по какому-то поводу. Фетт не следил за Дворцовым календарем.
Половина гостей уже перепилась и лежала под столами, остальные активно догоняли. Внизу было душно и дымно. По углам шныряли коротышки-гаморреанцы и демонстрировали всем и каждому устрашающие клыки. Кое-кто даже пугался.
Несуразное все-таки дело… Охотник заметил среди гостей Денгара. Коллега молча пил, то и дело поглядывая на висящий на стене барельеф из карбонита.
Денгар вообще слишком много пил в последнее время. Он единственный, кто не участвовал в попытках прочих охотников за головами отобрать у Фетта его добычу, хотя кто только ни брался за такую охоту. Сначала ИГ-88 устроил засаду на Подходе к Татуину. В результате сесть на планету он так и не сумел и убрался в систему Зхара чинить поврежденный корабль. Дальше – больше. Подельники Зукусс и 4-ЛОМ решили, что именно там они смогут напасть на него. Не успел он взлететь, как оказался в самом центре сражения.
Эскадрилья имперских истребителей гонялась за кореллианским фрахтовиком.
Под шумок охотник свалил из системы подальше… А дальше была Ниелах. Он наткнулся на брошенный корабль, пилот был мертв, а в трюме была заперта девчонка, которая не помнила ничего, кроме собственного имени, и отказывалась говорить.
Захотелось вернуться к ней в келью и смотреть, как она неподвижно сидит на скамье, пустыми глазами уставившись в никуда – почти как Оула. Может быть, когда-нибудь он придумает, как вернуть ей память… Охотник уже собирался уйти, когда заметил, что к Джаббе пробирается личный распорядитель и советник Хаттов – Биб Фортуна. Танцовщица Лин Me – их клан приходился родней клану уна – как-то рассказала Фетту, что на самом деле имя помощника Джаббы звучит как Бибфорт'уна, но все тви'лекки теперь произносят его иначе. Лин Me долго объясняла игру слов и излагала историю возникновения нового имени, пока охотник окончательно не запутался.
Как бы то ни было, но Биб Фортуна что-то шептал на ухо Джаббе и указывал при этом на двух дроидов, которых привел с собой. Это становилось интересным. Охотник посмотрел на главное украшение тронного зала – плиту из карбонита в человеческий рост – и улыбнулся под скрывающим его лицо серозеленым потрепанным шлемом. Кажется, операция по спасению началась…
– Доброе утро! – радостно сообщил золотистый робот-секретарь.
– Бо шуда! – буркнул Джабба в ответ.
Хатт прекрасно понимал несколько языков, но говорить предпочитал исключительно на родном. Утверждал, что это своего рода вопрос чести. Боба Фетт никогда не утруждал себя спором на эту тему.
Человекообразный робот пнул своего низкорослого товарища, тот обиженно запищал.
– Послание, Р2, послание…
Астродроид присвистнул и запустил проектор: перед Джаббой встала фигура молодого человека в черной одежде; на поясе у него висел лазерный меч. В последний раз, когда Фетт его видел, мальчик был одет в униформу повстанцев и стрелял в него из пистолета. Охотник подавил желание рассмеяться.
Голограмма повисла в воздухе, возвышаясь над всеми присутствующими, только хозяин дворца смотрел ей прямо в лицо. Юный джедай решил порезвиться…
– Приветствую тебя, достойнейший, – начал мальчик свою речь. – Позволь мне представиться. Я – Люк Скайуокер, рыцарь-джедай и друг капитана Соло. Я знаю, власть твоя велика, могущественный Джабба, и гнев твой на Соло столь же велик…
Хатт громко хохотнул в подтверждение. -…я прошу аудиенции у величайшего, чтобы заключить сделку о жизни капитана Соло.
Теперь уже веселилась вся толпа, ухудшая слышимость. Фетт переключил аудиосенсоры шлема на направленный канал. -…я рассчитываю на твою мудрость и уверен, что мы сможем прийти к соглашению, которое удовлетворит нас обоих и позволит избежать ненужных и неприятных стычек. В подтверждение моей доброй воли я дарю тебе этих дроидов, – голограмма указала на Р2Д2 и Ц-3ПО.
– Что он сказал? – немедленно всполошился робот-секретарь. -… оба они работящие и будут хорошо служить тебе.
