Книга Код каббалы онлайн - страница 10

ЭШВИН

Эшвин всматривался в свое отражение в темной стеклянной стене офиса. Может быть, такое впечатление создавал полумрак – большая часть люминесцентных ламп была выключена, – но выглядел он изможденным и усталым. Было поздно, почти все ушли домой. К сожалению, у него была срочная работа. Все равно ее невозможно было выполнить в срок, но все же дом нынче был для него непозволительной роскошью.

Две прошедшие в «Персепшн» недели были невыносимы. Кин загружал его работой, подбрасывая по новому проекту буквально через день. Он их все выполнил и даже смог завершить несколько прежних проектов, порученных лично ему, и у него еще оставалось время для рисунков и набросков, для которых он даже не прибегал к трансу.

Но эта феноменальная работоспособность далась ему недешево. Он настолько устал, что даже перспектива щедрой премии не уберегла бы его от переутомления, если бы он попытался продолжить работу в том же темпе.

Эшвин закрыл на миг глаза и позволил себе отвлечься от работы. Он вспомнил о простых и понятных годах детства.

Он в зоопарке. Отец, высокий, статный, с крупными руками, подводит его к каждой клетке и называет обитателей. Эши топал за ним с широко распахнутыми глазами, восхищаясь многообразием жизни.

Отец рассказывал ему, как каждое животное приспосабливается к своей среде, использует свои уникальные навыки выживания, но как при этом все они зависят друг от друга. Это было простое объяснение устройства экосистемы, как понял потом подросший Эшвин, но тогда он этого не понимал.

Они вошли в павильон, где содержались ядовитые змеи и пауки, рыбы, выглядящие как камень, и медузы, способные убить безвольными на вид щупальцами. Отец сказал, что и им есть место в Божьем замысле, но Эши боялся этих гадких тварей.

Он смотрел, как кормят скорпиона. Его спинка была темно-шоколадной, под цвет земли в террариуме. Отец рассказал ему о покровительственной окраске, но это только больше встревожило Эши. Зачем это Богу прятать таких опасных существ?

Брюшко скорпиона было темно-бордовым, но внимание малыша, смешанное с восхищением и ужасом, было приковано к изогнутому смертоносному хвосту. Какие-то истины не нуждались в пояснениях: даже если бы он никогда не видел скорпиона, инстинкт подсказал бы ему, откуда исходит опасность.

В террариум бросили кузнечика. Эши с ужасом смотрел, как скорпион метнулся к жертве и поймал ее, ухватив клешнями и жаля хвостом. Он заплакал, не в силах принять объяснения отца о «законах природы».

С того момента Эши осознал, что мир может быть жестоким и опасным, и все его последующие открытия не изменили этого убеждения...

Его сны наяву оборвались внезапно. Эшвин сильно вспотел, несмотря на кондиционер, сердцебиение его участилось. Воспоминание было настолько живым, ощутимым, будто он только что прожил это время заново. Он почти почувствовал тяжесть отцовской руки на своем плече.

Но это было невозможно. Папа умер больше четырех лет назад, и Эшвин тосковал по нему так же сильно, как если бы это случилось вчера, – время не залечило эту рану. Много месяцев после папиной смерти Эшвин приходил к нему на могилу и говорил с памятником, обрисовывал проблемы, обсуждал пути их решения, точно так же, как они разговаривали до его ухода. Со временем он устал от безответных бесед и от надежды, что за его преданность ему воздастся каким-нибудь сверхъестественным образом. Оглядываясь в прошлое, он понял, что потерял не только отца – часть его уверенности в себе ушла вместе с ним, и никакие здравые рассуждения не смогут ее заменить.

Он впал в мрачное настроение, что всегда означало одно – пора идти домой.

У Элиз в больнице ночная смена, значит, ему предстоит готовить ужин самому. Чем дольше он задержится, тем более вероятно, что еду придется заказывать навынос в ресторане, а с деньгами сейчас напряженно – с тех пор, как они одолжили Джеймсу две тысячи соверенов. Он подумал, не позвонить ли ему в больницу Элиз, просто чтобы услышать ее голос, но потом отговорил себя. Элиз почувствует его настроение и встревожится, а она и так в последнее время много переживает.

Что-то промелькнуло по полу его офиса.

Эшвин замер и задержал дыхание. Он расслышал легкий шуршащий звук, явно издаваемый кем-то маленьким и юрким, бегущим по бумагам. Дежавю накрыло его, словно ледяная волна, потрясение было нешуточным. Перед его мысленным взором промелькнули клешни и хищно изогнутый хвост.

Эшвин подобрал под себя ноги и осмотрел ковер. Ничего, кроме притаившейся в засаде тишины. Он проверил стол, ничего не нашел, но инстинкт просигналил: «Опасность». Эшвин оттолкнулся ногами от стола и, отъехав в кресле, проверил место, на котором только что сидел. Ничего.

Что это с ним приключилось?

Это было нелепо. Он стоял посреди комнаты, оглядывая ее не будучи в силах отогнать видение. Отражение в стеклянной стене его офиса напомнило ему напуганного ребенка. Эшвин фыркнул от отвращения.

– Вот что бывает, когда переработаешь, – сказал он вслух.

Эшвин запер дверь на ночь и пошел мимо опустевших столов и кабинетов, не глядя по сторонам. А после его ухода в офисе осталось нечто – наблюдающее и выжидающее.

Ключ повернулся в замке, и Эшвин приналег на дверь, потому что она туго открывалась в холода. В прихожей горел свет, и телевизор тоже работал, что было странно, потому что Элиз должна была быть на работе.

– Ау! Элиз, это ты?

Она появилась на верхней площадке лестницы, закутанная в его халат.

– Привет.

– Почему ты дома? Я думал, ты сегодня работаешь.

Ее светлые кудри были убраны, так она обычно причесывалась для работы, но, поднявшись по ступенькам, Эшвин заметил, что глаза у нее покрасневшие.

– Что случилось? – спросил он, обнимая ее.

Она тоже обвила его руками и зарылась лицом в его пиджак.

– Я не знаю, что со мной не так, – сказала она, подавив рыдание.

– Так что стряслось?

– Она отправила меня домой, – сказала она ему в плечо.

– Кто?

– Камилла, старшая сестра.

– Почему?

– Просто отправила.

– Ну ладно. Выкладывай. – Он мягко ее встряхнул.

– Я не могу этого объяснить, – сказала Элиз сквозь слезы.

Эшвин знал ее достаточно хорошо, чтобы понять – ничего вразумительного он от нее не добьется, пока она не успокоится.

– Ладно. Давай я налью тебе чаю.

Он повел ее в кухню, поставил чайник и протянул ей салфетку. Вместо протянутой салфетки она взяла всю пачку и слабо ему улыбнулась.

– Как прошел твой день? – спросила она, перед тем как высморкаться.

Он засмеялся:

– День был долгим. И тебе придется как следует постараться, чтобы отвлечь меня от него.

Он налил чаю им обоим и повел ее в гостиную. Они вместе сели на диван, и Элиз пила чай, постепенно приходя в себя.

– Меня отправили домой, потому что я была расстроена, – сказала Элиз, отводя глаза от Эшвина.

– Ну, ты в последнее время и вправду не в настроении, – осторожно подтвердил Эшвин. – И чересчур чувствительна. Катрина, одна из моих бывших коллег, пережила в свое время подобное. Пару недель спустя оказалось, что она беременна. Ты не думаешь... ну, ты поняла. – Он умолк, вопросительно пожав плечами.

Элиз засмеялась, но без особой веселости:

– Не волнуйся, Эш, проблема не в этом.

– Ну ладно, а в чем же тогда?

– Я не уверена, что смогу объяснить. – Элиз сжала чашку в ладонях. – Я не то чтобы не в настроении, это как будто... – Элиз взглянула на него широко раскрытыми голубыми глазами, в которых застыло трогательно-ранимое выражение. – Ты сочтешь это бессмыслицей.

– Продолжай. – Не понятно почему Эшвин вдруг напрягся из-за переменившегося тона их беседы.

– Мои настроения меняют другие люди. Как будто я впитываю их эмоциональные колебания или что-то в этом духе, – сказала Элиз. – В больнице столько горя. Я чувствую его повсюду. Оно так ощутимо, что я почти могу его потрогать – боль, отчаяние, страх забивают все прочие эмоции. А сегодня вечером я отнесла кое-какие медикаменты и разговаривала с Дженис в отделении скорой помощи, когда спасатели провезли кого-то в операционную. Его даже не успели переложить с носилок. Кажется, попал в аварию. Повсюду кровь. Это было ужасно.

– Но ты это видела и раньше. Почему это так взволновало тебя теперь?

– Дело не в боязни крови. – Она подалась к нему, и лоб ее прорезали морщины, пока она подбирала нужные слова. – Я стояла в паре метров от стола, чтобы не мешать им работать. Я хорошо его рассмотрела, когда с него срезали одежду. Внезапно вокруг его тела появился свет. Какое-то слабое синеватое свечение. Оно исчезло, когда я посмотрела прямо на него, но если я смотрела чуть в сторону, оно возвращалось. Аура, или как там ее назвать, стала меркнуть. Она стала молочно-голубой, как дымка, потом замерцала крошечными искрами. Они сверкали серебром и исчезали одна задругой. Я не знаю, сколько это продолжалось, несколько минут, не больше. Они вызвали врача, но та пришла слишком поздно. Свечение померкло, а бледный туман поднялся над его телом и... мне кажется, рассеялся. Пару секунд спустя спасатели прекратили реанимацию.

– Что ты хочешь сказать? Что ты видела его дух или что? – Страх снова скрутил внутренности Эшвина в тугой узел, отчего его вопрос прозвучал грубовато и с недоверием.

– Эш, тот человек умер, и я это видела. Я видела, как его душа покинула тело.

– И ты кому-то об этом рассказала?

– Нет, конечно нет. Но мне стало не по себе. Этот человек был молод, и я видела, что он совсем не успел пожить. А я ничем не могла помочь. Я заплакала и не могла остановиться, даже зная, что старшая сестра не спускает с меня глаз. Часть его горя перешла ко мне, как мне кажется, потому я и не могла успокоиться. Тогда меня отправили домой, а теперь я не хочу туда возвращаться. Никогда.

– Тсс! Хватит! Ты просто устала. Завтра тебе будет лучше. Он гладил ее по голове и думал, стоит ли рассказать ей о своем видении. Нет, это не лучшая идея; ее сейчас нужно убаюкать и успокоить, а не рассказывать о надуманных детских страхах.

К тому же происходило что-то странное, и, пока не станет ясно, что это такое, Эшвин не хотел придавать неизвестному явлению силу, признавая его существование.