Книга Девушки Мечты онлайн - страница 2



2

Создается впечатление, что СиСи – личный слуга Эффи. Она поглядывает в зеркало, потом отворачивается, отдает младшему брату приказания: «Положи пакет с косметикой возле двери, чтобы не забыть», «А ну-ка расправь нижнюю юбку, чтоб не морщила», «Прекрати возиться с моими костюмами и отнеси их вниз к приезду Джимми, СиСи!» – и снова любуется на свое отражение. А СиСи покорно выполняет ее желания, без слов. Так было всегда – Эффи Уайт требовала, а СиСи Уайт ее ублажал. Со стороны могло показаться, что Эффи пользуется тем, что она старшая, а СиСи – безвольная тряпка и не может постоять за себя. Но на самом же деле СиСи просто относился к сестре с большим почтением и обожанием, но не только потому, что она старше, а значит, автоматически внушает уважение, а потому, что считал, что Эффи одна из самых талантливых певиц, которых ему доводилось слышать. Именно сестра каждой спетой нотой заставляла СиСи поверить в то, что он самый талантливый композитор в Детройте, пусть и никому не известный. Они восхищались друг другом совершенно искренне еще с тех далеких времен, когда уговорили своего пастора, преподобного Гуди Райта, позволить им остаться после субботних занятий в церковном хоре и побренчать на пианино. СиСи, музыкант-самоучка, в нежном возрасте шести лет мог подобрать на слух любую мелодию, и Эффи, на три года старше, пела песни, которые сочинял брат. Когда Сиси исполнилось одиннадцать, он был руководителем детского хора при миссионерской баптистской церкви Святой Земли. А Эффи? Ну, понятное дело, она была солисткой.

Понимаете, музыка связала их. И никакая звездная болезнь, обычные братско-сестринские разборки или предательство окружающих не могли разрушить эту связь.

– Господи, Эффи, автобус будет в любую минуту! – крикнула Лоррелл в открытое окно квартиры Уайтов, под которым она нетерпеливо ждала с маленьким чемоданчиком и потрепанным чехлом с платьями, а рядом стоял отец Эффи Рональд, готовый пожелать девочкам счастливого пути. Дина пряталась в подъезде у Эффи после того, как оставила у мамы на подушке записку: жаль, что мама не понимает ее мечты, но она все равно поедет и попробует себя в шоу-бизнесе. Дина прижала палец к губам, умоляя Лоррелл утихомириться, не дай бог мама проснется и застукает Дину, уезжающую с Джимми, которого она окрестила «самим Сатаной».

Рональд засмеялся и натянул на уши шапку – слабая защита от утреннего холода.

– Эффи спустится через минуту, дорогая, не волнуйся, – хихикнул он. – Эффи у нас никогда не упустит возможности покрасоваться.

Лоррелл фыркнула.

– Да уж, Эффи не упустит возможности покрасоваться, но, как известно, легко может пропустить парочку автобусов, – сказала она, все еще не отрывая взгляда от окна, словно мысленно посылала лучшей подружке сигнал «Спускайся!».

Лоррелл лучше всех знала, как трудно заставить Эффи Уайт придерживаться расписания. Как-никак они дружили с пятого класса, когда Лоррелл вместе с тремя братьями и мамой, воспитывавшей их без отца, переехали в корпус Д полуразрушенного жилого комплекса – вот такой неудачный результат развода родителей. В первый же день в новой школе Лоррелл встретила Эффи на автобусной остановке. Та во всю глотку распевала известный хит. Лоррелл, которая никогда особо не стеснялась оказаться в центре внимания, стала подпевать, и не успел автобус припарковаться возле школы, как СиСи уже отбивал ритм на учебнике, а девочки вдвоем пели дуэтом, да так громко, что водителю пришлось повернуться и сделать им замечание. Лоррелл и Эффи хотели стать профессиональными певицами, поэтому все время, пока учились в средней школе, распевали в туалетах и постоянно побеждали на школьных конкурсах талантов, а в старших классах искали третью вокалистку в свою группу после того, как владелец местного клуба заикнулся, что у них было бы больше шансов попасть на популярный конкурс талантов в его клубе, если бы у Эффи на подпевках было две вокалистки, а не одна. Не прошло и недели, как Лоррелл познакомила Эффи с Диной, тихой и робкой девочкой с глазами, как у олененка. Никто – ни СиСи, ни Лоррелл, ни Дина – никогда не сомневался, кто же в их группе будет солисткой. А Эффи пользовалась своей славой местной звезды везде, где только можно: допоздна торчала на улице, бегала за мальчиками, веселилась на вечеринках и всегда была шумной и потрясающей, как только она умела.

