Книга Пески Амона онлайн



ВАЛЕРИО МАССИМО МАНФРЕДИ
АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ
ПЕСКИ AMOHA

ГЛАВА 1

С вершины холма Александр окинул взглядом песчаный берег. Картина почти в точности воспроизводила то, что происходило на этом самом месте тысячу лет назад: сотни протянувшихся вдоль морского берега кораблей, тысячи воинов, – но город Илион, наследник древней Трои, на этот раз не готовился к десятилетней осаде, а, наоборот, распахнул ворота, чтобы принять его, Александра, потомка Ахилла и Приама.

Увидев скачущих к нему товарищей, царь пришпорил Букефала и направил его к крепости на горе. Ему хотелось войти в древнее святилище Афины Илионской первым и в одиночестве. Доверив коня подошедшему рабу, Александр ступил на землю храма.

Внутри, погруженные во мрак, поблескивали неясные фигуры, и после лазурного неба Троады и полуденного солнца глаза не сразу привыкли к темноте.

Старое здание заполняли древности – оружие, хранящее память еще о Гомеровой войне, об эпопее десятилетней осады стен, построенных богами. Возле каждого из этих овеянных столетиями предметов виднелись таблички с надписями: вот кифара Париса, а вот доспехи Ахилла с огромным, расписанным людскими фигурами щитом.

На протяжении веков блеск этих реликвий поддерживали чьи-то невидимые руки – из благочестия и ради любопытства верующих. Реликвии висели на колоннах, на потолочных балках, на стене целлы [1]. . Но насколько все это истинно? А насколько лишь продукт хитрости жрецов и их желания обогатиться?

Александр внезапно почувствовал, что в этом беспорядочном нагромождении предметов, напоминающем скорее кучу барахла на рынке, чем обстановку святилища, истинна лишь одна вещь – его страсть к древнему слепому поэту, его собственное безграничное восхищение героями, которых низвело в прах время и бесчисленные события, происшедшие с тех пор меж берегами Проливов.

Он пришел сюда без предупреждения, как однажды его отец Филипп явился в храм Аполлона в Дельфах, где никто его не ожидал. Услышав чьи-то шаги, Александр спрятался за колонной рядом с культовой статуей – внушительным каменным изображением богини Афины Паллады, раскрашенным и в настоящих металлических доспехах. Грубый примитивный образ богини был высечен из цельного темного камня, а на лице, почерневшем от времени и лампадного дыма, эффектно выделялись перламутровые глаза.

К статуе подошла девушка в белоснежном пеплосе и с волосами, собранными под такой же белоснежной шапочкой; в одной руке она держала ведерко, а в другой губку.

Девушка поднялась на пьедестал и стала вытирать губкой поверхность скульптуры, распространяя под высокими стропилами сильный и резкий запах алоэ и лаванды. Александр бесшумно подошел к ней сзади и спросил:

– Ты кто?

Девушка вздрогнула и выронила ведерко, которое упало на пол и откатилось к самой колонне.

– Не бойся, – успокоил ее царь. – Я всего лишь паломник, желающий выказать почтение богине. А ты кто, как тебя зовут?

– Мое имя – Дауния, и я храмовая рабыня, – ответила девушка, напуганная видом Александра, который явно не был простым паломником: под его плащом виднелись блестящий панцирь и поножи, а когда он двигался, под нагрудными латами слышалось бряцание звеньев металлической портупеи.

– Храмовая рабыня? Никогда бы не сказал. У тебя прекрасное лицо и очень гордый взгляд – видно, что ты из знатного рода.

– Возможно, ты привык видеть рабынь в храмах Афродиты; они действительно в первую очередь рабыни, – рабыни мужской похоти, – а уж потом служат храму.

– А ты нет? – спросил Александр, поднимая с пола ее ведро.

– Я девственница. Как и богиня. Ты никогда не слышал о городе женщин? Я прибыла оттуда.

Ее акцент звучал очень необычно, царь никогда такого не слышал.

– Я даже не знал, что есть такой город. Где он находится?

– В Италии. Называется он Локры, и им правят женщины. Его основали сто семейств – потомки женщин, некогда бежавших из Локриды, их изначальной родины. По преданию, оставшись вдовами, они жили со своими рабами.

– А почему же ты оказалась здесь, в столь далекой стране?

– Чтобы искупить вину.

– Вину? Какое преступление могла совершить такая молодая девушка?

– Это не я. Тысячу лет назад, когда на Трою легла ночь, вот здесь, на этом самом месте – на пьедестале священного Палладия, чудесного изображения Афины, что упало сюда с неба, – Аякс Оилид, наш национальный герой, насильно овладел Кассандрой, дочкой Приама. С тех пор локры платят за это кощунство дань: по две девушки из самых знатных семей должны целый год отдать служению в святилище богини.

