Книга Пираты Гора онлайн - страница 4

Глава 4. МЫ С ИВАРОМ РАЗДВОЕННАЯ БОРОДА ВОЗВРАЩАЕМСЯ К ИГРЕ

Ивар Раздвоенная Борода, перевесившись через борт своего змея, изучал цвет воды. Потом он опустил руку и ладонью коснулся поверхности, чтобы определить температуру.

– Мы в одном дне пути от шхер Эйнара, где на границе Торвальдсленда установлен камень с рунами, – сообщил он.

– Откуда ты можешь это знать? – удивился я.

Вот уже два дня, как земля скрылась из глаз, и всю прошлую ночь мы дрейфовали на восток, покачиваясь на высоких волнах под зарифленным парусом.

– Здесь есть планктон, – объяснил Ивар, – значит, мы находимся к югу от шхер Эйнара, а по температуре воды я сделал вывод, что нас подхватило течение Торвальд, которое идет на восток вдоль побережья и сворачивает на север.

Течение Торвальд напоминает полноводную реку в море, шириной оно достигает нескольких пасангов, причем температура воды в нем выше. Если бы не Торвальд, то большая часть Торвальдсленда, и так достаточно безрадостного и серого, превратилась бы в ледяную пустыню. Торвальдсленд – жестокая и холодная страна. Тут множество скал, фьордов и гор. Почвы, пригодной для земледелия, почти нет. Фермы совсем крошечные. Плодородная земля встречается крайне редко и стоит очень дорого. Как правило, добраться от одной фермы до другой можно только морем, на небольших рыбачьих лодках. Без теплого течения Торвальд здесь было бы не возможно выращивать злаковые культуры, чтобы накормить население страны. Местные жители часто голодают, особенно в отдаленных северных районах. Им приходится питаться корой, мхом и водорослями. Поэтому нет ничего удивительного в том, что молодые мужчины Торвальдсленда обращают взоры в сторону моря и за него, где лежат несметные богатства. Жители Торвальдсленда считают, что течение Торвальд подарено им в обмен на золотое кольцо Тором, легендарным героем и основателем этой земли.

Ивар Раздвоенная Борода подошел к Эльгифу. Она была прикована за шею к мачте, а ее запястья в черных железных кандалах теперь лежали на коленях так, чтобы она могла самостоятельно есть. В волосах девушки блестела морская соль, она по-прежнему была одета в черное бархатное платье, только теперь оно промокло от морской воды, измялось и полиняло. Ноги оставались босыми.

– Завтра вечером, – сказал ей Ивар Раздвоенная Борода, – я получу за тебя выкуп.

Она не снизошла до разговора с ним, просто отвернулась в сторону. Ее наравне с рабынями кормили только холодной кашей из са-тарна и вяленой рыбой парсит.

Моряки Торвальдсленда иногда управляют своими кораблями, учитывая направление волн, разбивающихся о нос судна, при этом принимают в расчет и силу ветра. Частенько они смотрят, под каким углом падает тень от планшира на банку. Естественно, они не оставляют без внимания и солнце, а ночью – звезды, которые остаются надежным компасом даже в открытом море.

Северяне традиционно не пользуются обычным морским компасом, как это принято делать на Юге. Горианский компас всегда указывает на Сардар, где обитают Царствующие Жрецы.

Жителям Торвальдсленда такой компас не нужен.

Однако секстант им известен, хотя пользуются этим прибором, только находясь в незнакомых водах.

Туманные берега, куда в определенное время года приходят кормиться киты, и плавучие льдины рассказывают морякам Торвальдсленда, в какие воды они попали – северяне пользуются этой информацией так же легко и неосознанно, как крестьяне, смотрящие в сторону гор, или охотники, оказавшиеся на берегу реки.

Корабли северян отличаются быстроходностью. За полный горианский день, состоящий из двадцати анов, при попутном ветре они могут покрыть расстояние от двухсот до двухсот пятидесяти пасангов.

Я принялся разглядывать доску для каиссы, стоящую передо мной.

Она была сделана специально для того, чтобы играть в море, такие распространены среди жителей Торвальдсленда. В самом центре каждой клетки я заметил крошечный крючок. В днище фигур высверлены соответствующие этим крючкам отверстия. Благодаря этому приспособлению они надежно стоят на доске во время движения корабля. Клетки на доске были выкрашены в красный и желтый цвет. Правила, по которым в каиссу играют в Торвальдсленде, не отличаются от тех, что приняты на Юге, хотя некоторые фигуры здесь совсем другие. Например, главная фигура именуется не убар, а джарл. Более того, нет и убары – ее роль играет фигура, которая носит имя «женщина джарла». Вместо тарнсменов – два топора. На доске нет Посвященных, есть жрецы рун. Одинаковым фигуркам, которых на Юге называют писцами, северяне дали имя певцов. Думаю, Андреас из Тора, у которого много друзей среди певцов, был бы рад узнать, что эта каста представлена на доске северян. Копьеносцы ничем не отличаются от копьеносцев южан. Я довольно быстро привык к северному варианту каиссы. Однако, пока я разбирался в фигурах, Раздвоенная Борода обыграл меня в первых двух партиях. Интересно, что он с большой охотой отвечал на все мои вопросы и даже давал советы. Ивар явно хотел, чтобы я смог играть с ним в полную силу и как можно скорее. Мне удалось победить в третьей партии, после чего он перестал помогать мне, и мы, превратившись в своеобразных воинов каиссы, погрузились в игру.

Раздвоенная Борода действовал тактически куда более разнообразно, чем, к примеру, Марленус из Ара, его игра очень сильно отличалась и от осторожной, консервативной позиционной манеры Минтара из касты купцов. Раздвоенная Борода часто применял обходные маневры, его стратегия не была однозначной, он нередко менял направление атаки – за очевидными угрозами постоянно скрывались иные, дальние планы, рассчитанные на несколько ходов вперед, причем если противник недооценивал любую из угроз, его ждало жестокое наказание. Ивар любил напасть и поставить своего соперника перед нелегким выбором: отступить и подвергнуться сокрушительной атаке или потерять фигуру совсем. Сначала я играл позиционно, стараясь изучить тактику и стратегию Раздвоенной Бороды. Когда же почувствовал, что неплохо его узнал, то начал действовать более агрессивно. У меня не было сомнений, что свои самые хитрые трюки он использует редко, приберегая их для важных партий или для противников из Торвальдсленда. Каисса была настоящей страстью жителей Севера и имела намного больше значения, чем среди южан. Долгими холодными зимами, когда снег, лед, тьма и жестокие северные ветры заставляют даже камни трещать по ночам, люди предпочитают оставаться в своих домах и в неверном свете ламп, в которые заливают жир морского слина, играют в каиссу. И тогда даже обнаженные рабыни, прикованные за щиколотки к ближайшему кольцу, должны ждать, укрывшись под толстыми мехами своих господ.

– Твой ход, – сказал после долгой паузы Раздвоенная Борода.

– А я уже его сделал, – ответил я. – Я поставил свой топор на джарл шесть.

– Ах вот оно что! – рассмеялся Раздвоенная Борода.

Он уставился на доску. Теперь у него не было никакой возможности передвинуть своего джарла на поле топор четыре.

Солнце грело довольно-таки сильно – для Торвальдсленда. По летосчислению Порт-Кара, наступил третий год Независимого Совета Капитанов. По хронологии Ара, которой в основном пользуются жители Гора, шел 10122 год К.А., или Контаста Ар, со дня основания Ара. Сражение 25 се'кара произошло в 10120 К.А. Весной того же года в Порт-Каре Совет Капитанов получил независимость, с этого момента и начался первый год его правления. Большинство горианских городов считают весеннее равноденствие первым днем нового года. В Тарии, впрочем, отсчет нового года ведется от дня летнего солнцестояния. Жрецы рун Севера, которые занимались календарями в Торвальдсленде, тоже решили, что новый год в этих краях будет начинаться во время весеннего равноденствия. Торвальдсленд родился в тот момент, когда Тор подарил течение Торвальда легендарному герою и основателю северного государства. По календарям жрецов рун, шел 1006 год.

Мы с Раздвоенной Бородой сидели в тени, под навесом, сшитым из шкур босков, который насчитывал около тридцати пяти футов в длину. Навес опирался на четыре съемных шеста, которые в случае необходимости можно было использовать для продвижения по мелководью. Края навеса привязывались веревками к планширу, однако между палубой и нижней частью навеса оставалось расстояние, приблизительно равное футу, так что было видно море.

У нас за спиной, между скамейками гребцов, в тени навеса, среди сокровищ, награбленных в храме Кассау, расположились рабыни. Они тоже были добычей и теперь стояли на коленях, сидели или лежали рядом с золотыми тарелками, кубками и пластинами, сорванными со стен храма. Их ноги больше не были связаны; руки у большинства скованы впереди, а не за спиной. В ту самую ночь, когда мы вышли из Кассау, обычную веревку заменили кожаными ремнями, толщиной в полдюйма с вплетенной внутрь проволокой – такими принято пользоваться на Севере. На ночь невольницам сковывали руки за спиной; некоторые из девушек спали, стараясь устроиться поудобнее среди золота из храма Кассау, другие сидели или стояли на коленях, опустив головы; иным девушкам сняли наручники, но оставили кожаные ошейники, и теперь, стараясь ублажить Раздвоенную Бороду, они начищали до блеска золото, унесенное из храма.

Люди Ивара вынули весла из воды – корабль шел под парусами – и развлекались, как могли. Кто-то спал на скамейках или между ними, иные под навесом, а кое-кто выбрался на открытую палубу. Они сидели по двое или по трое и разговаривали. Двое, как и мы с Раздвоенной Бородой, играли в каиссу. Несколько человек с увлечением отдались камешкам – игре, где нужно иметь определенный талант к угадыванию. Великан, тот, чей рост достигал почти восьми футов и кто с такой яростью убивал людей в храме, сидел на скамье и с сонным видом, медленными, но точными движениями круглым плоским камнем затачивал острие своего топора. Трое других северян занялись рыбалкой, двое сбросили сеть вдоль борта змея, надеясь поймать рыбу парсит, а третий устроился на носу с удочкой в руках, нацепив на крючок печень вуло и рассчитывая поймать белобрюхого гранта, огромную промысловую рыбу, которая заходит в места, богатые планктоном, где охотятся на рыбу парсит. Только двое из людей Раздвоенной Бороды не отдыхали – тот, что стоял у руля, вглядываясь в море, и парнишка, забравшийся на верхушку мачты. Рулевой изучал небо и водные просторы, расстилающиеся впереди; там, где есть облака, обязательно дует ветер, а рулевой, едва заметно меняя направление движения корабля, избегает районов, где почти нет волн, поскольку именно там змей может попасть в штиль. Наблюдатель на мачте стоял на широком плоском деревянном кольце, обтянутом кожей и покрытом мехом морского слина. Диаметр кольца составлял около тридцати дюймов. Оно закреплено на самом верху мачты, давая возможность человеку, находящемуся на этом посту, видеть все вокруг. Тот, кто стоит на кольце, привязывается к мачте широким ремнем, который специальной застежкой крепится на его собственном поясе. Добраться до кольца можно по канату, по всей длине которого завязаны узлы. Мачта обычно не бывает высокой, всего около тридцати пяти горианских футов, но с нее можно обозревать море на десять пасангов вперед.

Раздвоенная Борода поставил своего первого певца на поле топор четыре, угрожая моему топору. Я защитился собственным первым певцом, передвинув его на поле топор пять. Мы разменяли фигуры. Он взял мой топор на поле джарл шесть, а я его первого певца своим первым певцом. Теперь мой певец стоял в самом центре, однако Раздвоенная Борода освободил поле топор четыре, на которое мог поставить джарла, а потом организовать атаку на женщину джарла, стоящую на вертикали топора.

В данный момент инициатива принадлежала мне. Ивар стремился обострить позицию, а я хотел ясности.

Топор – это ценная фигура, особенно в начале и середине игры, когда на доске еще много фигур, а в конце, когда появляется свободное пространство, певец, как мне кажется, становится гораздо сильнее, поскольку может контролировать большее количество клеток. Те, кто занимаются теорией каиссы, считают, что эти фигуры равны и оценивают каждую в три очка, но лично я даю топору четыре очка в начале и середине игры, а певцу два, и наоборот – в эндшпиле.

Впрочем, надо сказать, что обе эти фигуры очень важны, но мне все равно больше нравится топор.

– Тебе не следовало отдавать топор, – сказал Раздвоенная Борода.

– Не сделав этого, я потерял бы инициативу, – ответил я. – Кроме того, топор не так важен в эндшпиле.

– А ты хорошо играешь топором, – заметил Раздвоенная Борода. – То, что правильно для многих, не обязательно верно для тебя. Возможно, тебе следует сохранять оружие, которым ты пользуешься наиболее успешно.

Я задумался над его словами. В каиссу играют не марионетки, это глубокая, тонкая игра, которую любят люди, обладающие индивидуальными достоинствами и недостатками. Много раз в прежних играх я сожалел, что отдал топор, или фигуру, являвшуюся его эквивалентом на Юге, – тарнсмена, в то время как, поразмыслив над своими действиями, понимал, что веду себя в соответствии с общими стратегическими принципами. Естественно, мне было известно, что эти принципы вполне определенны и неизменны, однако, играя с Раздвоенной Бородой, я впервые подумал о том, что, возможно, существуют и другие принципы, зависящие от способностей, настроения и наклонностей каждого игрока. Вот я, например, считал, что топор, или тарнсмен, имеет большое значение и в эндшпиле. Противник не привык противостоять ему в конце игры; возможность использовать топор в нестандартной ситуации и тем самым застать противника врасплох, может оказаться очень выгодна. Я почувствовал прилив сил.

И тут с растущим чувством тревоги увидел, что Раздвоенная Борода поставил своего джарла на освободившееся поле топор четыре.

Рыбаки вытащили сеть. По палубе запрыгали многочисленные серебристо-коричневые рыбы парсит. С довольными криками северяне принялись быстро орудовать ножами, отрезая рыбам головы и хвосты.

– Горм, – позвал Раздвоенная Борода. – Сними наручники с первой рабыни. Ленивая девка слишком долго отдыхала, пошли ее ко мне с черпаком.

Горм был обнажен по пояс и ходил босиком, на нем были штаны из меха морского слина. На шее висела золотая цепь с украшением, которую он, несомненно, позаимствовал у одной из свободных женщин Юга.

Когда он подошел к рабыням, они в страхе отпрянули назад, как и положено всякой женщине, оказавшейся во власти северянина. Я посмотрел в глаза первой девушке в связке. Это была белокурая стройная красавица, надевшая на праздник в храме красную жилетку и юбку. Я вспомнил, как ее разочаровали мужчины Торвальдсленда, которые, склонив головы, сопровождали тело Раздвоенной Бороды в храм Кассау. Тогда она наблюдала за ними с любопытством и презрением. Однако теперь, когда она испуганно отодвинулась при приближении Горма, в ее глазах не осталось и следа от прежних чувств. Перед ней предстал свободный мужчина Торвальдсленда во всей полноте своей власти и могущества, а она – обнаженная рабыня со скованными руками – боялась его. Девушка знала, что является собственностью этих яростных и сильных существ, что она сама и ее красота находятся в их власти и зависят от их благорасположения. Горм грубо развязал веревку, а затем жестом показал, что она должна встать на колени и протянуть ему скованные руки. Девушка повиновалась. И тогда Горм отомкнул наручники, засунул их себе за пояс, а потом резко дернул девушку за руку, заставив подняться на ноги, и толкнул в сторону Раздвоенной Бороды. Она споткнулась о неровную планку палубы и остановилась перед нами, опустив голову, так что волосы закрыли лицо. Девушка откинула волосы правой рукой и застыла в неподвижности. Горм сунул ей в руку черпак прямо угольной формы. Черпак с длинной круглой рукояткой был сделан из дерева, глубина его составляла шесть дюймов.

Горм отодвинул шесть узких досок на палубе. Внизу, приблизительно в футе от уровня палубы, в двух дюймах над килевой балкой плескалась черная трюмная вода. К моему удивлению, ее оказалось совсем немного. Для корабля, корпус которого состоял из отдельных планок, это было просто здорово. На самом деле не было никакой необходимости вычерпывать воду. Более того, со времени выхода из Кассау никто этим ни разу не занимался. Обычно в кораблях северян воду вычерпывают не менее одного раза в день, даже если ее накапливается не так уж и много. Если в течение двух дней приходилось вычерпывать воду трижды, корабль считался недостаточно надежным. Однако в море, особенно ближе к концу сезона, выходит немало судов, корпуса которых утрачивают прежнюю прочность после долгих месяцев, проведенных в морской воде. Ну а весной, естественно, прежде чем судно снова отправится в плавание его конопатят самым тщательным образом, а потом смолят.

– Вычерпывай, – приказал Раздвоенная Борода.

Девушка подошла к отверстию в палубе и опустилась на колени, держа в руке деревянный черпак.

– Вернись ко мне, – резко бросил Раздвоенная Борода.

Испуганная невольница повиновалась.

– А теперь повернись, – сказал он, – и пройди так, как положено ходить рабыне.

Девушка побледнела.

Потом повернулась и пошла к отверстию в палубе так, как ходят рабыни.

Остальные пленницы ахнули. Мужчины, наблюдавшие за ней, восторженно завопили. Я усмехнулся. Я хотел ее.

– Рабыня! – презрительно бросила Эльгифу, которая была прикована к мачте.

Я уже давно пришел к выводу, что эти две девушки были первыми красавицами Кассау и, разумеется, главными соперницами.

Белокурая девушка, которую заставили пройтись, как положено рабыне, захлебываясь от слез, опустилась на колени возле отверстия в палубе. Один раз ее вырвало. Однако в целом она хорошо справилась со своей задачей.

Раздвоенная Борода подошел к ней и показал, как нужно левой рукой проверять черпак, чтобы случайно не выбросить за борт улитку.

Вернувшись ко мне, он держал в руке одну из улиток, панцирь которой легко раздавил пальцами. Ивар высосал улитку, прожевал ее и проглотил, а потом выбросил осколки панциря за борт.

– Они вполне съедобны, – сказал он. – Кроме того, хороши и в качестве наживки.

Мы снова принялись играть.

Один раз белокурая девушка вскрикнула и замерла с черпаком в руке.

– Смотрите! – она показывала на море.

В ста ярдах резвилась семья китов, самец, две самки и четыре детеныша.

Потом невольница вернулась к своему занятию.

– Твой зал в руках неприятеля, – сказал Раздвоенная Борода, его джарл сделал решительный выпад.

Захват зала, по правилам северян, означает то же самое, что и захват Домашнего Камня на Юге.

– Тебе не следовало отдавать топор, – повторил Раздвоенная Борода.

– Похоже, что так, – согласился я.

Мы даже не добрались до эндшпиля. Он занял мой зал в самой середине игры. В следующий раз я хорошенько подумаю, прежде чем разменивать топор.

– Я закончила, – сказала стройная девушка, которая подошла и опустилась перед нами на колени.

Она выполнила первое повеление своего господина, Раздвоенной Бороды, высушила, как принято говорить, брюхо его змея.

– Отдай черпак Горму, – приказал Раздвоенная Борода, – а затем подай воду моим людям.

– Слушаюсь, – сказала она.

Раздвоенная Борода посмотрел на нее.

– Слушаюсь… – сказала девушка, – мой джарл.

Рабыня должна называть свободных людей Севера «мой джарл».

Мы услышали, как рассмеялась Эльгифу.

Белокурая девушка поднялась на ноги и отдала Горму черпак, который убрал его, а затем вернул доски палубы на место. Девушка подошла к одному из огромных деревянных ведер, накрытых крышкой, которое привязали веревкой к палубе, и опустила в него мех для воды. Я услышал, как забулькала жидкость.

Люди Раздвоенной Бороды не стали преследовать китов. У них было достаточно мяса, поэтому они не обратили на животных никакого внимания.

Близился вечер.

Я наблюдал за тем, как белокурая девушка, положив на плечо тяжелый мех с водой, направилась к северянам, чтобы предложить им напиться.

Она была очень красива.

Те парни, что ловили рыбу сетью, уже вычистили свою добычу и, вытащив все косточки, порезали серебристые тушки на мелкие кусочки.

Тогда Раздвоенная Борода приказал освободить другую рабыню, чтобы она приготовила рабскую похлебку, смешав воду с мукой са-тарна и добавив туда сырой рыбы.

– Давай еще сыграем, – предложил Раздвоенная Борода.

Я расставил фигуры.

А Раздвоенная Борода подошел к Эльгифу, которая сидела привязанная за шею к мачте, держа перед собой скованные руки.

Он чуть приподнял ее черное, бархатное платье, приоткрыв щиколотки, девушка отодвинулась и прижалась к мачте.

– Завтра ночью, – сказал он, – я получу за тебя выкуп.

– Да, – проговорила Эльгифу.

Двумя могучими ручищами Раздвоенная Борода сжал ее правую щиколотку так, что она не могла убрать ногу.

– Я свободна, – прошептала она.

Прижимая щиколотку левой рукой, Раздвоенная Борода принялся ласково поглаживать ногу Эльгифу. Красотка в черном бархатном платье задрожала.

– Я свободна, – повторила она. – Свободна!

– А не хотела бы ты, моя большегрудая красавица, провести со мной ночь в спальном мешке из морскою слина? – поинтересовался Раздвоенная Борода.

– Нет! – выкрикнула она. – Нет! – А потом добавила: – Если ты применишь силу, отец ничего не заплатит! Кроме того, он обязательно приведет с собой женщину, которая определит, было ли совершено насилие! Ты ведь хочешь получить выкуп!

– Да, – ответил Раздвоенная Борода и убрал руки. – Я хочу получить выкуп, и я его получу.

– В таком случае, чудовище, – крикнула Эльгифу, – не смей ко мне прикасаться!

– А я к тебе и не прикасаюсь, – сказал Раздвоенная Борода и поднялся на ноги.

Эльгифу отвернулась, она не желала на него смотреть, однако тихо произнесла:

– Дай мне что-нибудь, чтобы накрыться ночью, а то я промокну и замерзну.

– Ты можешь лечь с рабынями, – ответил Раздвоенная Борода.

– Никогда! – возмутилась Эльгифу.

– В таком случае оставайся на месте, – усмехнулся Раздвоенная Борода.

Пленница посмотрела на него, ее глаза горели ненавистью, волосы спутались.

– Хорошо, – сказала она, – я с радостью вынесу все тяготы последней ночи, которую мне придется провести на твоем проклятом корабле.

На девушку, приготовившую похлебку, снова надели наручники.

Стройной белокурой невольнице дали новую работу – наполнить похлебкой небольшие миски. Она разливала еду бронзовым черпаком, ручка которого была вырезана в форме шеи и головы прекрасной птицы. На конце ручки висело бронзовое кольцо в форме ошейника для птицы. Рабыни без всякого удовольствия ели свою похлебку из са-тарна с сырой рыбой. И все же это была хоть какая-то еда. Многие, в том числе и белокурая девушка, съели всю похлебку и даже вылизали миски, чтобы Горм, который нес за них ответственность, остался доволен. Закончив еду, они, со страхом поглядывая друг на друга, поставили миски на палубу.

– Эй, девка! – позвал Раздвоенная Борода.

Стройная белокурая девушка быстро подошла и опустилась рядом с ним на колени.

– Покорми ее, – приказал Раздвоенная Борода, показывая через плечо на Эльгифу.

Девушка налила похлебку в одну из мисок, после чего направилась к Эльгифу.

– Ты хорошо ходишь, Тири. Как настоящая рабыня.

Стройная белокурая девушка, которую звали Тири, хотя теперь она могла спокойно забыть свое прежнее имя – только ее новый господин Раздвоенная Борода мог решить, как ее будут звать, – ничего не ответила на издевательские слова Эльгифу.

– Опустись на колени, – приказала Эльгифу.

Тири повиновалась.

– Что там у тебя? – спросила Эльгифу.

– Похлебка, – ответила белокурая девушка.

– Попробуй ее, – сказала Эльгифу.

Сердито посмотрев на нее, Тири выполнила приказ.

– Это рабская похлебка, не так ли?

– Да, – ответила девушка.

– Зачем же тогда, – презрительно осведомилась Эльгифу, – ты принесла ее мне?

Девушка опустила голову.

– Я свободная женщина, – заявила Эльгифу. – Унеси похлебку. Она для таких, как ты.

Девушка ничего не ответила.

– Когда выкуп будет заплачен, – продолжала Эльгифу, – и я вернусь домой, вопрос о том, кто самая красивая девушка в Кассау, будет решен раз и навсегда.

– Нет, – возразила Тири.

– Я все равно была самой красивой, – сказала Эльгифу.

Глаза Тири сверкнули.

– Забери рабскую похлебку! – Голос Эльгифу был исполнен презрения. – Она для невольниц вроде тебя.

Белокурая девушка поднялась на ноги и отошла от Эльгифу. Раздвоенная Борода оторвался от доски. Он протянул руку и взял миску.

– Привяжи ее снова, – приказал Ивар Горму.

Тот отвел Тири к остальным рабыням, застегнул на ее запястьях наручники и привязал кожаный ошейник к концу связки.

Раздвоенная Борода разыграл гамбит топора джарла, агрессивный дебют.

Я принялся внимательно изучать позицию.

А Ивар Раздвоенная Борода подошел с миской в руке к Эльгифу и присел рядом с ней на корточки.

– Когда твой отец увидит тебя завтра, – сказал он, – тебе не следует выглядеть ослабевшей – твои глаза должны блестеть, а щеки пылать румянцем. Иначе все подумают, что я плохо обращаюсь со своими пленниками.

– Я не стану есть рабскую похлебку, – упрямо заявила Эльгифу.

– Ты ее съешь, а иначе тебя разденут и привяжут к веслу.

Эльгифу с ужасом посмотрела на него.

– И при этом твоя невинность не пострадает, моя большегрудая радость, – усмехнулся Раздвоенная Борода.

Одетую или раздетую девушку со стянутыми за спиной руками крепко привязывают вдоль весла, головой к лопасти. Когда весло поднимается, ей иногда удается сделать быстрый вдох, а в следующее мгновение она снова оказывается под водой. Кроме того, существует опасность нападения морского слина или белых северных акул, которые пытаются сожрать несчастную. Известны случаи, когда северяне использовали рабынь в качестве наживки – если становилось очень плохо с едой. Для этих целей всегда выбиралась самая непослушная девушка-рабыня. Этот обычай заставляет рабынь отчаянно соперничать друг с другом за расположение своего господина. Один ан, проведенный на весле, превращает самую холодную и гордую женщину в послушнейшую из рабынь. Страшнее наказания веслом – пять ударов особым горианским хлыстом, применяющимся только на Севере – жители Торвальдсленда называют его наказанием мехами, во время которого господин, при помощи собственного тела, неопровержимо доказывает девушке, что теперь она рабыня.

– Открой ротик, моя большегрудая красавица, – приказал Раздвоенная Борода.

С ужасом глядя на него, Эльгифу повиновалась. Ивар вылил все содержимое маленькой плошки ей в рот. Гордая Эльгифу была вынуждена проглотить густую похлебку, сделанную из сырой муки са-тарна и рыбы, – пищу рабынь.

– Завтра я получу выкуп, – сказал Раздвоенная Борода.

– Завтра, – вскричала Эльгифу, – я буду свободна от тебя!

Он отбросил миску на корму корабля и вернулся, чтобы продолжить партию.

– Мне кажется, я придумал, как следует бороться с гамбитом топора джарла, – сказал я Раздвоенной Бороде.

– Вот и отлично, – заметил Раздвоенная Борода, изучая положение на доске.

Мы услышали, как зарыдал кто-то из рабынь. Оглянувшись, я увидел, что рыдания сотрясают тело стройной белокурой девушки.

– Замолчи! – прикрикнула на нее одна из соседок. – Из-за тебя нас высекут!

К Тири подошел Горм и пять раз ударил веревкой с узлами.

Девушка с трудом подавила рыдания.

– Слушаюсь, мой джарл! – прошептала она.

Потом белокурая рабыня опустила голову и замолчала, однако ее тело продолжало вздрагивать от беззвучных рыданий.

Мы с Раздвоенной Бородой снова принялись за игру.