– Ну что ты там орешь под окнами, как будто в многоквартирном доме? – фыркнула Эффи, появившись из-за тяжелой металлической двери, а за ней СиСи, нагруженный, как ишак, – с огромным чемоданом, двумя бумажными пакетами, сумкой с косметикой и чехлом с костюмами.

– Так мы вообще-то и есть в многоквартирном доме, дорогуша, – заметила Лоррелл.

– Это ненадолго, – ответила Эффи и показала подбородком в сторону улицы, по которой ехал яркий красно-зелено-серебристый автобус с надписью «Джеймс Эрли по прозвищу Гром» на боку. Дина, Лоррелл, Эффи и СиСи взволнованно понеслись туда, где припарковалось это чудо, роняя по дороге чемоданы и сумки.

– Не подкачай! – крикнул СиСи, бежавший за автобусом. А Эффи, прижав руки к стеклу, одними губами пообещала: «Ты будешь мной гордиться».

Но вскоре Эффи и девочки поняли, как же тяжело стать предметом гордости, когда выступаешь по клубам для бедняков. Не очень-то приятно тащиться всю ночь по пыльным дорогам до следующего места выступления только для того, чтобы владельцы заведения тут же наплевали на их известность и обращались с ними, как и с любыми другими чернокожими девочками, которые входят в двери клуба. В большинстве случаев им приходилось толкаться в грязных, прокуренных комнатенках «только для цветных» и ждать своего выхода. Никого не волновало, что девушки работают на подпевках у Джимми – ерунда, да что уж там, даже Джимми приходилось постоянно натравливать Марти на владельцев клубов, чтобы выбить для себя – звезды! – элементарные удобства: пару бесплатных коктейлей, тарелку горячей еды и место, где можно ненадолго присесть с музыкантами, пока идет подготовка к выступлению. А иногда даже оплату. Одним словом, это было унизительно – ждать, пока закончат выступать посредственные артисты, чтобы выйти на сцену и показать, что такое настоящее шоу. Во время одного из концертов в Чикаго Джимми и девочкам пришлось обходить собачье дерьмо, валявшееся на сцене после того, как какой-то танцор продемонстрировал весьма убогий тустеп со своими «дрессированными» собачками.

Господи, а тут еще какая-то девчачья группа болтается за кулисами и пытается обратить на себя хоть чье-то внимание! Ну, всем понятно, что, как бы сильно Джимми ни хотел затащить Лоррелл в постель, девушки, на которых «Дримфетки» с завидной регулярностью натыкались за сценой, тоже могли без особых проблем привлечь к себе внимание в надежде сесть в автобус к Джимми Эрли по прозвищу Гром.

Но в тот момент, когда Джимми начинал кружить по сцене, девушки понимали, что видят нечто сверхъестественное. Стоило Джимми слегка согнуть мускулистые ноги, выдвинуть вперед таз, наклонить голову и издать призывный клич «Э-э-э-эй!», как зал заполняли крики и аплодисменты, зрители начинали топать и кружиться, словно сквозь толпу двигался сам Святой Дух. Разве что никакого воскресения в выступлении Джимми не наблюдалось. Как и ничего святого в тех чувствах, которые он пробуждал своим пением.

Как-то раз они выступали в Вашингтоне, округ Колумбия.

– Бывает, одиночество накатит, – завывал Джимми, а за его спиной пыхтели Эффи, Лоррелл и Дина, старательно выводя свое «да-да-да-а-а-а!» и раскачиваясь в такт, а руки девушек колотили по воздуху по мере того, как энергия, исходящая от Джимми, текла по их телам.

К тому моменту они видели его шоу уже раз десять, а репетировали раз сто, и с каждым выступлением они словно впитывали увиденное, наблюдали, как Джимми заводит публику, прислушивались к его интонациями, восхищались его движениями и тем, как он использовал танец, чтобы выжать все соки из потеющей публики. Эффи и Дина относились к выступлению Джимми как к вкусному блюду – жевали и глотали, а потом отрывались от стола. А вот Лоррелл… ей нравился Джимми, поэтому она обсасывала его концерт, как толстяк обсасывает косточку: раскачивала бедрами чуть больше положенного, чтобы Джимми заметил, и пела «И он не будет один!», глядя ему прямо в лицо. К своему удивлению, Лоррелл даже поймала себя на мысли, что немного ревнует, когда Джимми начал обычный ритуал раздачи автографов (читай: флирта) поклонницам.

– Пора зажечь свет, – сказал Джимми, когда клавишник сыграл последнюю победную ноту, а барабанщик пробил заключительный удар.

Джимми подошел к краю сцены и, прищурившись, посмотрел из-под руки на возбужденную толпу.

– Ах, давайте-ка посмотрим, кто из этих прекрасных дам сегодня поедет домой с Джимми, – сказал он, отчеканивая каждое слово, как баптистский священник. – Там вас ждет теплая кроватка. Ну, кто хочет посидеть на коленках у папочки?

Женщины бросились на сцену, но их порыв сдержали двое полицейских – на самом деле это были никакие не полицейские, а администраторы Джимми, одетые в костюмы, купленные в магазине дешевых товаров, которым за это представление кинули пару дополнительных костей. Джимми выделил из толпы красивую мулатку с блестящими длинными волосами и приказал «полиции» провести девушку к нему.

– А твой парень здесь? – проворковал он, а девица хихикала и прижималась к нему. – Что? В туалете? Эй, кто-нибудь, сходите и заприте туалет.

После этого Джимми начинал клеиться к фанатке. Лоррелл знала, в чем фокус – «подружка» на самом деле была сестрой барабанщика, тем не менее Лоррелл не нравилось, как эта цыпочка смотрела на Джимми, она видела, как та проталкивалась к нему в автобусе, думая, что никто не обращает внимания.

Публика, уже вся на взводе, разразилась громкими криками, когда Джимми снова вернулся в центр сцены и сделал знак «Дримфеткам», которые выстроились позади него в линию.

– Только с тобой я настоящий, – пропел Джимми; музыка звучала все громче и громче, и он снова подошел к микрофону.

– Только с тобой, – первой затянула Дина, пристроившись рядом с Джимми к микрофону, ей эхом ответила Эффи.

Когда Джимми подошел к Лоррелл, девушка пристально посмотрела ему в глаза, а когда он передавал микрофон, ее ручка задержалась на его руке чуть дольше положенного.

– О да, только с тобой, – томно протянула она.

Именно в тот вечер Лоррелл решила, что ей нужно пробраться в «Гарлем» – так называлась задняя половина автобуса, куда тетя Кертиса Этель, взявшая на себя обязанности охранять нравственность девушек во время турне, отселила всех лиц мужского пола. А где же были девушки, спросите вы? В «Голливуде», на второй половине автобуса. Тетя Этель ясно дала понять всем музыкантам, администраторам и особенно самому Джимми, что в «Голливуде» им рады не будут. Лоррелл дождалась, пока тетушка Этель захрапела с такой силой, что могла бы всосать обивку со своего сиденья, подкрасила губы, глядя в зеркальце в пудренице, затем перешагнула через старушкины ноги в ортопедических туфлях и прокралась назад. По дороге она взбила прическу и, увидев, что Джимми наблюдает за ее передвижениями, широко улыбнулась. Лоррелл свернулась калачиком рядом с Джимми, и тот молча передал ей фляжку.

– Ох, мистер Эрли, поверить не могу, что все это происходит со мной, – защебетала девушка, улыбаясь во весь рот.

– В мире эр-н-би чудеса происходят постоянно, – улыбнулся он в ответ.

– А что значит «эр-н-би»?

Джимми наклонился так близко, что между их губами оставалась пара сантиметров.

– Разбитной и бесшабашный, – практически прошептал он.

– Ой, мистер Эрли, вы такой отвязный. – хихикнула Лоррелл. Это недвусмысленное предложение застало ее врасплох, и она отпрянула, ну, совсем немножко.

– Джимми, детка. Зови меня Джимми.

– Ой… мистер Джимми, вы такой отвязный, – повторила Лоррелл, улыбаясь еще шире, а Джимми прижимался и льнул к ее груди.

Эффи, хоть и была увлечена игрой в покер с Марти и одним из саксофонистов, все видела. Она украдкой бросила взгляд на Дину, но Дина уже спряталась в своем плюшевом мире – один ряд сидений она умудрилась превратить в настоящую мягкую норку с помощью атласных подушек и одеяла. Дина успела кое-что приобрести на свои чеки на четыреста баксов – она постоянно пропускала коллективные обеды и посиделки после репетиций, а вместо этого спешила потратить деньги в местных мелких «бутиках», которые с неохотой пускали чернокожую девушку внутрь, или же примеряла разные парики и по-новому красилась, или просто гуляла в одиночестве, как будто она вовсе и не часть группы. Если бы Эффи не знала подругу как облупленную, то решила бы, что Дина пытается своим поведением выпендриться. Ну, вообще-то такое бывало и раньше, особенно после того, как мать убедила Дину, что мизерная зарплата учительницы делает их верхушкой среднего класса. Нет, вы только подумайте! Богатеи в муниципальной многоэтажке! Понятное дело, сейчас у Дины и вовсе голова кругом пошла от всего этого. Эффи закатила глаза, покачала головой и посмотрела на карты в руке, но потом снова отвлеклась от громкоголосых партнеров по покеру, чтобы прислушаться к воркованию Джимми и Лоррелл.

– Ой, ну это приятно, – хихикнула Лоррелл, но тут же осеклась и откашлялась. – Я хотела сказать, забавно. Вы ведь женаты?

Джимми женился на своей школьной подружке, им тогда и семнадцати не исполнилось, и причем задолго до того, как пошел в гору со своим популярным синглом.

– Да, детка, – сдержанно сказал он. – Все на свете знают, что Джимми женат.

Улыбка тут же испарилась с лица Лоррелл, она нахмурилась и высвободилась со словами:

– Тогда убери руки!

Джимми сел и посмотрел ей вслед.

– Ути-пути, – сказал он и поерзал, чтобы устроиться ко сну, тут встретился взглядом с Эффи, снова хохотнул и закрыл глаза.

Дина и Эффи уселись рядышком за угловым столиком в клубе «Голубая бездна», куда Джимми и его свита зашли перекусить после выступления. Девушки пытались перекричать шум, который создавали музыканты Джимми, зажигавшие на сцене. Они отыграли последний концерт в турне, и, несмотря на то, что им предстояло вернуться к тому же жалкому существованию жителей нищих многоэтажек в беднейшей части Детройта, и Джимми, и «Дримфетки», и их джаз-банда с нетерпением ждали, когда же смогут наконец уснуть в собственных постелях, хотя заключительный концерт Джимми в родном городе был далек от триумфа.