– Не может быть! – бушевал Ц-3ПО. – Р2, ты проиграл не ту запись!
Голограмма исчезла.
Ц-3ПО заламывал манипуляторы, толпа гоготала и толкала друг друга локтями, а Биб Фортуна задумчиво пробормотал как бы себе под нос:
– Сделка, а не сражение… Он – не джедай.
– А! Аногуантикох гух хум[1], – отсмеявшись, проревел Джабба.
– Мы обречены, – вздохнул Ц-3ПО.
– Пиджа вон чи гох-ва. Нанкви ту чанки дроид. Соло! Тот манкви джай-я…[2] – Смотри, Р2! – ужаснулся золотистый андроид. – Капитан Соло. И он все еще в карбоните…
Подталкиваемые неприветливыми гаморреанскими стражниками, Р2Д2 и Ц-3ПО уныло шагали по темным переходам в наводящие ужас глубины дворца. Из бездны бесконечных катакомб раздавались вопли непередаваемого страдания, они вязкими волнами раскатывались под низкими каменными сводами. По сторонам коридора шли зарешеченные камеры, и сквозь решетки к дроидам, так и норовя вцепиться в них, то и дело тянулись чьи-то руки, лапы, когти, щупальца.
Р2 жалобно попискивал. Ц-3ПО лишь сокрушенно качал головой.
– Что нашло на масса Люка? Чем же я так провинился? Он ведь никогда не говорил, что недоволен моей работой…
Они приблизились к двери в конце коридора. Она автоматически скользнула в сторону, и гаморреане втолкнули роботов внутрь. На их звуковые рецепторы тотчас же обрушился оглушительный грохот механических молотов, скрежет колес и блоков, гудение машин, чавканье гидравлических прессов, свист вырывавшегося под давлением пара. Помещение напоминало то ли бойлерную, то ли запрограммированную преисподнюю, а большего дроиды разглядеть не сумели – мешали белесые клубы дыма.
Внимание вошедших привлек раздавшийся из угла электронный вопль сирены дроида – преисполненный боли и отчаяния, похожий на звук вспарываемого металлического корпуса. Из туманных облаков шагнул, свирепо сверкая желтовато-рыжими глазами, ЕВ-9Д9 – тонконогий и тонкорукий человекоподобный робот, от которого тревожно веяло едва ли не человеческими злобой и коварством. В сумраке позади этого монстра Ц-3ПО разглядел распяленного на пыточном верстаке какого-то дроида с вырванными ногами. Чуть подальше вниз головой висел его товарищ по несчастью – и на его ступни опустились на цепях раскаленные докрасна железные болванки. Именно вопль этого бедняги и наполнил комнату несколькими секундами раньше – когда расплавленное железо выжигало его сенсорные цепи под металлическим кожухом. Андроид готов был, если бы мог, съежиться от страха: страдания собрата откликнулись в его цепях разрядами статического электричества.
«Девятка» остановилась перед Ц-3ПО, широко развела в стороны руки-клещи.
– А-а, пополненьице прибыло! – с нескрываемой радостью заявила она. – Я – ЕВ9Д9, начальница службы киборгов. Если не ошибаюсь, ты – дроид-секретарь?
– Я – Ц-3ПО, кибернетический человекоподо…
– Да или нет? – ледяным тоном (словно жидким азотом облила) произнесла «Девятка».
– Э-э… да, – ответил Ц-3ПО.
Похоже, от этого робота ничего хорошего ждать не приходится – руины той пары дроидов не оставляли в этом никаких сомнений.
– На скольких языках говоришь? – скрипуче продолжила допрос «Девятка».
Что ж, решил Ц-3ПО, вдвоем можно попробовать поиграть в эту игру. Из всех заложенных в него вариантов голоса он выбрал самый уверенный, исполненный достоинства официальный тон.
– Я свободно владею более чем шестью миллионами формами коммуникации и могу…
– Прекрасно! – радостно перебила его речь «Девятка». – У нас как раз не было толмача. Нашему хозяину не понравилось, как его переводил старый протокольный дроид. Он рассердился и приказал его дезинтегрировать.
– Дезинтегрировать! – взвыл испуганный Ц-3ПО.
