Книга 21 правдивый ответ. Как изменить отношение к жизни онлайн - страница 7

Мои университеты

Впрочем, экзекуциями страха, которыми нас «осчастливили» наши родители и воспитатели, дело, конечно, не ограничивается. Далее мы вступаем во взрослую жизнь, которая буквально насквозь пронизана самыми разнообразными «опасностями».

Каждый из нас имеет то, что называется «личным опытом». Из чего состоит наш личный опыт? Он содержит в себе все случаи происходивших с нами неприятностей. Он помнит пережитую нами боль, происходившие с нами неприятности и конфузы, испытанные нами чувства разочарования и обиды, а также многое, многое другое, о чем не стоило бы и вспоминать.

Кроме того, мы постоянно сталкиваемся с самыми разнообразными чужими бедами. Из телевизионных программ и газет, из книг и кинофильмов мы узнаем о том, какие беды выпадают иногда на долю других людей, а потому могут выпасть и на нашу голову. Наши знакомые и друзья рассказывают нам о том, какие с ними случились неприятности, как дурно они себя чувствовали и как их подвели какие-то недобросовестные люди.

Мы узнаем, что нашей жизни постоянно угрожают чрезвычайные ситуации – пожары, наводнения, автомобильные и авиакатастрофы, техногенные аварии и прочее, и прочее. Мы осведомлены о том, что можно оказаться случайной жертвой насилия, непрофессионализма врачей, самодурства начальников, произвола чиновников, бессовестности служителей правопорядка. Мы знаем, что человек в одночасье может лишиться средств к существованию, социального статуса, доброго имени, здоровья и жизни. Мы не сомневаемся, что нас могут осмеять, надуть, унизить, оговорить, предать, подставить. Все это живет в нас, все эти опасения буквально пронизывают нашу жизнь, наполняя ее тревогами и страхом. Как правило, мы даже не задумываемся над тем, сколько страхов одновременно квартирует в нашем сознании. Что бы мы ни делали, наши страхи сразу же тут как тут. Ложась спать, мы боимся проспать и опоздать на работу. Закрывая квартиру, мы боимся, что не выключили газ или свет, не закрыли форточку или оставили работающими электроприборы. Покидая дом, мы боимся, как бы воры не проникли в него в момент нашего отсутствия. Выходя на улицу, мы боимся попасть под машину или упасть, переломав себе все конечности. Оказываясь в толпе, мы боимся, что нас обворует карманник, что нас раздавят в давке. Покупая что-нибудь в магазине, мы боимся, что нас обвесят, обманут, подсунут некачественный товар или что мы купим то, что нам не пригодится. На работе мы боимся получить взыскание и не получить премии. Мы боимся кляуз и сплетен, наветов и оскорблений. Мы боимся заболеть и того, что врач просмотрит нашу болезнь. Перед знакомством мы боимся, что контакт не заладится, если же он заладился, то мы боимся, что он потребует продолжения.

Мы боимся бог знает чего и делаем это каждый день с исключительной педантичностью, с фантастической изобретательностью и вопиющей ненавистью к самим себе!

Все наши страхи – это сочетание нашего личного негативного опыта, который хранится в нашем правом полушарии, и информации о том, какие опасности в принципе угрожают каждому человеку (эту информацию подбирает и складирует наше левое полушарие). В нашем сознании постоянно связываются наш собственный опыт и наши знания о возможных угрозах, в результате мы начинаем бояться не только повторения того, что произошло именно с нами, но и всего того, что в принципе может произойти с любым человеком.

Механизм возникновения этих страхов прост. Правое полушарие усваивает все случившееся с нами неприятности, а левое полушарие объясняет нам, почему эти неприятности неотвратимо возникнут вновь. Оба они вместе помогают нам перенести на себя все неприятности, которые случались с другими людьми и «поэтому» могут случиться с нами. Постепенно наше правое полушарие научается усматривать опасности в каждом жизненном событии, в любом факте, при любых обстоятельствах. А левое полушарие помогает ему обоснованиями, выводами, соображениями, доказательствами. Эти двое – наши правое и левое полушария – представляют собой удивительно слаженную команду, ответственную за неукротимый рост нашей общей тревожности и «потенциальных угроз».

Это только иллюзия

Мы страдаем патологическим желанием знать свое будущее. Именно поэтому так популярны в нашем обществе политические и астрологические прогнозы, именно поэтому, случись что, люди обращаются к гадалкам и экстрасенсам. Все это напоминает клиническое безумие, но, с другой стороны, и само это желание – знать будущее – есть лучший способ свести себя с ума.

Зачем живому существу знать свое будущее? «Если ты знаешь, какие напасти ожидают тебя в будущем, то, вероятно, можешь от них уберечься» – так, я думаю, рассуждала природа, когда работала над сотворением нашего психического аппарата. Инстинкт самосохранения, как ни крути, определяет все наше с вами существование, лежит он и в основе нашей психической организации^[2]. Можно сказать, что он и строил ее под себя. Вот почему мы тревожимся с такой легкостью.

Наш мозг создан таким образом, что он без конца заглядывает в будущее, надеясь разглядеть в нем возможные угрозы. Однако мозг человека существенно отличается от мозга других животных: мы обладаем удивительной способностью к обучению. То, что зверь способен почерпнуть только из собственного опыта, мы с успехом можем узнать из рассказов других людей, газет, телевидения.

В результате мы знаем о гигантском количестве потенциальных угроз, в принципе угрожающих каждому человеку. Исходя из этих «фундаментальных знаний», мы и прогнозируем свое будущее. Стараясь предупредить себя о возможных опасностях, мы проецируем эти свои знания в будущее и автоматически начинаем тревожиться. И если количество страхов каждого конкретного животного ограниченно, то количество страхов, которыми поражен каждый образованный человек, не поддается никакому подсчету.

Вот почему эти невинные твари блаженны, как дети, а мы с вами – тревожны, беспокойны и лишены всякой возможности вольготного и приятного времяпрепровождения. Везде нам будет чудиться угроза, мы будем переживать почем зря, а жизнь наша превратится в настоящую муку. Причем по нашему собственному трудовому почину!

Надо ли говорить, что это иллюзия? Как ни странно, надо. Ведь вот что обидно! Нам-то, по сравнению с другими животными, просто нечего опасаться! У животного есть естественные враги, оно вынуждено постоянно бороться за выживание, за пропитание, тепло и бог знает за что еще. Никакие социальные службы его защитой не занимаются. В общем, у него реальные проблемы!

А у нас? Естественных врагов у нас нет, тогда как естественных защитников – более чем достаточно. От всех напастей природы мы защищены научными и общественными достижениями, социальными службами, правоохранительными органами, наукой. Право, если нам что-то и угрожает, так это только случайности. Но случайности на то и случайности, что от них не убережешься. Случайность не предугадаешь – прогнозируй не прогнозируй.

С помощью наших прогнозов мы пытаемся предупредить именно случайности! Мы пребываем в иллюзии, что знаем свое будущее, принимаем свою фантазию об этом будущем за реальность и тихонько бьемся в конвульсиях. Пытаясь защитить нас от этих иллюзорных опасностей, наш собственный инстинкт самосохранения рисует в нашем сознании такие картины будущего, что мало не покажется!

Мы, разумеется, пугаемся и затем всячески стараемся подобного будущего избежать. Но ведь это только наша фантазия, а как будет на самом деле, мы не знаем. Возможно, нас, напротив, ожидает большое счастье за грядущим поворотом судьбы. Но мы пытаемся застраховаться и таким образом сами себя подставляем. Так ли в действительности опасна наша жизнь, чтобы проживать ее в постоянном страхе?

«У будущего, – писал Милорад Павич, – есть одно большое достоинство: оно всегда выглядит в реальности не так, как себе его представляешь». Но мы совершенно не понимаем и не ценим этого. Мы не критичны к собственному воображению и действуем согласно установленному природой закону: остерегаемся неприятностей, постоянно забегая вперед, придумывая этот «перед», исходя из собственных знаний и опыта. На самом деле занятие это абсолютно бесполезное. Любовь, равно как и прочие жизненные неприятности, нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь, – эта истина столь очевидна, что совершенно не нуждается в каких-либо доказательствах. Вспомните все свои серьезные неприятности, разве вы знали, что они с вами случатся? Нет, поскольку настоящие проблемы всегда падают как снег на голову.

Мы не знаем своего будущего, и наверное, это хорошо. Неприятности следует переживать по мере их поступления, а вот мучить себя заранее – это просто негуманно! Но нам неймется, мы постоянно пытаемся забежать вперед. И как только наше внимание обращается в будущее, нами овладевают тревога и беспокойство.

До тех пор пока мы думаем, что мы знаем свое будущее, мы будем испытывать тревогу. Но знание будущего – это иллюзия! Скажите сейчас, что именно (конкретно!) вы прочтете на следующей странице, пятая строка сверху? А вы уверены, что вы вообще это прочтете, что не отложите книгу, не забудете ее, не потеряете? Ни вы, ни я, ни кто-либо еще не способен ответить на эти элементарные, в сущности, вопросы! А я, например, не знаю, напишу ли я то, что будет там написано (если будет!). И что это будет, я тоже не знаю!

Признаемся же себе: мы не знаем, а предполагаем наше будущее. Посмотрите на то, что вас тревожит, и вы поймете (вспомните), почему вы боитесь именно этого, а не чего-то другого. Вас этому страху научил ваш собственный жизненный опыт и, как это ни парадоксально, ваши знания. Но тут вступает в силу закон вероятности: из тысяч возможных неприятностей на вашу долю выпадет какая-то одна, может быть, две. Но как можно узнать, какая именно? Разве прошлый опыт поясняет будущее?

Все наши страхи – это предположения, основанные на субъективном жизненном опыте, а будущее – это всегда новое. Так что если вас и ожидают какие-то неприятности, то будьте уверены, вы не в курсе того, какие именно. Поэтому расслабьтесь, до их появления на вашей жизненной сцене вы абсолютно свободны! И это плюс, которым, впрочем, смогут воспользоваться только те, кто хорошо понимает: его будущее ему неизвестно. А знание будущего – это только иллюзия.

Зарисовка из психотерапевтической практики: «В вашем случае медицина бессильна!»

Наталья обратилась ко мне за помощью, когда от нее уже отказались все без исключения врачи. Ей исполнилось 57 лет, так что от ее организма действительно уже можно было ожидать манифестации каких-то телесных недугов, положенных человеку хотя бы «по возрасту». Но несмотря на все многочисленные проведенные исследования, никакой серьезной патологии у нее врачам выявить не удалось.

Все, что «накопали» мои коллеги, укладывалось в несколько безобидных диагнозов:

• во-первых, она перенесла острый артроз (воспаление суставов, вызванное, как правило, иммунными нарушениями), который на момент появления Натальи у меня уже благополучно сходил на нет;

• во-вторых, остеохондроз – болезнь всех невротиков, возникающая из-за того, что, пребывая в стрессе, они постоянно неосознанно напрягают мышцы, поддерживающие позвоночный столб, что и приводит к локальным нарушениям кровообращения с последующей дистрофией межпозвоночных дисков;

• в-третьих, у Натальи обнаруживался небольшой и неопасный узел в щитовидной железе, который, надо признать, может вызывать весьма неприятные симптомы, но лишь в случае избыточной продукции гормонов этой железы, но у Натальи анализы на гормоны были идеальными;

• наконец, у нее отмечались фиброматозные изменения в матке, которые, впрочем, носили лишь начальный характер и хорошо поддавались консервативному лечению.

Без всякого преувеличения можно сказать, что любой другой человек, который бы не знал о наличии у себя этих заболеваний, скорее всего, считал бы себя абсолютно здоровым, поскольку не испытывал бы никаких серьезных болезненных симптомов. Однако состояние Натальи было таким, что казалось, еще чуть-чуть и жизнь ее оборвется. Хотя суставы, которые действительно сильно пострадали в процессе артроза, стали беспокоить ее меньше, приступы затрудненного дыхания, на которые она жаловалась и демонстрировала во время беседы, не только не унимались, а, напротив, существенно увеличились. Кроме того, он страдала от приступообразного повышения артериального давления, сердцебиений, нарушений со стороны желудочно-кишечного тракта и еще десятком других, более мелких, но не менее неприятных симптомов.

Врачи, которые занимались обследованием и лечением Натальи, назначали и отменяли ей препараты, выдвигали одну, другую, третью и десятую гипотезу, объясняющую ее состояние. Зачастую она получала до 8-11 самых разнообразных лекарственных средств одновременно! И несмотря на всю интенсивность проводимого лечения, Наталья чувствовала себя все хуже и хуже. В чем же проблема? Почему медицина в ее случае оказалась бессильна? Ответ на этот вопрос, к сожалению, тривиален. Просто эти врачи – терапевты, эндокринологи, кардиологи, гинекологи, невропатологи и проч. – не удосужились внимательно ее выслушать. Если бы это произошло, то они бы выявили нечто, что решило бы задачу, – они бы направили Наталью к психотерапевту.

Чего же не узнали врачи, обследуя Наталью? Они не узнали, что случилось у нее за последние несколько лет. А случилось следующее. Эта женщина, всегда отличавшаяся сильным и решительным характером, волевая, привыкшая самостоятельно принимать решения, обеспечивать семью, в одночасье лишилась всякой возможности вести прежний образ жизни, а проще говоря, просто лишилась своей прежней жизни. В течение многих лет она была руководителем, возглавляла крупный универмаг. Но после пресловутой «смены собственника» она лишилась своей работы. Сразу вслед за этим последовал знаменитый финансовый кризис 1998 года, из-за которого она потеряла большую часть своих сбережений.

Ее дочь, которой в это же время исполнилось 27 лет, благополучно вышла замуж за англичанина и уехала жить за границу. С последним из двух своих мужей Наталья развелась еще 10 лет назад по причине его беспробудного пьянства. А потому после отъезда дочери она осталась в России без близких родственников. Жива была, впрочем, еще ее мать, но отношения с ней у Натальи были, мягко говоря, сложными. Матери было уже 89 лет, она всегда была слишком требовательна к своей дочери, а теперь нуждалась в постоянном уходе. Наталья уехала бы к дочери, но ни оставить свою мать, ни взять ее с собой она не могла.

Кажется, что ничто из пересказанного мною не является серьезной жизненной драмой, а потому и не могло послужить развитию у Натальи какого-либо психологического расстройства. Однако же это не так. Она всегда была лидером, причем во всех смыслах, а теперь стала целиком и полностью зависеть от дочери. Отношения у них были прекрасными, но удаленность, невозможность быть с ней рядом тяжело травмировали лишенную прежних забот женщину. Лишь пару раз в году Наталья могла встречаться и со своей внучкой, которую очень любила и по которой скучала. Мать Натальи, прикованная к постели после инсульта, требовала постоянного ухода, а психологически не оказывала своей дочери никакой поддержки.

Короче говоря, вся эта ситуация была стрессовой: потеря работы, сбережений, потом отъезд дочери, невозможность часто видеться с любимой внучкой, необходимость постоянно быть при матери, которая и сама по себе была стрессом, – вот только общие, самые крупные штрихи к портрету. И вот вдобавок к этому хроническому, изматывающему стрессу у Натальи начинается артрит, который лишает ее возможности передвигаться. Сильнейшие боли не позволяют ей уснуть, провоцируют сердцебиения, которые никак не унимаются, причиняя мучительный дискомфорт. Назначаемое лечение не оказывает эффекта, врачи дают противоречивые рекомендации – одни говорят, что нужно бросить принимать лекарства, другие, напротив, назначают их пачками. И вот эта внезапная болезнь и стала той последней каплей, которая привела к резкому ухудшению психического состояния Натальи.

На фоне столь бездарно проводимого лечения у Натальи возник приступ удушья, который, по всей видимости, был проявлением аллергической реакции, вызванной лекарственной терапией. Она, разумеется, испугалась, пыталась раздышаться, но субъективно (т. е. по ощущению) это ей не очень-то удалось. Врачи развели руками и снова что-то отменили, а что-то назначили. Наталья стала бояться повторения приступа, а поскольку страх сам по себе вызывает нарушение дыхания, долго ждать не пришлось. Приступ повторился, а врач «скорой помощи» сказал, что «дела плохи». Наталья перепугалась пуще прежнего, зафиксировалась на своем состоянии и снова оказалась в замкнутом круге своих страхов и врачебных консультаций. После специального обследования выяснилось, что с дыханием никаких проблем быть не должно. Но они были! И никто не догадался, что причина этих приступов не телесная, а психологическая.

Целый год врачи находили объяснения этим приступам, ссылаясь то на аллергию, то на остеохондроз, то на щитовидную железу, то на эндокринные сбои, то на бог знает что! Наталья стала бояться выходить на улицу одна, постоянно принимала разнообразные препараты, из которых видимый эффект давал только феназепам (противотревожный препарат!). И вот через год эдаких страданий ее лечащий врач догадался, что пора уже проконсультировать эту измученную до невозможности женщину у психотерапевта.

Что обнаружил у нее психотерапевт? Он обнаружил, во-первых, хронический стресс, во-вторых, приступы субъективно затрудненного дыхания, которые являлись непосредственным проявлением этого стресса, а в-третьих, и это самое главное – иллюзию опасности. Да, Наталья находилась под дамокловым мечом иллюзии опасности. Испугавшись весьма тягостных проявлений своего артроза, она получила вдобавок приступы затрудненного дыхания, которые сопровождались повышением артериального давления, сердцебиением, головокружениями, потливостью. Все перечисленное – типичные симптомы тревоги, страха, внутреннего напряжения. То есть страх, вызванный телесным недомоганием, сам проявился телесными симптомами, которые, в свою очередь, стали необычайно беспокоить Наталью.

Страх, таким образом, прошелся по кругу и сформировал очерченный невроз, в основании которого лежала иллюзия опасности. Только во время первых приступов Наталья боялась, что может задохнуться и умереть. Потом она стала бояться уже самих этих приступов и своим страхом сама же их и провоцировала! Разумеется, от приступа субъективно затрудненного дыхания, который вызван собственным страхом, умереть невозможно, и сами по себе эти приступы не опасны. Организм человека, к счастью, не может ни с того ни с сего сам себя убить. Так что, в сущности, бояться было нечего. И если бы Наталья узнала и поняла это сразу, то никакого «порочного круга» страха у нее бы не сформировалось.

Первым делом нам предстояло выявить и развенчать иллюзию опасности, которая и была во всем произошедшем повинна. Параллельно мы с Натальей заново учились дышать, по-иному реагировать на мать, иначе воспринимать изменение ее социального и семейного статуса. Короче говоря, необходимо было начинать жить заново: избавляться от невротического симптома, изживать прежний стресс и находить новые жизненные стратегии, способные предупредить возникновение подобных состояний. Как-никак достаточно скоро ей предстояло перебираться на «туманный Альбион», к дочери и внучке, а ведь это тоже стресс… Впрочем, если помнить об иллюзорности опасности, с одной стороны, и ее пагубности – с другой, можно переезжать жить хоть на Северный полюс.