Книга Роковой имидж онлайн - страница 2

Глава 2

Следующее утро началось с того, что, выходя из комнаты, Рэна чуть не наступила на Трента, отжимавшегося от пола прямо в коридоре.

– Ой! – вскрикнула Рэна, хватаясь за сердце.

Трент вскочил:

– Доброе утро.

Первой реакцией Рэны было нырнуть обратно в свою комнату и захлопнуть дверь, избежав таким образом соблазна полюбоваться почти обнаженным мужским телом.

На нем были только короткие нейлоновые шорты. Но и эта деталь туалета плохо выполняла свои функции. Пояс сполз ниже талии, открывая взгляду пупок. Пропитанные потом шорты как будто приклеенные прилипли к телу. Что касается формы и размера всего того, что они скрывали, то теперь для Рэны это перестало быть загадкой. Трент был хорош во всех отношениях.

Несмотря на все попытки смотреть исключительно на лицо Трента, взгляд Рэны постепенно сползал вниз.

– Доброе утро, – наконец выдохнула Рэна.

Дверь его комнаты была открыта. На пороге валялись кроссовки. Внутри также царил беспорядок: из все еще не распакованных чемоданов выглядывала одежда; на ковре громоздились полуоткрытые коробки.

– Вы делаете зарядку? – не придумав ничего более умного, спросила Рэна.

– Да. Я только что вернулся с пробежки по пляжу. Это было великолепно.

Трент был весь мокрый. Капельки пота стекали по груди, собирая черные как смоль волосы во влажные прядки. Шелковая дорожка волос делила пресс пополам. Трент поднял руку, чтобы отереть лоб. Наблюдая за ним, Рэна испытывала те же чувства, как если бы занималась с ним любовью. Устыдившись, она опустила глаза.

– Ваше… ваше плечо… Я хотела спросить, не вредны ли эти упражнения для вашего плеча?

– Нет, с плечом ничего не случится. Здесь задействованы другие группы мышц.

– А, тогда понятно.

– Понятно?

– Ну… наверное, отжимания укрепляют руки и… и мышцы груди, не так ли?

– Да, – подтвердил Трент. – А вы делаете зарядку?

– Делаю, но не для… не для мышц груди. – Видя, что Трента забавляет ее скованность, Рэна тут же добавила:

– А еще я бегаю по утрам.

– А почему бы вам не присоединиться ко мне завтра?

– Вряд ли это будет удобно, – сказала Рэна, осторожно продвигаясь в сторону лестницы.

– Кстати, я приношу извинения за то, что занял коридор. Дело в том, что я еще не успел распаковать вещи, и в комнате не хватает места.

– Простите, но я как раз шла на кухню… – И Рэна попыталась быстренько исчезнуть.

– Мисс Рэмси! – окликнул ее Трент. Из вежливости Рэна обернулась и тут же пожалела об этом. Они очутились так близко друг к другу, что Рэна вдохнула исходящий от его тела на редкость приятный, терпкий, солоноватый запах моря.

– А вы знаете, как лучше всего отжиматься?

– Нет… не знаю.

– Чтобы достичь максимальных результатов, надо попросить кого-нибудь лечь вам на спину.

– Лечь на спину? – переспросила ошеломленная Рэна.

Трент прислонился к стене и скрестил руки на груди. Лучше бы он этого не делал – небрежная поза только подчеркнула впечатляющий рельеф его мускулатуры.

– Да. Так будет тяжелее отрываться от земли.

– Это для того, чтобы нагрузка была больше? – высказала предположение Рэна.

– Именно. Я тут подумал… Вряд ли вы согласитесь… – Не закончив фразу, Трент наклонил голову, ожидая, пока суть предложения дойдет до Рэны. Тысячи озорных огоньков заискрились в его карих глазах. – Конечно, нет, – резко закончил он. – И как мне такое могло прийти в голову?..

Щеки Рэны загорелись предательским румянцем. Но смущение сменилось яростью, когда на чувственных губах Трента заиграла насмешливая улыбка.

– Я, кажется, уже говорила, что хотела спуститься на кухню. – Рэна резко повернулась и поспешно покинула поле боя.