От зловещей перспективы у него едва не обнулились все ячейки памяти, где хранилась информация о языках и протоколе.
«Девятка» повернулась к внезапно возникшему рядом стражнику:
– Этот пригодится. Вставь ему блок-ограничитель, а потом отведи в главный зал для аудиенций Его Великолепия.
Стражник утвердительно хрюкнул и грубо подтолкнул ошеломленного андроида к двери.
– Р2, не бросай меня! – воззвал Ц-3ПО к товарищу, но ощерившийся гаморреанец сгреб слабо сопротивляющегося андроида и вытолкал его взашей за порог.
Вслед исчезнувшему другу Р2 испустил долгий жалобный «биби-и-и-ип». Потом он повернулся к «Девятке» и громко и яростно загудел.
«Девятка» захохотала – словно гайки посыпались на железный лист.
– Да ты, малыш, злюка! Ничего, мы из тебя дурь выбьем и научим, как себя вести. Тебе найдется работка на барже нашего хозяина. Недавно пропали несколько наших астродроидов. Скорей всего, их украли и разобрали на запчасти. Думаю, ты их как раз заменишь.
Дроид, распяленный на пыточном верстаке, заверещал на высокой частоте. Из глубины раскуроченного корпуса с шипением посыпались голубоватые искры.
Потом наступила зловещая тишина.
Боба Фетт согнал с удобного места у колонны какого-то йаву и стал наблюдать.
Долго любоваться танцем ему не пришлось, потому что Джабба с утробным урчанием поманил тви'лекку к себе. Оула испуганно оглянулась, прервав танец, отчаянно замотала головой. Похоже, девчонке не нравился старый гангстер. Но когда ты пристегнут к кому-то цепочкой, выбора не остается.
Джабба дернул за поводок. Фетт покачал головой.
– Да эйтта! – рявкнул хатт, снова дергая за цепочку. И ткнул пальцем в помост рядом с собой. Он жаждал общаться.
Оула еще решительнее замотала лекками.
– На чуба негаторе! На! – крикнула тви'лекка. – На! Натоота…
До Фетта донесся испуганный вздох. Он медленно поворачивался, сканируя зал, пока не вычленил источник звука. Лин Me, до этого внимания не обращавшая на заминку и продолжавшая подпевать, теперь наблюдала за подругой расширенными от ужаса глазами. И без того очень светлая кожа тви'лекки стала белой, как снег.
– Боскка!
Фетт напрягся помимо собственной воли. Джабба подтаскивал упирающуюся танцовщицу все ближе к себе – и к одной из каменных плит, на которые в этом дворце не следовало наступать, если хочешь жить долго. Обычная каменная плита. Боба Фетт уже как-то раз имел с ней дело, но у него нашлось чем возразить на нежелание хозяина дворца расплачиваться. Охотник посмотрел на хатта. Пальцы Джаббы находились в опасной близости от кнопки. Дальше все было ясно.
Хатт нажал на кнопку в то же мгновение, когда отпустил цепочку. Тви'лекка потеряла равновесие, попыталась извернуться, ухватиться за край внезапно открывшегося у нее под ногами провала, но ноги соскользнули по гладкому камню, и танцовщица кубарем покатилась вниз. Плита встала на место.
Зрители окружили вмонтированную в пол крепкую решетку. Они даже отпихивали друг друга, в надежде занять места получше – предвкушалось новое развлечение. Фетт отвернулся. Он не собирался критиковать манеры хозяина дворца, но не видел ничего нового и захватывающего в кормлении диких животных надоевшими танцовщицами.
Снизу донесся низкий утробный рык и истошный визг тви'лекки. Крик быстро оборвался.
Ц-3ПО насколько смог втянул голову в плечи и украдкой посмотрел по сторонам в поисках хоть одного знакомого лица. Ему так нужна была поддержка! Но единственным знакомым оказался кореллианский контрабандист, все еще заключенный в карбонит. Ц-3ПО искренне пожалел капитана, но еще больше и еще искреннее пожалел себя. Конечно, кореллианин и раньше не проявлял ни малейшего желания поддержать несчастного дроида и не обладал мало-мальскими манерами… но в его присутствии Ц-3ПО чувствовал себя так уверенно и спокойно.
Кажется, теперь о спокойствии придется забыть. В этом неприятном месте каждую секунду происходит что-нибудь ужасное. Ну вот, опять стреляют! Ц-3ПО проворно спрятался за широкую спину одного из придворных. Но запрограммированное любопытство пересилило страх. Робот-секретарь осторожно высунулся.
– О нет! Это же Чубакка!
Это и, правда, был Чубакка – связанный, в ошейнике и на поводке. Поводок крепко держал в руке коротышка-убезиец в уродливом шлеме и мешковатом грязном комбинезоне.
В помещении мгновенно установилась тишина, только Биб Фортуна негромко бормотал, низко нагнувшись к уху хозяина. Джабба внимательно слушал, разглядывая нового гостя.
– Шисса минча уваки Чубакка! – хатт срыгнул. – Хо! Ка джи дагоаэд?[3] Он неуклюже повертел головой по сторонам, разыскивая взглядом роботасекретаря. Хочешь, не хочешь, пришлось повиноваться.
– О… э-э… да… э-э… Я здесь, ваша почтенность! Э-э… да?
– Юба корадо кома-ва бай. Аэс ка гон ка ва вуки?[4] Ц-3ПО приосанился.
– О! – повернулся к коротышке-убезийцу. – Прославленный Джабба приветствует тебя в своем дворце и с удовольствием заплатит награду в двадцать пять тысяч кредиток.
Разумеется, он мог ответить по-убезийски, но не был уверен, что помнит некоторые особенности произношения глаголов второго спряжения. Убезийцы очень трепетно относились к малейшим ошибкам в священном для них языке, а этот убезиец был слишком хорошо вооружен, чтобы злить его. В конце концов, этот малыш смел справиться с вуки.
– Ю ту ю бу Боушх.
«Какая мука, – подумал Ц-3ПО, – переводить сразу с двух языков на третий… это так утомительно».
Итак, все игроки на месте, не хватает только принцессы. Фетт смерил взглядом Боушха, улыбнулся собственным мыслям. Калриссиан тоже здесь, нанялся в охранники и при каждой встрече делает вид, что они незнакомы друг с другом. Какое-то время охотник томил Ландо неведением: то ли он собирается рассказать Джаббе о том, что случилось на Беспине, то ли никак не может решить, сколько содрать с Калриссиана за молчание. Потом ему надоело, и он перестал замечать беглого управляющего вообще. В конце концов, деньги он уже получил.
– Со всем его уважением, – заговорил Ц-3ПО, испуганно косясь на коротышкуохотника, – но Боушх не согласен с вашим восхитительством и нижайше умоляет почтенного Джаббу передумать.
Старый гангстер только ручкой махнул. Фетт, заинтересовавшись разговором, снялся с места, с сожалением расставшись с компанией танцовщиц – но не раньше, чем пощекотал Ристалл подбородок. Красноволосая красотка замурлыкала, призывно изогнувшись. Зато у мгновенно задеревеневшей Лин Me чуть было не встали дыбом щупальца-лекки.
Торг между тем продолжался.
– Уню хоса фисфи ату!
– Ю ту ю ту.
– Он хочет пятьдесят тысяч, не меньше…
Ну-ну, малыш хочет больше. И как он обоснует свои требования? Джаббу, оказывается, это тоже интересовало. Робот-переводчик выбрался из-под перевернутого столика, куда закатился после могучего тычка.
– Э-э, простите, что вы сказали?..
– Уню чича ай?!
– Ах, да-да, разумеется… Могучий Джабба хочет знать, почему он должен платить тебе пятьдесят тысяч?
Боушх опять забулькал:
– Эй ю ту.
– Потому что у него в руках термодетонатор!
Центр зала мгновенно расчистился. Гости прижались к стенам, как будто это спасло бы их от взрыва. Кто-то укрылся под лавками и столами. Кто-то запутался в занавесках. Боба Фетт плавным коротким движением навел на Боушха бластер, одновременно прикидывая, успеет ли за один прыжок добраться до дверей, если что. Джабба с неудовольствием уставился на небольшой металлический шарик, зажатый в перчатке охотника. Шарик медленно наливался алым жаром.
