Книга Остров онлайн - страница 4

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
НА ПАЛУБЕ ЛАЙНЕРА

Под утро депутата скотоводов дона Гонсалеса, едущего в Чикаго для переговоров, вторично выпроводили из бара лайнера. Бурная кровь потомка конкистадоров^[2] звала к мщению, но природная сметливость подсказывала: «Здесь поднимать стрельбу нельзя. В море нравы крутые, не спасет и депутатская „неприкосновенность“. Все же он не мог спокойно стоять на палубе, – хотелось с кем-нибудь поделиться своими горестями.

Палуба лайнера была еще безлюдна. Лишь у прохода к люкс-каютам за столиками под тентом сидели на шезлонгах два скучающих джентльмена. Дон Гонсалес заплетающейся походкой направился к ним и стал жаловаться.

– Когда нужны деньги, – все ко мне! Туда давай, сюда жертвуй! А если я желаю плясать на столе, меня выталкивают проветриться. Да где же справедливость? Я спрашиваю. Певичкам можно, а мне, депутату, нельзя? – И он вытер слезу волосатой рукой. – Потребую в сенате внести ясность в этом вопросе. Довольно, не позволю притеснять свободных скотоводов! Секретарь! Где ты, каналья, прячешься?

Из мглы парохода, откуда доносилась приглушенная музыка, появился тонконогий человек в черном костюме. Почтительно поклонившись, он остановился на изрядном расстоянии от скотовода.

Джентльмен с лицом, напоминавшим замшелый, потрескавшийся камень, тотчас же пальцем поманил к себе секретаря депутата и, сделав свирепое лицо, шепнул ему несколько слов.

– Хорошо, сэр, не беспокойтесь. Сию минуту, – пообещал тот.

Подбежав к своему эстансьеро^[3], секретарь схватил его за руку и потащил в каюту, подальше от скучающих джентльменов.

– Туман, сплошной туман! – глядя на море, пробормотал краснолицый человек в светло-серых бриджах; затем он заглянул в пустой стакан и огорчился. – В этих южных морях все не по-человечески: лето зимой, а зимы совсем нет. Зато сколько угодно лихорадки. Брр! Надо бы по этому случаю еще по глотку, а?..

Но его собеседник, убрав виски со стола и указав на сифон с содовой, внушительно сказал:

– Пока мы на дежурстве, – вот ваше питье! А чтобы не было скучно, расскажу назидательную историю. В ней есть даже мораль.

– Валяйте! – согласился краснолицый и прикрыл ладонью невольную зевоту.

– Вот так же, как и мы, в личной охране полковника Луиса подвизался один джентльмен. Звали его, кажется, Мальвини. Он был не плохим служакой, но слишком часто лакал виски, жаловался на сварливую жену и лихорадку. Однажды он исчез. Что сталось с его лихорадкой, неизвестно, но вдовушка торгует теперь в порту спичками. Рекомендую никогда не забывать о судьбе неудачника-Мальвини.

За бортом легшего в дрейф лайнера колыхалась молочная кисея тумана. Из бара вышла на верхнюю палубу парочка: светловолосая девушка и летчик в новом мундире, хорошо облегавшем его статную фигуру. Серебристые полоски на рукаве свидетельствовали о том, что пилот служит не в армии, а в наемном «воздушном легионе».

Молодые люди направились к фальшборту и, остановясь, стали любоваться затуманенным океаном.

Замшелый джентльмен покосился на краснолицего. Тот поспешил сообщить:

– Пилот Наварро, из легиона. Следует к месту службы. Между прочим, известный гусь: был когда-то чемпионом по плаванию. Кумир всех девиц и… никакого делового соображения. Эх, я бы на его месте давно разбогател! Глуп; мог сделать карьеру в армии, но свихнулся.

– Причины известны?

– Начал размышлять!

Летчик явно охмелел; он слегка покачивался, но с собеседницей держался вежливо и предупредительно. Это, видимо, было случайное пароходное знакомство. Девушка, наверное, тоже выпила немного вина; она была возбуждена, теребила за рукав кавалера и говорила:

– Взгляните, Рамон, как изумительно кругом!

– Обыкновенный восход солнца, мисс Лилиан. Оно имеет манеру подниматься по утрам, – меланхолично ответил Наварро, закуривая сигарету.

Туман постепенно расползался; вдали показался остров. Он был окружен белым кольцом прибоя, разбивавшегося на рифах. На острове росли высокие пальмы.

– Так бывает лишь в сказках! – восторженно продолжала девушка. – Остров должен называться очень красиво!

– Не увлекайтесь, Лилиан! – усмехнулся летчик. – Зеленый папа наверняка уже устроил на нем какой-нибудь склад копры или печи для сжигания излишков кофе. Сказок давно нет на свете!

– Ах, вы не хотите понять! На таком острове должны жить только необыкновенные люди! Посмотрите, там вдали светится звезда. Скажите, Рамон, вы верите в то, что у каждого человека есть своя счастливая звезда? Ее только надо найти.

– Не знаю. Вблизи я видел звезды на хвостовом оперении самолета. Они мне ничего хорошего не принесли. Моя звезда закатывается. Прошу вас, – потанцуйте со мной последний раз.

Наварро бережно взял под руку свою спутницу и увел с верхней палубы.

– Не возьму в толк, – возобновил прерванный разговор краснолицый. – Зачем полковник везет трех арестантов? Особенно этого… кареглазого. Ну и взгляд! Людей с подобными глазами необходимо уничтожать сразу же. Ненавижу таких. Хотел было при посадке закатить ему оплеуху, а он таким сатаной взглянул, что я даже опешил, рука не поднялась.

– Сразу видно, что вас перевели к нам из полиции; слишком прямолинейное мышление, – заметил старший агент. – А наша работа требует соображения: знай, когда бить можно.

– Как прикажете понимать сию премудрость?

– Провожал я однажды из Управления в тюрьму арестанта. Не понравился он мне. Ну я, конечно, по пути съездил ему по роже несколько раз.

– А он вам – сдачи? – догадался краснолицый.

– Ничего подобного! Только коротко сказал: «Запомним!» Ну, привез, сдал и забыл о нем. Месяца через три вызывает меня полковник и говорит: «Нужен толковый сотрудник интеллигентного вида». Я щелкнул каблуками: «К вашим, мол, услугам». А в кабинете у него два каких-то майора. Вдруг один из них и говорит: «Годится вполне. Я эту морду давно заприметил, даже должен ему». Смотрю, тот самый арестант… только в форме. Полковник смеется: «Долги платить всегда полезно!» Ка-ак развернется майор… Меня даже в угол от его удара занесло. Вот какие ошибочки бывают!

Я под его начальством больше года работал; многому научил. А рассказываю я вам это для науки. В нашем деле необходимо чутье, – пояснил рассказчик и налил собеседнику в фужер виски.

– Следовательно, среди них могут оказаться и наши? – пришел к выводу краснолицый.

– Вы удивительно догадливы! Кстати, этот кареглазый арестант – наш общий знакомый.

– Мне и то показалось, что уже где-то встречался с ним.

– Месяца полтора назад мы с вами задержали на площади какого-то дурня… Жалкий эмигрантишка, вернулся на родину, кажется, из Аргентины. Он пристал к полисмену с просьбой почитать вслух коммунистическую прокламацию! Должны бы вспомнить: ведь он вам тогда еще зуб вышиб!

– Неужели это он? – изумился краснолицый, потрогав нижнюю челюсть. – Тогда ничего не понимаю: зачем такой болван полковнику?

– Во всяком деле всегда участвуют дураки и умные; причем выигрывают лишь те, кто с головой. Полковник хитер, и просто так он ничего не делает. Запомните это! – и рассказчик многозначительно поднял палец.

* * *

Полковник Луис во время второй мировой войны был резидентом тайной немецкой разведки в странах Латинской Америки. После поражения гитлеровцев он притаился, но ненадолго. Его ненависть к коммунизму привлекла внимание агентов Зеленого папы. Вскоре он был приглашен на секретную службу: нужно было любыми путями вести разведку в странах Центральной и Южной Америки и убирать с пути враждебные компании элементы.

Служба оказалась очень прибыльной; в ней были заинтересованы, кроме «Юнайтед фрут», еще и «Стандарт ойл», «Ванадиум корпорейшен» и много других компаний. Благодаря подкупам и влиянию Уолл-стрита, он получил доступ к секретным документам и выступил в роли шефа тайной полиции многих республик. К его указаниям даже прислушивались министры внутренних дел.

В это раннее утро полковник Луис смазывал маленький маузер – подарок Гиммлера, которым чрезвычайно гордился.

Адъютант с прилизанным пробором, почувствовав хорошее настроение шефа, вкрадчиво спросил:

– Сеньор полковник, почему вы всегда чистите пистолет сами? Я был бы счастлив…

– Мы, солдаты, бодрствующие во мраке, – цветисто ответил Луис, – в своем оружии должны быть уверены в любую минуту.

– Но ваше время так драгоценно, – замялся адъютант.

– Есть кое-что поценнее, – ответил полковник. – Собственная жизнь! Катер с острова придет минут через сорок. Приведите ко мне этого ковбоя. Следователи, кажется, не сумели разобраться в нем. Посмотрю; может, пригодится для разведывательных целей.

Адъютант вышел на палубу первого класса. Захватив краснолицего охранника, он спустился по трапу за пленником.

Когда они вытолкали арестанта из камеры, он все время порывался вежливо уступать дорогу, но ничего путного из этой затеи не получилось: ковбой безбожно давил ноги, поминутно извинялся и задерживал всех. Поднимаясь по трапу, он обратился к адъютанту:

– Господин старший, чего же меня домой не отпускают?

– Прекратить разговоры! – прикрикнул тот.

Полковник, поглядев на доставленного ковбоя, жестом отпустил всех.

– Как вас зовут? – спросил он, пристально взглянув на арестанта.

– Я уже всем начальникам рассказывал… Роберто Юррита! А все равно не отпускают!

– Сядьте, Роберто, отвечайте на вопросы!

– Сижу, тридцать лет сижу, а что толку? – пробормотал Юррита, присаживаясь на краешек стула.

– Вас держат всего лишь сорок два дня, а вы уже успели надоесть всем своей феноменальной тупостью!

– Как? – оживился арестант и даже заерзал на месте. – Могу я спросить, – что бы значило это словечко?

– Оно означает, что ты такой дурень, какого еще никто не видывал! – объяснил полковник, всегда гордившийся своим хладнокровием.

– А-а! Ну, это-то мне и прежде говорили.

Некоторое время Луис пытался проникнуть во внутренний мир собеседника, но скоро убедился в бесплодности этого занятия. Арестант оказался на редкость глупым, и вытянуть из него что-либо было просто невозможно.

– Н-да! Догадываюсь, как вы осточертели моим следователям! – наконец сказал полковник, вытирая платком лоб.

– Так ведь не я, а они пристают ко мне с пустяками! – пожаловался арестант. – Вот когда я был гаучо^[4] у дона Густаво. Да вы его, наверное, встречали. Его любая собака знает…

Сдерживая нараставший гнев, Луис строго приказал:

– Отвечайте только на вопросы. Кто ваши родители?

– Мои родители, в том числе и мамаша, скончалась при моем рождении, а возможно, немного позже. Никто достоверно не знает, а я сам был в те дни очень маленький. Я, видите ли, бедный сирота! – сообщил арестант с подкупающей простосердечностью.

– Послушайте, вы… бедный сирота! Вас арестовали за приставание к полисмену с листовкой!

– Как, и вы о том же? – изумился пленник. – Сунула мне на улице какая-то девчонка пачку листиков. Я даже обрадовался: думаю, афишки насчет цирка. В цирке мне нравится: клоуны, лошади под музыку пляшут. В дверях самый настоящий генерал стоит, весь в золоте. Строгий, – у него без билета не проскочишь.

Глаза арестанта разгорелись, но полковник вовремя остановил его и заставил вернуться к истории с прокламацией.

– Смотрел-смотрел, ничего не понял: читаю я плохо, – продолжал рассказывать Роберто Юррита. – А на площади полицейский; я к нему: «Прочти, добрый человек, объясни, что к чему?». Смотрю, а у него глаза на лоб, – видно, тоже неграмотный. «Отдай, – говорю, – афишку, поищу людей поумней». И стал я эти листочки прохожим совать. Только и всего. А полицейский цап меня за ворот и давай свистеть. Тут еще двое подскочили, рожи такие – карманы береги. Один меня в зубы – я его… так и пошло. Драчунов не тронули, а меня в тюрьму. В Аргентине, правда, меня тоже за решетку водили, но к утру вытолкали, даже сна не дали досмотреть.

Полковник глубоко вздохнул и опять вытер лоб. Один из следователей высказал подозрение, что вернувшийся на родину ковбой не так глуп, как притворяется. Проверка установила, что человек, по имени Роберто Юррита, действительно проживал когда-то в скотоводческих районах Аргентины и числился среди неблагонадежных.

Следователей также смущала внешность арестанта. Большой высокий лоб, серые, словно смеющиеся, чуть прищуренные глаза делали его лицо чрезмерно интеллигентным для неграмотного ковбоя. А на допросах он казался болтливым идиотом, изводящим не относящимися к делу вопросами и бесконечными рассказами.

– Ваши политические убеждения? – как бы между прочим поинтересовался Луис.

– Чего? – искренне недоумевал Роберто Юррита.

– Ну, кому вы сочувствуете? – упростил вопрос полковник. – Католикам, анархистам… социалистам? Что нужно, по-вашему, чтобы людям жилось лучше?

– Ах, вот вы о ком! – обрадовался арестант. – Значит, тоже о бедняках подумываете? Это хорошо! Вам бы с одним моряком поговорить. В десяти словах умел все объяснить: богачей, значит, по шапке, а народ сам, без них хорошую жизнь наладит…

– Где этот чертов моряк?

– В Уругвае остался. Звал я его с собой, а он: «Нет, – говорит, – своих дел хватит, без меня добивайтесь».

– Так вот ты за каким дьяволом вернулся? Бунтовать захотелось?

– А как же! Если начнется, я от людей не отстану.

– Понятно! Твое счастье, что ты бедный сирота! – сказал полковник.

Вглядываясь в безмятежно-спокойные глаза допрашиваемого, Луис пришел к выводу: «Наследственный идиотизм. Потому и обманчив весь его вид. Вырождение!»

– Скоро ли меня отпустят, господин начальник? – спросил Юррита. – Тут все какие-то скупые, есть ничего не дают.

Полковник молча подчеркнул надпись «бессрочная каторга» на сопроводительной карточке, позвонил адъютанту и приказал:

– Уведите этого идиота, надоел.

* * *

Туман, разгоняемый утренними лучами солнца, постепенно рассеивался. Капитан уже посылал штурмана к полковнику, по приказу которого лайнер несколько отклонился от обычного курса и лег в дрейф. Луис ответил, что по прибытии катера с острова можно будет продолжать рейс. Зная, какую роль играет полковник в этих краях, капитан не рискнул больше надоедать ему. Плюнув на расписание, он сдал вахту старшему помощнику и завалился спать.

Пассажирам первого класса было безразлично, где находится пароход. Их больше интересовало местонахождение стюарда, уже разносившего по каютам виски с содовой. Все шло именно так, как и положено во время океанских путешествий.

Наварро вновь появился на палубе. Он перехватил мчавшегося с подносом стюарда и попросил:

– Голубчик Самбос! Три коктейля истребительного типа. Вон на тот столик, если джентльмены не возражают.

Джентльмены не возражали. Стюард, польщенный оригинальным обращением, довольно быстро выполнил просьбу летчика.

Краснолицый оживился.

– За успех в жизни! – провозгласил он, поднимая фужер.

Наварро чокнулся с ним.

– Благодарю, – сказал он. – Вот именно этого мне и не хватает!

– Странно! – заметил джентльмен с замшелым лицом. – Вижу первого военного, жалующегося на судьбу. Молод, красив, небеса к услугам… Чего же вам еще надо?

– Честно работать и получать свои деньги. Не желаю вмешиваться в чужие дела, и пусть ко мне никто не суется! Каждый должен жить, как ему нравится!

– Программа – одно восхищение! С таким мировоззрением можно далеко преуспеть в жизни.

– Не выходит! – признался летчик. – Во все мои начинания под конец обязательно впутается какая-нибудь пакость. Прямо злой рок!

Чувствовалось, что ему хотелось поделиться с кем-либо своими злоключениями.

– Был я когда-то рекордсменом по плаванию. Сперва все шло отлично, потом вдруг ни с того, ни с сего мне предложили проиграть слабому пловцу. Эх, и славно же летел от меня антрепренер по лестнице!

– За это вам, конечно, дали под зад и выгнали? – спросил краснолицый, стремясь предугадать развязку.

– Нет! Просто девушка, довольно симпатичная, будто случайно оцарапала мне булавкой руку. Началась весьма странная инфекция. Пришлось плыть с распухшей рукой. Ну, конечно, как тут выиграешь!

– Остроумно проделано! – восхитился джентльмен с замшелым лицом.

– Стал инструктором. Думал, других научу плавать, – все меньше утопленников будет; а меня заставили развлекать в бассейне пышных дамочек. Закатит глаза этакая пышка килограммов на восемьдесят и шепчет: «Ах, держите крепче, я, кажется, тону!» А жиру в ней – топи, не утопишь!

Слушатели расхохотались. Летчик, не замечая их веселья, продолжал:

– Призвали в армию, сделали пилотом. Рассчитывал летать над Антарктикой. Да кому нужны мои мечты? Нанялся вот теперь в легион, буду возить грузы.

– Бомбы, между прочим, тоже именуются грузом, – напомнил джентльмен с замшелым лицом.

– Только работа, мистер! Я не собираюсь воевать! – решительно сказал летчик.

– Какая разница, – привезете вы консервы или оружие? Винтовку возьмет другой, закусит вашими консервами и пойдет стрелять. Цивилизация!

– Не интересуюсь политикой, мои идеалы…

– Идеалов не существует! Их выдумали коммунисты, – перебил его джентльмен с замшелым лицом.

– Точно! – едва ворочая языком, подтвердил краснолицый.

Летчик вскоре покинул странных джентльменов. Отойдя к фальшборту и задумчиво глядя на расползавшиеся клубы тумана, он вслух рассуждал:

– А пожалуй, эти канальи правы: грузом могут быть и бомбы. Но я их бросать не буду.

Внизу, у трапа, покачивался морской катер. Он только что выскочил из тумана. Это было небольшое суденышко с короткой мачтой и зачехленным пулеметом на носу. Прибывшие поднялись на борт лайнера.

Чернобровый человек в черном плаще и военной фуражке доложил подошедшему адъютанту Луиса:

– Капрал Варош. Прибыл по приказанию майора Чинча!

Хотя он и четко выговаривал слова, но чувствовался акцент, обычно присущий людям, говорящим на не родном языке.

Адъютант забрал запечатанный пакет и, приказав подождать, ушел к полковнику.

Наварро тем временем, перехватив у стюарда бифштекс и графин виски, уселся за крайний столик под тентом.

– Капрал, вы с этого острова? – спросил он прибывшего. – Завидую вам. Ну-ка, хлопните стаканчик, пока начальство не видит, – и он дружелюбно протянул гостю виски.

Капрал не заставил себя упрашивать: оглянувшись, он произнес:

– За вашу удачу, господин летчик, на земле и в воздухе!

Залпом выпив виски, капрал поставил на стол стаканчик и доверительно сказал:

– А завидовать, разрешите доложить, не приходится. Этот остров… он хорош лишь издали. А так – пальмы, камни да тоска. Главное – тоска.

Вернувшийся адъютант поманил к себе капрала, и они по трапу спустились в трюм. Наварро опять погрузился в бездумное созерцание рассвета над океаном.

Летчик не заметил, как на палубе показался высокий широкоплечий человек, сопровождаемый краснолицым джентльменом и капралом. Поравнявшись со скучающим Наварро, пленник неожиданно шагнул к его столику, схватил с тарелки бифштекс и, поклонившись, сказал:

– Благодарю, сэр! Весьма признателен!

При этом спокойно стал рвать бифштекс зубами.

Краснолицый, зашипев, как кот, которому наступили на хвост, двинул похитителя кулаком в бок, но голоса не подал. Странная процессия молчаливо проследовала к трапу и словно растворилась. Наварро изумленно смотрел им вслед.

– Сомнительно, чтобы все это мне приснилось, – сказал он озадаченно, – бифштекс только что вот тут был! Не пьяный ли его схватил? – Вдруг летчика осенила догадка: – Да он просто голоден, сидел в арестантском трюме. Стюард! Немедленно дюжину самых отборных бифштексов!

Наварро вскочил. Он бы побежал за неизвестным ему голодным парнем, если бы джентльмен с замшелым лицом, сидевший невдалеке и наблюдавший за всем происходящим, не удержал его.

– Не вмешивайтесь, пилот, не в свои дела, – ведь это не соответствует вашему мировоззрению. В ближайшем будущем вам вполне хватит собственных огорчений.

Никто не заметил, как на верхней палубе появилась девушка в светлом плаще. Она остановилась в тени около шлюпбалки и смотрела вниз.

Зарокотал мотор, послышался свисток – сигнал отплытия. В ответ прозвучал басистый гудок и за кормой зашумели винты. Лайнер и катер распрощались. Если бы в эту минуту кто-либо находился рядом с девушкой, он расслышал бы, как она, вздохнув, прошептала:

– Счастливого пути, мой милый! Возвращайся скорей!

На корме уходящего катера среди трех арестантов сидел широкоплечий усатый ковбой. Лишь он сумел заметить рядом со шлюпбалкой женскую фигуру в светлом плаще. Она сняла с себя шарфик и помахала ему.

Полковник Луис, к которому вернулось хорошее настроение, увидев в иллюминатор уходящий в туман катер, закурил сигару и оказал пришедшему агенту из «Юнайтед фрут компани»:

– Сейчас на остров Панданго отправилась довольно любопытная компания. Один из них – явный коммунист, а другой – наш тайный осведомитель. И в придачу к ним – совершеннейший дурак. Очень забавная комбинация!