«Самонадеянный идиот!» – определила шагавшая по ступенькам Рэна, когда до нее донесся сдавленный смешок. Да и какая ей разница – пусть бегает голышом, как пещерный человек, если на большее ума не хватает! Эта мысль ее даже развеселила, однако когда Рэна доставала из кухонного комода стакан и наливала туда содовую, руки все еще дрожали.

Рэна сидела за маленьким кухонным столом на уютной кухоньке миссис Бейли. Идти обратно, рискуя вновь встретиться с племянничком Руби, не хотелось. Взяв блокнот и карандаш, предусмотрительно оставленные у телефона, Рэна лениво набросала пару узоров. Райские птицы на размытом бледно-лиловом фоне? Или тропическое вечнозеленое растение? А как насчет рельефной абстракции в оранжевом, черном и бирюзовом тонах?

– Создаете новые шедевры? От неожиданности Рэна выронила карандаш. Пытаясь его поднять, она чуть не опрокинула стакан с содовой.

– Мне бы хотелось, чтобы вы перестали подкрадываться исподтишка.

– Простите, но я думал, вы слышали, как я вошел. Наверное, вы были слишком заняты работой.

Рэна с укором посмотрела на босые ноги собеседника.

– Как я могла слышать, если вы босиком?

– Дело в том, что во время пробежки я натер себе палец. Очень болит.

Если Трент рассчитывал на сочувствие, его ждало разочарование.

Рэна не могла понять, что заставляет его ходить по дому в столь непристойном виде, но спросить она, конечно, постеснялась. Кроме того, Рэне хотелось скрыть впечатление, которое произвел на нее вид Трента в неприлично узких джинсовых шортах. Майка с эмблемой «Хьюстонских мустангов» едва прикрывала грудь и словно специально выставляла напоказ его роскошный торс. Рэна смотрела на симметричные, как будто размеченные по линейке, выпуклости мышц. Как она ни боролась с собой, взгляд неизбежно сползал к пупку. Интересно, бывают ли пупки красивые и некрасивые, заурядные и соблазнительные? Рэна решила подумать об этом на досуге.

– А где тетушка?

Очнувшись от задумчивости, в которую ее ввергло созерцание полуобнаженного Трента, Рэна указала на записку, прикрепленную к холодильнику магнитом в виде маленького кочанчика капусты.

– Она ненадолго вышла.

– Гм… – Трент казался озадаченным. – Тетя Руби сказала, что припасла для меня сок. Не знаете, где он?

– Посмотрите в холодильнике.

Трент открыл дверцу и долго изучал его содержимое.

– Молоко, бутылка «Шабли», газировка, – констатировал он, – а еще склянка с этикеткой «Не выбрасывать».

– В ней свиной жир.

– Да, вряд ли мне удастся утолить этим жажду.

Поняв, что Трент все равно не даст ей посидеть спокойно, Рэна грустно вздохнула, надеясь, что ее полный страдания вздох будет услышан собеседником.

– Руби держит часть запасов в другом месте.

Рэна направилась к двери, ведущей в заднюю часть дома.

– Если вы на веранду, то хочу вам сказать, что в свое время я там часто ночевал.

– Правда?

– В детстве, когда мы с мамой летом приезжали погостить к тете Руби, я провел там не одну ночь.

Рэна сделала вид, что ей это безразлично, но перед ее глазами предстал образ крепкого темноволосого мальчугана с ободранными коленками.

– А ваш отец?

– Он погиб в авиакатастрофе. Я был совсем маленьким и почти его не помню. Мама так больше и не вышла замуж. Я похоронил ее два года назад.

Казалось, одиночество, от которого они оба страдали, могло их сблизить. Однако Рэна не произнесла ни слова соболезнования, решив, что к этому человеку, от которого теперь пахло не морем, а чистотой, душистым мылом и цитрусовым одеколоном, опасно испытывать даже сочувствие.

Рэна зашла в кладовую, где Руби хранила все: от туалетной бумаги и жидкости для мытья посуды до собственноручно сваренного джема.

Одну из полок занимали банки с соком.

– Яблочный, грейпфрутовый или апельсиновый?

– Апельсиновый, пожалуйста. Он стоял в дверном проеме кухни. Рэна исподтишка бросила взгляд на его длинные, стройные ноги, потом на загорелые плечи и крепкие мускулистые руки. На левом локте она заметила хирургический шрам. Два пальца правой руки были заметно искривлены.

«Очевидно, давний перелом», – предположила Рэна.

– Простите, – смущенно пробормотала она, подходя к двери с банкой апельсинового сока. Трент уступил ей дорогу, и Нэна зашла на кухню.

– Запоминайте, где что лежит. В будущем вам придется обходиться без моей помощи.

– Я полон внимания, мисс Рэмси. Не придавая значения легкой иронии, звучащей в голосе Трента, Рэна открыла банку взятым из кухонного ящика консервным ножом.

– Вот, пожалуйста, – сказала Рэна, подавая Тренту стакан, наполненный апельсиновым соком.

– Спасибо.

В знак благодарности Трент подмигнул ей, затем поднес стакан к губам, запрокинул голову и осушил его всего в три глотка.

– Еще, пожалуйста, – попросил Трен, протягивая Рэне пустую посуду.

Крайне удивленная, Рэна машинально вновь наполнила стакан. Его Трент также выпил залпом.

– Третью порцию можно и посмаковать, – причмокивая губами от удовольствия, сказал Трент.

– Вы имеете в виду, что хотите еще? – не веря своим ушам, переспросила Рэна.

– Между прочим, я такой ненасытный практически во всем, мисс Рэмси.

– Эй, Руби!

Рэна подпрыгнула от неожиданности, не узнав поначалу звонкого голоса почтальона, который ежедневно, принося почту, заходил к Руби попить чайку. Была бы Руби лет на двадцать помоложе, можно было бы заподозрить, что их связывают романтические отношения. Хотя, учитывая незаурядность Руби, подобное развитие событий не исключалось.

Поставив банку сока на кухонный стол, Рэна объявила Тренту, что теперь он будет хозяйничать сам, и поспешила на крыльцо.

– Проходите, мистер Фелтон. К сожалению, Руби нет дома. Как много сегодня почты!

– В основном счета, да еще пара журналов. Кажется, все. Передавайте Руби привет.

– Обязательно передам.

Вернувшись на кухню, Рэна положила почту на стол и начала разбирать ее, чтобы посмотреть, нет ли ей писем. Трент тихо стоял у нее за спиной.

Он не мог не отметить, что мисс Рэмси разительно отличалась от других знакомых ему женщин. В этот день она оделась еще более небрежно, чем вчера. Мешковатые брюки значительно большего, чем следовало, размера держались на талии с помощью широкого кожаного ремня. Такие удобные, но уродливые штаны куда больше подходили солдату, чем женщине.

Наряд мисс Рэмси упорно скрывал ее фигуру. Как Трент ни пытался, он не мог определить, красивые ли у нее ноги. А такую забрызганную краской мужскую рубашку отказалась бы надеть даже нищенка. Закатанные рукава приоткрывали изящные руки, но длинный бесформенный жилет, который мисс Рэмси носила поверх рубашки, не позволял даже заподозрить, что под ним таится. Вряд ли у нее была большая грудь, но Трент просто умирал от желания узнать ее точный размер.

Да, мисс Рэмси явно не утруждала себя заботой о прическе. Тяжелые, прямые, тщательно расчесанные, но неухоженные пряди волос закрывали ей спину. От них исходило цветочное благоухание – запах шампуня или пены для ванной. От этого аромата у Трента кружилась голова.

Мысль о мисс Рэмси, принимающей ванну, заставила его улыбнуться. Но все, даже самые невзрачные женщины любят понежиться в теплой воде, не так ли? Конечно, и мисс Рэмси позволяла себе расслабляться в мыльной пене, В этом не могло быть сомнений.

Интересно, а что она надевает потом? Может быть, прозрачное, тонкое, как паутина, кружевное нижнее белье? Как ни старался Трент, но представить мисс Рэмси одетой во что-нибудь легкомысленное и поражающее воображение ему не удалось.

Скорее она предпочитает нижнее белье из хлопка, которое полностью закрывает все интересующие Трента места.

Трент опомнился. Какого черта он размышляет о нижнем белье мисс Рэмси? Только сейчас он понял, как нужна ему женщина.

Его оголодавший организм посылал мозгу тревожные сигналы. Может, позвонить Тому и попросить его срочно направить сюда парочку поклонниц?

Нет-нет, так не пойдет. Ведь именно поэтому он уехал из Хьюстона. Он должен отдохнуть от прелестей веселой жизни. Там он слишком часто посещал вечеринки. И с женщинами в течение нескольких недель он может позволить себе общаться только посредством воображения. Мисс Рэмси – единственная, не считая его тетушки, женщина в этом доме, так что выбор у него невелик. Почему бы время от времени не позволить себе пофантазировать? Ведь это будут совсем безобидные фантазии.

Трент верил, что даже мисс Рэмси, к которой подступиться так же сложно, как к забору с колючей проволокой, не лишена женственности. Как она смутилась, когда утром застала его в коридоре!

Конечно, Трент мог бы делать зарядку и у себя в комнате, но он нарочно расположился в коридоре, тайно надеясь, что мисс Рэмси непременно наткнется на него. Скорее всего этим утром бедняжка впервые увидела полуобнаженного мужчину, почувствовала запах мужского пота. Конечно, она была в смятении. Вспомнив ее порозовевшее от смущения лицо, Трент еле сдержался, чтобы не рассмеяться. В одном он был твердо уверен: то, что она увидела, пришлось ей по душе. Трент мог побиться об заклад, поставив на карту свою репутацию обольстителя, что это действительно так.

– Есть что-нибудь для меня? Она почувствовала на шее его теплое дыхание. Неужели все это время он стоял так близко?

– Нет, – ответила Рэна, поспешно заканчивая разбирать корреспонденцию. Один из журналов, предназначенных для Руби, упал и раскрылся.

Рэна замерла от ужаса.

На развороте она узнала себя. Ее гибкое, безукоризненное тело на белой простыне, волосы цвета красного дерева огромным веером рассыпались вокруг головы. Парикмахер и фотограф потратили целый час на то, чтобы добиться подобного эффекта. Четко очерченные скулы, томный взгляд, соблазнительная полуулыбка…

На фотографии господствовал фирменный белый цвет Рэны. Это было непременным условием Мори. Договариваясь об очередном контракте для Рэны, он всегда подчеркивал: «Вы знаете, Рэна одевается только в белое». Бешеный успех Рэны позволял ей выставлять любые условия и требовать огромные гонорары – рекламодатели шли на все, чтобы заполучить ее.

Ей вспомнилось, как за пару дней до съемок она ударилась о дверцу такси, и на бедре появилась ссадина. В результате кропотливой работы визажиста ссадина исчезла, а кожа выглядела так, как будто ее натерли оливковым маслом и отполировали. Даже сейчас, разглядывая фотографию, Рэна чувствовала на ощупь ее нежность и бархатистость.

Трусики-бикини, в которых она снималась, едва держались на соблазнительных бедрах. Мужская рука приподнимала край топа. Мужчина, лежавший с ней рядом, но не попавший в кадр, был уродом, но обладал руками пианиста. Его безупречно красивые руки пользовались успехом, их снимали в разного рода рекламных роликах – от детских подгузников до популярных сортов пива. Его руки то гладили попку младенца, то сжимали запотевший стеклянный бокал, то ласкали кожу лучших моделей.

Лозунгом рекламы нижнего белья с участием Рэны стала фраза: «Никогда еще нежность не была такой мягкой».

В студии, где проходили съемки, было прохладно. От холода соски Рэны напряглись и стали откровенно проглядывать сквозь хлопчатобумажный топ. Это заставило представителя рекламного агентства запаниковать: ведь его клиент требовал не откровенной эротики, а только легкого намека на нее. Фотографа же не интересовало ничего, кроме освещения и ракурса. Его ассистент шутил, что мужчина, лежащий рядом с Рэной, тайком ото всех наслаждается ее грудью. Сюзан Рэмси шокировал такой, как она выразилась, «распутный» юмор. Поскольку ассистент фотографа одновременно крутил со своим шефом любовь, обиделся и фотограф, пригрозив миссис Рэмси удалить ее со съемок, если она не заткнется.

Пока происходила эта оживленная дискуссия, Рэна продолжала лежать, не меняя позы. Ей было скучно, она устала, у нее болела спина, в животе урчало от голода.

– Неплохо.

Бархатный мужской голос показался Рэне раскатом грома, вырвавшим ее из страны воспоминаний. Девушка резко захлопнула журнал.

– В чем дело? Неужели вам не понравилось? – спросил Трент, забавляясь реакцией Рэны на столь откровенный снимок.

– Да… нет… Я… я должна идти работать.

Рэна вскочила и, оттолкнув его, быстро покинула кухню. Бегом поднявшись по лестнице и ворвавшись в свою комнату, Рэна обессиленно прислонилась к двери. Пытаясь отдышаться, она прислушивалась, не бежит ли за ней, размахивая журналом, без сомнения узнавший ее изумленный Трент.

Придя в себя, Рэна поняла, что ей нечего бояться, поскольку ни Тренту, ни Руби никогда не придет в голову, что девушка на фотографии – их знакомая мисс Рэмси. Между эффектной фотомоделью и теперешней Рэной было не больше сходства, чем между красивыми руками мужчины, участвовавшего в тех съемках, и его уродливым лицом.

За этот день Рэна испытала два потрясения. Первое – когда рано утром повстречала полуголого Трента Гемблина, второе – когда увидела себя на развороте журнала. Полгода она прожила отшельницей, не беспокоясь, что ее узнают.

Ее не волновало даже то, что Мори и мать знают ее новый адрес. Ведь она предупредила, что если ее будут уговаривать вернуться в Нью-Йорк, она снова исчезнет и не объявится никогда.

Теперь, когда по соседству поселился Трент, ее инкогнито оказалось под угрозой. С Руби было проще – из эстетических соображений она не носила очков, а без них плохо видела. Хозяйка прочитывала журналы мод от корки до корки, но ни за что не узнала бы в блистательной Рэне свою невзрачную квартиросъемщицу.

А что, если ее племянник более проницателен?

Зазвонил телефон, отрывая Рэну от раздумий. Она подняла трубку и услышала знакомый голос.

– Здравствуй, Барри! – радостно поприветствовала Рэна звонившего.

– Надеюсь, ты трудишься не покладая рук? На твои работы колоссальный спрос.

– Правда? – Рэна обрадовалась. Их сотрудничество оказалось взаимовыгодным. Она повстречала Барри Голдена в Нью-Йорке, он работал тогда стилистом в крупном магазине одежды. Он обожал индустрию моды, однако ненавидел городскую жизнь. После смерти дедушки Барри досталось небольшое наследство, которое позволило ему вернуться домой, в Хьюстон, и открыть небольшой, но достаточно дорогой магазинчик.

Уезжая из Нью-Йорка, Барри просил Рэну не терять с ним связи и обращаться к нему при первой же необходимости. Полгода назад Рэна воспользовалась этим предложением. Так благодаря Барри она и переехала в окрестности Хьюстона.

Барри пришел в восторг от идеи расписывать одежду вручную и сразу согласился реализовать в своем магазине пару ее изделий. Вещи, расписанные Рэной, раскупили моментально. Те, кому не досталось, требовали завезти новую партию.

– Таким бешеным спросом, как твои работы, у меня не пользовался ни один товар, – говорил ей Барри.

Рэна улыбнулась, представив Барри с неизменной тонкой сигаретой в зубах. Барри был человеком вспыльчивым, чересчур прямолинейным и нередко грубым. Однако его манеры напрямую зависели от того, насколько тепло он относился к собеседнику. К тому же почему-то чем возмутительнее он себя вел, тем больше нравился клиентам.

Рэна смогла под маской грубияна и задиры увидеть истинного Барри, чуткого и доброго, для которого вызывающее поведение было лишь способом защитить себя от окружающего мира. Она его понимала – ведь полгода назад ей тоже приходилось скрывать свое подлинное лицо под маской, которая устраивала окружающих.

– Довольна ли миссис Таплуайт своим халатом?

– Не то слово, дорогая! Увидев его, она чуть не выпрыгнула из своего жуткого, замусоленного платья.

– Так она его купила?

– Конечно. У некоторых моих покупателей напрочь отсутствует вкус, и я не пытаюсь их перевоспитывать.

– Именно по этой причине ты согласился продавать мои работы?

– Ты – исключение из всех правил, дорогая. Я знал немало моделей, но ты – первая и единственная среди них, кто не одержим своим отражением в зеркале. Когда я организовывал показы мод, работать с тобой было настоящим удовольствием. Ты никогда не капризничала.

– За меня это делала мать.

– Даже не напоминай мне о ней, а то я заведусь на весь день. Главное, что я обожаю тебя и то, что ты делаешь. Меня даже порой мучают угрызения совести, поскольку я извлекаю из твоих произведений прибыль.

– Так я и поверила, – поддела его Рэна.

– Ах, дорогая, ты видишь меня насквозь, – наигранно вздохнул Барри. – Ну, хватит об этом. Когда ты появишься в Хьюстоне? Готова ли юбка для миссис Резерфорд? Она меня достала – звонит по три раза в день.

– К концу недели я ее закончу.

– Отлично. У меня для тебя еще четыре заказа.

– Четыре?!

– Да, четыре. Кроме того, я поднял цены на твои работы.

– Барри! Опять? Ты же знаешь, я занимаюсь этим не ради денег. Мне есть на что жить.

– Не смеши меня. В наше время ничто не делается бесплатно. А этих богатых курочек цена волнует меньше всего. Чем дороже их покупки обходятся мужьям, тем больше они эти вещи ценят. Будь хорошей девочкой и не ругай меня. Кстати, ты все еще придерживаешься своего дурацкого правила не встречаться с клиентами лично?

– Да.

– И все по той же причине?

– Да. Не хочу рисковать. Ведь не исключено, что кто-нибудь меня узнает.

– Ну и что? Лично мне было бы только приятно. Ты знаешь, как я отношусь к этому идиотскому маскараду.

– Тем не менее сейчас я счастлива как никогда, – осторожно напомнила Рэна.

– Ладно, не буду больше приставать. Слушай, у меня появилась потрясающая идея, которую я хотел бы обсудить с тобой при встрече.

– Что ты задумал?

– Скажу, когда приедешь. А сейчас иди и заканчивай юбку для миссис Резерфорд.

– Хорошо. Подожди секунд очку, ко мне стучат. Наверное, это Руби.

Рэна положила трубку рядом с телефоном и поспешила к двери. Она ошиблась – на пороге стоял Трент.

– У вас есть пластырь?

– Простите, я разговариваю по телефону, – резко ответила Рэна, но при этом в очередной раз отметила, что Трент безумно хорош собой. Это открытие ее очень раздражало.

– Ничего, я подожду. – С этими словами Трент шагнул через порог.

Рэне ничего не оставалось, как покориться, – не выдворять же его силой. Яростно сверкнув глазами, она взяла трубку:

– Извини, Барри. Пора за работу.

– Мне тоже. До скорой встречи, дорогая.

– Увидимся в пятницу. Пока.

– А кто такой Барри? – как ни в чем не бывало поинтересовался. Трент, когда Рэна положила трубку.

– Это вас не касается. Так что вы хотели?

– Вы с ним встречаетесь?

Прежде чем ответить, Рэна окинула Трента испепеляющим взглядом и про себя посчитала до десяти – так сильно он ее взбесил.

– Да, Барри – мужчина. Да, он – мой друг. Но не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. Помнится, вам был нужен пластырь?

– Так вы с ним встречаетесь? Например, в ближайшую пятницу? По-моему, у вас с ним свидание.

– Вам все еще нужен пластырь? Рэна яростно тряхнула головой, откидывая назад копну волос. Она уперлась руками в бока и приняла воинственную позу. Трент пришел в восторг – наконец-то бесформенная рубашка позволила увидеть округлый контур ее груди. И надо сказать, груди очень красивой.

– Да, если можно, – сказал он, улыбаясь.

Рэна отправилась в ванную и, порывшись в аптечке, нашла коробку с пластырем. Она не сразу смогла открыть крышку, что ее еще больше разозлило. Наконец ей это удалось. Достав пластырь, она резко повернулась и… столкнулась с Трентом, стоящим прямо за ее спиной, потеряла равновесие и оказалась в его объятиях.

Это длилось какие-то доли секунды, но Рэне показалось, что прошла вечность. Бессознательно она уперлась ладонями в его мощную грудь. Пытаясь удержать, Трент обхватил Рэну руками. На мгновение они прижались друг к другу. Эффект от этого был поразительный: казалось, произошло что-то наподобие короткого замыкания – обоим стало жарко, словно посыпались невидимые глазу искры.

В конце концов Рэне удалось высвободиться. Ошеломленный Трент сделал шаг назад. В этот момент он испытывал такие же чувства, как от столкновения со свирепым Джо Грином: во время последней игры, пытаясь завладеть мячом, тот со всего маху налетел на Трента. В комнате воцарилась тишина, которую нарушало лишь частое дыхание двоих.

– Вот… возьмите.

Трент вынул из дрожащей руки Рэны пластырь.

– Спасибо.

Да, с грудью у нее определенно все в порядке. Как, впрочем, и с бедрами.

Он повернулся к дверям, и Рэна вздохнула с облегчением. Однако Трент, похоже, не собирался уходить. Вместо этого он уселся на диван, положил ногу на ногу и попытался вскрыть целлофановую оболочку пластыря. После нескольких бесплодных попыток он сдался.

– Вы не могли бы помочь?

– Конечно.

Готовая на все, лишь бы поскорее выпроводить этого наглеца, Рэна взяла пластырь. Трент вторгся в жилище, заменившее Рэне хижину отшельника, в убежище, ставшее единственным местом на свете, где она чувствовала себя в безопасности. И чем скорее незваный гость покинет его, тем лучше.

– Думаю, у Руби нашелся бы для вас пластырь, – сказала она в надежде, что Трент не настолько глуп, чтобы не понять намека.

– Скорее всего. Но тетушки все еще нет дома. Простите, если побеспокоил вас.

Уж в этом-то Трент был прав – Рэну он действительно побеспокоил. С тех пор как распался ее брак – а это произошло семь лет назад, – ни одного мужчину Рэна не подпускала к себе так близко. Она поставила крест на личной жизни и не решалась рисковать, вступая в какие бы то ни было отношения с представителями противоположного пола. Это правило не распространялось на друзей – Барри и Мори, а также на деловых партнеров, пока те вели себя пристойно.

Рэна поклялась себе больше никогда не влюбляться. Это теперь было ее кредо. Рэна пообещала себе забыть о страсти. Однако сегодня это обещание она нарушила: только что пережитое возбуждение было настолько сильным, что Рэна еще долго не могла унять дрожи в руках. Случившееся казалось ей катастрофой.

– Мне нужно работать. Прошло полдня, а я практически ничего не сделала.

«И вы тому причиной», – добавила она про себя.

Нахмурившись, Трент взял пластырь и осторожно заклеил мозоль на мизинце.

– Надеюсь, теперь заживет. – Он поднялся, чтобы уйти, и вдруг добавил:

– Желаю плодотворно поработать… Эна.

Что?! Как он ее назвал? Он почти угадал ее настоящее имя.

– Я обратил на это внимание, как только вошел. Позвольте выразить вам свое восхищение. – Трент кивнул, указывая на ее рабочее место, где лежали изделия, находящиеся на разной стадии завершения. Он подошел и принялся разглядывать последний заказ – юбку для миссис Резерфорд. На ткани красовались тигровые лилии. Рэна расположила их по всей длине юбки – от подола до пояса. На одном из пятнистых лепестков четким курсивом было выведено имя художника – Эна Р. Барри уговорил ее расписываться хотя бы так.

– Дорогая, если работа подписана, ее цена удваивается. Все произведения искусства должны носить имя творца, – увещевал ее Барри. Рэна не могла ставить на своих изделиях настоящее имя. Эффект получился бы такой же, как от объявления на первой полосе «Хьюстон хроникл», где был бы указан ее точный адрес.

– Я долго пытался узнать ваше имя… Трент явно не жаловался на зрение и сумел за время визита разглядеть имя соседки. Конечно, он предположил, что «Р» – начальная буква фамилии. Да, в сообразительности племянничку Руби не откажешь. Рэне следует держаться от него подальше. Хорошо, что она догадалась снять комнату под именем Эны Рэмси. Если Тренту и его тетушке вздумается обменяться впечатлениями, то никаких расхождений не будет.

Когда Трент вновь повернулся к ней, Рэна попыталась принять равнодушный вид.

– Какое красивое имя – Эна. Рэна ощутила на себе его изучающий взгляд. Казалось, Трент пытался, минуя преграду темных стекол, заглянуть ей прямо в глаза. Взгляд. Трента остановился на ее губах, и от этого Рэна, как и раньше, почувствовала легкое головокружение.

– Простите, мистер Гемблин, но я и так потеряла уйму времени.

– Давайте перейдем на ты и будем называть друг друга по имени. В конце концов мы же соседи.

Его лицо осветила улыбка. Как Рэна ни пыталась, она не могла разобраться, что делает Трента столь привлекательным – асимметрично приподнятый уголок губ или небрежно упавшая на лоб прядь волос.

– Как я вам уже сообщила, мистер Гемблин, – подчеркнуто официально сказала Рэна, – я занята.

– А вы слышали поговорку «Сделал дело – гуляй смело»? – Трент стоял, широко расставив ноги и чуть покачиваясь. – Так вот, после столь плодотворной работы, – он кивнул в сторону ее изделий, – не сходить ли нам в кино на дневной сеанс? Я приглашаю.

Такого поворота событий Рэна не ожидала.

– Я не могу…

– Клинт Иствуд в главной роли. Он необычайно хорош, не правда ли?

– Да, это так, но…

– Я куплю поп-корн.

– Нет…

– Вы, конечно, предпочитаете поп-корн с двойной порцией масла?

– Да, но…

– А вы не будете против, если во время сеанса я нечаянно положу руку вам на плечо?

– Я…

– Хорошо. Если как следует меня попросите, могу сделать это и не случайно.

– Мистер Гемблин!!! – отчаянно воскликнула Рэна, не зная, как заставить Трента покончить с этим безобразием.

Сделав глубокий вдох, она выпалила:

– Может быть, вам нечего делать и у вас есть возможность развлекаться весь день напролет, а у меня, в отличие от вас, дел по горло. Прошу вас, уходите.

Трент помрачнел. От легкомысленной улыбки и расслабленной позы не осталось и следа.

– Прошу прощения, мисс Рэмси. Не смею больше вам надоедать.

Сказав это, он двинулся к двери и, открывая, чуть не сорвал ее с петель.

– Спасибо за пластырь, – бросил он через плечо.

– Истеричная дура, – бубнил Трент, заходя в свою комнату, которая все еще выглядела так, как будто по ней пронесся смерч. – Взбалмошная, самодовольная идиотка! – Он захлопнул дверь с такой силой, что задрожали стекла, надеясь, что у соседки упадет и разобьется одна из многочисленных баночек с краской. – Да кому ты нужна! – Трент продолжал кипеть от злости.

Кем она себя возомнила, что позволяет себе обращаться с ним как с нашкодившим мальчишкой? Трент всегда сам решал, когда ему избавиться от общества дамы, а не наоборот.

– Мистер Гемблин, мистер Гемблин! – повторял он, передразнивая обидчицу.

Черт возьми! Мало того, что он находится в добровольном заточении. Теперь выясняется, что все это время ему придется жить по соседству с монашкой!

– Голову даю на отсечение – она чуть не рухнула в обморок, когда я предложил ей пойти в кино!

И тут его осенило: мисс Рэмси – всего-навсего несчастная некрасивая женщина. Вряд ли она вообще догадывается о существовании страсти. Судя по всему, личной жизни у нее никакой.

И тут на горизонте появляется настоящий мужчина. «Красивый, как Аполлон», – без ложной скромности добавил про себя Трент. Она не знает, как себя вести с ним, а незнание порождает страх. Как же он раньше не догадался? Она бы не защищалась, если бы оставалась к нему равнодушной.

В глазах Трента сверкнул озорной огонек. Мозг активно заработал, создавая план осады. Конечно, перед Трентом стояла задача не из легких. Однако он был рад, что получил столь дерзкий вызов. Наконец-то нашлось дело, которому можно отдаться целиком и полностью. Не изучать же все время, пока он отдыхает, пособие по тактике американского футбола!