Александр покачал головой, словно не веря своим ушам. Снаружи донесся топот множества конских копыт – подъехали его товарищи.

Тут вошел жрец, который сразу понял, кто стоит перед ним, и отвесил глубокий поклон:

– Добро пожаловать, властительный господин. Мне жаль, что нас не предупредили: мы бы оказали тебе иной прием.

Он кивнул девушке, чтобы ушла. Но Александр задержал ее.

– Я как раз хотел прийти вот так – незаметно. Эта девушка рассказала мне необычайную историю, какой я и вообразить себе не мог. Я слышал, что в этом храме хранятся реликвии Троянской войны. Это правда?

– Конечно. А образ, что ты видишь перед собой, – это Палладий, точная копия упавшей с неба древней статуи Афины; образ делал неприступным тот город, где находился.

В храм вошли Гефестион, Птолемей, Пердикка и Селевк.

– А где настоящая статуя? – спросил Гефестион, приблизившись.

– Некоторые говорят, что ее забрал герой Диомед и увез на Аргос; другие говорят, что Улисс, отправившись в Италию, подарил ее царю латинов. Третьи утверждают, что Эней установил ее в храме неподалеку от Рима, где она и находится по сей день. Во всяком случае, многие города хвастают обладанием истинной статуей.

– Охотно верю, – кивнул Селевк. – Подобные убеждения придают мужества.

– И в самом деле, – подтвердил Птолемей. – Аристотель сказал бы, что предсказания приводят к событиям.

– Но чем отличается истинный Палладий от остальных изображений? – спросил Александр.

– Настоящая статуя, – объявил жрец торжественным тоном, – может закрывать глаза и потрясать копьем.

– Ну, это сделать нетрудно, – заметил Птолемей. – Кто-нибудь из наших военных инженеров мог бы соорудить игрушку такого рода.

Жрец метнул в него гневный взгляд. Царь тоже покачал головой:

– Ты во что-нибудь веришь, Птолемей?

– Да, конечно, – ответил юноша, положив руку на рукоять меча. – Вот в это. – А потом, коснувшись плеча Александра, добавил: – И в дружбу.

– И все-таки, – настаивал жрец, – предметы, что вы видите, почитаются в этих священных стенах с незапамятных времен, а курганы вдоль берега хранят в себе кости Ахилла, Патрокла и Аякса.

Послышался шум шагов – это Каллисфен пришел почтить знаменитое святилище.

– А ты что об этом скажешь, Каллисфен? – спросил Птолемей. – Ты веришь, что это действительно доспехи Ахилла? А вон там прислонена к колонне кифара Париса? – Он коснулся струн, вызвав приглушенный нестройный аккорд.

Александр не слушал больше: он наблюдал за локрийской девушкой, которая подливала в лампады благовонного масла, любовался ее совершенными формами под прозрачным легким пеплосом, который пронизывали лучи света, созерцал тайну, мерцавшую в ее неуловимом взгляде под полуопущенными ресницами.

– Все это не имеет никакого значения, вы сами прекрасно знаете, – ответил Каллисфен. – В Спарте, в храме Диоскуров, выставлено яйцо, из которого якобы родились близнецы, братья прекрасной Елены, но я почти не сомневаюсь в том, что это яйцо страуса – в Ливии водится такая птица, ростом с лошадь. Наши святилища полны подобных реликвий. Важно то, во что люди хотят верить, а людям необходимо иметь мечту. – С этими словами он повернулся к Александру.

Царь подошел к огромной бронзовой, украшенной оловом и серебром паноплии [2] и провел рукой по щиту с отчеканенными полосами, изображавшими описанные Гомером сцены, по шлему с тремя гребнями.

– Как здесь оказались эти доспехи? – спросил он жреца.

– Их вернул Улисс. Мучимый угрызениями совести, что несправедливо забрал их у Аякса, он положил доспехи у его могилы в качестве жертвы духу умершего, умоляя о возвращении на Итаку. А потом их собрали и принесли на хранение в это святилище.

Александр приблизился к жрецу.

– Тебе известно, кто я такой?

– Да. Ты Александр, царь македонян.

– Это так. И по материнской линии я прямой потомок Пирра, сына Ахилла. Пирр основал эпирскую династию, а, следовательно, я наследник Ахилла. И потому эти доспехи мои и я хочу их забрать.

Жрец побледнел.

– Господин…

– Вот как! – с усмешкой воскликнул Птолемей. – Мы должны верить, что это кифара Париса, что это доспехи Ахилла, выкованные лично Гефестом, а ты не веришь, что наш царь ведет свой род напрямую от Ахилла Пелида?

