Книга Черный лед онлайн - страница 2

Глава 2

Спустившись с холмов, Босх оказался в Голливуде и, выбирая безлюдные улицы, добрался до Бульвара. На Бульваре не было ничего необычного. По тротуарам фланировали маленькие компании: постояльцы отелей, приезжие и беженцы, согнанные пожаром с насиженных мест. Там же важно прогуливались проститутки, и Гарри невольно фыркнул, завидев девицу в красном колпаке Санта-Клауса. Бизнес оставался бизнесом, и даже в рождественскую ночь на скамейках автобусных остановок сидели изящно загримированные дамы, которые вовсе не ждали автобуса, во-первых, и не были женщинами – во-вторых. Гирлянды флажков и рождественских огней, натянутые поперек Бульвара над каждым перекрестком, соперничали с мигающими огнями неоновых реклам, придавая знакомым окрестностям вид неестественный и чуждый. Босх подумал, что перед праздником город стал похож на старую шлюху, которая нанесла на фасад слишком много косметики. Если, конечно, такое возможно в принципе…

Босх, однако, чувствовал себя подавленным вовсе не из-за того, что улицы по случаю праздника оделись в рождественский наряд. Он думал о Калексико Муре. Известия о его смерти Босх ждал уже целую неделю, с тех самых пор как Кэл не явился на общее построение. Как и большинство копов в голливудском участке, Гарри не сомневался, что Мур мертв. Вопрос заключался лишь в том, когда обнаружат его тело.

Сержант Калексико Мур возглавлял подразделение голливудского участка по борьбе с уличной торговлей наркотиками. На этой ночной работе группа Мура занималась только Бульваром. В участке было известно, что Кэл расстался с женой, с успехом заменив ее виски, – Босх узнал об этом одним из первых, когда однажды ему пришлось работать с Муром. Босх также понял: сержанта грызет что-то еще, кроме супружеских проблем и ранней профессиональной усталости. Однажды Мур вскользь упомянул о том, что отдел внутренних расследований копается в его личном деле, а это было достаточно неприятно само по себе.

Все, вместе взятое, несомненно, наложилось на обычную предрождественскую депрессию, поэтому, услышав о том, что полиция объявила розыск Мура, Босх сразу догадался – Кэл мертв.

Того же мнения придерживались в управлении все, хотя никто не говорил об этом во всеуслышание. Даже пресса не слишком неистовствовала, что особенно удивляло. Правда, поначалу полицейские власти рассчитывали провернуть это дело втихую и старались не поднимать шума. Началось все с негласного опроса обитателей Лос-Фелиса, где жил Мур; за сим последовало несколько вертолетных рейдов над близлежащими холмами Гриффитс-парка, но стоило только кому-то из телерепортеров пронюхать о случившемся, как газеты и телестанции мигом оседлали эту тему и начали с завидной регулярностью публиковать отчеты о розысках пропавшего копа. Фотографию Мура поместили на стенд объявлений в зале для пресс-конференций Паркер-центра, и представитель полицейского управления обратился к общественности со стандартной просьбой о помощи.

Из всего этого получился неплохой драматический спектакль или, на худой конец, сюжет для добротного видеорепортажа: конные рейды, поиски с вертолетов, представительный полицейский чин, держащий в руках фотографию смуглолицего сержанта с серьезными и умными глазами. Но никто так и не сказал ни слова о том, что полиция ищет не Калексико Мура, а его труп.

Босх притормозил у светофора и лениво следил за тем, как переходит улицу человек-бутерброд, втиснутый между двумя рекламными плакатами. Его семенящий шаг был неровным и быстрым, а колени каждый раз наподдавали по картонному щиту, так что он подлетал в воздух. На щит была наклеена фотография Марса, сделанная со спутника. Небольшой участок поверхности планеты, испещренный расплывчатыми пятнами и похожий на человеческое лицо, был обведен кружком, а огромная надпись чуть ниже гласила: «КАЙТЕСЬ! ЛИК ГОСПОДА ГЛЯДИТ НА НАС!» Ту же самую фотографию Босх видел на обложке малоформатной газеты, которую просматривал, стоя в очереди в универмаге «Лаки». В газете, впрочем, утверждалось, что лицо, сформированное на поверхности Марса какими-то линиями и тенями, принадлежит Элвису Пресли.

