Книга За стеклом онлайн - страница 3

3

Три дня. Столько времени мне потребовалось, чтобы найти работу. Я провела эти три дня, бегая по агентствам временного найма для неквалифицированных работников; увы, мне пришлось позабыть о своих навыках. Этому меня научили первые же несколько собеседований. Когда я усаживалась напротив типа с бейджиком, на котором должно было бы значиться «Мне скучно», и упоминала о своем дипломе, мне вдруг начинало казаться, будто я только что сообщила работодателю о судимости.

– А вы умеете пользоваться телефоном? – настороженно интересовались мои собеседники, подразумевая, готова ли я отключать мозги пять раз в неделю. В итоге я поняла, что нечего размахивать дипломом, лучше упирать в основном на практические навыки.

Три года. Именно столько времени мне понадобилось, чтобы получить высшее образование. Однако в конце концов я нашла себе место лишь благодаря сексапильной внешности и умению варить кофе. Такая работа не доставляла радости, но, по крайней мере, она позволяла снять собственную комнату – где-нибудь на загаженной окраине, ибо зарплата была не ахти. Раздумывая об этом по пути домой, я старалась не поддаваться унынию. Дом на Коламбия-роуд был, конечно же, лишь временным пристанищем, но, откровенно говоря, он уже успел мне понравиться.

– Вот это достижение! – расцвел Слим-Джим, когда я сообщила ему о своих успехах. – Девушка едва приезжает в столицу и тут же устраивается моделью вот так, запросто. Между прочим, это меня не удивляет.

Парни готовили ужин. Мой брат нацепил передничек; он сидел за столом и нарезал перец на тончайшие ломтики. Его сосед крутился у столешницы, выкладывая на пиццу, похоже, все содержимое холодильника: сыр, помидоры, грибы, ореховое масло и попкорн. Дреды Слима были стянуты сзади черной бархатной резинкой. У меня имелась в точности такая же, но спросить, откуда он ее взял, я не решилась.

– Если ты собираешься работать моделью для журналов в глянцевых обложках, – произнес мой брат, отворачиваясь от разделочной доски, – то я советовал бы тебе сначала хорошенько подумать.

– Вы не поняли, ребята, – я пожалела, что дала лишь расплывчатое описание своих новых обязанностей. Между прочим, Павлов мог бы и отложить нож в сторону, разговаривая с сестрой.

– «Работа в модельном агентстве» – разве не так ты сказала?

– Все правильно, только я буду работать секретарем, принимать посетителей.

Слим отвернулся, чтобы смахнуть ломтики перца с доски, и объявил, что это необходимо отпраздновать в любом случае.

– Давайте сходим куда-нибудь, – предложил он. – Выбирай сама, Циско. Я угощаю.

– Правда?

– Конечно. Куда хочешь, но только одно условие: там должны танцевать сальсу.

– Сальсу? – переспросили мы с братом.

Слим пожал плечами и объявил, что этот танец всегда ему нравился, просто танцевать с Павловым ему как-то не хотелось. Даже если тот и согласится исполнить женскую партию.

– Спасибо, я не танцую, – пискнул мой брат. – Музыка меня совершенно не трогает.

– Именно поэтому мы спляшем сальсу с твоей сестрой. Это ритм, дающий танцорам все мыслимые поблажки.

Я сложила руки на груди, прикидывая, не шутит ли Слим.

– Разве партнеры в подобном танце не должны быть одинакового роста? – спросила я.

– Мы этого не узнаем, – сказал он, – пока не станцуем.

Я уже собралась было принять приглашение, когда Павлов вернул наше внимание к ужину:

– А это еще что такое?

Мой брат выпучил глаза на творение Слима. Одна ладонь на бедре, запястье другой прижато к виску. На миг мне почудилось, что он может рухнуть на пол.

– Пицца, – с некоторой обидой ответил Слим.

– Больше похоже на Пизанскую башню.

– По крайней мере, мы знаем, из чего она сделана, – заявил Слим, – чего никак нельзя сказать о пиццах, доставляемых на дом.

– Пожалуй, положить в пиццу ореховое масло – весьма оригинально, Слим, – вставила я, решив, что он, наверное, готовил нечто особенное специально для меня. – Ни за что не подумаешь, но оно вполне сочетается с джемом.

Вот именно, – подтвердил Слим. – Иногда самые невообразимые комбинации лишь подчеркивают достоинства ингредиентов.

