Книга Проклятие сумерек онлайн - страница 4

Воспоминания и размышления

Под утро мне мерещится, что задуло и повалил снег, – самое подлое из сновидений, не считая, конечно, лавин. Я вскидываюсь, отдёргиваю штору – на небе ни облачка, а на будильнике половина седьмого. Найти бы негодяя, который внушил мне снегопад и украл час сна!

Со снегопадом у меня вообще сложные отношения. Может, кому-то картина снегопада и навевает мысли о бессмертной красоте природы и тому подобную лирику, но я испытываю к нему совсем иные чувства. Снег – мой главный и непримиримый враг. В январе я полетел к Наде на день рождения и, помню, стоял у окна и смотрел: ночная тишина, хлопья падают, красота – хоть стихи пиши, а мысли мои в Кушколе: что там происходит? Если такие же хлопья, как здесь, то за ночь снегу нарастёт сантиметров на десять – пятнадцать, а в лавиносборах и на склонах его и так скопилось достаточно, обязательно пойдут лавины. Разбудил Надю, собрался в аэропорт. В Москве – что, в Москве снег проклинают разве что дворники да растяпы прохожие, поломанные и вывихнутые конечности которых Надя чрезвычайно успешно восстанавливает. Травматолог она классный, со своими методами: когда местные врачи приговорили меня на полгода валяться врастопырку на койке, Надя примчалась и за какие-то шесть недель поставила на ноги.

С того случая прошло около двух лет, но я и сейчас, кажется, явственно слышу, как трещат мои кости. В то утро начался сильный снегопад, а мы с Гвоздем ночевали на второй станции у подножия Бектау, в двух километрах от Кушкола. Ситуация лавиноопасная, нужно срочно закрывать на Актау трассы, и мы рванули домой. На полпути у «Чертова моста» – так мы называем мостик через Кёксу, в районе которого вечно происходят какие-то пакости, – нас и подловила одиннадцатая. Сходит она два-три раза в год, но обычно не дотягивает до речки и вреда особого не наносит; на сей же раз она показала всё, на что способна. Это была добротная пылевидная лавина, с несущейся впереди воздушной волной, которая перехлестнула через реку, ломая шестидесятилетние деревья, как спички; в таких случаях не знаешь куда от лавины лучше бежать, в лесу бывает ещё опаснее, да и убежишь от неё – как от голодного тигра. Для начала она затолкала во все поры моего организма мельчайшую снежную пыль, потом сбила с ног, приподняла и завертела, проволокла метров двадцать и в заключение замуровала в снегу, из которого осталась торчать моя голова. Сидел я спеленутый, как младенец, не в силах шевельнуть пальцем, выплевывая изо рта снег и хлопая глазами, с интересом ожидая повторной лавины (такое бывает) и с растущим любопытством наблюдая за сломанной сосной, которая тихо потрескивала в двух метрах над моей головой. Кроме того, меня сильно раздражал негодяй Гвоздь, который ухитрился остаться невредимым и душераздирающе аукал в нескольких шагах. Освободив голосовые связки от снега, я высказал ему всё, что думаю о его родителях и отдалённых предках, и Гвоздь, правильно восприняв критику, быстро и умело меня откопал. Затем, убедившись, что я сохранил подвижность бревна, уложил меня на куртку и волоком потащил в Кушкол, где врачи, сбиваясь со счёта, сошлись на семи мелких и крупных переломах в моём скелете. Гвоздь потом хвастался, что ржал до упаду, когда торчащая из снега голова вдруг начала шевелить ушами и изрыгать брань, и самое гнусное, что этому вранью поверили. Припоминаю, что лично мне тогда было совершенно не до смеха, – видимо, лавина каким-то образом влияет на точки в мозгу, ведающие юмором.

Я лежу, зеваю и продумываю план на день. Спускать четвертую или подождать? Мы всадили в неё весь запас взрывчатки, а новая партия запланирована в начале квартала, то есть через три недели. Лучше бы нам планировали не взрывчатку, а снегопады… С одной стороны, хорошо бы от четвёртой избавиться: снежный пласт напряжён, под ним солидный слой глубинной изморози, и какой-нибудь сорвиголова, вроде того, которого мечтает изловить Хуссейн, может её сорвать; она гигантская, мне бы не хотелось рисковать ни собой, ни ребятами. Итак, взорвать? Но, с другой стороны, начнись снегопад, четвёртая воскреснет за несколько суток, что тогда? До чего же сволочная лавина, самое главное – рядом с трассой, в какой-то сотне метров. Нет, всё-таки подождём, пусть, как говорит Отуотер, накопит боеприпасы. Монтгомери Отуотер, Монти, как зовут его лавинщики, – наш американский коллега, его высоко ценил Оболенский. Монти ввёл в обиход несколько терминов, таких, как спусковой механизм лавины, спусковой крючок и другие, – мы ими охотно пользуемся. Мы можем нажать на спусковой крючок, прорезая лавину, взрывая или обстреливая её: весь вопрос лишь в том, чтобы сделать это своевременно. Нажмёшь раньше, чем лавина созрела, – она останется на месте; отложишь на завтра – может обрушиться сама собой. А этого мы очень не любим, так как для подобных шуточек лавины выбирают на редкость неподходящее время – почему-то чаще всего субботы или воскресенья.

Ладно, подождём. Свяжу Олега, который рвётся четвертую подрезать, попрошу инструкторов не спускать с туристов глаз и посоветую Хуссейну вооружить всех спасателей дубинами и расставить по трассе – бить по шее лихачей и отбирать у них лыжи.

Так, что ещё? О том, что три опоры на верхней части канатки надо укрепить, я Хаджиева и начальника дороги предупредил (копия в папке, этому я от мамы научился). Шестая, седьмая, девятая и одиннадцатая спущены, склады с аварийным снаряжением проверены, инструктаж проведён… Чёрт побери, лекция в гостинице «Актау», чуть не забыл!

Терпеть не могу читать лекции, но пятнадцать рублей на улице не валяются, да и туристов полезно время от времени хорошенько напугать. Только в меру, просит начальство, не то могут с испугу разбежаться и сорвать финансовый план… Хорошо хоть, что со слайдами не надо возиться, они в маминых надёжных руках. Мама – мой ассистент, её квалификации могут позавидовать иные лавинщики. Теоретически она и в самом деле подкована здорово. Она проштудировала целую библиотеку по лавинам, запросто щеголяет терминами и своими познаниями приводит в восторг моих бездельников, которые льстивым хором поют, что готовы работать под её руковод-ством (лопать мамины пельмени они готовы!). «Нужно знать, чем занимается ребёнок, – говорит мама, – и жить его жизнью». Тоже запечатлено в качестве лозунга на станции. Из Нади мама готовит себе смену, заставляет зубрить термины и читать литературу. Надя уже здесь, из-за двери я слышу приглушённые голоса.

Мама. Я для тебя приготовила Фляйга «Внимание, лавины!». Здесь есть всё, что нужно, очень хорошо написано, самое главное я подчеркнула.

Надя. Это про Альпы? Я, кажется, её уже смотрела в прошлый раз.

Мама. Кажется? Тогда скажи, какие лавины для лыжников самые опасные?

Надя. Наверное, самые большие.

Мама. Двойка, Надюша: три четверти несчастных случаев с лыжниками – из-за снежных досок! Не халтурь и проштудируй повнимательней, Максим считает, что Вальтер Фляйг – один из опытнейших в мире лавинщиков.

Надя. А себе Максим какое место зарезервировал? ( Вот язва, сейчас мама ей выдаст. )

Мама. Он, доченька, не так воспитан, чтобы себя рекламировать! ( Ага, получила? ) Но Юрий Станиславович мне говорил, что лучше Максима никто лавину не подрежет и что как практик он входит в первую тройку. Для ребёнка не так уж и плохо.

Надя. Точнее сказать – для крохи (обе смеются). Предпочла, чтобы ребёнок из практика стал теоретиком.

Мама. Боже мой, ещё бы! Но это, доченька, зависит только от тебя.

Надя. Да, как в анекдоте: «Одна сторона согласна, теперь нужно уговорить графа Потоцкого!»

(Смеются и переходят на шепот.) «Обложили меня, обложили!» – как пел Володя Высоцкий. Володя – потому что мы были знакомы и на «ты», он жил у нас месяца два, когда снимался в фильме. Какой талантище! О горах, которых Высоцкий раньше и в глаза не видел, он написал так, как до него никто другой. Угодил альпинистам, а заставить эту братию проникнуться к тебе – ой как трудно.

Когда Рома берёт гитару и надрывным голосом, явно подражая, хрипит: «Лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал», – все смолкают, никаких шуток, это для нас серьёзно. Надя рассказывает, что могила Высоцкого всегда завалена цветами…