Книга Основы нейропсихологии онлайн - страница 3

Раздел II
Базовые понятия лингвокультурологии

1. Культура как мир смыслов

«Я знаю, что это такое, до тех пор, пока меня не спросят, что это такое». Эти слова принадлежат христианскому мыслителю средневековья Августину Блаженному. Они вполне применимы к известному всем понятию «культура».

Откроем последнюю по времени создания энциклопедию и прочтём: «Культура (от лат. cultura – возделывание, воспитание, образование, развитие, почитание), совокупность созданных человеком в ходе его деятельности и специфических для него жизненных форм, а также самый процесс их созидания и воспроизводства. В этом смысле понятие культуры – в отличие от понятия природы – характеризует мир человека и включает в себя ценности и нормы, верования и обряды, знания и умения, обычаи и установления (включая такие социальные институты, как право и государство), язык и искусство, технику и технологию и т. д. Различные типы культуры характеризуют определенные исторические эпохи (античная культура), конкретные общества, народности и нации (культура майя), а также специфические сферы деятельности (культура труда, политическая культура, художественная культура)» [НИЭ 2000:10].

Владимир Даль в своём знаменитом «Толковом словаре живого великорусского языка» культуру определил так: «Обработка и уход, возделывание || Образование, умственное и нравственное».

Слово культура впервые появилось двести с лишним лет тому назад в одном из немецких словарей (1793), а первое научное определение дал знаменитый этнограф Э. Тейлор в 1871 г.: культура – совокупность знаний, искусства, морали, права, обычаев и других особенностей, присущих человеку как члену общества. Но научное сообщество одним этим определением не удовольствовалось. С 1871 по 1919 г. их стало уже семь, за период 1920–1950 гг. их число достигло 157; в 1970-х гг. – 250, а в конце 80-х – свыше 500.

Авторам определений культура представляется как:

• общий и принятый способ мышления;

• ненаследственная память коллектива;

• социально унаследованная совокупность практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни;

• ценностный отбор, осуществляемый обществом;

• идеальное представление;

• след, оставляемый искусственным окружением в сознании личности;

• система прецедентов и правил;

• система, стоящая между человеком и миром;

• закреплённая методика организации окружающего человека пространства в разумно-духовное пространство и т. д.

«В широком смысле культура есть совокупность проявлений жизни, достижений и творчества народа или группы народов» [ФЭС 1998: 229].

Возникает естественный вопрос, почему так много определений у одного понятия, в общем-то известного каждому. Большой знаток культуры Ю.М. Лотман объяснил это тем, что значение термина зависит от типа культуры, а типов много, и каждый из типов на том или ином этапе существенно меняется. Известный американский лингвист и культуролог Э. Сепир отсутствие общепринятого толкования термина объяснял тем, что это «смутная мыслительная область».

Современные специалисты по наукологии (наука о науке) заметили, что «культура» в гуманитарных науках – такое же фундаментальное понятие, как «гравитация» в физике и «эволюция» и биологии. В сущности, культура включает в себя все, поэтому содержание понятия «культура» оказывается всеохватывающим и одновременно как бы пустым.

Предельно обобщённые понятия определений не имеют, потому что дать определение значит подвести определяемое под более общее понятие, а такового для «культуры* уже нет. Примером может служить одна из последних дефиниций: «Культура – это специфическая форма существования родового человека в пространстве и во времени. Навыки и умения человека, т. е. его родовые свойства, проявляющиеся в нем самом в процессе его деятельности, трансформируются в мир с помощью культуры. Тем самым культурная деятельность человечества и есть способ его самопостроения и самоосуществления. Культура в некотором смысле эквивалентна обществу, и потому ее изучение – это и изучение общества» [Сенкевич 1989: 229].

В подобных случаях определение заменяется интерпретацией, т. е. указанием на ту или иную сторону понятия, на то или иное свойство явления. Поскольку сторон и свойств может быть много, то и интерпретаций соответственно тоже. Когда мы пытаемся дать определение культуры, мы, строго говоря, формулируем своё понимаиие, как это сделала героиня рассказа Б. Зайцева, писателя русского зарубежья: «Она вздохнула и вспомнила об Анатоле Франсе. Вот где культура, порядок, уравновешенность! Тут ей представилось, что трудное слово куль-тура можно по-новому определить. Старческой рукой зажгла она вновь свечу и, надев очки, записала в книжечку афоризмов и наблюдений: «Культура есть стремление к гармонии. Культура – это порядок». Записью она осталась довольна и спокойно отошла ко снам» [Зайцев 1990: 62]. А вот как интерпретировал понятие «культура» Б. Пастернак, который в молодости выбирал, кем ему быть – музыкантом или поэтом: «Культура – плодотворное существование». Р. Браг, специалист по истории древнего Рима, отметил: «Культура есть работа над собой, возделывание самого себя, усилие по ассимиляции того, что превосходит индивида».

Среди интерпретаций могут встретиться и парадоксальные типа: «Культура – это то, что остаётся у человека, когда он теряет (забывает) всё».

В сотнях существующих и в тысячах потенциально возможных интерпретаций есть нечто общее: культура характеризует жизнедеятельность личности, группы и общества в целом; это специфический способ бытия человека; культура включает в себя особенности поведения, сознания и деятельности человека, вещи, предметы, произведения искусства, орудия труда, языковые формы, символы и знаки. «…Культура – это любое природное явление, преображенное человеческим вмешательством и в силу этого могущее быть включенным в социальный контекст» [Эко 1998: 35]. Одним словом, культура – исключительно человеческий феномен, поскольку в ней всё начинается и заканчивается человеком, а потому в человеке ищут ключ к пониманию феномена культуры.

Чем больше мы привлекаем интерпретаций понятия «культура» и настойчивее ищем в них нечто общее, тем отчетливее ощущаем, что первоисток культуры лежит в мыслительной деятельности человека. Обнимая мыслью все лежащее за пределами собственной персоны и внутри ее, человек включает увиденное в свою деятельность, на первом этапе всегда мыслительную. Справедливо замечено, что человек видит не глазами, а мозгом. «Увидеть – значит изменить» – это парадоксальное замечание в дневнике М. М. Пришвина подтверждает неоспоримый вывод о том, что интеллектуальное и чувственное познание мира одновременно есть и его умственное культивирование, возделывание. «…Культура по отношению к духовной жизни выступает как необходимый материал мысли, как нечто освоенное и наличное, как содержание. В качестве материала мысли культура нечто данное, а мысль – то, что из него создают; мышление тем самым есть становление культуры» [Моль 1973: 46]. Похожую идею в афористичной форме высказал один из наших современников: «…Природа, обручившись с человеческой мыслью, становится феноменом культуры» (Литературная газета. 1990. № 15. С. 4].

В сотнях интерпретаций понятия «культура» настойчиво проступает мысль о том, что ядром культуры являются смыслы. Для русского философа и социолога П.А. Сорокина культура – мир ценностей. Известный французский культуролог А. Моль полагает, что культура – это интеллектуальный аспект искусственной среды. Отечественный ученый Л. Баткин считает, что культура – это исторически определенный смысловой мир. Полемически заостренная реплика Л. Баткина: «В культуре не содержится ничего, кроме смыслов (и способов их передачи)», – не кажется преувеличением.

 
Цветок засохший, безуханный,
Забытый в книге вижу я
И вот уже мечтою странной
Душа наполнилась моя:
Где цвел? когда? какой весною?
И долго ль цвёл? и сорван кем,
 
 
Чужой, знакомой ли рукою?
И положен сюда зачем?
На память нежного ль свиданья,
Или разлуки роковой,
Иль одинокого гулянья
В тиши полей, в тени лесной?
 

(А.С. Пушкин)

Сухой цветок – факт природы, рука человека над ним не трудилась, в нем нет ничего искусственного, но достаточно было связать с этим случайным цветком размышления, полные глубокого для человека смысла, как перед нами возникает явление культуры.

Философия культуры утверждает, что не всякая деятельность порождает культуру, а только та её часть, которая носит сакральный характер и связана с поиском смыслов, вычитываемых в бытии. Предмет или поступок становится культурным феноменом, если он обретает смысл; производство смыслов творит культуру [Гуревич 1994: 34–36].

Зададим себе вопрос, является ли солнце фактом культуры. На первый взгляд, нет. С другой стороны, известно, что все существующие культуры включают это понятие. Так, солнце для славян, германцев и вообще всех народов, живущих в умеренных широтах, – символ добра, тепла, ласки. «Ты мое солнышко» – обращение к любимым. Знаки солнца (солярные знаки) присутствуют в вышивках и в деревянной резьбе, выполняя роль оберега. В культурах же арабских стран и Средней Азии, мучимых нестерпимым дневным жаром, солнце воспринимается как зло. Говорят, что арабы не понимают сонета Шекспира, в котором любимая сравнивается с солнцем. «Солнце» в нашем мире – это не только природное явление, но и продукт культуры, факт человеческой истории, которая обеспечивает непрерывное обогащение и накопление смысла, вырабатываемого деятельностью в ходе практического и духовного освоения природы [Васильев 1988: 83].

В южных культурах особым ореолом окружена луна. Если в сознании русских луна устойчиво ассоциируется с миром тьмы, загробным миром, и ее восприятие связано с философскими размышлениями о мире и жизни (жить «под луной», «в подлунном мире»), если лунный свет у славян считался опасным, вредным, особенно для беременных женщин и новорожденных, то отношение к луне во вьетнамской культуре, например, иное. Жизнь вьетнамцев течет по лунному календарю, время измеряется в лунных месяцах, встречают Новый год – Тэт, Лунный праздник – самый любимый праздник вьетнамских детей. Луна часто сравнивается с юной девушкой, нежной и чистой, под луной гуляют влюбленные и посвящают ей стихи и песни. Всё жизненно важное для вьетнамцев связано с луной, которая вызывает у них только положительные эмоции [ЧиньТхи Ким Нгок 1998]. Высший комплимент красоте женского лица – сравнение его с ночным светилом. У русских же выражение «лицо, как луна», едва ли воспримут как восхищение красотой.

Один и тот же натурфакт (созданное природой) в двух рядом живущих культурах может оцениваться по-разному. Русские отрицательно воспринимают болото, недаром же существует неодобрительное определение коллектива («болото»), а и сознании финнов болото окружено положительной коннотацией (коннотация – co-значение), как, скажем, береза у русских, липа у чехов и дуб у немцев.

Русское слово баран ассоциируется с упрямством и глупостью, у американцев же название этого животного вызывает положительные ассоциации – ‘напористость’. Из американской рекламы: «Покупайте автомобиль «Додж»: он напорист, как баран».

В русской культуре слово корова может быть применено по отношению к полной, неповоротливой женщине, а в культуре Индии корова символизирует святость, материнство и правоту.

Для русских выражение съесть собаку означает ‘приобрести большой опыт, навык в каком-л. деле’. Английское соответствие to eat dog — ‘унижаться, пресмыкаться; быть в унизительном положении; нести оскорбление, проглотить обиду'. См. также русское: Вот где собака зарыта.

В русском языке слово свинья содержит негативную оценку (грязный, как свинья), в китайском языке свинья – это символ счастья, а потому китайцы не понимают русского фразеологизма подложить свинью. У них же отрицательно понятие «медведь» [Бао Хун 1999].

Как видим, смыслы выявляются только в сравнении. Мыслители давно заметили, что культура располагается на границе. Есть даже такое определение культурологии как науки о чужой культуре. Свою культуру мы понимаем только тогда, когда сталкиваемся с культурой иной. Поездки в другие страны делают каждого из нас стихийным культурологом («у нас так, а у них этак»). Например, гречневая каша у немцев – корм для свиней, а их суп из чечевицы для русских бедный обед.

В японской культуре важно не назвать человека по имени. Для русского человека важно как раз обратное. Но наша манера кажется многим народам неприятной, агрессивной. Для западного человека нормально не знать имён своих коллег – знают фамилии [Книжное обозрение. 2002. М., 27–28. С. 6].

Смыслы возникают и хранятся в человеческой голове, они бесплотны, их нельзя, говоря словами поэта, «ни съесть, ни выпить, ни поцеловать». Чтобы стать явлением культуры, смыслы должны как-то себя проявить, материализовать, объективировать. Так вот смыслы реализуются в культурных кодах. Это могут быть слова, символы, мифологемы, идеологемы, стереотипы повеления, ритуалы, знаки и т. д. Факт культуры – это единство идеального и материального.

Само слово смысл заставляет думать, что стоящее за ним понятие рационально, создано и контролируется разумом. Это не так, вернее, не всегда так. Смыслы, как правило, подсознательны и иррациональны. К своему мы привыкаем и не замечаем, а вот в чужой культуре многое нам кажется странным, если не сказать подчас глупым. Смешными кажутся некоторые элементы ритуала, бессмысленными обряды. Однако не будем судить других, ибо многие смыслы в нашей культуре со стороны тоже кажутся странными.

Откуда берутся эти подсознательные и иррациональные смыслы? Учёные отвечают по-разному, иногда весьма экстравагантно: «Потенциально все смыслы изначально существуют во Вселенной. Человек своей демиургической силой создаёт из них тексты, и не только словесные, но и цветовые, и музыкальные. Так возникают культуры – различные варианты Мира смыслов. Интеллектуальная деятельность, включающая в себя и науку, – это вторичный процесс, порождаемый Миром смыслов». Так считал известный русский учёный В.В. Налимов [Налимов 1993: 230).

Глубинным уровнем культуры, на котором осознанное соединяется с бессознательным и который служит основой устойчивой системы смыслов и представлений, укорененных в сознании и поведении многих поколений, считается менталитет [Ерасов 1996: 20].