Я почувствовала, как краснею, и поспешила отвернуться. Когда я вновь подняла глаза, Павлов сражался с завязками передника.

– Я понимаю, что ты только что вошла в дверь, – сказал он, – но, пожалуй, нам самое время идти.

– Уже? – Слим немного повеселел и придвинулся к Павлову, качая бедрами и описывая сложные фигуры руками. – Детка, в тебе звучит музыка, которая рвется наружу.

– Все это замечательно. – Мой брат снял передник и, аккуратно сложив его, сунул в шкаф. – Но сначала нам необходимо поесть.

Слим вновь выпрямился:

– Пицца будет готова через двадцать минут.

Павлов ответил, что мы доберемся до столика в закусочной на углу в два раза быстрее.

– Не уверена, что пока могу позволить себе ужинать в ресторане, – дипломатично сказала я.

– Не беспокойся, – утешил меня Павлов, бросая последний испепеляющий взгляд на пиццу. – Ведь за угощение платит Слим.

Ночь. Мы танцуем сальсу, а вокруг просто ад кромешный. Похожий на пещеру клуб с гипсовыми колоннами и верхней галереей, попасть на которую у нас нет никаких шансов. Танцплощадка забита людьми со всех концов света, по большей части в майках или водолазках, причем все широко улыбаются. Стоило закрыть глаза – и с тем же успехом я могла представить себя танцующей где-нибудь на другом полушарии, затерявшейся в море барабанов, колокольчиков, свиста и вспышек яркого света. Затем я открывала глаза, и ребята быстро возвращали меня к действительности. Слим, с его чувством ритма и непринужденностью. был прекрасным партнером. Мой брат танцевал с запрокинутой назад головой и высоко поднятыми руками, двигая бедрами так, словно он вращал хула-хуп. Именно Павлов порекомендовал мне попробовать закрыть глаза. И он же первым ткнул пальцем наверх и предложил передохнуть. Но едва Павлов подошел к винтовой лестнице, как навстречу ему шагнул вышибала обхватом в два обычных человека. Настоящий танк на маленьких торопливых лапках.

– Вы знаете, кто я такой? – вопросил мой брат, наклоняясь, чтобы услышать ответ.

Вышибала заглянул в бумажку на зажиме папки, блеснув напомаженным затылком в свете прожекторов. Затем брови его потянулись вверх, за ними последовало и все жирное лицо.

– А как же, ты – идиот, не умеющий танцевать, верно?

Павлов не ответил ни да, ни нет. Он только стоял рядом, тяжело дыша, в расстегнутой до пупа рубашке пастельных тонов.

Слим осторожно поинтересовался:

– Вы хотите сказать, что он есть в списке?

– Есть, – проревел «танк» в ответ, – но не в этом.

– Если бы ты хоть чуточку представлял себе, с кем говоришь, – заявил не на шутку рассерженный Павлов, – то отошел бы в сторонку и всю ночь гадал бы, уволят тебя или нет!

Вот теперь вышибала решил вспомнить о своих навыках борца. Посоветовав нам обоим приглядывать за своим дружком, пока никто не пострадал, он остановил немигающий взор на Слиме, который поспешно сказал:

– Мы с ним просто соседи. Не бейте меня.

Тяжеловес приблизился, выпрямляясь, чтобы, как мне показалось, двинуть Слиму в челюсть, но на полпути гримаса ярости на его лице вдруг разгладилась, уступая место менее пугающему выражению.

– Ты ведь тот парень, который придумал веб-сайт про игры? – На лице вышибалы зажглась простодушная ребяческая улыбка. – Я про тебя читал.

Тем временем я увлекла Павлова к более дешевому на вид бару, расположенному под галереей. Здесь, спрятавшись от звуковой лавины, мы по крайней мере могли разговаривать, не напрягая глотки изо всех сил. Отсюда мы наблюдали, как Слим ставит закорючку автографа в папке вышибалы.

– Что это на тебя нашло? – спросила я Павлова. – По-моему, он не слишком похож на типичного читателя журнала «Блесни умом!».

Мой брат оперся локтями о цинковую стойку и заговорил, обращаясь, похоже, к своему отражению:

– Фотку Слима напечатали только однажды. Всего один раз, в каком-то захудалом журнальчике, посвященном компьютерным играм, и вдруг оказывается, что каждая собака знает его под кличкой «Дреды-точка-ком». Мой же портрет красуется в каждом номере нашего еженедельника последние пять лет. Неужели я не могу рассчитывать хотя бы на чуточку признания и уважения?

К этому времени Слим воссоединился с нами. Он распахнул бумажник так широко, словно собрался чихнуть в него, но затем просто сунул туда визитку.

– Ты ведь раздаешь советы подросткам, – напомнил он Павлову. – На худой конец, твое лицо может показаться знакомым какой-нибудь малолетке, но я бы не стал кричать об этом на перекрестках. Тебя могут неправильно понять. Ну, так что же вы будете пить?

Павлов заказал водку с тоником. Я попросила то же самое. Слим принес три бокала, все три со льдом, да плюс еще лишний ломтик лимона для моего брата. Затем он поднял свой коктейль, провозгласив тост:

– За твою карьеру модели!

– Едва ли я ее сделаю, – усомнилась я. – Модели не сидят весь день с микрофоном у рта и динамиком в ухе.

Слим отхлебнул из бокала, покатал напиток во рту и проглотил.

– Ухуру сидела.

Мой брат застонал.

– Лейтенант Ухуру из «Стар-трека», – пояснил он, будто я была не в курсе. – Компьютерщики могут цитировать только фантастические сериалы, «Стар-трек» или «Звездные войны». Это их Библия. «Стар-трек» – Ветхий Завет, а «Звездные войны» – Новый. Мне могут возразить, что «Симпсоны» смешали все карты, но на любую религию всегда можно взглянуть под новым углом зрения.

– Еретик! – Слим смерил Павлова высокомерным, довольно долгим взглядом, словно он был неким высшим существом, выносящим приговор простому смертному. Затем он повернулся ко мне, настроенный уже вполне дружелюбно: – Ухуру, как всем известно, была наблюдателем на капитанском мостике и принимала все сообщения.

– Да уж, типичная секретарша вроде меня.

Слим помолчал, словно прикидывая, как мне лучше ответить.

– Надо думать, работенка не сахар, – предположил он и воздел очи, словно в ожидании небесного откровения, каковое вскоре и озвучил: «Флагманскому судну Федерации требуется выпускница колледжа. Обязательны навыки межгалактической связи и готовность путешествовать. Предоставляются короткая форменная юбка и изящный наушник в ухо».

– Замолчи, пожалуйста, – кисло попросил Павлов.

– Могу поспорить, у нее тоже случались накладки.

– Не ставь себя в неловкое положение, – порекомендовал Слиму мой брат. – Циско уже небось раскаивается, что позволила тебе притащить нас сюда танцевать сальсу.

– Пока нет. – Я показала им почти опустевший бокал. – Но если я выпью еще, то все может быть.

– Это точно, – охотно согласился мой брат. – В последний раз, когда ты пошла со мною в клуб и напилась там, дело кончилось танцами на столе.

– Мы отдыхали на Ибице, – напомнила я ему. – Тамошние столы специально для этого и предназначены. А если захочешь поесть, то дожидайся закрытия клубов и возобновления торговли навынос.

– Там было полно изнывающих от страсти подростков, – пожаловался Павлов.

– Кто-нибудь из них узнал тебя?

– Мне они, во всяком случае, об этом не сообщили. – Как ни странно, мой брат улыбался Слиму. – Они все вертелись вокруг Циско, прижимаясь друг к дружке; в их возрасте это еще не выглядит отчаянным жестом.

– Если я правильно помню, ты был единственным, кто не вскочил тогда на стол.

– Какой кошмар! – бросил Слим. – Неужели твой брат никогда в жизни не попадал в неловкие ситуации?

Я посмотрела на Павлова.

– Не вздумай рассказать, – быстро сказал он.

– Ну, вообще-то, было дело…

– Циско!

– Что такое? – Слим изумленно оглядел нас с братом. – Прошу вас, расскажите.

Павлов долго играл со мной в гляделки, но подвел его вовсе не взгляд.

– Мне нужно пописать, – взмолился он. – Только рассказывай покороче, ладно? Мне не слишком-то хочется по возвращении застать финал твоей истории. А затем, – закончил он, обращаясь к Слиму, – я с удовольствием послушаю о самом большом конфузе в твоей жизни.

Мы наблюдали, как мой брат огибает танцплощадку, устремляясь к мужской уборной.

– Это случилось давным-давно, – сказала я Слиму, приняв решение не пересказывать подробности.

– Для конфузов не существует срока давности.

– На каникулах в Италии.

– Стыд – язык, понятный всем народам, – гнул свое Слим. – Давай же, девочка, не ходи вокруг да около.

И я послушалась. Слим заказал выпивку по второму кругу, и я увлекла его назад – в то время, когда наши родители отправились отдыхать. Они решили развлечься на каком-то сафари, слишком опасном для нас с братом.

– Мы отдыхали тогда в Италии, у друзей нашей семьи, – начала я. – У них была вилла, стоявшая прямо на берегу озера Комо. Вокруг сплошь заросшие лесом горы, а у их подножия – деревеньки. Особо нас радовало наличие прогулочного катера.

– Звучит красиво.

– Да, она была самая настоящая красавица.

– Лодка?

– Дочка наших друзей. Единственный ребенок в семье. Ровесница Павлова, но превосходила его по всем остальным параметрам. Длиннющие ноги и огромные ресницы. Копна черных волос и шоколадного цвета глазищи, предмет ее особой гордости. Они плавили сердце моего брата всякий раз, стоило девушке глянуть в его сторону. Чем она и занималась довольно часто. Но я думаю, что делала она это в основном потому, что красавицу слегка расстраивало, как парень ведет себя в ее присутствии. Откровенно говоря, он больше смахивал на привидение. Пытался завязать контакты, конечно, но ничего у него не выходило. Скажем так: их разделял не только языковой барьер.

– Чувствую, повесть о великом конфузе не обманет моих ожиданий, – говоря это, Слим запустил руку в гнездо своих волос и встряхнулся, словно пес после ливня. – Кишками чую.

– Отец девушки пообещал устроить нам напоследок прогулку по озеру, и я враз поняла, что Павлов захочет воспользоваться своим последним шансом покорить сердце красотки. Накануне вечером он не мог уснуть, так взбудоражила его перспектива провести день на озере рядом с любимой. Бедняга побелел как мел еще до того, как ступил на палубу.

– Только не говори, что морская болезнь вынудила его наблевать красотке на платье.

– Хуже, – ответила я. – Прямо на середине озера, когда мы находились на этой лодчонке без удобств, Павлову приспичило.

– Он обоссал ей платье?

– Ему не отлить захотелось.

Отпрянув, Слим уставился на меня с неподдельным ужасом.

– Не мог потерпеть?

– Павлову это было необходимо, – сказала я. – Думаю, желание крепло постепенно, но, когда дело зашло уже слишком далеко, берег был вне досягаемости. Я сразу поняла: его что-то гнетет. Он вдруг стал таким тихим. Таким зажатым. И тогда, поскольку было ясно, что братец не сможет присесть над бортом на виду у этой девчонки, я решилась тихонько поговорить с ее отцом. Тот предложил Павлову отплыть в сторонку на надувном плоту и сходить «по-большому» оттуда. Плот качался за кормой яхты на всякий пожарный случай.

– А случай был именно такой.

– И поэтому нам всем пришлось смотреть в другую сторону, пока Павлов лез на плот с зажатыми в руке бумажками, травил веревку, чтобы оказаться на приличной дистанции, и присаживался, стараясь не свалиться в воду. Отец, как мог, отвлекал дочку и меня, попросив сначала подтянуть парус, а потом заняться ланчем, но расслабиться было невозможно. Мы обе знали, что происходит за кормой. К тому времени как мы, наконец, раскромсали длинные французские батоны, всеми овладело неестественное молчание. Даже ветерок, казалось, притих. Ничего, кроме плеска воды о борт, а потом издалека… ну, ты понимаешь.

– Боже мой. – Слим прижал ладонь к макушке, недоверчиво глядя мне прямо в глаза.

– Мы все это слышали, и я заставила себя начать разговор. Что угодно, только бы забыть об ужасных звуках, даже если придется истощить все свои познания в итальянском. Но я поняла, что мои труды оказались тщетны, когда оба моих спутника начали нервно на меня поглядывать. Я почти видела это в их глазах. Дерьмо, плывущее по левому борту, танцующее на волне за моей спиной… Павлов с большой неохотой вернулся на яхту. Он даже хотел отсидеться на плоту, но это, наверное, было опасно.

Я потянулась за бокалом и наблюдала за Слимом, делая глоток за глотком и гадая, когда же рассеются чары. Он просто стоял с приоткрытым ртом, созерцая нарисованную мной картину. Я подумала, не поведать ли ему заодно, что наши родители так и не вернулись домой из того отпуска, но это была уже грустная история о страшных тиграх и проводниках, у которых не оказалось при себе ружей с усыпляющим средством. Кроме того, я решила, что Павлов уже должен был все рассказать, да и не стоило омрачать недолгое пребывание наедине со Слимом. Даже если бедняга оцепенел от услышанного, просто побыть рядом с ним – уже здорово.

– Ты хотел знать, случались ли в жизни Павлова неловкие ситуации, – напомнила я и увидела, как глаза Слима, дрогнув, сфокусировались. – К тому же теперь тебе ясно, почему личная гигиена превратилась у него в настоящую манию.

– Этому парню срочно нужна подружка.

– Слушай, а он ходил на свидания за то время, что вы знакомы?

– Всего один раз, – ответил Слим. – Я думаю, что во всем виновата его профессия. Для человека, отвечающего на вопросы о любовных переживаниях, всякая интрижка выглядит как работа, взятая на дом. Он натренирован на то, чтобы выявлять и разрешать проблемы.

– А чем же ему не понравилась девица, с которой он встречался? Что с ней было не так?

– Павлов решил, что у нее слишком большие глазные яблоки, – пожал плечами Слим, давая понять, что это выше его понимания. – Между нами, мне кажется, его пугает сама мысль о переходе к физическому контакту. Смешивающиеся флюиды двух тел не слишком-то вписываются в его жизненные принципы.

– Теперь ясно, почему люди считают его геем.

– Генетически гетеросексуален, воинствующе культурен – таким я вижу твоего братца. Я считаю, что если он сумеет решить, к которому лагерю принадлежит на самом деле, то вся неловкость исчезнет сама собой.

– В любом случае, – добавила я, – ему неплохо было бы найти себе кого-нибудь.

Публика за нашими спинами резким свистом приветствовала следующего диджея, вставшего за вертушки, и уже под грохот ударных Слим спросил:

– А какой самый страшный конфуз случался с тобой?

– Я только что рассказала. – Помолчав, я дала Слиму время сообразить, какой отпечаток история с прогулкой по озеру могла оставить в моем сознании. – Не один Павлов носит теперь в себе предубеждение против водных глубин. Я испытала такой стыд, что порой думаю, что уже ничто не заставит меня ступить под парус. Ладно, теперь твоя очередь.

– Моя? Я в жизни не переживал ничего подобного.

– Брось, давай поиграем, – сказала я, рассмеявшись. – У каждого в жизни бывали моменты, когда хочется провалиться сквозь землю.

Слим ненадолго задумался.

– Ты действительно хочешь знать?

– Еще бы.

– Вообще-то все зависит от тебя. От того, как ты себя поведешь.

– Меня не так-то просто шокировать, – заметила я, но все же оторопела, когда он подошел и поцеловал меня. Вот Слим приближается, молниеносный бросок – и его губы соединяются с моими, а уже в следующий миг он вновь у стойки. Робко мнется, ожидая моей реакции.

– Здесь полно людей, в этом клубе, – говорит он и жестом приглашает оглядеться вокруг. – Если ты решишь действовать немедленно и плеснешь мне в рожу разбавленной водкой, я смогу назвать этот миг самым неудачным эпизодом своей биографии. Если же водка останется в бокале, я назову его, возможно, одним из самых светлых моментов.

Признаться, я уже плохо соображала. Звуки сальсы как раз затихали, и мне нужно было хоть как-то отреагировать. Я уже открыла было рот, но не нашла нужных слов и сочла за лучшее отложить разговоры на потом. Тем более что придумала достойный ответ. Вот только мои губы так и не нашли губ Слима, поскольку их опередил Павлов, отыскавший нас обоих.

– Надеюсь, что все кончено? – произнес он, и мы едва успели отпрянуть друг от друга. Павлов раздвинул нас и поднял со стойки свой стакан. Он, похоже, недоумевал, отчего это мы с такой готовностью раздвинулись, но не заметил, как мы переглянулись, что могло бы ввести его в курс дела.

– Стало быть, ты теперь знаешь о самом неприятном моменте в нашей жизни, – продолжал мой брат, обращаясь теперь к Слиму. – Будет справедливо, если ты расскажешь о своем.

– У него такого не было, – выпалила я прежде, чем Слим успел раскрыть рот. – Пока еще не было.