Книга Неуклюжая Анна онлайн - страница 6

Глава 6
Тягостные часы

Он нагнал ее, когда она уже добралась до двери дома, и насильно втащил внутрь.

– Анна! Силы Господни, это вовсе не то, что вы подумали!

– Отпустите меня, сэр! – зашипела она.

Джон отпустил ее руки и заглянул ей в глаза. В них была боль. И еще ненависть. Огромным усилием воли ему удалось обуздать себя и собраться с силами.

– Возможно, миледи, вы не желаете выслушать меня, но придется.

– Говорите, сэр, – сказала Анна. – Не сомневаюсь, что преступник найдет оправдание любому низкому поступку, но вы великодушно извините меня, если я позволю себе презирать вас за это.

Как смеет эта аристократка презирать его, не попытавшись даже войти в его положение и понять? Неужто принимает его за благородных кровей развратника Уэверби или королевского шута в Уайтхолле?

Он знал, что ее сердце закрыто для него, но, ради всего святого, не могла же она закрыть и уши! Шагнув к ней, Джон схватил ее за плечи и потряс.

– По какому праву вы осудили меня, не потрудившись выслушать? Берегитесь, миледи, из-за предательства лорда Уэверби стать таким же, как он.

– Как легко рассуждать о предательстве другого человека!

Ее тон был проникнут иронией. Девушки, недавно еще такой гибкой и податливой, когда она скрестила с ним шпагу на лужайке, больше не существовало. Теперь в его объятиях она была жесткой и несгибаемой.

– Вы делаете мне больно, сэр!

Джон несколько умерил нажим, держал ее так, чтобы она не могла отвернуться. Он должен заставить ее смотреть ему прямо в лицо.

– Я не лгал ни вам, ни вашему отцу о своих связях с лордом Уэверби. Вы об этом не спрашивали, а у меня с ним дела, никак не связанные с вами.

Он продолжал говорить, не дав ей вставить ни слова.

– В течение семи лет я ежегодно плачу лорду Уэверби дань в тысячу фунтов. В обмен на это он следит за тем, чтобы шериф постоянно оставался при своей тюрьме в Оксфорде и не патрулировал дороги. Черный Бен платит за это покровительство прямо шерифу, а я предпочел иметь дело с Уэверби. Мне доставляет удовольствие компрометировать человека, укравшего Беруэлл-Холл у моих братьев. Он выиграл поместье в карты.

Анна ответила горьким смехом:

– Должно быть, ваши братья из рук вон плохо играют в карты, мастер Гилберт. Эдвард каждую ночь проигрывает в Уайтхолле огромные суммы миледи Каслмейн.

– Вряд ли даже Уэверби посмел бы обмануть королевскую фаворитку.

– Так вы намерены обмануть моего отца, передав меня Эдварду? И какая мне цена? Чего я стою?

Ее голос не дрожал от страха, она была непреклонна в своем намерении отомстить.

– Так вот что вы подумали?

– Не стоит прятаться за невинными фразами и притворяться, сэр. Это плохо вяжется с вашей репутацией. Скажите мне, что еще я могла подумать? Вы первоклассный разбойник, и ваше ремесло – получать выкуп. Мой отец жестоко ошибся в вас.

Он заглянул глубоко в ее зеленые глаза. Теперь они казались старыми и мудрыми, как изумруды в оправе из янтаря, но Джон все еще помнил о том, с какой нежностью Анна смотрела на него совсем недавно, и как это воспламеняло его кровь.

– А вы, миледи, тоже ошиблись, когда мы только что смеялись на лужайке?

Что-то похожее на смущение мелькнуло на ее лице, но тотчас же исчезло.

– Нет, мастер Гилберт, я не ошиблась в вас. Я была права с самого начала, – произнесла она сурово. – Вы плут до мозга костей, сэр, и потому мне легко с вами ладить. Что бы вам ни предложил Эдвард, мой отец заплатит вдвое больше.

– Ваш отец предложил мне жизнь. Вполне сносную жизнь. Со следующим попутным ветром я отплыву на Ямайку. Это единственное, что мне нужно.

– Вы играете словами, сэр. Помните, что я сказала. Если вы совершите сделку и выдадите меня, это плохо кончится.

– Разве я причинил вам вред, Анна? Разве отнял то, с чем вы пришли сюда? Не много существует безупречных женщин, хранящих свое целомудрие. Разве я оставил вас в ту первую ночь, когда другой мужчина покусился на вас? Так с чего бы мне вам лгать?

– Даже у дьявола есть свои дьявольские резоны.

Он не мог больше сдерживать себя, и слова полились потоком, как река, вышедшая из берегов.

– Черт возьми! Вы используете слова, как дубинку. И раз уж вы считаете меня мерзавцем, я постараюсь оправдать ваше мнение.

Он так стремительно привлек Анну к себе, что она едва устояла на ногах, ударившись о его твердую, как камень, грудь. Шквал требовательных яростных поцелуев обрушился на Анну. Затем он отпустил ее, с насмешливым видом отвесил поклон до земли и, хлопнув дверью, выбежал из дома.

Анна не знала, сколько времени простояла, глядя ему вслед, трепеща от уже известных и испытанных чувств и неизвестных, которые не могла бы назвать приличным словом. Но одно она знала наверняка: надо бежать от этого человека. В нем было нечто такое, чего не могли отторгнуть ни плоть, ни кровь, ни разум.

Анна обвела взглядом комнату. Как ей отсюда бежать? Лагерь окружен стражей. Сквозь ряды часовых ее могла провести с безопасностью только Бет, но бедная, введенная в заблуждение девушка ни за что не предаст Джона Гилберта. Но если бы даже Анна нашла дорогу и выбралась за пределы Уиттлвудского леса, ни один фермер, ни один бродячий лудильщик не сумел бы противостоять целому состоянию, которое Эдвард мог бы ему предложить.

Прошло много часов, прежде чем Анна уснула в полном изнеможении и отказавшись от ужина. Девушка чувствовала себя как после долгой болезни. Мимо двери проскакали верховые, и на какое-то время свет смоляных факелов проник в ее многостворчатое окно. Ей показалось, будто откуда-то с лужайки до нее донесся голос Черного Бена, но она тут же снова забылась сном.

Ей снилось, будто она идет по темному длинному тоннелю со шпагой в руке, но света в конце не видно.

– Просыпайся, миледи, у нас мало времени, – услышала Анна голос Бет.

– В чем дело? – с трудом проснувшись, спросила Анна.

– Ты уезжаешь. Он прислал костюм, в котором тебя не узнают.

– Но куда?

– Пожалуйста, леди Анна. Вернулся Черный Бен, и Джонни не хочет оставлять тебя здесь.

Анна была уверена, что Джон повезет ее в Беруэлл-Холл. Предательство свершилось раньше, чем она ожидала. Должно быть, Джон Гилберт заключил сделку с Эдвардом.

Бет неохотно подала Анне бриджи и рубашку, плащ и сапоги.

– Это мой костюм, я упражняюсь в нем со шпагой.

– К чему маскироваться, Бет? Эдвард ожидает увидеть придворную даму.

Бет покачала головой:

– Ничего не знаю, миледи, кроме того, что ты должна уехать, пока Бен спит. Он хочет забрать тебя себе.

Она поежилась.

– Поспеши!

Дождь прекратился, и огромная луна катилась низко по ночному небу, бросая на лагерь таинственный свет. Две женщины промчались через выгон к кузнице, где огонь был притушен, а потом оказались позади нее, где их ждали двое мужчин. Джон Гилберт в плаще уже сидел на лошади. Его крупный гнедой жеребец Сэр Пегас тихонько ржал и бил копытом.

– Достань для нее парик, Джозеф, чтобы скрыть ее волосы.

Бет схватила руку Анны и поцеловала.

– Прощай, миледи.

– Прощай, моя добрая Бет. – Анна поцеловала девушку в щеку.

Надев парик и сев на лошадь, Анна ее усмирила, пока конь Джона нетерпеливо вытанцовывал рядом. Джон передал ей перевязь со шпагой.

– Молитесь, чтобы не пришлось пустить в ход свое новообретенное искусство сегодняшней ночью.

Анна тряхнула головой.

– Мы едем грабить беспомощных путников, сэр, или вы довольствуетесь тем, что быстро продадите меня тому, кто даст цену повыше?

Анна не могла видеть выражения его лица, голос его дрожал от ярости:

– Я могу поступить, как мне заблагорассудится, леди Анна. Вы в полной моей власти.

Он пришпорил коня, и они направились к тайному тоннелю. Несколькими минутами позже миновали вход в него и оказались в лесу, а потом под ногами лошадей послышался плеск ручья, и они двинулись к Оксфордской дороге, вспугивая сов, расположившихся на ночлег.

Не попытаться ли ей сбежать, подумала Анна, однако благоразумие взяло верх. Сэр Пег, как Джон Гилберт ласково называл своего коня, обгонит ее кобылу без малейших усилий. Итак, Эдвард, Джон Гилберт или Черный Бен, все до одного люди чести, решили использовать ее тело в своих целях. Из них троих Эдвард, джентльмен по рождению, мог бы прислушаться к ее мольбам хотя бы из уважения к ее отцу. Ирония заключалась в том, что человек, чьи низкие намерения заставили ее бежать, единственный мог спасти ее от еще худшей участи.

Несмотря на то, что Анна почти не спала, она чувствовала себя бодрой. Полный тяжелого благоухания лес, стряхивавший с листьев капли дождя, сверкавшие в рассеянном лунном свете, завладел ее чувствами. В любую другую ночь это могло бы стать приключением, прогулкой, способной помочь ей собраться с мыслями, вдыхать аромат земли, впитывать тень, отбрасываемую высоким мужчиной и гигантским жеребцом, двигавшимися впереди. Но эту ночь, когда Джон Гилберт показал себя величайшим негодяем на свете, Анна не забудет до конца дней своих.

– Стоп! – крикнул Джон, когда они оказались в месте, где Оксфордская дорога пересекала лесную тропу.

Анна натянула поводья, оказавшись между Джоном и Джозефом.

– Я слышу его! – сказал Джозеф, рупором поднеся ладонь к уху, чтобы ночные звуки стали слышнее. – Одинокий экипаж, и никакой охраны.

– Тогда займемся небольшим дельцем, если это не слишком нас задержит, – с улыбкой произнес Джон.

Укрытые в рощице, они выжидали. Анна впала в ярость:

– Сэр, вы не можете заставить меня участвовать в преступном деянии.

Пожав плечами, Джон протянул ей черную маску:

– Прикройте лицо, иначе вы увидите его на листовках еще до того, как вернетесь в Лондон. И будете не первой дамой, работающей на большой дороге и умершей за это.

Джон и Джозеф надели маски в тот момент, когда небольшой экипаж., запряженный двумя лошадьми, замедлил движение на перекрестке.

Джон рванулся вперед. Лошадь Анны последовала за ним, Джон нацелил пистолет на возницу:

– Стой! Отдайте оружие! Не глупите. В лесу у меня сподвижник.

Джозеф гикнул в подтверждение его слов. Возница остановил экипаж.

– Открой! – приказал Джон, постучав ногой в дверцу. Из окна экипажа высунулась хорошенькая блондинка, кокетливо стреляя глазками из-под капюшона.

– О, сэр, вы, конечно же, разбойник. Моя жизнь зависит от вашего милосердия.

– Нет, мадам, – ответил Джон, отвесив ей поклон, не слезая с коня, будто на верховой прогулке в Сент-Джеймс-парке в воскресное утро – Мне не нужна ваша жизнь, мне нужен ваш кошелек.

– Должна вас разочаровать, сэр. Мой муж внезапно скончался, а я уехала ни с чем, без единого пенса в кошельке.

Джон улыбнулся и снова отвесил поклон.

– Разве мы не приходим в этот мир ни с чем и не уходим из него тоже ни с чем? Мы оба переживем это разочарование, мадам. Я имею в виду ваш пустой кошелек. Выходите из экипажа с поднятыми руками.

Появилась голова мужчины в парике, с несколькими дрожащими подбородками, стекавшими на грудь.

Джон пристально смотрел на мужчину, и на губах его играла улыбка.

– Ваше имя, сэр?

– Сэр Ричард Мортон, брат этой леди и близкий друг шерифа этого графства.

– Для меня честь, сэр, быть причиной приятной беседы между вами и вашим дорогим другом шерифом, когда вы встретитесь в следующий раз. А сейчас отдайте мне ваш кошелек!

– Неужто вы считаете меня безумцем, способным путешествовать по этой дороге с деньгами? – последовал ответ.

Джон перегнулся в, седле и ткнул пистолетом в зеленый бархатный дублет собеседника, украшенный изысканным серебряным и золотым кружевом.

– Ваш кошелек, сэр, или шерифу придется оплакивать своего друга.

Будто по волшебству появился увесистый кошелек но этот акт сопровождался громкими причитаниями:

– Предупреждаю тебя, разбойник, что я дождусь дня, когда тебя вздернут на виселицу…

Джон взвесил тяжелый кошель в руке:

– В таком случае моя смерть будет хорошо оплачена.

Джозеф подъехал к Анне, и теперь их лошади стояли бок о бок.

– На женщине обручальное кольцо с драгоценным камнем. – сказал Джон.

Женщина поспешила убрать руку из окна кареты.

– Мальчик, – обратилась она к Анне, – подумай о своей бедной матери. Конечно, ты не станешь отнимать у вдовы ее самое драгоценное сокровище, хранимое в память о былых чувствах.

Анна с изумлением наблюдала, как разыгрывалась эта сцена, и, запинаясь, пробормотала, что не стала бы этого делать. Джон перебил ее:

– Мальчик еще слишком юн и обладает нежной душой. Боюсь, он не годится для нашего ремесла. Но он прав. Я не стану отбирать у вас обручальное кольцо.

Джон попытался успокоить Сэра Пегаса.

– Мадам, далеко ли вам ехать нынче ночью?

– До следующего поворота, – ответила дама, – а оттуда до имения моего брата.

– В таком случае мы можем вас проводить. – Он от души рассмеялся; – На дороге могут встретиться настоящие бандиты, не го что этот мальчик.

– Почему вы не взяли у нее кольца? – спросила Анна, когда они поотстали от кареты. – Возможно, она солгала.

Джон не ответил, Анна терялась в догадках.

Совсем распростившись с каретой, они вскоре остановились возле трехэтажного здания гостиницы, вывеску которой украшали две головы вепрей. Несколько минут Джон выжидал, изучая вывеску.

Джозеф с шумом похлопал одной рукой о другую и плотнее запахнул плащ.

– Середина июня, а холодно, как у ведьмы за пазухой. Я бы не отказался от кружки крепкого эля.

Он сделал шаг вперед, но Джон удержал его коня за поводья.

– В чем дело, Джонни? Здесь все тихо-мирно.

– В том-то и дело. Уж слишком тихо. Посмотри сам, Джозеф. Две тяжело груженных повозки, и, судя по их виду, путь они проделали неблизкий. Они остановились во дворе, но не слышно никаких звуков труб, не видно цыганских плясок. – Он втянул воздух, принюхиваясь. – И стряпней не пахнет, Жди здесь и не спускай глаз с леди Анны.

Джон сжал бока своего коня и заставил его шагом приблизиться к двору гостиницы, держа руку на эфесе шпаги. Луна скрылась за облаками, как раз когда он оказался у двери. Джон Гилберт спрыгнул с коня, как только луна показалась из-за облака и осветила фасад здания, но тотчас же снова прыгнул в седло и, пришпорив своего коня, помчался назад и скрылся за деревьями.

– В чем дело, Джонни? – спросил Джозеф.

– Чума! На двери красное распятие. Бог явил нам свою милость.

– Что же нам делать с девицей?

Анна услышала их разговор.

– Разве я должна была остаться в этой гостинице? Джон с укоризной посмотрел на нее:

– Неужели вы ошиблись во мне?

– О, понимаю. Вы хотите подержать меня в укрытии, пока не выторгуете приличную цену? Или опасались, что я могу простить Эдварда и убежать с ним по доброй воле?

Джон едва сдерживал ярость.

– Графу можно простить все, а бастарду ничего.

Он пустил галопом коня.

Они поехали по Оксфордской дороге на запад, свернули на север к деревне Беруэлл, куда прибыли в полночь, и проехали подлинной подъездной дорожке, ведущей через олений парк в Беруэлл-Холл.

Джозеф посмотрел направо, потом налево.

– Ты знаешь, куда ехать, Джонни?

– Да. Мальчишкой я здесь жил. Библиотеку мог бы найти с закрытыми глазами.

С какой страстью он произнес эти слова, подумала Анна. Возможно, этот человек самый худший мошенник в Англии, но он любит свой потерянный дом, как любой преданный сын умершую мать. Эта часть истории Бет была правдой. Анна посмотрела на Джона, утопавшего в лучах лунного света, и мысли ее приняли несколько иное направление. Этот человек с рождения был разочарован. Младенцем, в колыбели бастарда, он уже чувствовал себя уязвленным, и всю жизнь его попрекали тем, что у него нет ни имени, ни земель.

Смущенная, Анна натянула поводья. Как она может сочувствовать этому разбойнику, только потому что его с самого рождения преследовали неудачи? Должно быть, лунный свет затуманил ей голову или наступил час ворожбы. Ей следует держать в узде свою фантазию, способную увести ее в сторону от цели.

Они миновали арку, оказались в переднем дворе и обогнули здание, которое, на взгляд Анны, было жемчужиной сельской архитектуры. Маленький, прелестный загородный дом, построенный, вероятно, во времена короля Гарри, с изящными ажурными стрельчатыми окнами и высокими трубами из красного кирпича.

Анна сдержала лошадь.

– Если у вас и в самом деле честные намерения, мастер Гилберт, оставьте меня здесь.

Джон рассмеялся:

– Как только я скроюсь из виду, вы убежите в темноту?

– Тогда оставьте Джозефа сторожить меня.

– Нет. Мне нужно, чтобы рядом со мной была шпага друга.

Взяв в руки поводья ее лошади, Джон повел Анну к кустам, посаженным в одну линию, напротив освещенных окон. Анна увидела сквозь них просторную комнату, уставленную книжными шкафами, и без труда узнала высокую стройную фигуру Эдварда, которому прислуживал лакей в синей с серебром ливрее.

Анна гадала, какими будут ее чувства, если она снова увидит Эдварда. Гадала, шевельнутся ли остатки любви к нему в ее сердце, есть ли еще хоть искра нежности под пеплом, способная воспламенить ее. Она смотрела в окно, не сводя с него глаз, и видела, как Эдвард склонился к свече, чтобы раскурить трубку, видела длинные, тонкие, изящные пальцы, вспоминала чувственные губы, но пепел, оставшийся от любви, был холодным и мертвым.

На мгновение Анне пришла в голову мысль отдаться на милость Гилберта, просить его не выдавать ее Эдварду, пообещать ему свою девственность, но тотчас же ее отрезвило сознание того, что она никогда не поступится своим целомудрием. Его можно было отнять у нее только силой.

Джон Гилберт снял свою широкополую шляпу.

– Наденьте это на голову, – сказал он ей, – и держите лицо склоненным. Оставайтесь здесь и не произносите ни слова.

– К чему продолжать эту комедию, сэр? – ледяным тоном спросила Анна. – Покажите товар лицом, назначьте за него цену. Ведь вы торговец человеческой плотью!

Лицо Джона исказилось от ярости:

– Джозеф, если она издаст еще хоть один звук, заткни ей рот кляпом!

Все трое спешились и подвели своих лошадей к окнам библиотеки.

Джозеф и Анна остановились в тени. Джон Гилберт передал поводья Джозефу.

– Следи за людьми графа, Джозеф. Предательство – его любимое блюдо. Он может захватить не только мою дань, но и меня самого.

Джон пересек террасу и вошел в дом через открытое окно.

– Добрый вечер, милорд. – Джон поклонился, но не настолько низко, как предписывал обычай.

Эдвард резко обернулся, и Анна заметила, что он одет в шелковые бриджи и облегающую шелковую рубашку с рукавами, перехваченными яркими лентами, поверх которых был накинут длинный халат из пурпурного бархата.

– Будь я неладен, Джон, ты подкрадываешься, как кошка.

– Эта кошка принесла тысячу фунтов, – сказал Джон, бросив на стол мешок с деньгами. – Посчитайте, милорд. Не можете же вы доверять разбойнику. – Джон усмехнулся.

Эдвард рассмеялся и отложил в сторону трубку.

– Что за чертову чушь ты несешь! Конечно, я тебе доверяю. – Ухмыльнувшись, он сделал знак слуге. – Кларета, человек!

Эдвард вручил Джону полный стакан и поднял свой собственный.

– Ну что?

Он попытался вглядеться в тени за окном.

– Кажется, там прячутся люди. Я предпочел бы их видеть отчетливо.

– Там мой кузнец и грум с лошадьми.

– Мой человек может подержать твоих лошадей.

Он сделал знак слуге выйти.

– Право, сэр разбойник, я дарю тебя королевским доверием, а это значит, что вообще не доверяю тебе. Поскольку его величество удалил меня от двора, потому что мне не удалось совершить одну сделку, я предпочитаю не подставлять спину твоим людям, как, впрочем, и королю.

Уэверби рассмеялся, довольный собственной шуткой.

Джон ощутил тревогу. Анна была хорошо замаскирована, но мог ли этот маскарад обмануть ее бывшего жениха?

– Оставьте парня в покое, милорд.

Уэверби приблизился кдвери.

– Сюда, вы двое! – приказал он. – Здесь я хозяин.

Джозеф сделал несколько шагов к окну, и Анна с низко опущенной головой и капюшоном, свисающим на лицо, последовала за ним.

– Стойте! – скомандовал Эдвард, когда Анна оказалась на расстоянии вытянутой руки и сердце ее подпрыгнуло и забилось где-то в горле. Каков бы ни был план Джона Гилберта, в сердце Анны затеплилась робкая надежда на то, что он не собирался продать ее Эдварду. Возможно, он намерен отдать ее королю в обмен на прощение!

Эдвард приподнял ее лицо за подбородок, но по выражению его глаз она поняла, что он не признал в этом румяном, чумазом, безбородом деревенском пареньке с красными заплаканными глазами придворную даму, на которой он собирался жениться.

– Пригожий паренек, этот твой грум.

Лорд Уэверби подмигнул Джону Гилберту:

– Ты слышал последние куплеты из «Друри-Лейн»?

И он процитировал несколько строчек о шлюхе, обманувшей одного мужчину. Потом с грязной и многозначительной улыбкой посмотрел сначала на Джона, потом на Анну и добавил:

 
Я злюсь, и бушую, и очень ревную.
Но раз уж я шлюху свою потерял.
Нашел я в паже,
Что в красотке искал!
 

Разбойник встал рядом с Анной и покровительственно обнял ее за плечи. Уэверби округлил глаза:

– Вижу, Джону Гилберту сгодится даже случайный парнишка.

Его смех преследовал Анну, когда Джон толкнул ее к Джозефу, стоявшему на большом расстоянии от света.

– Я ко всему привычен, милорд, будь го девка или мальчик во вкусе древних греков, – процедил Джон сквозь зубы, с трудом скрывая презрение. – Но предпочитаю девчонок, которые привечают меня.

Уэверби снова наполнил стаканы и поставил графин на место. За подобную дерзость он вызывал на дуэль и умел выпустить кишки из обидчика и более благородного происхождения.