– О нет, – забормотал жрец, – дело в том, что это священные предметы, которые никто не может…

– Россказни, – прервал его Пердикка. – Вели сделать другие такие же. Никто не заметит разницы. Видишь, они понадобились нашему царю. И потом, они же принадлежали его предку…– Он развел руками, словно говоря: «Наследство есть наследство».

– Велите отнести их в лагерь, и пусть перед каждой битвой их выставляют перед войском как знамя, – приказал Александр. – А теперь пошли отсюда: визит завершен.

Они вышли по одному, задержавшись, чтобы еще раз осмотреть невероятное скопление вещей на колоннах и стенах.

Жрец заметил, что Александр не сводил глаз с девушки, пока она не скрылась за боковой дверью.

– Каждый вечер после захода солнца она купается в море близ устья Скамандра, – шепнул он царю на ухо.

Тот ничего не сказал. Чуть погодя жрец с порога храма увидел, как Александр вскочил на коня и удалился в направлении лагеря, копошащегося на берегу моря, как гигантский муравейник.

***

Александр следил за тем, как девушка быстрыми и уверенными шагами идет в темноте по левому берегу реки. Она остановилась там, где воды Скамандра смешивались с морскими волнами.

Стояла тихая, безмятежная ночь, и из моря только что начала восходить луна, вычертив длинную серебряную дорожку от горизонта до реки. Девушка скинула одежды, распустила волосы и в лунном свете вошла в воду. Ее тело, ласкаемое волнами, светилось, как полированный мрамор.

– Ты прекрасна, как богиня, Дауния, – прошептал Александр, выходя из тени.

Девушка погрузилась по подбородок и обернулась.

– Не причиняй мне зла. Я посвящена богу.

– Чтобы искупить совершенное в древности изнасилование?

– Чтобы искупить всякое изнасилование. Женщины вечно осуждены страдать.

Царь разделся и тоже вошел в воду. Девушка, закрываясь, прижала руки к груди.

– Говорят, Афродита Книдская, изваянная божественным Праксителем, так же прикрывает грудь, как ты сейчас. Афродита тоже стыдлива… Не бойся. Иди ко мне.

Она медленно пошла к нему по камням на дне. Ее божественное тело, по которому струилась вода, постепенно появлялось из моря, а морская поверхность опускалась, лаская ее бока, а потом живот.

– Сплавай со мной к кургану Ахилла. Я не хочу, чтобы кто-нибудь нас увидел.

– Плыви за мной, – сказала Дауния. – Надеюсь, ты хорошо плаваешь.

Она повернулась на бок, скользя по волнам, как Нереида, нимфа пучины.

Широкий залив, уже освещенный кострами лагеря, заканчивался мысом, на самом конце которого возвышался земляной курган.

– Не беспокойся, я хорошо плаваю, – ответил девушке Александр.

Держась подальше от берега, девушка пересекала залив посредине, направляясь прямо к мысу. Она двигалась изящно, легко и плавно, рассекая воду почти бесшумно, как морское создание.

– Ты очень смелая, – заметил Александр, тяжело дыша.

– Я родилась на море. Подумай, тебе все еще хочется добраться до Сигейского мыса?

Александр молча продолжал плыть, пока не увидел, как в свете луны вдоль песчаного берега расцветает пена и на берег набегают волны, облизывая основание большого кургана.

Держась за руки, они вышли из воды, и царь подошел к темной громаде могилы Ахилла. Он чувствовал, или ему казалось, что он чувствует, как дух героя проникает в него, и, когда Александр повернулся к своей спутнице, которая стояла, выпрямившись перед ним в серебристом свете, и в темноте ловила его взгляд, ему померещилось, что он видит розовощекую Брисеиду [3].

– Подобные мгновения дозволены лишь богам, – прошептал Александр, поворачиваясь в дуновениях теплого морского ветра. – Вот здесь, на этом месте, сидел Ахилл, оплакивая смерть Патрокла. И здесь его мать, океанская нимфа, дала ему выкованные богом доспехи.

– Так значит, ты веришь в это? – спросила девушка.

– Да.

– Но почему же тогда в храме…

– Здесь все не так. Ночью еще можно услышать отдаленные, уже затихшие голоса. И ты сияешь передо мной без покровов.

– А ты, в самом деле, царь?

– Посмотри на меня. Кто я, по-твоему?

– Ты юноша, чье лицо я видела во сне, когда спала с моими подругами в святилище богини. Юноша, которого я хотела бы любить.

Александр приблизился и положил голову ей на грудь.

– Завтра я ухожу. Через несколько дней меня ждет суровая битва. Я одержу победу или погибну.

– Тогда, если хочешь, насладись мной на этом еще теплом песке и позволь мне сжать тебя в объятиях, пусть даже потом нам придется пожалеть об этом. – Дауния поцеловала его долгим поцелуем, гладя его волосы. – Подобные мгновения дозволены только богам. И мы станем богами, пока длится ночь.



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт