Книга Британия. Mind the Gap, или Как стать своим онлайн

Под общей редакцией В. Дорофеева

Руководитель проекта И. Серёгина

Корректоры М. Миловидова, Е. Аксёнова

Компьютерная верстка А. Фоминов

Дизайнер обложки О. Сидоренко

Иллюстрации на обложке Shutterstock

© Виктория Завьялова, 2014

© Иллюстрации, Арина Орлова, 2014

© ООО «Альпина нон-фикшн», 2014

* * *

В спокойное от политических волнений, беспорядков и выяснений отношений на пьяную голову поздно ночью у бара британцы очень вежливы. То есть нет, даже крайне вежливы. Вы наступите бритту на ногу – он вам скажет «извините». Двинете его локтем в метро почем зря – опять попросит прощения. Налетите на него со всей дури, торопясь куда-то по своим делам, – а он вам опять: мол, «сорри». На представителей других наций, только приехавших в Англию, впечатление это производит неизгладимое. В первое время кажется, что все островитяне как будто «малость пришибленные» и чувствуют себя во всем виноватыми. Но, нет, это простая человеческая вежливость. Вы же не специально налетели на него, отдавили ногу, обидели и втоптали в грязь? Вероятно, уже сами мучаетесь от содеянного. Почему бы, собственно, не извиниться первым? Ведь тогда в вас наверняка проснется совесть, и, лучезарно улыбаясь, вы ему тоже скажете: «Ну, и я тоже сорри, добрый человек».

От автора

«Каждая страна существует в своем маленьком замкнутом мирке, – сказал мне как-то один профессор в зеленой Британии (фраза эта была настолько хороша, что я даже засомневалась, а не позаимствовал ли он ее у кого-нибудь из великих). – Только выйдя за пределы своего мирка и попав в другой, можно по-настоящему понять что-то о своей стране и, самое главное, о себе». Теперь, пережив и переосмыслив опыт нескольких последних лет, я точно знаю: профессор был прав.

Я уже не помню, как началась моя история любви с Британией, и в особенности с Лондоном. Возможно, с имени Виктория, которое носят улицы и скверы, парки и крупнейший вокзал. Порой мне казалось, что окружающие люди только и говорят обо мне. «Виктории» в Британии так много, что это имя уже стало нарицательным и надолго дало мне ощущение принадлежности, дома. А, может быть, с сумасшедшей белки, которая как-то раз укусила меня в Гайд-парке. Тогда я была в Лондоне в первый раз, юной туристкой, которая даже и не мечтала о том, что когда-нибудь будет учиться и работать в одном из самых восхитительных городов мира. Я просто кормила белку орехами, а та ни с того ни с сего вдруг тяпнула меня за палец. Кровь текла на землю, люди вокруг советовали немедленно бежать к доктору, потому что «это может быть бешенство». А я посмотрела в хитрые беличьи глаза и поняла, что может быть, однажды (нет, совершенно точно!) вот возьму и вернусь сюда.

Пролог

На залитой первым весенним солнцем крыше сидел человек в застиранной рубашке и рваных штанах. Он играл на банджо и пел какую-то нехитрую песенку. Кажется, это было что-то из репертуара U2, искаженное и упрощенное до неузнаваемости.

Дом стоял так близко к железнодорожному полотну, что из окна поезда можно было разглядеть и его счастливое, освещенное солнцем лицо, и дырки на старых трениках, и грязное окно, и нехитрую убогую обстановку комнаты, такую обыденную и привычную для Хакни – одного из самых непривилегированных и при этом самых живых, артистичных и необыкновенных районов Лондона.

Поезд на Ватерлоо не двигался уже минут пятнадцать. За это время машинист извинился раза три. Но, увы, ситуацию это не меняло. А значит, мой супервайзер, скорее всего, уже аккуратно пометил в тетрадочке опоздание напротив моей фамилии. Люди в переполненном вагоне жмурились от солнца и ждали, как обычно, стойко и тихо. Лишь кто-то фыркнул «Oh, typical» (крайняя степень возмущения для британца) в ответ на сообщение машиниста о том, что в очередной, сто сорок первый, раз что-то произошло то ли с сигналами, то ли на путях. По лицам было заметно, что думают люди в вагоне – скорее всего, о том же, о чем и я: «Черт бы побрал этот кризис, консерваторов, корпоративный кодекс и в особенности British Railways». И еще – немного завидуют этому безработному парню, поющему на крыше, хоть он и живет в такой ужасной дыре, прямо у железной дороги.

Когда-то в одном из таких домов с тонкими стенами, где вечно холодно и дует даже от пола, жили и мы, впятером в трех комнатах. Вместе плакали и смеялись. Вместе накрывали на стол и экономили фунты, чтобы заплатить за электричество. Вместе выводили клопов и грелись у газовой плиты. Вместе читали книги и смеялись над бестолковыми видео в YouTube. Вместе отмечали Рождество, пели и танцевали вокруг стола, а соседи смотрели нас из своих окон как телевизор, иммигрантское реалити-шоу.

Кажется, это было очень давно, целую жизнь назад. Мы приехали в Лондон в самый разгар кризиса. Польскому химику и микробиологу Ханне удалось устроиться в какую-то компанию, занимающуюся исследованиями предпочтений населения в области мусоропереработки. Она вставала в шесть часов утра, чтобы «исследовать» чужие мусорные бачки в различных районах города. Затем Ханна составляла отчет о том, кто, как и почему не разделяет мусор на бумажный, пластиковый и всякий прочий.

Другой наш сосед, индийский музыкант Горав, сидел все больше без работы, пока не начал продавать билеты на аттракционы на рождественской ярмарке в Гайд-парке. Больше всего повезло юристу Эве из Канады: она стала секретарем в бюро, оформлявшем документы для пакистанских беженцев (многие из которых становились таковыми, просто спустив паспорт в унитаз в аэропорту Хитроу в день прилета из родного Пакистана). Как-то раз с вечеринки Эва пришла с простуженным, несчастным, едва говорящим по-английски итальянцем Андреа, который так и остался жить у нас на кухне.

Это было давно, целую жизнь назад. И в той жизни, несмотря на все ее трудности, было место для дружбы, открытий и радости. Ханна уже давно работает в одной из лучших лабораторий Эдинбурга. У нее русский коллега, какой-то крупный ученый, который все больше молчит, почти не разговаривает. Вместе они занимаются исследованием каких-то промышленных мембранных установок. Горав вернулся в родную Индию, где зажигает звезды Болливуда. Эва переехала к бойфренду в Брюссель. А я… Я нашла для себя ответ на вопрос: что такое быть истинным британцем? Хотя, пожалуй, все мы по-настоящему закалились и стали немного британцами за эти несколько сложных и прекрасных лет.