Зажегся зеленый свет, и Босх поехал дальше, продолжая думать о Муре. Кроме одного вечера, когда они выпивали в джаз-баре в районе Бульвара, Босх почти не общался с покойным сержантом. Год назад Босха перевели из ОРГУ, и большинство полицейских в голливудском участке отнюдь не спешили близко с ним познакомиться, хотя обменивались с Гарри нерешительными рукопожатиями и вежливо улыбались. Босха это ничуть не удивляло, поскольку его выкинули из отдела по расследованию грабежей и убийств с подачи отдела внутренних расследований, поэтому он не обижался на такое поведение новых коллег. Мур, один из немногих, не совершал над собой никакого насилия и приветствовал Босха лишь коротким кивком, если им случалось столкнуться в коридорах или оказаться рядом на инструктаже. Возможно, причина была совсем в другом; отделение по расследованию убийств в детективном бюро, где трудился Босх, находилось на первом этаже, а БАНГ – именно такое название получила в связи с обстоятельствами группа Мура, что, впрочем, звучало гораздо лучше, чем нелепая «антинаркотическая группа с Бульвара», – на втором, благодаря чему Мур чувствовал себя вправе поглядывать на детектива чуть свысока. Однако один раз им все-таки пришлось сойтись коротко: Гарри встретился с сержантом, чтобы получить кое-какую информацию о деле, над которым работал, а Мур, воспользовавшись этим, выпил много пива и виски.

Звучное название БАНГ (и даже – иногда – БАНГ!), присвоенное группе Мура, очень нравившееся сотрудникам управления и не оставлявшее равнодушным ни одного журналиста, обозначало подразделение из пяти человек. Все они работали в тесной комнатенке, переделанной из кладовой. Эти копы обшаривали Голливудский бульвар по ночам и волокли в участок каждого, у кого в кармане находили сигарету с марихуаной. Подразделение БАНГ было статистическим, то есть создавалось с единственной целью – производить как можно больше арестов, чтобы обосновывать ими запросы об улучшении технического оснащения, об оптимизации штатной численности личного состава и – особенно – об увеличении ассигнований на оплату сверхурочных. То, что большинство из задержанных районный прокурор, как правило, выпускал на поруки, а остальных освобождал на месте, не имело никакого значения. Основной задачей группы оставалось наращивать количество арестов. Дело порой доходило до того, что если журналисты из «Таймс» или телевизионщики второго или четвертого каналов выказывали желание провести ночь в рейде вместе с подразделением БАНГ, им это охотно разрешали. Впрочем, подобные «статистические» подразделения имелись в каждом участке.

Возле Уэстерна Босх повернул на север и сразу увидел впереди желто-голубые мигалки патрульных машин и ослепительные, как молнии, вспышки фотокамер. В Голливуде подобной иллюминацией сопровождался либо случай насильственной смерти, либо премьера – «первая ночь» – нового фильма, но Босх знал, что в этой части города первая ночь бывает только у тринадцатилетних проституток.

Он подрулил к тротуару за полквартала до мотеля «Убежище» и закурил сигарету. Кое-что в Голливуде оставалось неизменным всегда, только называлось всякий раз по-другому. Мотель «Убежище» был грязным клоповником уже три десятка лет назад, когда еще носил название «Эль-Рио», и с тех пор не стал ничуть лучше. Босх никогда не ночевал именно в нем, но этого и не требовалось – достаточно было родиться и вырасти в Голливуде, чтобы знать все здешние злачные места. В детстве Босх слишком часто останавливался с матерью, пока она еще была жива, в таких грязных мотелях.

Как и другие заведения этого пошиба, мотель представлял собой постройку сороковых годов со внутренним двориком, который днем затеняли ветви великолепного баньяна, росшего в самом его центре. Ночью все четырнадцать номеров погружались в непроглядную темноту; ее лишь слегка разгоняла красная неоновая вывеска. Гарри заметил, что в строке «ЦЕНА В СУТКИ» не горели буквы «В» и «Т».

Когда Гарри был мальчишкой, а «Убежище» называлось «Эль-Рио», этот район города уже медленно гнил, утопая в грязи; просто тогда здесь еще не было такого количества неоновых огней, а дома выглядели чуть свежее, что не относилось к людям. Босх помнил даже офис компании «Стримлайн модерн»; он походил на океанский лайнер со строгими линиями, бросивший якорь рядом с мотелем. С тех пор прошло много лет, корабль поднял паруса и ушел в неизвестном направлении, а на его месте образовался крошечный грязноватый скверик.

Глядя на мотель сквозь ветровое стекло своей машины, Босх подумал, какое это жалкое место. Оно не стоит даже того, чтобы оставаться здесь на ночлег, а уж тем более – умирать.

С этими мыслями он выбрался из машины и пошел пешком.

Желтую заградительную ленту, натянутую поперек входа во внутренний двор, охраняли несколько полицейских в форме.

Юпитеры освещали группу людей в костюмах, и один из них, чья чисто выбритая голова сверкала как бильярдный шар, отвечал на вопросы корреспондентов. Только подойдя ближе, Босх сообразил, что прожектора телевизионщиков ослепляют полицейских, поэтому они не видят, что происходит за спинами интервьюеров. Воспользовавшись этим, Босх быстро взмахнул своим значком перед носом одного из копов, расписался в ведомости присутствовавших на месте происшествия, которую тот держал в руках, и пролез под лентой в огороженное пространство.

Дверь в седьмой номер была распахнута настежь, и из комнаты лились потоки яркого света. Оттуда же доносился звук электрооргана, и Босх понял: обследованием места преступления занимается Арт Донован, техник-криминалист, известный тем, что постоянно таскал с собой портативный радиоприемник. Приемник был всегда настроен на «Волну» – музыкальный канал, передававший современные мелодии. Донован утверждал, что музыка успокаивает его и помогает сосредоточиться на осмотре мест, где люди убивали или были убиты.

Босх вошел в дверь, прижимая ко рту и к носу сложенный вдвое носовой платок, но эта предосторожность ничего не дала. Едва он переступил порог, как на него хлынуло такое зловоние, какого Босх, пожалуй, еще никогда не ощущал. Донован стоял на коленях возле кондиционера и аккуратно напылял специальную пудру для взятия отпечатков пальцев на его рукоятки. Кондиционер был вмонтирован в стену чуть ниже единственного в комнате окна.

– Привет, – пробормотал Донован. Малярная маска предохраняла его от запаха и от случайного вдыхания спецпорошка. – Тело в ванной…

Босх, однако, не спешил и внимательно огляделся по сторонам; он не сомневался, что «костюмы», заметив его, сразу же попытаются выдворить из мотеля. Широкая кровать была застелена выцветшим розовым покрывалом, на сиденье единственного стула лежала сложенная газета. Подойдя ближе, Босх увидел, что это «Лос-Анджелес таймс» шестидневной давности. С другой стороны, в изголовье кровати, высился странный гибрид бюро и трельяжа, на столешнице которого стояла пепельница с одним окурком, докуренным до половины и раздавленным. Рядом с пепельницей лежали «смит-вессон» тридцать восьмого калибра в нейлоновой наплечной кобуре, кожаный бумажник и футляр для полицейского значка. Все три предмета уже посыпали черной пудрой для снятия отпечатков пальцев. Прощальной записки на бюро Босх не увидел, хотя, на его взгляд, это было самое подходящее для нее место.

– Где же записка? – негромко спросил Босх, обращаясь скорее к самому себе, нежели к Доновану. Криминалист тем не менее откликнулся.

– Нету, – сказал он. – Ни здесь, ни в ванной. Можешь, кстати, туда заглянуть, если, конечно, не опасаешься продемонстрировать свой рождественский ужин.

Босх бросил взгляд вдоль короткого коридора, который начинался слева от кровати и вел в глубь здания. Дверь в ванную располагалась справа, и Гарри направился туда – впрочем, без особой охоты. Он слишком хорошо знал: нет ни одного копа, хотя бы раз в жизни не помышлявшего наложить на себя руки.

На пороге ванной комнаты Босх остановился. Покойник сидел на полу, на грязно-белой каменной плитке, и опирался спиной о ванну. В глаза Гарри сразу бросилась обувь – серые ковбойские сапожки с короткими и толстыми, скошенными вперед каблуками «бульдог» и приподнятыми носками. Он помнил их еще по тому вечеру, когда они с Муром напивались в джаз-баре. Один сапог был все еще на ноге трупа, и Босх рассмотрел эмблему фирмы-производителя на стоптанном каучуковом каблуке – змейку, изогнутую в форме буквы «S». Второй сапог стоял рядом. На разутую ногу в носке уже надели прозрачный пластиковый пакет для хранения вещественных доказательств. Носок когда-то был белым, во всяком случае, Босху так показалось. Сейчас он выглядел серым, а нога мертвого – слегка раздувшейся.

Рядом с дверным косяком валялась на полу двустволка двадцатого калибра с горизонтально расположенными стволами. Нижняя часть приклада была выщерблена, а на плитке пола лежала деревянная щепка дюйма четыре длиной, которую Донован или кто-то из детективов обвел голубым мелком.

Босх, однако, не долго размышлял над этими фактами. Он пытался запомнить всю картину, впитать в себя, чтобы потом без труда вызвать ее в памяти. Бегло оглядев ванную, Гарри повернулся к телу.

На Муре были джинсы и байковая клетчатая рубашка. Восковая кожа на руках мертвеца, вытянутых по швам, посерела. Разложение зашло так далеко, что пальцы раздулись как сосиски, а предплечья стали огромными и мощными, словно у Папая, мультипликационного пожирателя шпината. На правой руке Босх заметил деформированную татуировку – ухмыляющуюся дьявольскую рожу с нимбом святого над головой.

Верхняя часть тела Мура грузно навалилась на бортик ванны, а голова запрокинулась назад так далеко, будто Кэл собирался мыть волосы перед смертью. Впрочем, Босх довольно быстро сообразил, что это ему только померещилось, ибо головы у трупа не было. Заряд из двух стволов двадцатого калибра разнес ее на куски. Бледно-голубая плитка у основания ванны была сплошь залита черной свернувшейся кровью; некоторые плитки треснули в тех местах, куда попали вылетевшие из ствола картечины.

Почувствовав, что кто-то стоит у него за спиной, Босх обернулся и встретился с суровым взглядом заместителя начальника полиции Ирвина Ирвинга. К удивлению Босха, Ирвинг не надел респиратор и не пытался защититься от запаха даже платком.

– Добрый вечер, шеф.

Ирвинг кивнул и спросил:

– А вы здесь зачем, детектив?

Босх увидел достаточно, чтобы в уме его сложилась картина происшедшего. Он отступил в сторону и, обогнув Ирвинга, пошел к выходу из номера. Ирвинг молча следовал за ним. Навстречу им попались два техника медэкспертизы в одинаковых голубых комбинезонах.

Выйдя из номера, Босх бросил носовой платок в урну, принесенную откуда-то полицейскими. Закуривая сигарету, он заметил в руках у Ирвинга картонную папку досье.

– Я услышал сообщение по сканеру, – ответил Босх, – и решил, что мне следует приехать, раз уж я сегодня дежурный детектив. Это мой район, и вызвать в общем-то следовало меня…

– Да, я в курсе. Но когда стало ясно, кому принадлежит труп, я передал дело ребятам из ОРГУ. Капитан Група связался со мной, и я принял такое решение.

– Значит, тело точно принадлежит Калексико Муру?

– Не совсем. – Ирвинг взмахнул картонной папкой. – Я прошелся по личному делу Мура и нашел его отпечатки. Уверен, это будет решающим фактором. Кроме того, личность можно установить и по зубам; в данном случае, однако, все зависит от того, насколько пригодно для идентификации то, что нам осталось. Все прочие обстоятельства указывают на то, что это именно Мур. Во-первых, номер был снят на имя Родриго Мойи, а этим псевдонимом Мур пользовался для оперативной работы. Во-вторых, позади мотеля стоит «мустанг», арендованный на то же имя. На мой взгляд, в настоящий момент нет почти никаких оснований сомневаться, что сержанта Мура мы нашли.

Босх кивнул. Ему приходилось иметь дело с Ирвингом и раньше, когда тот служил заместителем начальника отдела внутренних расследований. Теперь он стал заместителем начальника городского управления, одним из высших чинов полиции, и в его компетенцию входили не только внутренняя безопасность, но и оперативно-розыскная деятельность по делам, связанным с наркотиками, и детективные службы. Прикинув все это в уме, Босх на мгновение задумался, не благоразумнее ли промолчать, чем добиваться от Ирвинга ответа на вопрос, почему все-таки ему не позвонили.

– Мне обязаны были позвонить, – сказал Босх наконец. – Это дело должно было стать моим. У меня отняли дело прежде, чем я его получил.

– Ну вот что, детектив, – желчно заметил Ирвинг, – пока работа управления организована таким образом, что вести дела следователей назначаю я. Или вы не согласны? В любом случае вам не из-за чего так расстраиваться. Давайте считать, что я существенно упростил стандартную процедуру, поскольку случаями смерти полицейских должно заниматься ОРГУ. В конце концов, вам все равно пришлось бы передать дело им, так что я сэкономил и ваше и свое время. Кроме простой целесообразности, в моем решении нет никаких скрытых смыслов и мотивов, как бы вы ни искали их. Мы нашли тело офицера полиции, и наш долг перед ним и перед его семьей состоит в том, чтобы закончить расследование обстоятельств его смерти – какими бы они ни были – быстро и профессионально.

Босх еще раз кивнул и огляделся. У самого входа в мотель, под вывеской «ЦЕНА… СУ…КИ», он заметил Шихана, детектива ОРГУ. Тот допрашивал мужчину лет шестидесяти. Несмотря на прохладу, мужчина был в светлой майке. Во рту он держал раскисший окурок сигары, и Босх догадался, что это управляющий мотелем.

– Вы что, были знакомы? – спросил Ирвинг, переходя на доверительный тон.

– С Муром? Нет, не очень… То есть отчасти да. Мы служили в одном участке, поэтому, разумеется, знали друг друга. Мур часто работал в ночную смену, к тому же нес службу главным образом на улице. Мы довольно редко встречались…

Босх так и не понял, с чего это ему вдруг взбрело в голову приукрасить действительность. Так или иначе, Гарри не хотелось, чтобы по его голосу Ирвинг понял, что детектив Босх лжет, и он поспешил сменить тему:

– Значит, это самоубийство? А репортерам вы сказали об этом?

– Я еще ничего никому не говорил, особенно репортерам, – с неожиданной жесткостью отрезал Ирвинг. – Я беседовал с ними, верно, однако о предполагаемой личности убитого не сообщил ничего и не сообщу до тех пор, пока наши догадки не подтвердятся официально. Мы с вами – в своем профессиональном кругу – можем говорить, что это действительно сержант Мур, с определенной степенью уверенности, но репортеры – дело другое. Они не дождутся от меня ни полслова, пока мы не проведем все положенные экспертизы и не расставим все точки над i в свидетельстве о смерти! – Словно желая придать вес своим словам, Ирвинг шлепнул себя по бедру картонной папкой. – Вот зачем я взял с собой его личное дело. Отпечатки пальцев попадут к экспертам вместе с телом, что намного ускорит дело. – Он обернулся к дверям злополучного седьмого номера. – Вы уже побывали внутри, детектив Босх? Расскажите, что вы там видели.

Гарри ненадолго задумался. Его интересовало, действительно ли случившееся небезразлично Ирвингу или заместитель начальника полиции давал подчиненному детективу почувствовать длину поводка, ограничивающего его свободу. Босх впервые столкнулся с Ирвингом вне рамок предпринятого отделом внутренних расследований дознания, в котором тот играл роль его противника.

Гарри решил попытать счастья.

– Все выглядит так, словно пострадавший сел на пол возле ванны, снял ботинок и нажал на спусковые крючки большим пальцем ноги… – Босх слегка пожал плечами. – Судя по тому, как сильно пострадала голова, это был выстрел в упор из обоих стволов. Под действием отдачи двустволка отлетела к порогу ванной комнаты и врезалась в косяк с такой силой, что от приклада откололся кусок. Мозги, естественно, полетели в противоположную сторону – в стену комнаты и в бортик ванны. Вывод напрашивается сам собой – типичный суицид.

– Вот как? – хмыкнул Ирвинг. – Стало быть, я могу сказать детективу Шихану, что его мнение совпадает с вашим. Иными словами, достигнут такой же результат, как и в том случае, если бы вам позвонили первому. Никто не должен чувствовать себя в обиде.

– Не в этом дело, шеф.

– А в чем, Босх? В том, что вам не дают довести это дело до конца? Что в полицейском управлении не вы принимаете руководящие решения? Я начинаю терять терпение, детектив, а мне очень хотелось бы, чтобы ничего подобного со мной больше не случалось. Не вынуждайте меня…

Ирвинг стоял так близко, что Босх ощущал на лице его дыхание, отдававшее грушевой жевательной резинкой. Гарри казалось, будто он пригвожден к полу, и у него промелькнула мысль, что это, вероятно, сделано нарочно. Овладев собой, он отступил назад и спокойно сказал:

– Но Мур не оставил предсмертной записки.

– Да, пока мы не нашли ее. Как вы справедливо заметили, детектив, кое-что еще нужно проверить.

Босх задумался о том, что именно имел в виду Ирвинг. Кабинет Мура и его квартиру внимательно осмотрели сразу после исчезновения сержанта. Обследовали и дом его бывшей жены. Что же еще он упустил? Может, Мур отправил свою прощальную записку по почте? Но в таком случае ее уже давно доставили бы.

– Когда это случилось? – спросил Босх.

– Если нам повезет, результаты вскрытия станут известны завтра утром, однако мне представляется, что Мур покончил с собой вскоре после того, как зарегистрировался в этом мотеле, то есть шесть дней назад. При первом допросе управляющий упомянул, что с тех пор ни разу не видел Мура выходящим из номера. Эти показания подтверждаются состоянием тела, комнаты и датой на газете.

Услышав, что результаты вскрытия станут известны завтра утром, Босх навострил уши. Обычно аутопсия занимала не менее трех дней, а для рождественских праздников даже этот срок казался невероятно коротким. Определенно Ирвинг нажал немало пружин и использовал все свое влияние, чтобы добиться такой завидной оперативности.

Ирвинг, похоже, угадал его мысли.

– Временно исполняющая обязанности руководителя лаборатории согласилась провести вскрытие завтра утром, – важно пояснил он. – Я объяснил ей, что любая задержка послужит для прессы сигналом к нездоровым измышлениям, поэтому, затягивая дело, мы поступим в высшей степени непорядочно по отношению к вдове и к полицейскому управлению. Медэкспертиза пошла нам навстречу. В конце концов, любой временно исполняющий обязанности стремится стать постоянным и знает цену сотрудничеству. – Босх промолчал. – Итак, завтра утром все будет ясно. Пока же повторю, что никто, включая управляющего, не видел сержанта Мура с тех пор, как он прописался в мотеле шесть дней назад. Если быть точным, Мур специально просил, чтобы его не беспокоили. Вот почему я думаю, что он застрелился вскоре после своего исчезновения.

– Тогда почему его не нашли раньше?

– Заплатив за месяц вперед, он потребовал, чтобы его ни в коем случае не тревожили. В таком месте, как это, не стоит рассчитывать на ежедневные визиты горничной, к тому же управляющий решил, что перед ним горький пьяница, который либо пытается выйти из запоя, либо, напротив, вошел в штопор. Да только ему не приходится проявлять особую привередливость к клиентам. Плата за месяц вперед составила шестьсот долларов, поэтому он без разговоров взял деньги и сделал все так, как ему велели. Одному Богу известно, сколько бы времени это продолжалось, если бы жена управляющего не заметила, что «мустанг» – «машина мистера Мойи» – взломан. Это случилось прошлой ночью, и они решились поставить владельца в известность. Кроме того, их одолевало любопытство. Сначала управляющий и его жена постучали в дверь, но никто не откликнулся. Тогда они воспользовались универсальным ключом, а запах поведал им, что произошло, как только они открыли дверь…

Ирвинг упомянул также, что Мойа – Мур включил кондиционер на полную мощность, поставив его на максимальное охлаждение, чтобы замедлить разложение и удержать запах в пределах комнаты. С этой же целью под входную дверь он подоткнул мокрые полотенца.

– И никто не слышал выстрела? – уточнил Босх.

– Мы, во всяком случае, никого не нашли. Жена управляющего почти глуха, а сам он утверждает, что ничего подозрительного не слышал. Впрочем, они действительно живут в самой дальней комнате, в другом крыле. Ближайшие к мотелю здания – склад и офис какой-то компании; и то и другое на ночь закрывается. Сразу за мотелем переулок, почти необитаемый. Можно, правда, поработать со списком жильцов и вычислить всех, кто снимал здесь комнаты в течение первых дней пребывания Мура, но управляющий божится, что номера по соседству он никому не сдавал. Наверное, боялся, что Мур начнет шуметь, если у него вдруг кончится пойло.

Кроме того, детектив Босх, в дневные часы это довольно оживленная улица, а автобусная остановка расположена прямо напротив мотеля. Весьма вероятно, что выстрела никто не слышал, а если и слышал, то не понял, что к чему.

– Чего я не понимаю, так это зачем он снял номер на месяц, – заметил Босх. – Почему? Если Мур собирался прикончить себя, то для чего ему понадобилось принимать особые меры, чтобы скрывать свою смерть как можно дольше? Почему бы не застрелиться так, чтобы дать другим спокойно найти твое тело и поставить на этом точку?

– Это действительно непростой вопрос, – согласился Ирвинг. – Мне кажется, он заботился о своей жене. – Босх слегка приподнял брови. Он не постиг смысла этого изящного рассуждения. – Хоть они и расстались, – пояснил Ирвинг, – Мур, возможно, не хотел, чтобы все это свалилось на нее в праздники. Вот он и постарался задержать дурные новости хоть на пару недель или даже больше, если повезет.

Босх счел объяснение слишком искусственным, притянутым за уши, но в данный момент ничего лучшего предложить не мог. Между тем Ирвинг переменил тему, давая понять, что дальнейшее присутствие Босха на месте происшествия нежелательно.

– Как ваше плечо, детектив?

– Отлично.

– Я слышал, вы ездили выздоравливать в Мексику, а заодно совершенствовали свой испанский?

Босх не ответил. Пустой разговор не интересовал его. Больше всего ему хотелось сказать Ирвингу, что, несмотря на обилие вещественных доказательств и правдоподобных объяснений, собранных следствием, место происшествия ни в чем не убедило его. Однако почему ощущение неуверенности не покидало Босха, он и сам не понимал, а потому предпочел помалкивать.

Ирвинг между тем продолжал развивать свою мысль:

– Мне всегда казалось, что наши офицеры – я говорю, разумеется, не о тех, кто родился в испано-язычных семьях, – не прилагают должных усилий, чтобы овладеть вторым языком, самым распространенным в городе после английского. Мне хотелось бы, чтобы все управление…

– Нашли записку! – крикнул из номера Донован.

Ирвинг тут же отвернулся от Босха и, не проронив больше ни слова, вошел в номер. Шихан в сопровождении еще одного «костюма», в котором Босх признал детектива ОВР Джона Частина, поспешил за шефом. Помедлив мгновение, Босх тоже вернулся в номер семь.

Один из техников медэкспертизы стоял в коридорчике возле двери ванной комнаты, остальные сгрудились вокруг него, и Босх пожалел, что выбросил носовой платок. Не выпуская изо рта сигареты, он глубоко затянулся.

– Она была в правом заднем кармане, – пояснил медэксперт. – Бумага залита сукровицей, но разобрать, что там написано, можно. К счастью, записка сложена пополам, поэтому ее внутренняя поверхность почти не пострадала.

Ирвинг попятился из коридора, держа перед глазами пластиковый пакет с клочком бумаги внутри. Теперь уже вокруг него столпились детективы и техники, и только Босх благоразумно держался в стороне.

Бумага казалась такой же серой, как и кожа Мура. Босх различил на ней только одну строку, написанную синими чернилами, но тут Ирвинг повернулся к нему.

– Детектив Босх, что вы тут делаете?

Свои слова он сопроводил таким взглядом, словно увидел Гарри впервые в жизни, и Босх сразу прикусил язык, хотя мгновение назад чуть не спросил, что же сказано в записке. По лицу детектива Частина скользнула довольная ухмылка.

У желтой заградительной ленты Босх остановился, чтобы закурить еще одну сигарету. Услышав цокот высоких каблуков по асфальту, он повернулся и увидел стройную блондинку, в которой сразу узнал телеведущую «Канала-2». Журналистка спешила к нему с радиомикрофоном в руке и фальшивой улыбкой фотомодели. Отработанным движением она сунула свой микрофон Гарри под нос и уже открыла кукольный ротик, чтобы задать вопрос, но не успела. Перебив ее, Босх быстро произнес:

– Без комментариев. Я не занимаюсь этим делом.

– Не скажете ли хотя бы несколько слов о…

– Нет.

Улыбка мгновенно сползла с лица журналистки. Она сердито отвернулась, однако уже в следующий момент ее каблучки снова застучали по мостовой: сопровождаемая оператором с камерой на плече, ведущая бодро выдвигалась на передовую позицию, чтобы сделать крупный план для начала своего репортажа. Из дверей мотеля показались носилки с телом, и лампы-вспышки сверкали почти без перерыва. Шесть телеоператоров образовали живой коридор; сквозь него двигались два медэксперта, толкая перед собой тележку с накрытым простыней трупом. Они устремились к голубому фургону труповозки, ожидавшему неподалеку. Позади Гарри заметил Ирвинга. Мужественно выпрямившись, тот шел в арьергарде процессии, впрочем – не так далеко, чтобы не попасть в поле зрения телекамер. Ведь любое появление в вечерних «Новостях» лучше, чем ничего, для человека, метящего на должность начальника полиции.

После торжественного выхода окрестности начали быстро пустеть. Репортеры, копы, операторы – все разъезжались по своим делам. Снова поднырнув под желтую ленту, Босх стал разыскивать Донована или Шихана, но почти сразу наткнулся на Ирвинга.

– Вот что, детектив, – сказал шеф Босху. – Поразмыслив, я пришел к выводу, что вы тоже можете кое-что сделать. Детектив Шихан должен пока остаться здесь, опечатать место происшествия и принять другие меры, чтобы не допускать посторонних. Мне же хотелось бы опередить прессу в том, что касается жены Мура. Не возьмете ли на себя труд уведомить ее о случившемся? Разумеется, ничего еще нельзя сказать определенно, но она должна быть более или менее в курсе дела.

Босх, весьма убедительно разыгрывавший негодование несколько минут назад, не посмел отказаться. Он так хотел участвовать в расследовании, что Ирвинг сжалился и бросил ему кость.

– Давайте адрес, – вздохнул Босх.

Через несколько минут, когда Ирвинг уехал, а патрульные начали сматывать желтую ленту, Босх увидел Донована. Тот медленно шел к своему фургону с дробовиком в руках. Ружье было завернуто в несколько пластиковых пакетов.

Поставив ногу на бампер труповозки, Босх сделал вид, будто завязывает шнурок, пока Арт засовывал ружье в картонную коробку из-под вина «Напа-Вэлли».

– Что тебе надо, Гарри? – спросил Арт. – Я ведь только сейчас сообразил, что тебе здесь быть не полагается, поскольку ты вроде не занимаешься этим делом…

– То было раньше, – возразил Босх. – Но теперь все изменилось. Меня только что включили в бригаду и поручили известить ближайших родственников.

– То еще порученьице…

– Приходится брать то, что дают. Кстати, что там говорилось?

– Где?

– В записке Мура.

– Послушай, Гарри, ты же понимаешь…

– Послушай, Донни, – в тон ему отозвался Босх, – Ирвинг только что поручил мне известить жену Мура. Неужели это не доказывает, что я не посторонний? Я хочу одного: узнать его последние слова. Я был знаком с ним, понимаешь? Дальше меня это не пойдет, даю слово.

Донован тяжело вздохнул и, сунув руку в коробку, начал ворошить пластиковые пакеты с вещественными доказательствами.

– Там написано совсем немного, – пробормотал он, – и ничего важного…

Он включил фонарик и направил его луч на пакет с запиской. Там действительно была только одна строчка:

«Теперь я знаю, кто я такой…»