Книга Сердце полуночи онлайн - страница 7

Глава 6

В конце концов, оконные стекла остались в Эшборне. Охранникам Уайтхоука не терпелось вернуться домой, в Грэймер. Поэтому они не стали ждать, пока из деревни придет плотник, и, не долго думая, сами справились с нехитрой задачей отогнуть гвозди, державшие деревянные рамы. В результате одно из резных стекол треснуло, и Эмилин заявила Хью де Шавену, что лучше оставить стекла в Эшборне, чем потерять их совсем.

Шавен, чье лицо с бельмом на глазу вызывало у Эмилин неловкость, отвечал за безопасную и своевременную доставку в Грэймер невесты лорда Уайтхоука. Но погода преподнесла сюрприз: проливной дождь превратил дороги в грязные реки, и поездка на север неожиданно превратилась в опасное и трудновыполнимое предприятие. Поэтому решено было задержаться в Эшборне – как оказалось, почти на неделю.

Эмилин была довольна обстоятельствами, поскольку начался сезон работы на полях. Долгие часы проводила она в разговорах с Уотом, обсуждая, что и как сеять, оценивая новорожденных ягнят и решая, сколько овец необходимо продать на рынке, а, сколько оставить в хозяйстве. Сейчас, когда семья Эшборнов погрязла в таких огромных долгах, доход от продажи шерсти был особенно ценен.

Девушка так и не смогла смириться с уготованной ей долей – стать женой Уайтхоука, – но, тем не менее, серьезно готовилась к нежеланной свадьбе. Из кладовых появились платья из яркого шелка и тяжелой расшитой парчи. Покрой их, конечно, уже устарел, да и сшиты они были для матери Эмилин, а она была выше и крупнее дочери. Искусные портнихи взялись за переделку: платья подогнали по фигуре Эмилин, а фасон изменили на более современный – заузили талию, сделали облегающими рукава. Сама Эмилин с помощью своей горничной Джоан занималась упаковкой сундуков – в них укладывали одежду и пересыпали ее сухими розовыми лепестками. Станок для вышивания был разобран и упакован в деревянный ящик вместе с тканью и пряжей. Срочно кроились новые простыни из кусков белой материи, как по волшебству, появившихся из кладовой. На этом настояла Джоан, заявив, что если граф уже несколько лет жил один, без жены, то страшно представить, в каком состоянии находится его спальня.

Напоминание о том, что ей придется делить постель с графом, заставило Эмилин содрогнуться. Тщательно завернув в шелк листы манускрипта, который она готовила в подарок Гаю, девушка убрала его в ящик комода в своей комнате: за ним она пришлет позже, когда устроится на новом месте. А несколько кисточек и горшочков с краской положила в свою дорожную сумку: они поедут вместе с ней. Подумав, сунула туда же кое-какую одежду: толстую синюю накидку, серое шерстяное платье, рубашку, шерстяные, плотно обтягивающие ногу рейтузы, тонкий полотняный чепец.

Через двенадцать дней после отъезда малышей, холодным солнечным днем Эмилин попрощалась с Уотом и выехала из ворот замка Эшборн. Зеленый плащ свободно развевался на ветру. Она покинула родной дом без слез, с каменным выражением лица, в сопровождении дюжины всадников и трех тяжело нагруженных повозок.

Шел уже третий день пути сквозь густой туман и непрекращающийся дождь. Эмилин поплотнее запахнула плащ и постаралась поуютнее устроиться в теплой глубине капюшона. Легкая накидка спускалась с волос и касалась подбородка и горла. Девушка ощущала себя как в коконе: накидка, капюшон, плащ… Но ничто не могло прогнать страшного чувства одиночества и заброшенности в этом холодном, промозглом мире. С каждым шагом коня ужас, лежавший на ее душе тяжелым камнем, все увеличивался. Она отправлялась в Грэймер пленницей, а не невестой.

Джоан ехала в повозке, громыхавшей рядом, сидя на козлах вместе с возницей – молодым слугой из Эшборна. Хью де Шавен скакал впереди, а охрана в красно-коричневых, напоминавших по цвету ржавчину, мундирах войска Уайтхоука торжественно выступала парами по обеим сторонам процессии.

Караван довольно медленно, но упорно продвигался сквозь плотную завесу ни на минуту не прекращающегося дождя. Взглянув в сторону, Эмилин увидела крутой травянистый склон, усыпанный камнями. Он уходил глубоко на дно долины, где скопился плотный мокрый туман.

Тишина, нарушаемая лишь ровными шагами лошадей да скрипом и звяканьем деревянных колес и железных доспехов, была как нельзя кстати. Эмилин размышляла. Неторопливо направляя коня по покрытой вереском земле, она углубилась в свои мысли, рассматривая реальную ситуацию с такой же тщательностью, с какой ювелир рассматривает алмаз: в каждой грани мог таиться изъян.

Будь в семье достаточно золота, чтобы купить Гаю свободу, ничего подобного никогда бы не случилось. Эмилин очень хотелось быть с детьми, и внутренний голос ее отчаянно протестовал против замужества. Она прекрасно понимала, что Уайтхоук никогда не позволит детям жить с ней, точно так же, как не даст денег для освобождения Гая.

Девушка безнадежно покачала головой. Она знала, что женщинам редко удавалось противостоять матримониальным планам мужчин – особенно тех, кто выше по положению в обществе. Изредка женщина, которая не могла смириться с помолвкой, уходила в монастырь, или же ей удавалось выйти замуж за другого раньше назначенного срока. Но в обоих случаях следовало ожидать беспощадной мести оскорбленной стороны.

Эмилин едва не рассмеялась вслух: на земле не было ни одного мужчины, кто мог бы жениться на ней, опередив Уайтхоука. Единственным спасением оставалось уйти в монастырь, хотя она прекрасно понимала, что абсолютно не подходит для монашеской жизни. Повзрослев, единственным жизненным путем для себя она считала замужество и мечтала о жизни в дружбе и взаимном уважении, подобной жизни ее родителей; о любви и созидании.

Абсолютно ясно, что в жизни с Уайтхоуком рая ждать не приходится. Конечно, могут быть дети, но все равно – ни мира, ни тепла, ни любви не будет. Это скорее можно найти в жизни на крестьянской ферме.

Все тело ломило от многочасового сидения в покрытом кожей деревянном седле, и девушка, вздохнув, попыталась пошевелиться. Дурная репутация Уайтхоука – это еще не самое плохое, подумала она. По крайней мере, он, кажется, раскаивается в своих грехах. Он богат и хорош собой, хотя и не молод. Эмилин подумала, что сын унаследовал его стать, высокий рост и способность быстро краснеть. Но тут же отогнала непрошеные мысли.

Что ее действительно пугало – так это грубость и прямолинейность будущего мужа. И Уот, и Тиб-би, не задумываясь, назвали его жестоким. Даже Николас – его родной сын – высказался сдержанно, но вполне определенно по поводу греховности отца. Как же все-таки умерла его первая жена, если вина за ее кончину пала на Уайтхоука? И за что его покаяние?

Эмилин чувствовала, что между отцом и сыном лежит пропасть горечи и ненависти. Лучше вообще никогда не выходить замуж, чем вступить в такой злобный клан. Однако сопротивление королевскому приказу равносильно попытке плыть против ледяного северного ветра.

«Уже слишком поздно», – мрачно подумала Эмилин. Ничто не сможет нарушить этих планов. Окруженная собственной свитой графа, она ехала прямиком в его замок.

В печальных раздумьях девушка невольно вслушивалась в скрип и стук колес ехавшей рядом повозки. И вдруг новая мысль искрой зажглась в мозгу. От ее неожиданной ясности и очевидности Эмилин даже выпрямилась – слова Николаса Хоуквуда, сказанные на лестнице ее дома, неожиданно прозвучали в ушах.

Она слегка улыбнулась. Возможно, способ освободиться от помолвки и остаться с детьми все-таки есть. Способ этот казался скорее глупым, чем опасным, но лучшего на ум не приходило. Ирония заключалась в том, что именно Николае предоставил ей способ помешать королевским планам.

– Миледи! – Голос Джоан нарушил сосредоточенность.

– Да? – Эмилин повернулась и улыбнулась служанке, которая сама вызвалась сопровождать ее, справедливо решив, что не пристало женщине одной путешествовать с мужчинами в течение нескольких дней. Девушка была признательна ей за компанию.

– Миледи, туман сгущается, он уже похож на суп, мы подъезжаем к лесу, – продолжала Джоан. – Может, нам лучше остановиться, а не лезть на рожон? – Глаза горничной казались полными страха, а встревоженный тон удивил Эмилин.

Занятая своими мыслями, девушка совсем не заметила, что плотная пелена тумана почти полностью покрыла окрестности. Лес едва виднелся, темно-зеленый, неуютный и печальный от непрекращающегося дождя.

– Не знаю, Джоан, – ответила госпожа и заметила, что та нахмурилась. – Что случилось? Ты не заболела?

– Ах, вовсе нет, миледи. Я просто боюсь ездить в таком тумане. Здесь, на севере, в лесах и болотах водится нечистая сила.

Эмилин нетерпеливо вздохнула:

– Джоан, это всего лишь сказки!

– Да-да, именно. Те, которые рассказывают у камина в холодный снежный или дождливый вечер. Но откуда-то они берутся, миледи? Томас слыхал, что привидения действительно существуют. – Джоан похлопала возницу по плечу. – Том, расскажи-ка леди, о чем мы сейчас беседовали, – потребовала она.

Молодой человек, слуга из Эшборна, ровесник Эмилин и Джоан, серьезно взглянул на госпожу и задумчиво потеребил чуб:

– Миледи, моя мать и дяди родом из этих мест, и мне приходилось слышать легенды о лесных духах и языческих демонах, издавна обитающих здесь. Говорят, их видели даже совсем недавно.

Эмилин нахмурилась:

– Ты говоришь, языческие демоны, Томас?

– Да, ведь языческая вера еще кое-где существует!

Чувствуя явное замешательство слуги, девушка ощутила странное волнение, хотя и была почти уверена, что все это сказки. Саму Эмилин, как и всех детей в семье, воспитывали в духе терпимости к старым традициям, а не страха перед ними. Бабушка по материнской линии была кельтского происхождения. Она прекрасно помнила старые обычаи, владела древним искусством врачевания, сочетая, впрочем, все это с истовой приверженностью христианству. Языческая ересь по сути дела представляла из себя религию, основанную на доверии к добру и щедрости земли, и ничуть не противоречила христианским догматам.

Томас вновь заговорил?

– Вы знаете о лесном демоне. Зеленом Джеке? Эмилин удивленно вскинула брови:

– О Лесном Рыцаре? Да о нем знает каждый ребенок. Он – легенда, герой глупых пантомим. В деревне близ Эшборна каждую весну, в мае, наряжают человека, надевают ему на голову венок, и он танцует к всеобщему веселью. Это вполне обычно.

Томас угрюмо кивнул:

– Миледи, этот Лесной Рыцарь вполне реален. Он ворует детей, овец и коз для своих колдовских надобностей.

Джоан испуганно взглянула, широко раскрыв карие глаза:

– Миледи, с нами здесь не случится ничего плохого?

Эмилин покачала головой и тихонько рассмеялась:

– Мы наверняка останемся целы и невредимы: ведь мы не дети, и свиней с овцами у нас нет. А кроме того, какое разумное существо, кем бы оно ни было, отважится высунуть нос в такую ужасную погоду! А вы оба полны страхов, как умирающий, которому чудится, что демон сидит на спинке его кровати!

– Так вы считаете, что Лесного Рыцаря на самом деле не существует? – спросила Джоан.

Эмилин улыбнулась, в глазах ее сверкали искры:

– Единственный Лесной Рыцарь, которого я знаю, – это старый Тай из деревни. Помнишь сладости, которыми он нас одаривал, и его фокусы?

– Шавен едет сюда, – неожиданно прервала разговор Джоан.

Эмилин подняла глаза и увидела, как Хью де Шавен направился к ним от головы колонны. Хотя его считали самым надежным и умным человеком в свите Уайтхоука, Эмилин он казался скучным, плоским и манерным.

Шавен поравнялся с девушкой и коротко кивнул.

– Леди Эмилин! – Его косящий желтоватый глаз невыразительно блуждал, в то время как другой, карий, остро вглядывался в нее. – Если вы устали, мы можем остановиться и отдохнуть: лес укроет нас от дождя.

Ощущая взгляд Шавена, Эмилин почему-то чувствовала себя не в своей тарелке – даже если ему удавалось сконцентрировать на ней оба глаза.

– Я могу продолжать путь, милорд. – Тайно плетя паутину своего нового плана, она предложила: Мы можем остановиться в монастыре, чтобы отдохнуть и подкрепиться. Недалеко отсюда, в Вистонберийском аббатстве, живет мой дядюшка.

Шавен нахмурился, сдвинув густые черные брови.

– Вистонбери находится на юге. Такой крюк неудобен, поскольку мы движемся на северо-восток. Гарнизон лорда Уайтхоука вряд ли будет приветливо встречен в аббатстве. Погода ухудшается, боюсь, что скоро пойдет дождь. Я предлагаю вам отдохнуть сейчас, вот под этими деревьями, а потом как можно скорее двигаться дальше.

Эмилин вздохнула. С нее и так было вполне достаточно дождя, грязи и бесконечных пройденных миль. Если не удастся остановиться в монастыре, ей не исполнить свой план так легко, как она надеялась.

– Я хочу остановиться в аббатстве, – настойчиво повторила девушка.

– Мы не можем сделать это. Если поспешить, то к заходу солнца можно успеть в Грэймер. – Шавен явно рассердился, а Эмилин его хмурый вид лишь позабавил. – Если бы не повозки, миледи, мы смогли бы приехать туда и раньше. Больше остановок не будет.

– Как вам угодно, милорд. – Девушка вздохнула, решив пока больше не говорить об этом. Интуиция подсказывала, что не стоит спорить с Шавеном.

Он доверительно наклонился к ней:

– Мы въезжаем в лес, миледи, и я обязан предупредить вас, что здесь может оказаться немало разбойников и воров.

Эмилин быстро подняла голову. По правде говоря, банда лесных разбойников сейчас вовсе не помешает. Это помогло бы ей улизнуть совсем. Девушка озабоченно закусила губу.

Шавен улыбнулся.

– Мы постараемся защитить вас, миледи. Лорд Уайтхоук всегда требовал дополнительных мер предосторожности в лесу. Наши люди умеют справляться со злодеями. – Он выпрямился во весь свой невысокий рост. В грязном красном плаще, с всклоченными волосами, торчащими из-под капюшона, с желтоватой кожей и косыми глазами, он был похож на маленького толстого петуха.

– Вы говорите, злодеи, милорд?

Лесные разбойники всегда вызывали у Эмилин интерес. Хотя она считала рассказы о них волнующими, ей все-таки хотелось услышать о каком-то конкретном человеке.

– Пугающая перспектива. Неужели здесь еще не перевелись разбойники?

Один глаз Шавена быстро ускользнул в сторону.

– Вам нечего бояться в этой поездке, леди Эмилин. Мы же с вами. – Он многозначительно посмотрел на нее.

– Лишь один разбойник мог рискнуть сразиться с лордом Уайтхоуком. Но, к счастью, он давно побежден, – Неужели? А у нас в Эшборне о нем что-нибудь слышали?

– Его называли Черным Шипом, этого саксонского волчонка. Он нападал на каждый отряд и каждую продовольственную повозку, которые ехали в Грэймер или оттуда. Мы его безжалостно преследовали. Но неожиданно, лет восемь тому назад. Черный Шип внезапно и бесследно исчез, перед этим улизнув из-под самого носа воинов Уайтхоука. С той ночи его никто не встречал.

Сердце Эмилин быстро и возбужденно билось. Давным-давно и в Эшборне ходили слухи о смерти Черного Шипа.

– Исчез, милорд?

– Наверняка умер, миледи, хотя нам так и не удалось найти тело. Местные крестьяне сообщили о его смерти. Он бросался на графа, как дикий пес, и вряд ли прекратил бы добром свои преследования. Да, он наверняка мертв.

У Эмилин в душе еще жила та маленькая девочка, которая поклонялась памяти доброго, смелого и красивого саксонца. Но теперь она была уже взрослой и готовилась выйти замуж за злого, желчного старика, из-за которого погиб Черный Шип. Девушка почувствовала, как к горлу подкатывает комок.

– Почему же он так ненавидел лорда Уайтхоука, милорд?

Шавен искоса взглянул на нее. Вопрос ему явно не понравился.

– Мы никогда не узнаем всей правды, однако сам граф полагал, что это связано с земельными спорами. – Шавен почесал давно не бритый подбородок своими толстыми грубыми пальцами.

– С земельными спорами? – в вопросе Эмилин сквозило явное удивление.

– Да, между Уайтхоуком и двумя расположенными поблизости монастырями. Они никак не могли поделить пастбища и участки, пригодные для строительства, здесь, в долине. Она называется Ар-недейл и простирается на юг от Хоуксмура и на запад от Грэймера. Такие споры между баронами и священниками нередки, миледи. Черный Шип, скорее всего, был сыном пастуха или, что более вероятно, родственником аббата или кого-то из монахов, считавших, что Уайтхоук посягает на земли церкви.

– Так чья же все-таки это земля? Спор уладили?

– Официально она принадлежит Уайтхоуку – досталась ему в наследство от жены. Он ожидает окончательного решения королевского суда, рассматривающего его иск. Конечно, сейчас, когда прошло уже столько лет, все это чистая формальность.

– Раз Черный Шип исчез, то, конечно, уже нечего волноваться.

– Большинство нападений Черного Шипа происходили именно в лесу – вот почему лорд Уайтхо-ук так осторожен и предпочитает путешествовать только по главным дорогам. Он просто старается избежать встречи с разбойниками. – Шавен помолчал и вдруг взглянул на девушку очень странно: – Но, миледи, в округе все-таки остались… демоны…

– Я очень надеюсь на вашу защиту, – с притворной невинностью произнесла Эмилин. Шавен натянуто улыбнулся и, пришпорив коня, поехал вперед, к охранникам.

Джоан повернулась к Эмилин.

– Вам удается так любезно разговаривать с лордом Шавеном, миледи! Я бы так не смогла. – Она поежилась.

Эмилин наклонилась к Джоан и прошептала:

– Если я с ним вежлива, он мягче относится к нам, разве ты не заметила? Он, конечно, странный человек, можно сказать, неприятный, но почему-то не вызывает у меня такого гнева, как Уайтхоук или его сын. – При мысли о сыне она неожиданно для самой себя покраснела и упрямо задрала подбородок.

Услышав о Николасе Хоуквуде, Джоан непосредственно всплеснула руками:

– Ах, барон – очаровательный молодой человек. Он так красив – как темный ангел!

Эмилин покраснела еще сильнее – она внезапно вспомнила, как барон сидел в горячей ванне; как его мускулистое тело блестело от воды в свете камина, а мокрые волосы темными кудрями обрамляли лицо.

Потом ей внезапно представилось это же лицо, но украшенное рогами.

– Хоуквуды – и отец, и сын – вовсе не заслуживают нашего восхищения, Джоан, – сухо произнесла Эмилин. Служанка согласно кивнула. Но глаза все равно выдали ее – слишком уж они блестели.

Произнеся эти справедливые слова, Эмилин поглубже закуталась в широкие складки своего плаща, чувствуя себя слегка растревоженной слишком чувственным образом Николаев Хоуквуда, не дававшим покоя ее уму и сердцу.

– Мне это совсем не нравится, миледи! – тихо произнес Шавен.

Медленно двигаясь с ним рядом, Эмилин пробормотала что-то в знак согласия. За то время, что они ехали по лесу, погода испортилась еще больше. Теперь они пробирались сквозь туман настолько густой и белый, что едва могли видеть друг друга. Туман этот заполнял кроны деревьев и ложился на землю – словно огромный монстр, извиваясь, катаясь и вздымая лапы, проглатывал каждого коня и каждого человека, ехавшего впереди, – они пропадали, будто в волшебной пещере.

Шавен маячил прямо перед ней. Его красный плащ то пропадал в тумане, то появлялся вновь. Эмилин ехала за ним, доверяя инстинкту коня и собственному острому слуху и зрению.

Всадники, скакавшие в голове колонны, высоко держали зажженные факелы, но со своего места девушка не видела даже отблесков.

Процессия продолжала путь. Неожиданно едва слышные звуки – скрип кожаной упряжи, позвякивание кольчуги, неровный стук колес – приобрели отчетливое эхо, действуя на нервы.

Вытянув шею, Эмилин вглядывалась в пеструю стену тумана. Дождик зарядил снова – мелкий и скучный. Он намочил щеки и руки, окрасил брови девушки и несколько выбившихся из-под капюшона локонов в серебряный цвет.

Впереди раздавался тихий, но возбужденный разговор. Даже напрягшись, Эмилин не смогла расслышать слов. Через несколько минут раздалось еще одно восклицание.

– В чем дело? – крикнула она. – Шавен, в чем дело?

– Тише! – прервал ее Шавен, неожиданно появляясь из тумана. Он поднял руку в знак внимания и, наклонив голову, вслушивался в тишину.

– Что же все-таки происходит? – громким шепотом снова спросила Эмилин.

– Ничего особенного. Поезжайте вперед! – тихо скомандовал он.

– Может быть, нам все-таки лучше остановиться, милорд? Туман совсем непроглядный.

– Ни за что я здесь не остановлюсь! К сумеркам мы должны, во что бы то ни стало выехать из леса. Если будем строго придерживаться тропинки, то достаточно скоро окажемся на открытом пространстве. Конечно, туман останется и над болотами, но все равно дорога покажется легче.

Спереди неожиданно раздался еще один возбужденный возглас.

– Милорд Шавен, в чем дело? – настаивала Эмилин.

Шавен удрученно вздохнул:

– Мои люди говорят, что за нами следят; возможно, даже, что нас преследуют.

Тонкие брови Эмилин удивленно взметнулись вверх: кто осмелится потревожить конвой невесты лорда Уайтхоука? Если у нее и были личные враги, то, несомненно, они сейчас находились при ней. В такую ужасную погоду ни один разбойник носа не высунет. Каждый, у кого есть хоть немного здравого смысла, сейчас сидит у теплого очага.

– Но кто же может нас преследовать? – спросила она Шавена. Он ехал достаточно близко, чтобы девушка смогла заметить яростный взгляд, которым он ответил на вопрос.

– Никто из смертных. – Взгляд скользнул в сторону. – Мы продолжаем путь. Миледи, мне кажется, что вам было бы теплее и удобнее в повозке.

Эмилин прямо взглянула на него. Сегодня она уже дважды отказалась от такого предложения.

– Нет, милорд! – гордое упрямство заставило ее отвечать коротко.

– Как угодно. Не съезжайте с тропинки и старайтесь не терять из виду огней. Я пришлю Жерара, чтобы он освещал вам факелом путь. – Начальник караула быстро поклонился и исчез, как будто провалился в яму.

Эмилин пришпорила коня и поехала вперед, внимательно всматриваясь под копыта коня, чтобы не потерять едва заметную сейчас тропинку. Убедившись, что конь на верном пути, она немного успокоилась и, выпрямившись, продолжала двигаться, ориентируясь на скрип повозки впереди.

– Эй! – голос прозвучал сквозь толщу тумана совершенно неожиданно. Эмилин вздрогнула и повернула голову.

Сквозь туман она разглядела между призрачными силуэтами деревьев всадника. Он неподвижно сидел на своем огромном коне.

Туман, казалось, стал реже, и вокруг фигуры образовался нимб. Эмилин успела его разглядеть, прежде чем туман вновь сомкнулся. Это не был человек из охраны – ведь на нем не было ни красного плаща, ни кольчуги. Эмилин не могла понять, как одет всадник. Высокий и мощный, на бледном коне, он, казалось, был закутан в зеленую ткань. Волосы беспорядочно развевались вокруг неправдоподобно огромной головы, а глаза выглядели темными впадинами.