Эффи сбросила туфли, поставила их на только что вытертый стул, который выдернула из-за соседнего столика, и оглядела VIP-клуб – громкое название для маленького дешевого и старого бара, где разливали спиртное и подавали жареную курицу, мясное рагу и свиные желудки. Но «Голубая бездна» ни в коем разе его и не оправдывала – просто дыра, которую давно облюбовали местные любители ночной жизни, о чем свидетельствовали расшатанные стулья, облупившаяся краска на стенах и треснутые тарелки. Чернокожие посетители считали своим долгом ухудшить состояние заведения еще сильнее, но Руби Миллс, его владелица, не из тех, кто станет заморачиваться по поводу свечей в подсвечниках, столового серебра и официантов, одетых с иголочки. Единственное, что нужно клиентам, – это деревянный танцпол и концерты, ну, по крайней мере, под таким предлогом Руби тратила прибыль на все, что угодно, кроме ремонта. Эффи знала всю подноготную клуба, поскольку раньше и сама разносила здесь выпивку в надежде, что получит шанс выйти на сцену. Увы, не срослось, Эффи уволили, не успев даже узнать, что она поет, поскольку, по мнению Руби, девушка слишком часто опаздывала. Эффи была рада-радешенька прийти в клуб с Джимми и его командой – тем самым утереть нос бывшей начальнице и продемонстрировать, что она и сама, без Руби, может добиться успеха. Эффи равнодушно помахала одной из официанток, убиравшей со столов, расставленных по периметру зала. Вообще-то посетители в основном держали напитки в руках и ели стоя вокруг танцпола, чтобы ничего не пропустить, так что особенно и убирать-то было нечего. Официантка помахала в ответ, и Эффи снова вернулась к тому вопросу, что они с Диной обсуждали.

– Я просто считаю, что у тебя все бы ладилось, если б ты была чуть. ну, ты понимаешь. – запинаясь, проговорила Дина.

– Если б я была скромницей? – передразнила ее Эффи. – Или такой душечкой, как ты?

– Ну, мне кажется, мальчикам это нравится, – промямлила Дина, отпрянув, словно признала свое поражение.

– Ну, вообще-то мальчики меня не интересуют, Дина, – сказала Эффи, наблюдая, как Кертис направляется от барной стойки к их столику.

Она выпрямилась, положила локти на стол и подалась вперед, слегка выпятив грудь, а когда Кертис протянул ей бокал виски с содовой, а Дине – бутылку кока-колы, сверкнула широкой улыбкой.

– О чем это вы тут сплетничаете, красотки?

– Кертис, – сказала Эффи, игриво потупив глазки, – а ты тоже изменяешь жене, как мистер Джим Эрли?

Дина ахнула:

– Эффи! – и повернулась к Кертису: – Я такого не говорила!

Эффи отмахнулась:

– Дина права, это не наше дело. Мы же даже не знаем, женат ты или нет.

Кертис, распрямив плечи, нависал над столиком словно скала. Он даже не шелохнулся.

– Я был женат. Не сложилось.

Эффи потянулась к нему:

– И какой была твоя жена? Такой худенькой маленькой пташкой, как Дина? Или ты предпочитаешь настоящих женщин? – Она снова села прямо.

– Эффи, прекрати немедленно! – потребовала Дина, заливаясь краской.

Кертис не долго думая ответил, глядя Эффи прямо в глаза:

– На самом деле меня воспитывали две старшие сестры, они были такие же настоящие, как ты.

Эффи вытащила стул и похлопала по нему, приглашая Кертиса сесть.

– Ну, почему бы тебе не рассказать о них?

Кертис откашлялся, бросил взгляд через плечо, а потом снова посмотрел на девушек:

– Одну минутку, дамы.

Он кивнул подошедшему СиСи и пожал ему руку:

– Готов?

– А то!

Они подошли к соседнему столику, где Марти и Джимми пили виски.

