Книга Суд над Роксаной онлайн

Глава 1
ПРОБЛЕМА

Замок был очень красивым, с крепкими стенами, высокими башенками, глубоким рвом и просторными помещениями, из расцвеченных окон которых можно было полюбоваться играми живших поблизости нимф. Вокруг стен в изобилии валялся хворост, годный на растопку и прекрасный на вкус, а сад поражал разнообразием пирожковый: пироги на здешних деревьях росли пропеченные, свежайшие и с любой начинкой. Хозяйка была на редкость хороша собой, приветлива и домовита. Казалось, в замке имелось все, что необходимо мужчине для полного счастья. За исключением, может быть, двух мелочей.

– Где твоя худшая половина? – спросил Велено, озираясь по сторонам с недобрым предчувствием.

– Не волнуйся, – с улыбкой ответила демонесса Метрия, в то время как ее одеяние, и без того едва прикрывавшее наготу, растаяло, обратившись в ничто. – Я послала Менцию к демону Балломуту в связи с другой нашей проблемой.

– Другой проблемой?

– А с Балломутом, – продолжила Метрия, делая вид, будто не услышала вопроса, – иметь дело очень непросто. Не исключено, что ей придется выпрашивать у него ответ не один день.

– Какое облегчение! – воскликнул он с таким видом, словно ему и впрямь полегчало. – Не хотелось бы мне злословить у нее за спиной, но…

– Но Менция, она малость чокнутая, – закончила за него Метрия. – И ты женился на мне, а не на моей худшей половине. Но, поскольку она отщепилась от меня будучи раздосадована моим душевным отношением к жизни, приобретенным вместе с половинкой души, мы не можем от нее отделаться. Ведь она – это та часть меня, которая тебе, естественно, не нравится. Бездушная половина, которая старается сделать твою жизнь неполностиенной.

– Какой?

– Неполноденной, неполновенной, неполногенной…

– Может, неполноценной?

– Не важно!

– И вправду не важно, – со смехом отозвался Велено, целуя ее. – Может быть, сосредоточившись, я подберу слово получше. Вот, прямо сейчас и сосредоточусь: как говорят, куй железо, пока горячо.

– Железо? – переспросила она с удивленным видом. – А мне казалось, у тебя на уме что-то совсем другое. Некоторые, конечно, любят погорячее…

На ее теле снова появилась одежда, если умело расположенные на самых интересных местах кусочки ткани заслуживали такого названия.

– Обожаю, когда ты меня дразнишь! – вскричал Велено, подхватывая ее на руки и устремляясь в спальню.

Метрия приобрела облик нимфы и, как принято у этих прелестных созданий, взвизгнула и забила в воздухе очаровательными ножками.

– Куда ты меня несешь? Что мы будем делать?

– Тебе придется сделать меня потрясающе счастливым, радость моя.

– О! – воскликнула она в притворном страхе. – Вижу. Мне не избежать этой чудовищной участи! – Свои стоны, охи и восклицания она сопровождала поцелуями. Велено наградили в нос, в оба уха и в шею.

о. Иллюзий

Любое совпадение с каким-либо обыкновенским островом находится исключительно в сознании автора, который живет неподалеку от Северной деревни.

Целуясь, обнимаясь, тяжело дыша и постанывая, они повалились на кровать.

– Ты лучшее из всего, что существует на свете, – выдохнул Велено в промежутке между поцелуями. – Ты прекраснее, привлекательнее, желаннее, чудеснее, любимее, очаровательнее, соблазнительнее, великолепнее, восхитительнее всех в целом Ксанфе!

– Какие страшные, жуткие, ужасающие, смущающие слова! – отозвалась она, сжимая его в объятиях с такой страстью, что описывать это было бы неприлично.

И тут в спальне материализовалась еще одна демонесса.

– А, Метрия, вот ты где! – воскликнула она. – Ищу тебя повсюду, а ты, оказывается, невесть зачем посреди дня на кровати валяешься. Я, между прочим, доставила то, что тебе жизненно необходимо.

Велено застонал, но вовсе не тем манером, каким бы ему хотелось.

– О нет!

– Ты, как всегда, вовремя, худшая половина! – проворчала Метрия, подняв взгляд. – Неужто не видела, что я занята?

– Вот как? – Менция прищурилась. – Занята? А чем?

– Собиралась так ужасно осчастливить своего мужа, как может только демонесса.

– Кто ж знал, что процесс будет так бесцеремонно прерван, – проворчал Велено.

– Прошу прощения, – промолвила Менция, недоуменно пожимая плечами. – Откуда мне было знать, что тут кто-то кого-то делает счастливым? Вон вы как сцепились – не расцепить: я уж думала, подрались. А ты уверена, лучшая половина, что делаешь все как надо?

– Еще бы! – раздраженно фыркнула Метрия. – За последний год мне посчастливилось осчастливить его семьсот пятьдесят раз. В чем, в чем, а в этом я толк знаю.

– Да? А почему же тогда у этого, твоего как-его-там смертного физиономию перекосило?

– Оттого, худшая половина, что он тебя увидел. Отчего ж еще?

– Ну, если так, если тут у некоторых от моего вида гримасы появляются, если мне никто не рад, если у вас, кроме как в кровати валяться, других забот нету, то я с чем явилась, с тем и исчезну! И больше не вернусь.

– Нет! – встревоженно воскликнула Метрия. – Мне это нужно!

– Что тебе нужно? – встрял в разговор лучшей и худшей половин раздосадованный муж.

– Не важно, – ответила Метрия. – Это столичное дело.

– Какое?

– Наличное, приличное, различное, безличное, отличное…

– Может, личное!

– Может быть, – фыркнула Метрия.

– Но разве у приличной жены могут быть в наличии личные дела, о которых не знает муж? – с раздражением спросил Велено.

– Очень даже могут, – язвительно объявила Менция. – Это у отличного мужа не должно быть ничего личного, включая наличные!

– Может, вы обсудите вопрос о наличии приличия как-нибудь в другой раз? – нервно спросила Метрия.

– Разумеется, дорогая! – с готовностью откликнулась Менция. – Через пару веков я с удовольствием вернусь к этому разговору, – с этими словами она начала таять.

– Эй, погоди! – крикнула Метрия. – Давай покончим с этим делом.

– Как мило, что ты наконец согласилась, – промурлыкала Менция с коварной улыбкой. – Но не считаешь ли ты, что прежде всего нас надо представить друг другу?

– Чего ради? Он и так знает, что ты за вредина, еще с той безумной истории с горгульей.

– Да, но ведь он мог позабыть. Я как-никак отсутствовала целый час.

– Неужто так долго? – саркастически хмыкнул Велено.

Метрия стиснула зубы: демонесса, даже ее лучшая половина, отнюдь не отличается ангельским терпением, однако она прекрасно знала себя. А потому понимала, что если речь идет о ее худшей половине, то она способна проявить дьявольское терпение, лишь бы вывести собеседника из себя… куда-нибудь подальше.

– Ладно, – сказала она. – Велено, это демонесса Менция, моя бездушная худшая половина, по которой можно судить о том, какова была я до обретения половинки души. За тем исключением, что у нее нет проблемы с подбором снов.

– Чего?

– Основ, столов, козлов, ослов…

– Слов?!

– Не важно. Важно, что она малость чокнутая.

– Да, таков мой талант, – гордо подтвердила Менция.

– Менция, – обратилась Метрия к худшей половине, – это мой муж Велено, бывший нимфоманьяк, не прикасавшийся ни к одной настоящей нимфе с тех пор, как я вышла за него и получила половинку его души.

– Ага, но разве он не любуется нимфами в окошко, с блеском в…

– Очень рад знакомству, – прервал ее Велено, высвободив руку, до сего момента обнимавшую жену, и протягивая ее Менции. – А еще больше буду рад, когда ты отсюда уберешься.

– Разделяю твой восторг, – ухмыльнулась Менция, пожимая протянутую руку, и ее ладонь неожиданно превратилась в кусачие клешни.

– Зря стараешься, – предупредила Метрия. – В этом замке демоны не могут причинять вред смертным.

– Ах да, конечно, – Менция разочарованно, и клешни сменились обычной кистью руки, ответившей на рукопожатие Велено. – Точно, это ведь было одно из условий восстановления. Ну ладно, поскольку теперь этот смертный мужчина и я представлены друг другу должным образом, я, так уж и быть, дам тебе то, в чем ты больше всего нуждаешься, Метрия.

Метрия, однако, не позволила себе расслабиться.

– Велено, дорогой, – сказала она, – почему бы тебе не прилечь на минутку? – вкрадчиво промолвила она, прикрывая его глаза ладошкой.

– Но в чем таком ты можешь нуждаться, чего не могу дать тебе я? – спросил он, нахмурясь.

– О, я уверена, это очень важное и сугубо секретное дело должно до чрезвычайности его заинтересовать, – заявила Менция, пристраиваясь на краешке кровати так, чтобы коснуться Велено бедром.

– Ладно, выкладывай! – сердито буркнула Метрия.

– Не беспокойся, дорогая, я объясню ему все мучительно ясно, – заверила ее худшая половина. – Итак, я доставила информацию, которая поможет тебе, Метрия, избавиться от немочи, с тем чтобы у тебя больше не было обломов.

– Какой еще немочи? – вскинулся Велено. – С тех пор как мы поженились, моя жена делает меня потрясающе счастливым чуть ли не беспрерывно!

– В этом-то и проблема, – ответила Менция. – За этот год она помогала тебе вызвать аиста семьсот пятьдесят… – худшая половина хмыкнула… – скажем так, семьсот пятьдесят с половиной раз, а уж про год минувший, когда я была слишком занята, чтобы присматривать за вами, уж и говорить не приходится, но аист, похоже, послания так и не получил. Это потому, что она неспособна как следует его передать.

Велено задумался и через некоторое время осознал справедливость этого утверждения.

– Непонятно, – промолвил он наконец. – Я изо всех сил стараюсь, вызывая аиста по несколько раз на дню. Как же вышло, что он не получил ни одного из наших посланий? Это при том, что их только за последний год было отправлено семьсот пятьдесят… с половиной.

– Как раз это Метрия и желает выяснить, – ответила Менция. – Что с ней не так, если столько столь энергичных попыток вызвать аиста ни к чему не привели? Что могло стать причиной такого несчастья? Особенно если учесть, что я со своей стороны всегда была готова…

– Ближе к телу – оборвала ее Метрия, но, когда Менция прижалась к Велено бедром еще теснее, тут же сама (вот уж неслыханно!) поправилась:

– Я хотела сказать «ближе к делу».

– Ладно. Метрия послала меня к одному страшно премудрому демону, профессору Балломуту, за советом, – вкрадчиво продолжила Менция, – и он немедленно мне этот совет дал. А я его, совет разумеется, столь же спешно взяла и, тоже без промедления, доставила сюда. Дело с аистом, оно ведь важное и отлагательства не терпит.

– Большое тебе спасибо за заботу, Худшая, – проворчала Метрия.

– Ты так добра, Лучшая. Я знала, что ты хотела бы незамедлительно взяться за исправление положения. Я просто сгорала от нетерпения… – На миг Менция растворилась в воздухе, приняла образ подгоревшей индейки и тут же вернулась в прежнее состояние.

– Вполне разделяю твои чувства… особенно по части нетерпения, – чуть ли не прорычала Метрия. – Но что все-таки сказал Балломут?

– А, он… Конечно, что же он сказал… Ведь сказал что-то. А, сказал, что тебе следует обратиться с Вопросом к Доброму Волшебнику Хамфри.

– Но Хамфри за один-единственный ответ потребует годичной службы! – возмутилась Метрия. – Я потому и обратилась к Балломуту, что хотела обойтись без отработки.

– О, вспомнила, он добавил еще несколько слов, – промолвила Менция. – По-моему, сказал следующее: в башке чепуха, пустая труха и э… так ей и надо!

– Это Балломут, – тут же признала Метрия, узнаю его манеру выражаться. Всякий, кому довелось учиться в УНИВЕРМАГе, нашем Университете Магии, ее навеки запомнил.

– Уж я-то запомнила, это точно, – подтвердила Менция. – Мы ведь тогда существовали как разные аспекты одной и той же демонессы. Славные были денечки! Чего только не случалось вытворять… правда, вспоминать наши шалости при профессоре я поостереглась. – Она приумолкла, задумалась, а потом заявила:

– По-моему, он сказал еще несколько слов в том же роде. Я запамятовала, но, если это важно, могу поднапрячься и вспомнить.

– Спасибо, не стоит трудиться, – откликнулась Метрия. – Я уже поняла, что он имел в саду.

– Где имел?

– В году, в чаду, в аду…

– Наверное, в виду?

– Не важно.

– Ну что ж, пожалуй, понять было несложно, – согласилась Менция. – Так что если тебе не нужны мои личные рекомендации или практическая помощь…

– Нет, ничего не нужно.

– А жаль, – промолвила Менция и растаяла в воздухе.

– Ты хочешь, чтобы аист доставил нам дитя? – осведомился Велено, оставшись с женой вдвоем.

– Да. Все семейные пары растят детей.

– Но у демонесс не бывает детей, пока они сами того не захотят.

– Точно. Но я-то как раз хочу, – заявила она, глядя в сторону. – Конечно, мне следовало сказать тебе раньше, и я не вправе обижаться на тебя за то, что ты сердишься.

– Но я вовсе не сержусь.

– Не сердишься?.. Но ведь это прервет наши упоительные забавы и обременит обязанностями по воспитанию младенца!

– Ну и что? Теперь я понял, что хочу иметь настоящую семью!

Метрия воззрилась на него с обожанием, к которому примешивалось облегчение.

– Чудесно!

Велено глубоко задумался и через некоторое время высказал предположение:

– Должно быть, аист не придает нашим посланиям значения, поскольку считает их несерьезными.

– Это странно, если вспомнить, сколько старания и пыла мы в них вкладывали. Это непременно должно было привлечь его вливание.

– Что привлечь?

– Вставание, влияние, вынимание…

– А, внимание?

– Не важно. Важно другое: что мне теперь делать?

Велено снова задумался и по прошествии времени сказал:

– Полагаю, тебе придется обратиться к Доброму Волшебнику.

– Но это значит, что нам придется расстаться на целый год.

– Надо думать, ты сможешь время от времени бывать дома. Конечно, в этот год у тебя не будет возможности осчастливить меня больше чем триста раз, но ради нашей высокой цели я готов вытерпеть даже такие лишения. В конце концов, я хочу, чтобы ты тоже была счастлива.

– Ты лучший и прекраснейший из мужчин! – воскликнула она, заключая его в объятия, после чего совершила нечто решительно невозможное. А именно: осчастливила его аж вдвое сильнее, чем обычно!

Перед тем как отправиться задавать вопрос Хамфри, она снова и снова говорила с самой собой о том, действительно ли так хочет этого, благо ее худшая половина временно воссоединилась с ней, надеясь на интересные перемены.

– Неужели я действительно собираюсь это сделать? – спрашивала Метрия.

– А почему бы и нет? – отзывалась Менция. – Эка невидаль, особенно после того, что ты уже вытворила!

Замужество лучшей половины Менция восприняла с раздражением, особенно то, что она не просто вышла замуж, но вышла по любви, получив от мужа половинку души. Худшая половина при этом заявляла, что она пережила великое приключение, связанное с горгулием и спасла весь Ксанф от безумия (конечно же, явное преувеличение!). Она только и ждала слияния, которое должно было произойти, едва Велено перестанет терять голову из-за красоты своей жены.

– Будь у тебя полдуши, ты рассуждала бы иначе, – заявила Метрия.

– Хвала Иксанаэнному, я не тронута порчей и не имею ни половинки, ни четвертинки и никакой другой частицы души и не стану ничем таким обзаводиться, хоть ты меня задуши.

Диалог проходил в полной тишине: когда слов не произносишь, их невозможно подслушать.

– Смотри, – показала Менция на их левую руку, – никак, моль. Давай ее прихлопнем.

– Нет, это некрасиво, – отозвалась Метрия, взяв насекомое правой рукой и присмотревшись к нему.

Сама по себе моль особой симпатии не внушала, однако демонессе показалось, что она так умоляюще била крылышками, что та предпочла ее выпустить. Глядишь, полетает по саду, откормится на шубных да одеяльных деревьях, а там закуклится, и со временем из нее вылупится мольберт. Существо полезное, пригодное для художеств.

– Гадость, – заявила Менция как бы в пространство, ни к кому не обращаясь. – Но, пришибив эту молявку, ты проявила бы свое демоническое начало.

– Ни в коем случае. Это значит загубить в зародыше мольберт и нанести вред романтическому искусству.

Менция скривила левую половину их общего лица.

– Я бы скорее согласилась остаться с половиной задницы, чем обзавестись половиной души. Мало того что, когда эта дурацкая моль станет мольбертом, кто-нибудь станет с ее помощью молевать всякий вздор, так ты еще беспокоишься насчет какой-то там романтики. Ты ведь демонесса, в конце концов, а не ромовая баба.

Она умолкла, с помощью левого глаза Метрии огляделась и заметила:

– О, я вижу, в твоем саду расцвели убегании.

– Это прибегонии, – возразила Метрия, – Велено любит их, потому что из замка на сторону убегать не хочется.

– Ага, значит, когда ты в отлучке, он цветочками любуется?

– Ты, конечно, хотела бы, чтобы он предпочел другое занятие.

– Точно, – согласилась, ничуть не смутившись, Менция. – По мне, так лучше уж ягодки, чем цветочки. Я, знаешь ли, любительница клубнички.

– Раз так, ступала бы в клуб да и лежала там ничком сколько заблагорассудится, – фыркнула Метрия.

– Ладно, – отмахнулась Менция, – скажи лучше, чего ради ты бездельничаешь здесь, вместо того чтобы отправиться к Доброму Волшебнику?

– Да вот не уверена, разумно ли оставлять мужа на голодном пайке.

– Ты о чем? В замке полно всякой еды!

– Я имела в виду другое: находясь там, я не смогу делать его счастливым.

– Да, это проблема, – фыркнула Менция, озираясь по сторонам. А поскольку озиралась она с помощью одного лишь левого глаза, то и смотрела, понятное дело, исключительно налево.

– О, по-моему, я нашла простое решение, – промолвила Худшая через некоторое время. – Взгляни на тот развесистый ромовый баобаб.

– Ну, взглянула. Бабы на нем уже почти такие же зрелые, как ты.

– То-то и оно: скоро они нальются ромом и, как положено ром-бабам, отправятся на поиски приключений. Давай решим так: если первой спрыгнет баба с правой ветки баобаба, будем считать правильным остаться здесь. Ну а если – с левой, будь то даже не баба, а бабуин, собираемся и – ать-два левой к Доброму Волшебнику.

– Это совершенно безумный способ принятия столь важного решения.

– Конечно. Другого я бы не предложила. Ну как, согласна?

Метрия вздохнула: в общем-то, способ ничуть не хуже любого другого.

– Согласна!

Они в оба глаза воззрились на дерево. Через некоторое время баба с правой ветки, явно налившись ромом, свесила ногу, собираясь спрыгнуть, но сидевший слева бабуин, приметив это, соскочил на землю первым, подхватил спрыгнувшую ромовую бабу на лету и уволок в кусты.

– Как романтично, – вздохнула Менция.

– А почему ты не находишь романтичным, когда мы с Велено…

– Потому что это смешно. Рому вы не пьете, да и какая романтика в том, что повторяется семьсот пятьдесят раз в году?

– Самая настоящая, если ты влюблена.

– Это ты влюблена. А я нет, чему крайне рада. Ну ладно, не пора ли нам в путь?

Метрии, похоже, никуда отправляться не хотелось, но отговориться было нечем. Она вздохнула и растворилась в воздухе.

Замок Доброго Волшебника выглядел обыкновенно. Его стены и башни окружал пенящийся ров, заключенный в свою очередь в кольцо гор. Вроде бы для демонессы преодолеть такую преграду – раз плюнуть, однако Метрия словно уткнулась в невидимый барьер. Плюнула она после этого не раз и не два, но все без толку.

– Опа! – в сердцах воскликнула она. – Я и забыла, что старый дурак осуществил вокруг своего логовища демонополизацию, так что демону остается только смотреть сквозь прозрачную стенку да облизываться. Можно и стенку полизать, да проку не будет.

Выругалась она, впрочем, слабенько. Опа, это ведь не… что-нибудь созвучное, так что не тянет даже на нарушение Взрослой Тайны. Хуже было другое: в районе действия демонополизации, осуществленной столетие с хвостиком назад, демоны не могли ни летать, ни дематериализоваться.

– Боюсь, – проворчала Менция, – нам придется добираться дотуда пешедралом, на манер смертных.

Метрии не оставалось ничего другого, как продемонстрировать умение пользоваться столь прозаическим и вовсе не демоническим способом передвижения. Карабкаясь в горы, имевшие, как оказалось, вид сахарных голов, она порадовалась тому, что головы эти были не слишком крутолобыми и подъем особых затруднений не вызвал. Конечно, топать ножками, вместо того чтобы парить и испаряться, было непривычно и обидно, однако она не собиралась поддаваться подобным чувствам.

Наконец впереди показалась вершина. Демонесса взобралась на гребень, облегченно вздохнула и… в то же мгновение сорвалась вниз и по противоположному склону (затылок у сахарной головы оказался не в пример круче лба) съехала прямиком в ров. Но стоило ей окунуться в пенящуюся воду, как она с хлопком вылетела вверх, перелетела по дуге через гору и шлепнулась прямиком на то место, с которого начала подъем. Вокруг нее тут же разбился маленький сквер, отчего она почувствовала себя совсем скверно.

– Этот ров, он, во-первых, газированный, – проворчала она, потирая мягкое место, – во-вторых, глазированный, потому что оттуда кто-то глазеет, а в-третьих, весьма неровный.

– Да, – пробормотала Менция, – ровное чудовище, я полагаю, там имеется. Возможно, это оно закатило тебе такого пинка, что ты гору перелетела. Пожалуй, Лучшая, отправлюсь-ка я куда подальше, а ты уж тут как-нибудь сама…

– Вот уж дудки! – возмутилась Метрия. – Ты сама заварила эту кашу, со своими ромовыми бабами, баобабами и бабуинами, так что и расхлебывать нам ее вместе. Хоть бы и пришлось выхлебать весь этот ров! Тем более я не могу отпустить тебя одну, пока мой муж остается дома без меня. Ты можешь посулить ему рай и заманить его в ад, а я тем временем буду тут булькать, пытаясь одолеть этот ров, ровным счетом ничего не зная.

– Проклятье, опять облом! – пробормотала Менция.

Метрия принялась снова взбираться в гору, но теперь чем ближе к вершине, тем медленнее и осторожнее она двигалась, надеясь, что на сей раз не оступится. И не оступилась, а полетела в ров, словно сброшенная пинком. А потом тем же манером оказалась выброшена обратно.

Дело принимало серьезный оборот. Не приходилось сомневаться, что демонесса столкнулась с испытанием, которое должны проходить все, кто хочет обратиться с вопросом к Доброму Волшебнику. При этом ей пока не удавалось справиться с одним, а впереди их было три.

– Какая жалость! – воскликнула она.

– Какая жалость, – передразнила ее Менция, – что эта дурацкая половинка души испортила твою природу!

– Она сделала меня лучше! – возразила Метрия. – Что в этом плохого?

– То, что быть хорошей вовсе не демонично, – заявила Менция. – Бьюсь об заклад, в нынешнем твоем состоянии ты не можешь даже сказать слово «попа».

– Я запросто могу сказать слово «Опа!»

– Это вовсе не одно и то же.

– Ладно, раз ты у нас такая демоническая натура, так, может, найдешь способ переправиться через это неровное место, а заодно и через ров?

Менция задумалась.

– Говоришь, ров вроде как глазированный, – промолвила она через некоторое время. – Глазеет из него кто-то, так? А что, если мы это глаз песочком припорошим?

– Откуда здесь песку взяться?

– Ох, беда мне с тобой, балда полуодушевленная! Глянь на эти горы, это ведь сахарные головы. Причем старые, такие, что из них уже давно сахарный песок сыпется. С ним вместе ты и в ров съезжала. Стало быть, тебе только и надо, что…

Но Метрия уже сообразила, что надо делать. Взобравшись на ближайшую голову, но благоразумно не перебираясь со лба на затылок, она принялась почесывать сахарное темечко. Голова, блаженствуя, сморщилась, сахарный песок вовсю посыпался вниз и вскоре засыпал ров весьма ровным слоем.

Спустившись вниз, демонесса попробовала ровную поверхность ногой, но ощущение ей не понравилось. Его можно было бы назвать слишком приторным, словно она переела патоки, но, поскольку демоны не едят ничего вообще, а патоку в частности (а есть ногами не обучены даже смертные), это ощущение явно имело магическую природу. Она поняла, что при попытке перебраться на ту сторону прямо по сахару, ей наверняка не поздоровится. Всем ведь известно, что избыток сладкого вреден для здоровья: этак недолго заработать сахарный диабет.

Пытаясь найти выход из положения, она двинулась вдоль рва и через некоторое время увидела разводной мост. Раньше он был недоступен ей, поскольку, поднявшись на макушку сахарной головы, она тут же съезжала в ров, но теперь ничто не мешало к нему приблизиться. Выходило, что с первым испытанием она худо-бедно справилась.

– Это становится скучным, – заявила Менция. – Я, пожалуй, вздремну. Давай так: ты берешь на себя второе испытание, а я третье. Идет?

– Годится, – с готовностью согласила Метрия, которая не слишком беспокоилась насчет своей худшей половины, пока знала, где та находится.

Она ступила на мост, но тут что-то с жужжанием пролетело мимо, опередив ее и преградив ей путь. С виду это были какие-то пятнышки и загогулинки, но стоило Метрии сделать еще шаг, как она запнулась и получила несколько ощутимых пинков.

– Что за дедовщина? – возмущенно вскричала она.

– Это слово ничего не значит, – прожужжали точки и загогулинки, – ты что имела в виду?

– Групповщину, дармовщину, земщину, семибоярщину…

– Это все полная бессмыслица!

– Калифорнийщину, голливудщину…

– Бред какой-то!

– Ахинейщину…

– Может, «чертовщину»?

– Не важно!

– Это точно. Важно другое: ты наверняка собираешься пройти по мосту, но у тебя ничего не выйдет. Мы, чтоб ты знала, знаки препинания, а потому будем строить тебе препоны и непременно пинаться. Ты будешь запинаться, а мы пинаться.

– Так вы второе испытание?

– А вот попытайся еще раз к нам сунуться, увидишь, что попытка не лучше пытки.

Метрия попыталась обойти знаки, но они легко преграждали дорогу, а свалиться с моста в сахарный ров ей тоже не улыбалось. Не удалось ей и перепрыгнуть через знаки и пробраться под ними: обе попытки обернулись хоть и не пытками, но полновесными пинками.

– Да что же мне с вами делать? – воскликнула Метрия чуть ли не в отчаянии.

– Тоже мне фу-ты ну-ты демонесса! – рассмеялись загогулины. – Вроде как неграмотная, а ведь в УНИВЕРМАГе училась! Не зря тебя Балломут все по сто раз пересдавать заставлял: это ж надо – не знать, что следует делать со знаками препинания]

– А что с вами делают? – спросила Метрия, понимая, что препинаться с ними ей явно не стоит: по этой части она им не соперница.

– Промышляй, адское созданье! – воскликнул восклицательный знак.

– Что делать?

– Шаляй, валяй, гуляй, стреляй, – наперебой кричали с моста.

– Вы хотите сказать «размышляй»? – догадалась Метрия.

– Вот-вот: поломай голову, пораскинь мозгами, почеши репу.

– Ага! – пробормотала демонесса, отбрыкнувшись от запятой, попытавшейся цапнуть ее за пятку. – Сейчас подумаю: что же делают со знаками препинания? В УНИВЕРМАГе нас учили, что их… это… расслабляют.

Знаки со смеху покатились по мосту.

– Распрямляют, разбавляют, – гнула свое Метрия, – о, расставляют]

Знаки откровенно приуныли. Остальное оказалось совсем несложным: она расставила знаки препинания по местам, после чего они перестали представлять собой какую-либо препону. Второе испытание было пройдено.

– Эй, Худшая, просыпайся! – позвала Метрия. – Твоя очередь.

– Демоны не спят! – буркнула Менция.

– Это утка, – пояснила лучшая половина.

– Что?

– Минутка, скрутка, будка…

– Может, шутка?

– Не важно.

– Твоя шутка звучит жутко! – обиженно заявила худшая половина, но Метрия уже сошла со сцены. Менция шагнула вперед на мост. И тут же перед ней появился кирпич. За ними возник второй, третий… множество кирпичей, взбираясь один на другой, принялись формировать стену.

– Эй, что тут творится? – вскричала Менция.

– Идет строительство, – сообщил один из кирпичей. – Добротное кирпичное строительство, не какое-то там панельное. Так что не бойся, на панель тебе идти не придется.

– Подумаешь, напугали! – фыркнула Менция. – Дали бы лучше пройти, мне ваша стройка без надобности!

– А вот и нет! – наперебой загалдели кирпичи. – Еще как нужна! Вон ты какая стройная, куда ж тебе, как не на стройплощадку.

Комплимент демонессе понравился, а вот сделанный на его основании вывод вовсе нет. А пока она искала достойный ответ, проклятые кирпичи обложили ее со всех сторон и она оказалась замурованной в тесной кирпичной темнице. Кирпичи больше ничего не говорили, да в словах и не было нужды: она столкнулась с третьим испытанием. Обычно никакие стены не могли удержать демонессу, но в зоне демонополизации все обстояло по-другому. Стены являлись для нее столь же неодолимым препятствием, как и для смертных. Она была совершенно беспомощна, однако воспоминание о том, что ей удалось выкрутиться, даже побывав в Области Безумия, придавало уверенности.

– Интересно, что сделал бы на моем месте Гари Горгулий? – промолвила демонесса вслух, пытаясь заглянуть в щели между не слишком плотно уложенными кирпичами. – Правда, он из каменного чудовища превратился в существо из плоти и крови, а мне бы надо наоборот.

– Тебе бы надо помолчать и не мешать мне отдыхать, – подала голос Метрия.

Менция, как и ее лучшая половина при втором испытании, подумала, поразмыслила, пораскинула мозгами, почесала репу и, не придумав ничего толкового, пришла к заключению, что следует подумать получше. Ей было доподлинно известно, что непреодолимых испытаний не бывает, а для преодоления преодолимых, как правило, требуется не столько сила, сколько сообразительность.

Она принялась соображать изо всех сил, но ничего другого, кроме как то, что надо еще подумать, ей в голову не приходило. А до того, что, без конца думая о том, что надо еще подумать, так ни до чего и не додумаешься, она додумалась довольно быстро.

Сказав себе, что соображать надо как-то иначе (как именно, она еще не придумала), Менция снова осмотрела камеру и принялась прощупывать стены. Вдруг хоть один кирпичик да уложен непрочно. Если удастся его выломать из кладки, можно считать, что полдела сделано.

Однако эти надежды оказались тщетными. Кирпичи снизу доверху держались крепко. Она оставалась надежно замурованной, и ничего, кроме всяческой муры, ей на ум, как назло, не приходило.

Потом ее внимание привлекли пылинки, пляшущие в пробивающихся сквозь щели солнечных лучиках, и она, подумав о том, что они как-то попадают в камеру, попыталась проследить за их движением. Но у нее ничего не получилось, и тут она по-настоящему расстроилась.

В тот же момент строение, потеряв стройность, рассыпалось в груду кирпичей, так что Менция еле-еле успела выскочить наружу. Перспектива оказаться заваленной привлекала не больше, чем быть замурованной, но ей уже не грозило ни то ни другое. Третье испытание осталось позади.

– Привет, Менция, – послышался чей-то голос, и демонесса увидела привлекательную молодую женщину.

– Разве мы знакомы? – спросила она.

– Думаю, да. В прошлом году ты отправила сюда Гари Горгулия. Я Вира, невестка Доброго Волшебника.

– Но я никогда не бывала в замке! – возразила Менция. – Как ты могла меня видеть?

– Глазами я тебе точно не видела, – рассмеялась Вира. – Но Гари много о тебе рассказывал.

Менция почувствовала, что пора обратиться внутрь себя.

– Эй, Метрия! – позвала она. – Хватит бездельничать, мы уже в замке.

Лучшая половина пробудилась и присоединилась к худшей.

– О, все, как в добрые старые письмена, – промолвила она, озираясь по сторонам.

– Старые что?

– Имена, племена, ордена…

– Наверное, времена?

– Не важно. Я была здесь больше девяноста лет назад.

– Привет, Метрия.

Обе демонессы (в одном, если можно так выразиться, «флаконе») подпрыгнули.

– Откуда ты меня знаешь? – спросила Метрия.

– Хамфри сказал, что ты должна прибыть вместе с другой частью себя и велел мне вас встретить.

– Жуткая девица! – пробормотала Менция.

– Да, очень чуткая, – подтвердила Метрия.

– Это правда, я развила кое-какие чувства, – согласилась Вира.

Две частицы демонессы прервали диалог и последовали за Вирой во внутренние покои, где были встречены женщиной неопределенного возраста.

– Матушка Мара-Энн, это демонесса Метрия-Менция, – промолвила Вира.

– Мара-Энн? – пробормотала какая-то половинка.

– Я пятая с половиной жена Хамфри, – пояснила дама. – Так вышло, что я стала его первой возлюбленной и последней женой, но это давняя, запутанная история, и вам она не интересна. Мой муж уже ждет, Вира проводит вас к нему в кабинет.

Глядя на Мару-Энн, можно было подумать, что половинка жены все равно что половинка души – вполне способна сделать свое дело не наполовину, а полностью.

– Сюда, пожалуйста, – сказала Вира, указывая путь, и двинулась по узкой винтовой лестнице так уверенно, что было ясно: ей здесь знаком каждый поворот.

Кабинет представлял собой тесное мрачное помещение, заваленное фолиантами и заставленное фиалами.

– За девяносто лет здесь ничего не изменилось, – заметила Метрия.

– Разумеется, демонесса, – откликнулся Хамфри. – Ты тоже не изменилась, ежели не считать расщепления личности.

– Приятно встретиться снова, волшебник, – промолвила Метрия. – Ты за это время если и состарился, то не больше чем на денек.

Разумеется, она была в курсе того, что Хамфри имел в своем распоряжении эликсир из Источника Молодости, с помощью которого поддерживал себя в возрасте, казавшемся ему наиболее приемлемым. А именно – в столетнем.

– Ладно, обойдемся без комплиментов. Задавай свой Вопрос.

– Как я могу заставить аиста серьезно отнестись к моим посланиям?

– Это будет ясно после того, как ты сослужишь свою службу. Отправляйся к Симург.

– Куда?

– Демонесса, может, в голове у тебя и пар, но со слухом, как я знаю, все в полном порядке. Проваливай!

– Эй, волшебник, что это за разговор? Ты мог бы, по крайней мере…

– Не спорь с ним, – шепнула Вира, – только хуже будет…

– Но до Симург никому не долететь, даже демонессе: там зона, закрытая для полетов, – возмутилась Метрия. – Мало того, что мне пришлось сюда пешком пробираться! Я прошла, выдержала три испытания и требую нормального Ответа!

– После службы! – отрезал Хамфри и, перевернув страницу, погрузился в чтение толстенного фолианта.

Менция чуть не лопнула от злости. Собственно говоря, она и лопнула, а вдобавок еще и вышла из себя, хотя тут же вернулась обратно и восстановила целостность демонической формы. После чего сказала:

– Конечно. Все будет сделано как надо.

– Хоть у тебя и нет половинки души, Менция, ты очень разумна, – заметила Вира.

– Я потому и разумна, что у меня нет никаких душ и ничто меня не душит – заявила Худшая. – Моя лучшая половина от своей дурацкой любви ослепла и оглохла, а я ничем не одурманена и воспринимаю все как следует. В конце концов, что тут такого: побывать на горе Парнас да повидать большущую птицу?

– Но ее там нет, – сказала Мара-Энн, услыхавшая их последние слова, когда они спускались по ступенькам, – Древо Семян плодоносит, и она на это время взяла летний отпуск.

– Получается, мы не знаем, где ее искать?

– Это поправимо. Я могу призвать лошадь, которая знает дорогу.

– Это ее талант, – пояснила Вира. – На ее зов являются все, кто в родстве с лошадьми, кроме единорогов.

– А почему кроме единорогов? – полюбопытствовала Менция.

– Раньше она и единорогов призывала, но после того как побывала в Пекле и вышла за Хамфри, она утратила невинность, – пояснила Вира и при этих словах густо покраснела, находя неприличным говорить открыто о вещах, имеющих отношение к Взрослой Тайне. В пределах слышимости вполне мог оказаться ребенок. – С тех пор они ее игнорируют. Это весьма печально.

Менция, однако, отреагировала на эту историю без малейших признаков смущения.

– Моя лучшая половина не слишком оберегала свою невинность и до того, как обзавелась половинкой души, и после, так что катание на единорогах ей в любом случае не светило. Так что пусть Мара-Энн вызовет любое копытное, лишь бы оно знало дорогу.

Мара-Энн вывела посетительниц из замка и провела их по мосту через ров, который приобрел нормальный вид и не казался больше ни газированным, ни глазированным, и остановилась на краю ровной площадки, возникшей на месте сахарных гор. Послышался стук копыт, и вскоре на виду появились четыре весьма странных создания.

Менция вытаращила глаза, ибо ничего подобного ей до сих пор видеть не доводилось. Каждое существо имело только одну ногу, причем двое из них были лишены головы, взамен которой им досталось по полхвоста, а двое бесхвостых имели по полголовы, каждая с одним ухом и одним глазом.

– Это что за чудики? – изумилась демонесса.

На боку у каждого существа красовался серебряный диск с зазубренными краями: на дисках у двух первых были выгравированы головы, на двух других – большие птицы с полураспростертыми крыльями.

– Обыкновенные четвероноги, – пожала плечами Мара-Энн и хлопнула в ладоши. По ее команде все четверо объединили свои ноги и все прочее, превратившись в одно существо, вроде бы обычного коня. Вира протянула ему кусочек сахара, и он доверчиво ткнулся носом в ее ладонь.

– Жаль, что вы не можете поехать на Восьмеркине верхом, – заметила Вира.

– Его так зовут? – уточнила Менция. Будучи сама малость чокнутой, она находила все связанное с этим копытным выходящим за рамки нормы помешательства. – А почему бы и нет…

– Дело в том, что он не доверяет незнакомым взрослым: при попытке оседлать его распадается на четыре части, которые тут же разбегаются на все четыре стороны. Но дорогу он знает, поэтому вы можете следовать за ним.

– А почему бы ему просто не сказать нам, куда идти, чтобы мы могли отправиться туда сами по себе? – осведомилась Менция.

– А как раз вот разговаривать он не умеет, – пояснила Мара-Энн. – Может показывать простые направления, а любые помехи приводят его в замешательство, и он…

– Распадается на части, – закончила за нее Менция. – А что с детьми, их он любит?

– Очень, особенно тех, которые ростом не больше чем в четверть взрослого. Но…

Менция, обратившись в дымное облако, растворилась в воздухе, и на ее месте появилась самая бедная, самая несчастная, самая оборванная и самая голодная малютка, какую только можно вообразить.

Даже Вира почувствовала перемену и с удивлением спросила:

– Метрию и Менцию я знаю, но кто ты такая?

– Я бедная маленькая сиротка. У меня всего четвертинка души – половинка Метриевой половинки, и я очень люблю лошадок, и если мне, несчастной, брошенной сиротинушке, не дадут покататься, я изойду горькими-прегорькими слезами и умру от горя, а всем, кто меня обидел, будет страшно стыдно!

Мара-Энн как бы переглянулась с Вирой: переглянуться с нею по-настоящему из-за слепоты последней она не могла.

– Ну что ж, попробуем, – Мара-Энн подняла всхлипывавшую и утиравшую глазки рваным рукавом малышку на лошадь.

– Вот здорово! – воскликнула девчушка, захлопав в ладоши. – Поехали!

Но Вира охладила ее восторг.

– Мы не можем отпустить такую кроху одну в столь дальнее путешествие! – заявила она.

– Да я вовсе не… – начала было сиротка, но одна из ее внутренних половинок велела другой заткнуться, пока лошадь ничего не услышала.

– Правда, мы можем дать ей в сопровождение взрослого, – промолвила Мара-Энн. – Есть одна демонесса, которая тоже знает дорогу и частично обязана Хамфри службой.

– Демонесса? – воскликнула несчастная сиротка. – Но они не заслуживают доверия.

И снова Мара-Энн как бы переглянулась с Вирой.

– В принципе мы с этим согласны, – сказала она. – При обычных обстоятельствах вовсе не заслуживают, но, когда речь идет о службе Доброму Волшебнику, им приходится выполнять ее как следует. Если она не доставит вас куда нужно, Хамфри не зачтет ей это как выполненное обязательство.

Дитя поморщилось, но признало, что эти рассуждения не лишены резона.

– А что за демонесса?

– Героиня Гера.

– Ничего себе! Да разве таких можно к детям подпускать? Хуже ее нету: она своим зельем весь ад с пути сбила. Да если хочешь знать, героин…

– Знаю я, что она за особа, – отозвалась Мара-Энн. – Но во время этого путешествия ей придется позабыть о своих скверных привычках.

– Надеюсь, ты права, – согласилась малютка, хотя и без энтузиазма.

Мара-Энн щелкнула пальцами, и в воздухе возник едко пахнущий дымный смерч, изнутри которого послышалось:

– Ну что, я свободна?

– Будешь свободна, после того как благополучно сопроводишь дитя и лошадь к Симург, – заявила Вира.

Смерч переориентировался на маленькую всадницу.

– Это не лошадь никакая, а так, четыре, четвертинки, – прозвучало из дыма. – Что же до девочки, то это…

– Несчастная сиротка! – одновременно и одинаково твердо заявили Мара-Энн и Вира.

Дымное облако колыхнулось, словно вздыхая.

– Сиротка так сиротка: мне оно и лучше. Раз так, не будем рассусоливать и в путь!

Сиротка сжала конские бока прелестными маленькими ножками и скомандовала:

– Восьмеркин, вперед!

В тот же миг конь, всадница и смерч исчезли, оставив позади себя лишь тучу пыли и двух кашляющих женщин.