Книга К новому берегу онлайн - страница 21

Глава четвертая

1

Ян Лидум лег спать сразу после поверки. Днем он получил письмо от Ильзы и теперь думал о тех скупых вестях из внешнего мира, которые оно принесло.

Вытянувшись на нарах, Ян предался воспоминаниям: перед ним проходили картины его трудной, но богатой событиями жизни. Уже более трех лет он провел в тюрьме.

Несколько месяцев, пока тянулось следствие, он просидел в одиночке. Охранка не могла предъявить ему никаких конкретных обвинений – при аресте не было найдено ничего компрометирующего, – к тому же, она не хотела разоблачать своих агентов, по доносам которых был арестован Ян. Следователи извивались как ужи, стараясь заставить Яна хотя бы нечаянно проговориться об участии в подпольной работе. Убедившись, что все их усилия тщетны, ищейки переменили тактику – они стали помещать к нему в одиночку провокаторов. Один такой тип, очень разговорчивый парень, пробыл с Яном почти целый месяц. Он много рассказывал о своей революционной деятельности, надеясь, что простой батрак ответит на его откровенность еще большей откровенностью. Но Лидум отмалчивался. «Товарища» по камере убрали, и спустя неделю его место занял другой. Этот весь первый день молчал, притворялся подавленным и давал понять, что присутствие Яна его тяготит. На следующий день он потихоньку начал ругать тюремную администрацию и существующий государственный строй, на третий день не удержался и стал просить у Яна совета, как ему вести себя на суде: его, видите ли, обвиняют в подготовке вооруженного восстания; к несчастью, имеются определенные доказательства; если он не будет знать, как защищаться, дело может кончиться весьма скверно. Ян не поддался и на эту удочку. Попытали счастья еще двое, но простой батрак не сделал ни одного ложного шага: в конце концов его пришлось судить только на основании агентурных донесений.

Вскоре после суда его перевели в общую камеру. Выяснив, что Ян Лидум во время следствия на суде вел себя так, как полагается настоящему борцу, товарищи приняли его в свой коллектив. Теперь вся его жизнь была связана с этим коллективом, в жизни которого царил удивительный порядок, железная дисциплина и благородное чувство товарищества – сила, которую ненавидели и которой боялись те, кому принадлежала власть в Латвии. Каждый кусок хлеба, каждая капля супа, каждый сантим – все было общим и распределялось так, как этого требовали интересы коллектива. Авторитет Яна Л иду м а быстро рос. Скоро его выбрали старостой камеры, а когда подошли выборы партийных органов, его единогласно избрали в комитет этажа, а годом позже – в корпусный комитет.

Как все политзаключенные, Лидум все время неустанно учился. Он изучал языки и общественные науки, где главное место занимали философия марксизма-ленинизма и политическая экономия, интересовался также математикой и техникой. Связь с внешним миром была налажена так хорошо, что о многих событиях жизни Латвии и зарубежных стран в тюрьме узнавали одновременно с находящимися на свободе товарищами. Каждый день, сразу после утренней поверки и завтрака, все двадцать пять заключенных общей камеры садились за столы и начинали заниматься. И это спасало их от тоски и скуки, сохраняло бодрость духа. Гимнастика помогала сохранять физические силы.

Но не только это давало им силы выдержать все испытания и ужасы долголетнего заключения: главный источник, откуда они черпали силы, было сознание того, что они не одиноки. За тюремными стенами, на воле, в глубоком подполье напряженно работали товарищи по борьбе, руководимые Центральным Комитетом неустрашимой Коммунистической партии Латвии. Везде – на больших заводах и в небольших мастерских, в портах и на железной дороге, в городах и селах угнетенной страны – всюду были смелые и самоотверженные люди, готовые отдать все силы борьбе за освобождение народа. И была – совсем недалеко, на Востоке, – великая страна победившего социализма, Советский Союз! Туда обращались взоры и мысли заключенных: в самые мрачные дни их неволи сознание того, что в мире существует Советский Союз, давало им ту сказочную силу, которую не могли сломить ни «черные месяцы», ни карцер, ни истязания, ни голод. Люди жадно подхватывали каждую весточку оттуда; не было большего счастья, чем получить какую-нибудь советскую книгу или журнал, где рассказывалось, как советские люди строят новый, чудесный мир.

Все попытки тюремной администрации сломить эту силу сопротивления оставались безуспешными. Если кто-нибудь из заключенных начинал сдавать, коллектив сейчас же окружал его заботой и помогал ему.

Когда Лидум получил от Ильзы письмо, в котором она рассказала о смерти Ольги и о том, что Айвара отдали неизвестным, чужим людям, он был потрясен; находись Ян в то время в одиночке, весть эта, наверное, лишила бы его духовного равновесия, но товарищи по камере позаботились, чтобы этого не случилось. Только на один день Ян был выбит из колеи – не мог ни читать, ни заниматься, – но потом он сумел одолеть тоску. И все же сердце у него болело. Айвар – надежда всей его жизни, сын, которого он мечтал видеть в рядах славных борцов и строителей новой жизни, – что теперь станется с ним? Чужие люди воспитают его по-своему, поведут его по чужим тропам, и он – Ян Лидум – не в силах предотвратить это.

Вот и сейчас он думал об этом. В камере постепенно воцарялась тишина Один за другим ложились и засыпали товарищи, но он не сомкнул глаз до утра. Скрестив на груди могучие руки, Ян Лидум смотрел в потолок, где слабо светилась маленькая лампа, и думал свою тяжелую думу. Ни шаги надзирателей в коридоре, ни резкие свистки проносящихся мимо тюремной стены паровозов не могли отвлечь Яна Лидума от мрачных мыслей, хотя он и сознавал, что, как ни велико его горе, надо перенести его. Пусть сердце исходит кровью и острая боль пронизывает все существо, но никакие враги не смогут сказать, что им удалось сломить Яна Лидума.