– Не получается, Марти! Блин, дружище, раньше народ чуть ли не в обморок грохался, этот трюк их на клочки разрывал, – взволнованно говорил Джимми, все еще не отошедший после более чем прохладного приема, устроенного детройтской публикой, когда он упал на сцену в конце своего хита. Раньше Джимми проделывал то же самое, и женщины со всей округи начинали визжать и кричать, пытаясь прорваться через «оцепление», чтобы дотронуться до распростертого на сцене тела кумира, но не сегодня. – Слишком много подражателей. – Джимми чуть не плакал.

– Да, Джимми, – согласился Марти. – Сейчас все так делают.

– Но я же первый начал! Ты-то знаешь!

– Ты все еще первый, Джимми, – утешил Марти, похлопывая его по спине. – Ты и сегодня разорвал всех в клочья. Это было прекрасно. Слышишь меня? Пре-крас-но.

Джимми откинулся на стуле и смерил Марти взглядом:

– Врешь ты все. Мне нужно что-то. что-то. – Лоррелл с улыбкой прошествовала к барной стойке, где тут же принялась кокетничать с одним из саксофонистов. – Что-то такое! – Джимми показал на Лоррелл. – Господи!

– Тебе нужно новое звучание! – с серьезным видом сказал Кертис. Джимми так пялился на Лоррелл, что даже не заметил, как подошли Кертис и СиСи.

Но Джимми тут же парировал, и в его голосе послышалась легкая брезгливость:

– Нет, дружочек, мне нужен новый «кадиллак», у того, что ты мне втюхал, масло течет.

Марти хохотнул, а потом они с Джимми вернулись к своему разговору, сделав вид, что Кертиса и СиСи просто нет.

СиСи слегка приуныл, но решимости все же не растерял, а Кертис тем временем продолжил:

– Джимми, ты ведь помнишь брата Эффи СиСи? Очень талантливый молодой композитор.

– Ага. – Джимми взглянул на СиСи и щелкнул пальцами. – Это же ты написал ту песенку девчонкам. Как же там… «Уходи из жизни моей…» Ты, да?

СиСи снова расправил плечи.

– Да, причем без посторонней помощи, – с гордостью сказал он.

– И что ты думаешь об этой песне, Марти? – спросил Джимми, не сводя глаз с СиСи.

– Ну, мне кажется, она немного.

– Нудновата?

– Ага. Даже не немного, а очень, дружок. – Марти отхлебнул виски.

Глаза СиСи превратились в узкие щелки.

– Я вам не дружок, мистер, – сказал он и пошел прочь.

– Ты уж прости, но в твоей песне недостаточно души, нашей души, негритянской, ты понимаешь, о чем я, малыш? Я Джимми, мне нужна душа! – крикнул Джимми, ни к кому в особенности не обращаясь, когда саксофонист на сцене исполнил импровизацию стаккато. – Да! – снова крикнул Джимми. – Давайте исполнять соул! Соул и есть музыка души!

Кертис скользнул за стол и уселся рядом.

– Ну конечно, и соул, и госпел,[4] а еще ритм-н-блюз, джаз, блюз и все остальное, что заимствуют у нас белые, – поддакнул он.

Теми же словами он пару дней назад прочел лекцию СиСи после того, как они ночь напролет писали вместе песни. Кертис и СиСи вообще часто засиживались по ночам, сочиняя музыку на стареньком пианино, купленном в местном университете, пожелавшем избавиться от старого музыкального инвентаря. Кертис заплатил за пианино из своего агентского вознаграждения и тут же поставил его в тесном пыльном гараже, взяв с СиСи обещание, что тот вернет деньги за инструмент сторицей, написав несколько хитов для «Дримфеток». Перед этим СиСи несколько недель уговаривал менеджера сестры внести его в список в качестве композитора. Кертису нравились в этом пареньке две черты – энергия и чистота. Ему пришлось выдать всего лишь пару предложений, чтобы убедить СиСи сесть и на одном дыхании сочинить больше десятка оригинальных мелодий за те три недели, что прошли после доставки инструмента. Кертис все это время внимательно слушал, кое-где подправлял ноты, удлинял проигрыши, чтобы получился новый хит: с ним Джимми, которого он отчаянно хотел включить в свой список молодых дарований, взлетел бы на вершины чартов. СиСи впитывал каждое слово, уважая Кертиса не только за деловую хватку, но и за неподдельную любовь к музыке, а еще за то, что тот открыл ему глаза – СиСи захотелось быть чем-то больше, чем второсортным композитором ритм-н-блюза. СиСи жаждал стать частью команды Кертиса, поскольку с предельной ясностью увидел, что когда-нибудь то, что они делают, войдет в историю. Он даже не расстраивался, когда Кертис переписывал его песни, просто склонялся над пианино, слушал и кивал, пока тот мерил маленькое помещение шагами, фонтанируя идеями, а СиСи играл и играл до поздней ночи.

– Должен быть какой-то способ нести нашу музыку в массы, – сказал Кертис, прищурившись и наклонившись к Джимми, – но только в этот раз нам самим. Чтобы самим зарабатывать деньги.

Джимми смерил его взглядом:

– Марти, этот парень мне толкает какую-то туфту.

– Да я слышу, малыш, – засмеялся Марти, но ухмылочка сползла с его лица, как только СиСи запел.

– Купи мне «кадиллак», «кадиллак», «кадиллак», – пропел он, сыграв на пианино привязчивый мотивчик.

Саксофонист опустил свой инструмент и наклонился поближе, а Лоррелл подошла и тоже подключилась со своим «о-о-о!».

– Купи мне «кадиллак», «кадиллак», «кадиллак», ведь я звезда, а значит, будет так, будет так, будет так, как я хочу-у-у-у, – пропел СиСи чуть громче, а Дина и Эффи присоединились к Лоррелл, как делали бесчисленное количество раз, когда СиСи придумывал им новую песню на конкурс талантов. Скоро и Джимми начал притопывать в такт ногой.

– Слушайте, я понимаю, что вы, ребята, пытаетесь сделать, но ничего не выйдет. – Марти ударил кулаком по столу. Ему было ясно, что Кертис претендует на его звездного – и единственного – клиента. – Джимми Эрли – это вам не уличная девка в ожидании первого клиента, а признанный артист, и у него контракт со звукозаписывающей компанией.

– Ага, с местной компанией, которой без году неделя и которая не может продвинуть его в ротацию, – мягко заметил Кертис.

– Ну, с этим я ничего не могу поделать, – пробормотал Марти, а Джимми тем временем сел за столик и ловил каждое слово их перебранки.

Кертис покачал головой и обратился к Джимми:

– Одна запись, приятель. О большем я и не прошу. Одна песенка, простая мелодия, которую сможет запомнить каждый.

Марти выпрыгнул из-за стола и схватил свое пальто и шляпу. Кертис почувствовал, что нащупал у оппонента слабое место.

– Вы знаете, как сейчас песни становятся хитами? Звучат в машинах! Хиты – это те песни, под которые приятно вести автомобиль!

– Да, но поклонники Джимми все больше на автобусе, – фыркнул Марти. – Пойдем отсюда, – сказал он, протягивая Джимми пальто, но тот встал и прошел мимо него к пианино.

Кертис улыбнулся. Марти, потерпев поражение, снял шляпу и плюхнулся обратно на свое место.

– А ты уже придумал переход? – спросил Джимми у СиСи; он щелкал пальцами и подпевал вместе с девушками.

Не прошло и суток, как Джимми и девушки стояли в гараже в автомагазине Кертиса, зажатые между квартетом музыкантов и стеной. Кертис и Уэйн, пожилой мужчина, который именовался продавцом, но на самом деле был скорее личным помощником, примостились на металлическом столе, с которого убрали все лишнее, чтобы освободить место для двухдорожечного магнитофона и микшера.

