Книга Все, что остается онлайн - страница 4

Глава 4

Ярко светящаяся разноцветными огнями вывеска «Семь-одиннадцать» была видна уже за полмили. Таинственная, красно-зеленая, она сама по себе ни о чем не говорила. Мне показалось, что я вдруг отчетливо услышала избитую папину фразу: «И ради этого твой дед покинул Верону?»

Это было его любимым выражением, когда он, читая утреннюю газету, кивал головой в знак неодобрения. В первый раз он произнес ее, когда какой-то тип с восточным акцентом обслужил нас кое-как, подчеркнув то, что мы вовсе «не были истинными американцами». Отец повторял эту фразу каждый раз, когда читал о вызовах присяжных заседателей для участия в судебном заседании по разбирательству чьих-то недобросовестных поступков, употребления наркотиков или разводов. Когда я была еще ребенком, отец держал небольшую бакалейную лавку, и каждый раз, обедая вечером в кругу семьи, он рассказывал о своих делах, одновременно расспрашивая нас о наших успехах. Он прожил совсем мало и умер, когда мне исполнилось лишь двенадцать лет. Но я была абсолютно уверена в том, что, будь он жив, он не одобрил бы существования дежурных магазинов. Он бы сказал, что ночи, воскресенья и праздники даны людям вовсе не для того, чтобы стоять за прилавком или, закусывая буррито, мчаться куда-то в машине. В такое время нужно быть дома, с семьей.

Свернув на выездную дорогу, Эбби снова проверила зеркала. А менее чем через сто футов она уже подъезжала к стоянке «Семь-одиннадцать» и, как мне показалось, слегка оживилась. Не считая одного стоявшего возле входа с двойными стеклянными дверьми «фольксвагена», мы были единственными посетителями.

– Ну, наконец-то добрались до берега, – облегченно вздохнула Эбби, выключив зажигание. Последние двадцать миль нам не встретилось ни одной машины.

– По крайней мере, хотя бы это нам известно, – сказала я.

Ночь была туманная, небо беззвездное, а воздух теплый, но очень влажный. Мимо нас прошел молодой человек с двенадцатибаночной упаковкой пива в то время, как мы входили внутрь.

Яркими огнями по углам горели видеоавтоматы, а молодая продавщица пополняла прилавок сигаретами. Ей было не более восемнадцати. Пряди белокурых волос обрамляли ее личико, а тоненькая фигурка была затянула жакетом в оранжево-белую клетку и черными джинсами. У нее были длинные ярко-красные ногти, а когда она обернулась к нам, я поразилась строгим, почти суровым чертам ее лица. Она была похожа на мотоциклиста, который без всяких тренировок сразу же пересел на «Харлей-Дэвидсон».

– Вы Элен Джордан? – спросила Эбби. Продавщица сначала удивилась, а затем настороженно спросила:

– Да, а зачем вам мое имя?

– Эбби Торнбулл, – протягивая руку, по-деловому представилась Эбби. Элен Джордан ответила ей слабым рукопожатием. – Я из Вашингтона, – добавила Эбби. – Газета «Пост».

– А какая «Пост»?

– Вашингтонская газета «Пост», – уточнила Эбби.

– Понятно. – Со скучающим видом она ответила: – У нас есть в продаже эта газета. Она перед вами. – Сказав это, она указала на тощую стопку газет, лежавшую на прилавке рядом с дверью.

Воцарилась неловкая пауза.

– Я репортер газеты «Пост», – объяснила Эбби. Глаза Элен зажглись огоньком любопытства.

– Вы не шутите?

– Никаких шуток. Я хотела бы задать тебе несколько вопросов.

– Для какой-нибудь статьи?

– Да. Я делаю репортаж, Элен, и мне действительно нужна твоя помощь.

– А что вы хотите знать? – спросила она, облокотившись на прилавок. В этот момент, как бы осознавая свою значимость, Элен вдруг стала очень серьезной.

– Я хочу задать тебе вопрос относительно той парочки, которая останавливалась здесь в прошлую пятницу, вечером. Молодой человек с девушкой, приблизительно твоего возраста. Они приехали в это место вскоре после девяти часов вечера, купив в вашем магазине упаковку с шестью банками пепси и какие-то другие вещи.

– А, это та пропавшая парочка, – сказала Элен, на этот раз оживившись. – Знаете, я бы никому не посоветовала останавливаться в этом месте. Когда нас принимают на работу в магазин, первое, о чем нас предупреждают, это то, что никто не имеет права пользоваться душем. Что касается лично меня, то я бы не возражала предоставить душевые таким посетителям, как девушка с парнем. Мне самой было ее жалко. Я хочу сказать, что мне было понятно ее состояние.

– Я уверена, что все именно так и было – сочувственно ответила Эбби.

– Представляю, как неловко она себя чувствовала, когда, купив тампаксы, попросила воспользоваться душем. Ведь ее парень стоял рядом. Лучше б я ей разрешила.

– А откуда тебе известно, что это был ее парень? – спросила Эбби.

Немного смутившись, Элен ответила:

– Я просто предполагаю. Они постоянно были вместе и, казалось, были очень влюблены друг в друга. Это же заметно со стороны, особенно если обращаешь внимание. А я тут одна, дежурю целые сутки. У меня глаз наметан. Взять, например, замужние пары. Они постоянно по дороге заглядывают в наш магазин, а детей оставляют в машине. Большей частью это люди уставшие, которые не очень-то ладят между собой. А пара, о которой вы спрашиваете, так мило обращалась друг с другом.

– Они больше ничего не просили у тебя, кроме комнаты отдыха?

– Мы немного побеседовали, – ответила Элен. – Так, ни о чем. Я задала им самые обычные вопросы, о хорошей погоде, о том, куда они едут.

– Они тебе сказали? – спросила Эбби, делая пометки в своем блокноте.

– Что?

– Они сказали тебе, куда они едут? – повторила Эбби, заглядывая ей в глаза.

– Они сказали, что едут на пляж. Это я хорошо помню, потому что я еще им позавидовала, сказав, что, когда нормальные люди едут на отдых, я вечно торчу здесь. Тогда я поссорилась со своим парнем, поэтому мне было ужасно досадно.

– Да, я понимаю, – дружелюбно заметила Эбби. – Расскажи мне поподробнее, как они вели себя, Элен. Может быть, тебе что-то бросилось в глаза?

Подумав немного, она ответила:

– Ага. Они были замечательной парой, только очень спешили. Наверное, потому, что девушке побыстрее хотелось принять душ. Я очень хорошо запомнила, как вежливо они отреагировали на мой отказ. Знаете, много людей приезжают сюда и спрашивают про душ. А когда им отказываешь, они становятся такими грубыми и чего только от них не услышишь в ответ.

– Ты упомянула о том, что направила их на стоянку зоны отдыха, – сказала Эбби. – Ты можешь точно вспомнить, что ты им тогда говорила?

– Конечно. Я им сказала, что недалеко находится стоянка. Надо только немного подать назад и держать курс на Восточную улицу 1-64, и тогда уже через пять-десять минут они точно приедут в назначенное место.

– А ты никого не заметила рядом, когда разговаривала с ними?

– Здесь много людей ходило туда и обратно, много путешественников. – Затем, помедлив, она добавила: – Помню, сзади сидел мальчишка и играл на автоматах в «Пэк мэн». Какой-то малолетний пройдоха; он вечно тут ошивается.

– А больше никого не было рядом с прилавком возле этой пары? – спросила Эбби.

– Там стоял один молодой человек. Он вошел сразу за этой парой. Сначала он просматривал журналы, а затем заказал чашку кофе.

– И это все происходило во время твоей беседы с ними? – неустанно продолжала выуживать подробности Эбби.

– Да. Я помню, что он был вежлив, очень дружелюбно спрашивал о чем-то дружка той девушки и нахваливал джип. Парочка приехала в красном джипе, ну, знаете, одна из таких машин, которая привлекает всеобщее внимание. Машина была припаркована прямо перед дверями магазина.

– А что было потом?

Элен присела на стул, стоявший рядом с кассовым аппаратом.

– Ну, так много чего было. Вошли еще какие-то посетители. Ушел тот парень, пивший кофе, а после, спустя, может, пять минут, уехала и парочка.

– А вот тот парень с кофе, он стоял возле прилавка и слышал, как ты направляла парочку к стоянке зоны отдыха? – допытывалась Эбби.

Нахмурившись, девушка ответила:

– Затрудняюсь вспомнить. Кажется, он просматривал журналы, когда я им советовала поехать туда. Потом девушка спустилась к одному из проходов поискать то, что ей было нужно, подошла обратно к прилавку как раз в тот момент, когда этот человек расплачивался за кофе.

– Ты заметила, что парочка уехала где-то через пять минут после ухода того человека, – продолжала Эбби. – А чем они в это время занимались?

– Ну, пару минут у нас заняла процедура покупки, – ответила она. – Девушка поставила на прилавок упаковку с шестью банками «Куур». А я, проверяя ее кредитную карточку, обнаружила, что ей нет двадцати одного года, поэтому не продала ей пиво. Она совершенно спокойно отнеслась к этому, вроде даже засмеялась. Знаете, нам самим смешно. Что касается меня, я тоже пробовала пиво, и что тут такого? Ну, как бы там ни было, пришлось ей заменить пиво на упаковку содовой. Потом они уехали.

– Ты не могла бы описать того человека, который покупал кофе?

– Подробно, конечно, вряд ли.

– Ну, он чернокожий или белый?

– Белый. Кажется, брюнет. Волосы черные, может быть, темно-каштановые. Возраст – лет тридцать с небольшим.

– Высокий или низенький, толстый или худой? Элен, посмотрев в конец зала, ответила:

– Пожалуй, среднего роста. С хорошей фигурой, но не очень крупный.

– А у него не было усов или бороды?

– Кажется, нет… Хотя подождите минутку.

По ее внезапно засиявшему лицу было видно, что она вспомнила некоторые подробности.

– У него были короткие волосы. Ну да. Помню, я еще подумала, не военный ли это. Знаете, здесь крутится столько военных; они постоянно заглядывают сюда по дороге в Тайдвотаз.

– А что еще в его внешности было примечательного, что заставило тебя подумать о том, что он военный? – спросила Эбби.

– Не знаю. Может быть, манера поведения. Это нелегко объяснить; только если ты часто встречалась с военными, ты сразу сможешь их отличить от гражданских. Большинство из них, например, имеют татуировки.

– У этого молодого человека тоже была татуировка? Огорченно вздохнув, она ответила:

– Я не заметила. – Как он был одет?

– Хм…

– Ну, костюм, галстук, – подсказала Эбби.

– Нет, на нем не было костюма с галстуком. Ничего особенного. Скорее всего, он был одет в джинсы или черные брюки, а сверху была накинута куртка с «молнией»… Правда, я не очень уверена.

– Может быть, ты случайно заметила, на каком автомобиле он приехал?

– Нет, не знаю, – ответила она без колебания. – Я не видела никакой машины. Скорее всего, он припарковался где-то поодаль.

– А ты обо всем рассказала, когда полиция приезжала к тебе с расспросами, Элен?

– Да, – ответила она, наблюдая за стоянкой перед входом в магазин, куда только что подкатил фургон.

– Я им рассказала все то же самое, что и вам. Ну, кроме, конечно, всяких мелочей, которые мне было трудно вспомнить тогда.

В зал вошли два подростка, неторопливой походкой направившись к игровым автоматам. Элен, повернувшись в нашу сторону, намекнула, что ей нечего больше сказать, поскольку она и так выложила нам все, что знала.

Очевидно, Эбби была того же мнения.

– Спасибо, Элен, – поблагодарила она, сделав шаг от прилавка. – Репортаж появится в субботу или в воскресенье. Так что можешь познакомиться с ним.

Мы вышли на улицу.

– Пора смываться отсюда, пока она не закричала, что все сказанное ею не было предназначено для печати.

– Я очень сомневаюсь в том, что она вообще читает газеты, – ответила я.

– Знаешь, меня больше всего удивляет то, что полицейские не приказали ей держать язык за зубами.

– А может быть, они и приказали, но она не смогла удержаться от соблазна увидеть свое имя в прессе.

Восточная улица 1-64 зоны отдыха, куда продавщица направила Дебору и Фреда, была совершенно безлюдна, когда мы туда подкатили.

Эбби припарковала машину спереди автоматического газетного киоска, и в течение нескольких минут мы сидели молча. Стоявший прямо перед нами небольшой падуб был освещен серебристым светом включенных фар, а горевшие в темноте сквозь туманную дымку лампы казались размытыми белыми пятнами. Будь я одна, я ни за что бы не вылезла из машины и не попросила комнату отдыха.

– Страшно, – прошептала Эбби, затаив дыхание. – Господи, неужели в этом месте всегда по вторникам так безлюдно, или просто опубликованное сообщение о случающихся здесь по вечерам происшествиях отпугнуло всех от этого места.

– И то и другое не исключено, – ответила я. – Только я уверена, что здесь не могло быть так же пустынно в тот вечер, в пятницу, когда сюда подъезжали Дебора и Фред.

– Они, наверное, припарковались на нашем месте, – задумчиво сказала она. – Может быть, тут и были люди, если учесть, что начинались выходные в преддверии праздника Дня труда. Может, именно в этом месте они повстречались со своей бедой, с этим отпетым мерзавцем.

– Если учесть, что здесь были посетители, то рядом должны были быть припаркованы машины, – сказала я.

– И что ты хочешь этим сказать? – спросила она.

– Если предположить, что именно здесь Дебора и Фред повстречали кого-то, а затем этого кого-то впустили в свой джип, то где же тогда находился автомобиль неизвестного? Или он пришел сюда пешком?

– Маловероятно.

– Если он был на колесах, – продолжала я, – и припарковался здесь же, то несчастье могло произойти лишь при условии, что здесь вообще не было машин.

– Я поняла ход твоей мысли. Получается, что если бы он припарковался один в этом месте и стоял здесь в течение долгого времени допоздна, то он рисковал быть замеченным патрульной полицейской службой.

– Замышляя убийство, он вряд ли не продумал такой ситуации, – сказала я.

Подумав немного, она поделилась своими соображениями:

– Знаешь, меня беспокоит, что все случившееся в тот вечер можно считать и не считать случайностью. То, что Дебора и Фред сделали здесь остановку, было случайностью. Если они действительно встретили какого-то мерзавца здесь либо того, пившего кофе в магазинчике «Семь-одиннадцать», это тоже можно считать случайностью. Но нельзя сбрасывать со счетов и версию преднамеренного замысла, хорошо продуманной операции. Если предположить, что это было похищение, то ведь оно должно было быть заранее спланировано.

Я промолчала в ответ.

В этот момент я вспомнила о предупреждении Уэсли: преступление на почве политики. Однако версия об охотящемся на влюбленные парочки насильнике тоже казалась правдоподобной. Лично я не могла связать исчезновение молодых людей ни с каким другим финалом, кроме трагического.

Эбби завела машину.

Двигаясь по главной магистрали, мы всю дорогу молчали. Установив авторегулятор скорости, она заговорила снова:

– Ты считаешь, они уже мертвы, не так ли?

– Ты задаешь мне этот вопрос для того, чтобы затем осветить мой ответ в прессе?

– Нет, Кей. Я спрашиваю тебя вовсе не для того. Хочешь знать правду? Меня сейчас волнует не статья, а то, что вокруг нас происходит.

– Потому что ты боишься за свою жизнь?

– А ты бы не боялась?

– И мне бы было страшно, если б я знала, что мои телефоны прослушиваются и за мною следят. Уж если когда и надо беспокоиться, так это сейчас, когда ночь на дворе. Ты очень устала, и вовсе не обязательно возвращаться сейчас в Вашингтон.

Она вопросительно посмотрела на меня.

– У меня в доме много места. А уехать ты можешь завтра утром.

– А у тебя найдется лишняя зубная щетка, ночная рубашка и какая-нибудь выпивка в баре?

Облокотившись на сиденье, я, закрыв глаза, пробормотала:

– Можешь даже напиться, если хочешь, я с удовольствием поддержу компанию.

В полночь, когда мы вернулись домой, я, услышав телефонный звонок, схватила трубку раньше, чем мог сработать автоответчик.

– Кей?

Сначала я даже не сообразила, чей это голос, настолько неожиданным был звонок. Затем сердце мое бешено заколотилось.

– Здравствуй, Марк, – ответила я.

– Извини за столь поздний звонок. Взволнованным голосом, перебив его, я сообщила ему:

– Я не одна. У меня ночует сегодня моя подруга Эбби Торнбулл. Ты, должно быть, ее помнишь, она работает в газете «Пост». Мы только что вернулись с одного очень интересного мероприятия по захвату преступника.

Ничего не ответив, Марк, подумав немного, спросил:

– Может, ты позвонишь мне, когда тебе будет удобно?

Я повесила трубку, Эбби, увидев мое опечаленное лицо, спросила:

– Кто это был, Кей?

Первые месяцы пребывания в Джорджтауне я была сильно перегружена занятиями в юридическом колледже. Кроме того, чувствуя себя иностранкой, я постоянно испытывала отчуждение, пребывая в одиночестве. Приехавшая из Майами с дипломом доктора медицины итальянка, я была представителем класса буржуазии с весьма скромными видами на преуспевание. Совершенно неожиданно меня причислили к разряду самых способных и симпатичных студентов. Я не стеснялась своего происхождения и чувствовала себя достаточно демократично в любом обществе.

Больше всего я предпочитала общество Марка Джеймса. Высокого роста, с прекрасным телосложением, он обладал чувством собственного достоинства и был очень самостоятельным молодым человеком. Я узнала о нем еще задолго до нашего знакомства. Впервые я встретилась с ним в Библиотеке права среди тускло освещенных книжных полок. Мы обсуждали с ним какие-то юридические термины, и меня буквально сразил взгляд его великолепных темно-зеленых глаз, которые я так и не смогла забыть. Всю ночь мы провели в баре за чашкой кофе и разговорами. После этого вечера мы стали видеться с ним почти каждый день.

Мы не спали в течение целого года, потому что когда мы были с ним вместе в постели, то не смыкая глаз, как одержимые, постоянно занимались любовью. И, сколько бы мы ни были вместе, мы никак не могли насытиться друг другом. В то время я наивно полагала, что так будет продолжаться всю жизнь. Но на второй год нашего знакомства в наших взаимоотношениях появилась трещина, и мы расстались. Закончив колледж, я вышла замуж за Тони, совершенно уверенная, что я переболела Марком и с ним все кончено. Так я думала вплоть до момента его неожиданного загадочного появления в моей жизни, когда я поняла, как сильно заблуждалась в отношении его.

– Может быть, Тони был бы более надежной пристанью для тебя, – поделилась своими соображениями Эбби, вспомнив про моего бывшего мужа и потягивая коньяк.

– Тони был очень практичным, – заметила я. – А может, мне просто поначалу так казалось.

– В практичности тоже есть здравый смысл. В моей любовной истории имел место случай такого рода. – Потянувшись за своим бокалом, она продолжала: – У меня тоже случались любовные романы, в которые я кидалась как в омут, с головой. И только одному Богу известно, почему они так скоро заканчивались. После них я бываю похожа на раненого бойца, возвращающегося с поля боя в родные пенаты. Вечно я попадаю в руки какому-нибудь слизняку, который обещает заботиться обо мне.

– Об этом только в сказках мечтают.

– Да, особенно в сказках братьев Гримм, – с горечью в голосе согласилась Эбби. – Сначала они обещают заботиться о тебе, но на самом деле им нужна лишь прислуга, которая бы готовила обеды да стирала мужские сорочки.

– Все, что ты мне рассказала о своем бывшем поклоннике, в полной мере относится к Тони, – заметила я.

– А чем он теперь занимается?

– Я с ним сто лет не разговаривала.

– Но ведь люди, даже расставаясь, должны оставаться друзьями.

– Но он не очень этого хотел, – сказала я.

– Ты о нем вспоминаешь?

– Невозможно забыть человека, с которым ты прожила шесть лет. Но это вовсе не значит, что я хочу быть с Тони. Я всегда желаю ему добра и надеюсь, что у него все хорошо.

– А ты любила его, когда выходила за него замуж?

– Наверное, любила.

– Может быть, и так, – сказала Эбби. – Только мне кажется, что ты всю жизнь любила Марка.

Снова наполнив бокалы вином, я подумала: «Утром мы будем черт знает на кого похожи».

– Для меня кажется просто немыслимым, что после стольких лет разлуки вы опять вместе, – продолжала она. – И, что бы между вами ни происходило, я уверена, Марк тоже не переставал любить тебя.

Когда он снова вошел в мою жизнь, мне казалось, что все годы нашей разлуки мы как будто жили в далеких странах, и теперь уже тот привычный язык, на котором мы разговаривали раньше, стал для нас недоступен. Откровенны друг с другом мы бывали только в темноте. Он сообщил мне, что был женат, но жена погибла в автомобильной катастрофе. Позже я узнала о том, что он бросил юридическую практику и стал работать на ФБР. Когда мы были с ним вместе, мы пребывали в какой-то эйфории. Это самые замечательные дни, напоминавшие мне тот первый год нашей с ним дружбы в Джорджтауне. Конечно, так не могло продолжаться вечно. История, как бы то ни было больно, имеет скверную привычку повторяться.

– Я не думаю, что это он виноват в том, что его перевели в Денвер, – сказала Эбби.

– Он сделал свой выбор, – ответила я. – А я свой. – Ты не захотела поехать с ним?

– Именно из-за меня он попросил новое назначение, ему захотелось расстаться.

– Так что, он теперь скитается по стране? Ну, это уж слишком.

– Когда люди становятся злыми, они впадают в крайности. И совершают большие ошибки.

– А Марк, наверное, слишком упрям, чтобы признать, как жестоко он ошибся, – сказала она.

– Он упрям, да и я не лучше. Никто из нас не хочет уступать. У него своя карьера, а у меня своя. Он находился в Квантико в то время, когда я была здесь. В общем, это старая песня: я не имела намерения покидать Ричмонд, а ему не хотелось переезжать в этот город. Затем он задумал вернуться поработать штабным офицером или занять соответствующую должность в соответствующей инстанции в федеральном округе Колумбия. Все так и тянулось до тех пор, пока мы не поняли, что все это время просто старались побороть друг друга. Я замолчала, решив – не стоит ломать свой, устоявшийся образ жизни.

– Нельзя жить с человеком, не ломая своих привычек, Кей.

Сколько же раз мы говорили эту фразу друг другу. Казалось, в ней нет ничего необычного.

– Не считаешь ли ты, что возможность распоряжаться собственной свободой – слишком дорогая цена, за которую расплачиваетесь вы оба?

Были дни, когда я тоже испытывала такого рода сомнения, но я не стала посвящать в это Эбби.

Раскурив новую сигарету, она потянулась за очередной рюмкой коньяку.

– Вы оба не пытались обратиться за помощью к психологу?

– Нет.

Мой ответ был не очень правдивым. Вместе мы не ходили за консультацией к психологу. Я ходила туда одна и продолжала это делать даже теперь, правда, в последнее время гораздо реже.

– Он знаком с Бентоном Уэсли? – спросила Эбби.

– Конечно. Бентон был учителем Марка, когда тот учился в академии, еще задолго до того, как я приехала в Вирджинию, – сказала я. – Они большие друзья.

– А кем Марк работает в Денвере?

– Понятия не имею. Выполняет какое-то спецзадание.

– Он знает о том, что происходит здесь? Я имею в виду случаи с парочками.

– Думаю, что знает. А что?

– Не знаю. Остерегайся все рассказывать Марку.

– Сегодня вечером он впервые за все эти месяцы позвонил мне. Я так мало с ним поговорила.

Пока я провожала Эбби в душ, снабдив ее ночной рубашкой, она, очевидно под действием большого количества выпитого коньяка, повторяла все ту же фразу:

– Он ли тебе позвонит или ты ему – будь осторожна.

– Я не собираюсь ему звонить, – сказала я.

– Вы друг друга стоите, – ответила она. – Оба не умеете прощать друг другу свои ошибки и, как черти, рациональные. Вот так-то! Это мое личное мнение относительно вас обоих, нравится оно тебе или нет.

– Мне надо к восьми часам быть в офисе, – объяснила я. – Поэтому предупреждаю тебя заранее: к семи часам ты уже должна подняться.

Обняв меня и поцеловав в щеку, она пожелала мне спокойной ночи и отправилась спать.

На следующей неделе, купив утреннюю газету «Пост», я не обнаружила в ней статьи, подготовленной Эбби. Она не появилась ни в следующий раз, ни неделей позже. Все это мне казалось очень странным. Я волновалась о том, все ли с Эбби в порядке, ведь я не получала от нее никаких известий с того момента, как она уехала из Ричмонда в последний раз после визита ко мне.

В конце октября я позвонила в отдел новостей газеты «Пост».

– Извините, – ответил мне мужской голос, – Эбби сейчас в отпуске. Она вернется только в августе.

– А она сейчас находится в городе? – удивившись, спросила я.

– Не могу вам сказать. Не знаю.

Повесив телефонную трубку, я, быстро просмотрев телефонный справочник, стала набирать номер ее телефона, но услышала лишь голос автоответчика. Сама Эбби ни разу не ответила мне по телефону, хотя я не переставая звонила ей последующие несколько недель подряд. Только незадолго до рождественских праздников я поняла, что же в конце концов происходит. Шестого января, в понедельник, я обнаружила в своей почте письмо. Хотя на конверте отсутствовал обратный адрес, я безошибочно узнала почерк. Вскрыв конверт, я увидела вложенный в него желтый бланк, надписанный инициалами «Ф. Марк», и короткую статью, вырезанную из последнего выпуска газеты «Нью-Йорк тайме». Я просто глазам своим не поверила, когда прочла сообщение о том, что Эбби Торнбулл подписала контракт на издание книги, освещающей историю исчезновения Фреда Чини и Деборы Харви и проводящей «пугающую параллель» между этим событием и ранее пропавшими в Вирджинии четырьмя парами, которые впоследствии оказались мертвыми.

Эбби однажды предупредила меня относительно Марка, а сейчас он предупреждал меня насчет Эбби. А может, существовала какая-то другая причина послать мне это сообщение.

Долгое время просидев на кухне, я надумала оставить Эбби гневное послание по телефону или позвонить Марку. Но в итоге я не стала звонить ни тому ни другому, а связалась со своим психологом.

– У вас есть чувство, что вас предали? – спросила она, услышав мои объяснения по телефону.

– Это очень мягко сказано, Анна.

– Но вы же знали, что Эбби собиралась написать статью для газеты. По вашему мнению, написание книги гораздо более худшее преступление, чем опубликование статьи?

– Но она никогда не говорила о том, что пишет книгу, – возразила я.

– Ваши подозрения не могут служить доказательством того, что вас действительно предали, – объяснила Анна. – Это ваше сиюминутное восприятие увиденного, Кей. А вам надо подождать и посмотреть, что будет дальше. А если вы хотите получить ответ на вопрос, почему Марк прислал вам эту статью, вы тоже должны выждать время, чтобы разобраться и узнать причину. А может, это его манера предлагать свою помощь.

– Интересно, имею я право обратиться к адвокату? – спросила я. – Просто для того, чтобы выяснить степень своей защищенности. Я же понятия не имею, чем Эбби закончила свою книгу.

– Думаю, что было бы намного разумнее поговорить с ней с глазу на глаз, – посоветовала Анна. – Она же обещала, что все ваши беседы не найдут отражения в ее статье. Она раньше не поступала с вами по-предательски?

– Нет.

– Тогда нужно предоставить ей шанс. Дайте ей возможность объясниться. И кроме того, я очень сомневаюсь в том, что она написала целую книгу. Не было никаких задержаний, не приняли ни одной резолюции по поводу случаев с парами. А вдруг пропавшие еще вернутся?

Через две недели, двадцатого января, я в полной мере осознала глубину горечи этой ироничной фразы, когда присутствовала в Капитолии, где состоялось слушание законопроекта, согласно которому научно-техническое Бюро судебно-медицинской экспертизы получало полномочия создавать свою базу национальных данных. Принятый законопроект затем должен был быть утвержден Генеральной ассамблеей штата Вирджиния.

Возвращаясь из бара с чашкой кофе, я увидела Пэт Харви, стоявшую в элегантном костюме с черной, застегнутой на «молнию» кожаной папкой. Стоя в зале, она разговаривала с несколькими делегатами. Заметив меня, миссис Харви представила меня окружающим.

– Доктор Скарпетта, – сказала она, вздохнув. Вид у нее был печальный и изможденный.

Я удивилась, увидев ее здесь, а не в Вашингтоне. Но она сама ответила на мои незаданные вопросы.

– Меня попросили помочь Сенату утвердить проект номер 1/30, – сказала она, нервно улыбаясь. – Так что, похоже, мы присутствуем здесь вместе по одному и тому же поводу.

– Спасибо. Нам очень нужна поддержка.

– Думаю, вам не о чем беспокоиться, – заметила она.

Очевидно, миссис Харви была права. Заявление директора Национальной комиссии по наркотикам с вытекающей отсюда гласностью действительно могло оказать мощное давление на комиссию Верховного суда.

После неловкого молчания, глядя на проходивших мимо нас людей, я тихонько спросила:

– Как дела?

В ее глазах блеснули слезы. Взглянув на меня и нервно заулыбавшись, она быстро, как будто выискивая кого-то, пробежала по залу глазами.

– Извините меня, пожалуйста. Я вижу здесь человека, с которым мне просто необходимо поговорить.

Пэт Харви была на значительном от меня расстоянии, когда заработала моя рация.

Через минуту я была уже на связи.

– Марино уже выехал, – объяснила мне моя секретарша.

– Я тоже выезжаю, – ответила я. – Приготовь мою сумку с инструментами, Роза. Проверь, чтобы все было в полном порядке: ручной фонарь, фотоаппарат, батарейка, перчатки.

– Все будет сделано.

Проклиная ненастную погоду и свои высокие каблуки, я, спустившись вниз по ступенькам, поспешила по Гавернор-стрит. Стараясь удержать в руках прогибающийся под порывами встречного ветра зонтик, я постоянно видела полные боли глаза Пэт Харви. Слава Богу, хоть ее не было рядом, когда мой радиопередатчик просигналил тревогу.