Джабба фыркнул. Осмотрел коротышку Боушха с ног до головы. Фыркнул снова. И вдруг гулко захохотал: смех рождался в глубинах его объемистого тела, поднимался и рвался наружу, сотрясая по дороге телеса массивного хатта.
– Касойийкуй клато кантику. Юбан джона puna. Унитан найтифай дайти-е дзимайнай[5].
Боушх выслушал перевод. Посмотрел на Джаббу и убрал палец с кнопки. Народ попытался отступить еще дальше, но помешали стены. В дверях возникла давка.
Ристалл коротко взвизгнула. Пара гостей упала в обморок. Фетт почувствовал нарастающий внутри леденящий холод и чуть было не выстрелил.
– Ю ту джа, – кивнул Боушх.
– Он согласен! – возликовал Ц-3ПО и вытер металлический лоб.
Гаморреанская стража потащила связанного Чубакку из зала. Чубакка рычал и сопротивлялся, демонстрируя острые клыки. Гаморреанцы, сами оснащенные не менее впечатляющими клыками, не убоялись и всей толпой кинулись на косматого пленника. Чубакка уже почти собрался разбить пару-тройку черепов, чтобы дать понять, чего стоят вуки, но ему вдруг подмигнул один из охранников-людей, пришедший на помощь гаморреанцам. Чубакка всмотрелся – и дал себя увести.
Охранник не пошел с остальными. Он поправил сбившийся шлем, сделанный из прочных костей пещерного борова (клыки были такие длинные, что вечно цеплялись за что-нибудь в самый неподходящий момент, зато отводили направленный в лицо удар). Так же неторопливо и обстоятельно охранник отряхнул униформу. Он жил во дворце Джаббы Хатта уже несколько месяцев, и все признавали, что он знает дело, хотя и излишне привередлив в одежде. Он уже несколько раз убедительно доказал желающим лезть на рожон, что они напрасно так поступают. Осечка произошла лишь один раз – он попытался поссориться с Бобой Феттом, который, против своих привычек, задержался во дворце дольше, чем на один день. Но Фетт оказался ходячим арсеналом, и чудом уцелевший охранник решил держаться от него подальше. Зато он сразу нашел утешение в объятиях местных дам, которые почти поголовно вздыхали о прекрасных темных глазах и тонких усиках красавца охранника по имени Ландо Калриссиан.
Ландо устраивало подобное положение дел. Кроме того, существовало пять причин, по которым он не смог отказаться.
Во-первых, он чувствовал (и чувство было абсолютно верным), что именно по его вине его давний Друг Хэн Соло оказался в столь бедственном положении.
Чтобы избавиться от остатков сомнений, достаточно было посмотреть на стену, украшенную плитой из карбонита. Ландо очень хотелось исправить положение дел, по возможности не вляпавшись самому.
Во-вторых, его попросила принцесса Лейя, а он взял себе за правило никогда не отказывать принцессам, умолявшим о помощи. Не так уж много в его жизни было принцесс. Опять-таки никогда не знаешь, каким образом ее высочество выкажет свою благодарность – может быть, именно тем, о котором мечтается.
В-третьих, он поспорил, что Хэна спасти невозможно. Он поставил на кон все, что имел, а такая ставка никогда не давала ему спокойно уснуть. То, что пари он заключил сам с собой, значения не имело.
В-четвертых, он не хотел признаваться, но ему понравились новые друзья Хэна из Альянса. Собственно восстание оставляло его равнодушным, но ребята натягивали нос Империи, а к Империи Ландо имел свой собственный счет.
Особенно к имперской полиции, изрядно пощипавшей его оперение в былые времена.
В-пятых, что позволено Соло, уж тем более позволено Ландо Калриссиану.
Вот он и проводил день за днем во дворце. Попасть сюда оказалось несложно: смешавшись с компанией пиратов, он зашел к Джаббе в гости и предложил свои услуги. Ему удалось значительно улучшить охрану дворца, так что Джабба в конце концов перестал подозрительно коситься на него, а гаморреанская стража, потеряв в абсолютно нечестной драке пару клыков, даже зауважала.
Теперь Ландо мог ходить где хотел. И ходил. Смотрел, высчитывал, запоминал.
Когда гаморреанцы вернулись обратно, он спросил, в какую из камер запихнули Чубакку, и тоже запомнил. Понадобится.
Только одно омрачало жизнь. Как-то ночью он не сдержался и высказал все, что думает, замороженному в карбоните Хэну – все равно тот не смог бы услышать и ответить. Хэн, и верно, не смог. Зато из темного угла раздалось фырканье, приглушенное мандалорским шлемом. «Трогательно», – заметил тогда Фетт и ушел.
Веселье возвращалось на круги своя. Вновь заиграла музыка. Вислоухий синий джиззист Макс Ребо подогревал публику. Его музыка Ландо не нравилась, зато певичка Ристалл была благосклонна к одинокому стражнику. Калриссиан поболтал с ней немного, условился о свидании, и она убежала на сцену, стрельнув взглядом туда, где стоял охотник за головами в серо-зеленых мандалорских доспехах.
Новый гость вел себя паинькой. Гулял от стола к столу, пару раз поставил на кон, отказался от выпивки и в конце концов устроился у колонны и стал изучать обстановку. Во дворце Джаббы было на что посмотреть. Хотя гостя, кажется, больше интересовала танцующая, пьющая, жующая, веселящаяся толпа.
Он крутил головой, пока его взгляд не наткнулся на неподвижную фигуру в другом углу зала. Облаченный в серо-зеленые потрепанные доспехи древних воинов, там стоял Боба Фетт. Боушх мгновенно положил ладонь на оружие. И тогда Боба чуть-чуть наклонил голову в знак того, что оценил ловкость коллеги. Это было приветствие одного хищника другому. Салют с обнаженными клыками. Ты на моей территории. Добро пожаловать… Боушх поклонился в ответ.
Гаморреанцы волокли Чубакку по неосвещенным коридорам темницы. Вуки негромко скулил и не сопротивлялся: он опасался темноты. На каком-то из бесчисленных поворотов с потолка свесилось скользкое щупальце и обвилось вокруг шеи вуки.
– Р-рреа-рархх! – выдохнул тот.
Щупальце испуганно отдернулось.
Гаморреанцы поднажали и общими усилиями втолкнули Чубакку в камеру. Прежде чем тот успел что-либо сообразить, они сдернули с его лап наручники и захлопнули дверь.
Вуки поднял морду к потолку и жалобно завыл. Его никто не услышал.
В тронном зале было темно, пусто и очень тихо. Ночь заполнила все уголки, скрывая детали прошедшего празднества. Кровь, вино и плевки пачкали плитки пола, разодранные в порыве страстей занавески свисали лохмотьями, пропуская тусклый лунный свет, бесчувственные тела лежали вперемешку с обломками мебели. Вечеринка закончилась.
Среди света и тени бесшумно двигался кто-то – небольшая фигурка то сливалась с колонной, то причудливо дополняла скульптурную композицию, то вдруг ярко вспыхивала металлом доспехов, попадая в предательский отсвет.
Крадущийся никого не потревожил, даже спящих гуляк, через которых ему приходилось переступать. Он ни разу не издал ни единого звука. Это был Боушх, охотник за головами.
Он выбрал странное время, чтобы полюбоваться главной достопримечательностью дворца – карбонитовой плитой в человеческий рост, висящей в защитном поле.
Какое-то время Боушх молча разглядывал эту плиту и человека, заключенного в ней. Дальнейшие действия охотника были еще более необычными. Он отключил защитное поле, и тяжелый монолит медленно поплыл вниз.
Можно было ожидать, что грохот разбудит весь замок, но карбонитовый саркофаг бесшумно опустился на пол. Боушх все-таки посмотрел по сторонам.
Судя по всему, дворец спал и видел сны.
Охотник за головами протянул руку и осторожно коснулся щеки замороженного человека. Снял перчатку – ладонь его оказалась маленькой и неожиданно хрупкой – и снова провел кончиками тонких пальцев по искаженному лицу.
Поверхность была холодной и очень твердой.
Боушх изучил огоньки на контрольной панели плиты, поменял, сверившись с извлеченной из сумки запиской, конфигурацию тумблеров. Еще раз огляделся и нажал на кнопку.
Долгое время ничего не происходило. Только назойливо пищал зуммер и мигали огни на консоли. Потом твердая оболочка ожила, стала мягче, покрылась порами. И податливее. Карбонит принялся медленно испаряться. Жесткие черты скованного холодом человека смазались, потекли. Расслабились и бессильно упали так долго поднятые в протесте руки. Боушх едва успел подхватить обмякшее безжизненное тело и аккуратно уложить его на пол.
Охотник снова коснулся щеки кореллианина, на этот раз не ощутив карбонитовой пленки, но кожа по-прежнему была холодной. Боушх нагнулся, приблизив уродливый шлем к самому лицу Хэна Соло. Ни звука дыхания. Ни пульса. Ничего. Кореллианин был мертв.
Спустя долгое, очень долгое мгновение Боушх, безнадежно прижавшийся шлемом к груди Хэна Соло, уловил короткий слабый толчок – неуверенно заработало сердце. Сбивчиво и неровно. Хэн закашлялся, Боушх быстро прикрыл ему рот ладонью.
– Тихо! – шепнул охотник за головами. – Просто расслабься… …Он всплывал из безвременья и неподвижности, из темного вязкого омута, в котором не было ни света, ни воздуха. Прошла вечность с тех пор, как он в последний раз попытался вздохнуть, закричать, но вместо воздуха в легкие хлынула густая холодная жидкость. Вечность, которой он не заметил.
Ощущения вернулись – все сразу. В кожу вонзились мириады крошечных острых зубов, воздух рвал легкие в клочья, и каждый вдох был агонией. Он снова оглох от рева ветра, когда из какой-то щели потянуло едва заметным сквозняком. Он был мокрым от пота. Сердце, разгоняясь, яростно гнало кровь по венам, и каждый удар его сотрясал сведенные судорогой мышцы. От боли корчило каждую клетку. Хотелось кричать, но что-то по-прежнему зажимало ему рот. Было больно, но он не понял, что это боль.
А потом вернулось сознание, и его погребло под лавиной полузнакомых картинок… зеленые холмы какой-то планеты, мохнатая физиономия с носомпуговкой, прижатая к прутьям клетки, росчерк голубого луча, зажатого в крепкой ладони, боль в обожженной выстрелами руке, «Хэн, я люблю тебя…»
Наверное, он должен был сойти с ума, затеряться в водоворотах оттаявшей памяти.
Но ему повезло.
Он не был настолько чувствителен. Его смыло волной воспоминаний и вынесло на поверхность, оставив лишь пену недавних событий: предательство человека, которого он считал другом, нездоровый звук двигателей корабля, бледное, полупрозрачное лицо девчонки с неплачущими блестящими глазами. «Я люблю тебя, Хэн!»
Кто-то поддерживал ему голову. Когда стих ураган, ревущий в ушах, он спросил: «Кто здесь?» Протянул руку в кромешную мглу; костяшки ударились о металл. Он попытался вырваться из удерживающих его рук, вспомнив о Бобе Фетте, наблюдающем, как… воспоминание оборвалось, оставив лишь боль и страх.
– Расслабься, – квакнул над ухом незнакомый голос. – У тебя постгибернационная слабость. Сейчас все пройдет.
– Я ничего не вижу, – сухую глотку царапнуло, он не узнал даже собственного голоса.
Его так трясло, что даже короткие фразы казались проблемой.
– Зрение со временем вернется, – проквакал все тот же голос.
– Где я?..
– Во дворце Джаббы.
Имена соединялись с видениями и укладывались на места.
Он опять дотронулся до жуткой маски того, кто квакал над ухом. Нет, это не Фетт… Что-то не складывалось.
– Ты-то кто?
На этот раз между вопросом и ответом прошло много времени. Его неизвестный спаситель отодвинулся и, судя по звукам, что-то стащил с головы. И на этот раз ответил ему совсем другой голос:
– Та, кто любит тебя…
Девчоночье лицо с встревоженными глазами, запрокинутое к нему…
– Лейя?
Она подтвердила догадку, надолго закрыв ему рот прерванным полгода назад поцелуем.
Страницы← предыдущаяследующая →
Расскажите нам о найденной ошибке, и мы сможем сделать наш сервис еще лучше.
Спасибо, что помогаете нам стать лучше! Ваше сообщение будет рассмотрено нашими специалистами в самое ближайшее время.