– Ребята, вы играете немного вразнобой! – крикнул Кертис музыкантам. – Давайте-ка синхронизируемся. А ты, Джимми, не голоси так. Легко и непринужденно. Мы все знаем, что ты умеешь петь в манере соул, но я хочу, чтобы эту песню ты спел легко и непринужденно.

Кертис кивнул Уэйну.

– Работаем! – крикнул Уэйн рабочему, который в дальнем углу гаража из баллончика наносил рисунок на крыло только что выкрашенного в черный цвет «кадиллака». Кертис специально нанял его, чтобы разукрасить авто. – Запись «Кадиллак». Дубль девятый.

СиСи погремел колесной цепью, чтобы акцентировать слабые доли, потом включился Джимми, ему подпели девушки, оттеняя его голос своими нежными «о-о-о!» и «кадилла-а-ак!». Кертис на микшере сгладил звучание, приглушив саксофонистов и усилив вокал. Он щелкнул переключателем, и микс зазвучал из двух маленьких динамиков; казалось, что песня льется из радиоприемника в машине. Джимми закивал, жадно вслушиваясь.

Через два дня СиСи и Уэйн на парковке «Эй энд Би Дистрибьюторс» загружали в золотой «кадиллак» Кертиса первые коробки с записью сингла «Кадиллак». СиСи чуть не прыгал от возбуждения на заднем сиденье, пока они ехали на радио, где Кертис собирался по-быстрому уговорить Элвиса Келли, одного из популярных в Детройте диджеев, поставить иглу проигрывателя на новенькую сорокопятку со штемпелем «Собственность „Рэйнбоу Рекордс"». Однако сам Кертис подозревал, что, стоит Элвису Келли услышать их хит, он тут же пойдет навстречу.

– Кертис, почему мы катаемся в этой тачке взад-вперед, словно у нас дел никаких нет? Ждем второго пришествия? – требовательным голосом спросила Эффи с заднего сиденья «кадиллака», где она сидела, зажатая между Диной и Лоррелл. СиСи сидел впереди.

Кертис ничего не ответил, просто включил радио и рулил. Эффи так громко возмущалась, что они прослушали вступительное слово Элвиса.

– А теперь прильните к вашим приемникам! – закричал тот в микрофон. – Совершенно новое звучание нашего Грома, думаю, вам понравится.

Эффи тут же замолкла, когда услышала голос Джимми, а на заднем фоне – свой и девочек. И тут их прорвало.

– Кертис, мы на радио!!! – завизжала Эффи, пытаясь обнять его, и тут радиоприемник замолчал.

– Что случилось? – спросила Лоррелл, широко раскрыв глаза.

– Черная станция… Сигнал слишком слабый, – объяснил СиСи. Он покрутил ручку приемника, но песни не было.

– Кертис, разворачивай свое корыто! Быстрее! – велела Эффи и шлепнула Кертиса по руке.

Машину занесло, когда Кертис резко развернулся на заледеневшем участке дороги. Как только они поехали к городу, песня зазвучала снова. Девушки принялись подпевать, хихикать и кричать.

Так началось их восхождение на вершину хит-парада. Но ради успеха этой песни пришлось немало попотеть. Кертису, Лоррелл, Эффи, Дине, СиСи и Уэйну пришлось самим продвигать и рекламировать свой сингл, который добрался до восьмого места в чартах эр-н-би и стал девяносто восьмым в общем рейтинге уже через неделю – неслыханный успех для эмоционального черного певца, который во время своих выступлений только и знал, что выписывать немыслимые сальто и орать во все горло. С их помощью первый и единственный хит «Рэйнбоу Рекордс» добрался до тридцать восьмого места в хит-параде журнала «Биллбоард».



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт