Книга Чертополох и роза онлайн - страница 4



Глава 4
ПРОКЛЯТИЕ СОЧИБЕРНА

В последующие месяцы Маргарита держалась отстраненно. Она утратила наивность, все вокруг твердили: «Она взрослеет, нельзя же вечно оставаться ребенком». В выражении лица королевы появилась некоторая жесткость. Она больше не была влюблена в короля; романтический ореол исчез, но жажда чувственных утех оставалась неутолимой, и эта сторона взаимоотношений королевской четы, казалось, не претерпела метаморфоз. Но и Якова, и Маргариту глубоко затронуло обретенное ею знание. Маргарита постоянно держала коготки наготове, зато у короля отлегло от сердца – ему всегда претило обманывать жену, и он не мог не радоваться, что необходимость лгать отпала. Яков был из тех мужчин, кто не способен удовольствоваться всего одной женщиной, и чем скорее жена это осознает, тем будет лучше для них обоих.

Отлучки из дома участились, но король никогда не забывал писать ласковые письма, интересуясь здоровьем жены, и эти послания нередко сопровождались прелестными и дорогими подарками.

Маргарита, с тем мрачным цинизмом, что появился в ней после тягостного прозрения, думала: «Ему, должно быть, и вправду хорошо с этой женщиной, коли так заедает совесть».

Подобное положение ни один из гордых Тюдоров не мог бы сносить вечно, но пока Маргарите – все еще очень юной – не оставалось ничего иного, кроме терпения. Впрочем, она твердо верила, что какой-то выход обязательно появится.

Не то чтобы королева жаждала мести; она хотела только удовлетворить попранную гордость. Как обнаружила Маргарита, она не настолько трепетно относилась к королю, чтобы жаждать отмщения. Для королевы супружество было лишь средством удовлетворения той потребности, каковая становилась все настоятельнее, по мере того как она взрослела. Пусть в таком случае Яков удовлетворяет эту потребность. Маргарита решила, что будет использовать его и ждать, пока не найдет способ укрепиться в своих правах – как женщина и как королева Тюдор.

Наступило время созревания. У Маргариты хватало мудрости это понять. Глупое дитя обмирало от любви к красивому мужу. Зато теперь королева никогда не забудет, что в ее жизни нет и не будет ничего более важного, чем Маргарита Тюдор.

Внешне Маргарита выглядела жизнерадостной девочкой, способной не раскисать от трудностей, но с достоинством принимать неизбежное зло. Яков был от нее в восторге, и когда возвращался домой после очередной эскапады, их встречи были веселы и приятны. Покои Холи-руд-Хаус звенели смехом и музыкой, которую оба страстно любили. Случалось, Яков развлекался в своих покоях, а Маргарита – в своих; но, если король отыскивал новый талант, он немедленно отправлял этого человека к жене, дабы тот порадовал своим искусством королеву. Женщина-менестрель, известная под кличкой Блудница, – яркий тому пример. Блудница позабавила Якова, а значит, и Маргарита должна насладиться ее пением. То же произошло с ирландским арфистом О'Доннелом и лютнистом, известным как Серый Стейл.

Яков, пользуясь добрым расположением духа жены, привез дочь Маргариты Драммонд, леди Маргариту Стюарт, в замок Эдинбург, но стоило королеве услышать о появлении в доме девочки, как маска сдержанности слетела с нее и Маргарита потребовала от своих английских придворных дам совета, как ей следует поступить в столь неприятной ситуации.

Леди Гилдфорд предложила поговорить с королем, если Маргарита сумеет сохранить полное спокойствие.

– Король обожает этого ребенка, – скривилась королева. – И я знаю почему. Он все еще помнит ее мать. Яков воображает, что, останься она жива, он смог бы хранить ей верность! Как будто наш король способен быть верным хоть какой-нибудь женщине!

– Вашему величеству следует помнить, что лучше не давать воли своему гневу.

– Этот урок я уже усвоила, – мрачно бросила Маргарита.

И все-таки она не могла удержаться от разговора с королем.

Они собирались устроить маскарад и сравнивали достоинства Английского Пупсика и Шотландского Пса и решали, стоит ли пригласить Блудницу вместе с другими менестрелями, когда у Маргариты вдруг вырвалось:

– Яков, вы считаете разумным поселить Маргариту Стюарт тут, в замке?

– А почему бы и нет? – изумился он.

– Я знаю, как вы ей преданы, по, тем не менее, девочка – незаконнорожденная.

– Я решил признать Маргариту своей законной дочерью, и, клянусь святым Нинианом, меня ничто не остановит, – холодно ответил Яков.

– Но…

Он внезапно обрел тон и властность истинного монарха, и Маргарите стало ясно: несмотря на всю свою учтивость, ее муж будет править Шотландией один и ни с кем не намерен делить власть. И тогда она поняла, что больше всего па свете хочет одного: самой править Шотландией. В тот миг озарения Маргарита осознала, что, прими Яков ее совет, она с готовностью простила бы все измены. Но король не нуждался в советах жены: вкрадчивые манеры были щитом, а за ним скрывался человек, твердо решивший добиваться своего. Такой муж совсем не подходил сильной женщине. Маргарита с завистью подумала о своем брате Генрихе, ведь он после смерти их отца – а это уже не за горами! – станет полновластным хозяином Англии.

– Я думаю, маленькой Маргарите очень одиноко в замке, – продолжал Яков, – и какое-то время я полагал, что было бы великолепной мыслью собрать всю свою семью под одной крышей. Следовательно, я привезу в замок маленького Александра Стюарта… на какое-то время, разумеется. А впоследствии я намерен послать и Александра, и его брата Морэя учиться за пределы Шотландии. Я питаю глубокое уважение к Эразму и хочу, чтобы он занялся образованием моих детей.

Маргарита, не в силах больше сохранять спокойствие, вдруг звонко расхохоталась:

– Александр Стюарт, незаконнорожденный сын Мэриан Бойд и короля Шотландии, – самый обыкновенный мальчишка, – примас Шотландии? Не кажется ли вам, Яков, что это несколько нелепо?

Король улыбнулся по обыкновению медлительно и лениво:

– Всяк любит свою плоть и кровь, моя дорогая, а родители готовы на любые безумства для обожаемого чада.

– Подобные безумства могут привести к опасным последствиям, если их позволяют себе короли.

– Ну, я не вижу тут большой беды. Вот погодите, пока сами не подарите мне сына. Для него заранее уготована корона Шотландии.

– У меня было бы намного больше шансов поскорее сделать это, не растрачивай вы свою мужественность на других женщин.

Король с хохотом потянулся к Маргарите, желая заключить ее в объятия, чуть насмешливо, но, как всегда, нежно:

– Ну, моя дорогая, по-моему, мы много раз предоставляли друг другу такую возможность, но если вы считаете, что нам следует взяться за дело еще ретивее…

Королева хотела бы держаться высокомерно, ставить условия; но как она могла, если ее страсть требовала выхода?

Маргарита вдруг поняла, что смеется, слабея в объятиях мужа, а потом, в минуту высшего упоения, она пожелала себе понести дитя.

Наконец это произошло.

Весь двор ликовал, по никто не радовался больше короля. Маргарите было семнадцать лет, она отличалась превосходным здоровьем, а Яков успел доказать, что способен зачать крепкое потомство. Теперь у него появится законный наследник: мальчик станет принцем Шотландии, ну а девочка… что ж, за ней последуют другие дети…

Отныне король чаще оставался с женой, а во время редких отлучек слал письмо за письмом. Подарки сыпались как из рога изобилия, и Маргарита чувствовала себя счастливее, чем даже в первые недели после свадьбы.

Яков настоял, чтобы королева провела месяцы беременности в замке Дуннотар в графстве Кинкардин, больше похожем на крепость, чем на дворец, и стоящем на скалистом плато над морем. Он постоянно наведывался туда и следил, чтобы Маргариту окружали забавники и артисты: менестрелям, лютнистам и арфистам было приказано сделать жизнь королевы приятной и веселой. Английский Пупсик и Шотландский Пес жили в замке неотлучно, дабы разыгрывать пьесы для ее удовольствия.

В Шотландии тогда было неспокойно, кое-кто из недовольных лэрдов замышлял мятеж против короля; а потому, говаривал Яков, ему особенно приятно знать, что королева – в полной безопасности.

Маргарита гадала, сколько времени король посвящал государственным делам, а сколько – любовницам. Среди последних появилось новое имя: при дворе перешептывались о какой-то леди А. Прежде Маргарита пустила бы в ход всю свою изобретательность, пытаясь узнать, кто скрывается под этим псевдонимом. Теперь же она не беспокоилась. Велика важность, с кем развлекается король! Леди А. причиняла Маргарите не больше огорчения, чем Джэнет Кеннеди или покойная Маргарита Драммонд.

Королева с нетерпением ожидала появления на свет ребенка, ведь когда она станет матерью наследника шотландского престола, ее позиции укрепятся. Заглядывая на годы вперед, Маргарита мечтала, что это дитя будет безраздельно принадлежать ей. И кто знает, когда настанет его черед править, возможно, мальчик будет охотнее прислушиваться к советам Маргариты Тюдор, чем это делает его отец?

Она лежала, терзаясь невыносимой мукой.

Так вот что значит дарить жизнь! Как долго лежит она в королевских покоях Холируд-Хаус, и боль раздирает тело, а наследник престола Шотландии упорно не хочет явиться на свет?

Маргарита думала о своей матери. Та тоже металась от дикой боли в лондонском Тауэре, пока страдания ее не убили.

Но мать была двадцатью годами старше, а у нее, Маргариты, впереди еще много лет… если вынесет это испытание.

Королева слышала голоса придворных дам, говоривших о ней почтительным шепотком. Не так ли переговариваются у смертного одра, понимая, что конец неизбежен?

Боль вернулась, и настолько сильная, что Маргарита потеряла сознание, а когда пришла в себя, вдруг услышала плач ребенка.

– Мальчик!

Радостный крик разнесся по всем покоям; и, как ни плохо было королеве, она ощутила невероятный восторг.

Яков был вне себя от счастья. Он осыпал подарками всех ее дам и с почтительным изумлением смотрел сверху вниз на младенца в колыбели.

Потом король приблизился и встал на колени у постели жены.

Маргарита обратила на него затуманенный взор. Королева не совсем понимала, где находится, – ей казалось, будто она вместе с братом и сестрой в Ричмондском дворце.

– Генрих… – прошептала Маргарита, – ты еще не…

Король встревожился.

– Королева больна! – воскликнул он. – Ей бы сейчас радоваться, ведь все муки позади и сын лежит в колыбели. Что терзает ее?

Яков послал за лекарями и умолял их использовать все свое умение. Его переполняло раскаяние за то, что так часто пренебрегал женой. И король потребовал, чтобы ему объяснили, что у Маргариты болит и почему молодая женщина, отличавшаяся таким цветущим здоровьем до и во время беременности, пребывает в столь тяжелом состоянии теперь, когда роды благополучно завершились.

– Эта болезнь часто следует за родами, сир, – ответили лекари.

– Но королева выздоровеет?

Доктора изо всех сил старались успокоить короля, но тот видел, что они сами ни в чем не уверены.

Если Маргарита умрет, его замучают угрызения совести. Яков помнил, как страдал после смерти отца. И не хотел вновь пережить этот кошмар.

И король решил идти пешком в графство Галлоуэй, к часовне своего любимого святого в Уайтхорне, дабы там молить о здравии своей королевы.

Усталый, со сбитыми ногами, Яков приплелся в часовню Святого Ниниана. Пешее паломничество оказалось делом очень нелегким, и он был этому рад. Если Маргарита умрет, его замучает совесть из-за блудливости и легкомыслия. Бедное дитя, это ранило ее с самого начала. Король стал гадать, не станет ли утрата жены карой за его грехи.

Воспоминания о муках, терзавших его после смерти отца, до сих пор были свежи в памяти, и король боялся еще раз испытать такое. Если Маргарита выздоровеет благодаря святому Ниниану, Яков на какое-то время удалится от мира, найдя приют у Серых братьев в Стирлинге. Там он несколько педель проведет в посте, молитве и размышлениях, дабы вернуться к жизни очищенным от грехов.

Король никогда не жалел о том, что построил этот монастырь, ибо святая обитель часто омывала его измученную совесть.

Маргариту и придворных не особенно радовало, когда король отбывал в монастырь. Яков опасался, что Маргарита – немного язычница в душе. Он видел, как рассеивалось ее внимание во время церковных служб, и замечал, что, стоило подвернуться благовидному предлогу, – и королева охотно уклонялась от посещения храма. Что до его друзей при дворе, то все эти люди слишком любили весело проводить время, чтобы радоваться периодам, когда из уважения к временному монашеству короля им тоже приходилось вести самый смиренный образ жизни.

Яков взял с собой в паломничество только четырех менестрелей – он любил путешествовать по стране инкогнито, считая, что это позволяет ему понять истинное положение дел. Король всегда хотел видеть вещи такими, как есть, чтобы иметь возможность улучшить жизнь своих подданных.

Яков нередко с иронией думал, что мог бы стать неплохим королем, если бы не пара-тройка недостатков, каковые он не в силах победить. Он никогда много не пил; не отличался обжорством; посвящал много времени изучению законов, способных послужить благу страны… Но потом Яков встречал женщину и забывал о долге перед государством, женой и всем светом, отдаваясь погоне за наслаждениями.

Король не раз говорил себе; «Если бы я женился па Маргарите Драммонд, стал бы счастливым мужем и никогда не смотрел на сторону», – точно так же, как повторял: «Знай я своего отца, будь у меня возможность говорить с ним, понять его, никогда я не взял бы столь ужасного греха па совесть».

Яков был удивительно противоречивой личностью: глубоко чувственным и в то же время духовным; в чем-то – весьма логично и трезво мыслящим, а в другом – до крайности суеверным. Он поочередно оказывался то в келье монастыря, то в постели одной из своих фавориток; был способен и на мудрость, и на безумие.

Достигнув часовни, Яков сделал святому приношения и стал молить, чтобы к Маргарите вернулось здоровье, а затем, поскольку его маленький оркестрик очень устал от долгого пути, велел привести лошадей, чтобы они могли вернуться в Холируд-Хаус верхом.

Король славился заботливым отношением к тем, кто его окружал, и всегда был готов при первой возможности охотно пренебречь правилами этикета, так что музыканты ехали вместе с монархом и весело болтали на разные темы.

Один из них сказал:

– Я слышал, сир, что Кот-с-Колокольчиком снова начал ухаживать за леди Босуэлл. Говорят, он готов взять ее в супруги.

– Неужели? – удивился король.

– Ну да, сир. Герцог совсем извелся от ревности, как я слышал.

Яков помолчал, размышляя о рыжеволосой и пылкой Джэнет Кеннеди. Они чудесно проводили время, и он до самой смерти не забудет Джэнет. Да, воспоминания короля о леди Босуэлл были так же вечно зелены, как и о Маргарите Драммонд, – правда, по другим причинам.

Яков гадал, помнит ли Джэнет, что он подарил ей Дарнауэй при условии не заводить другого любовника. Это было жестоко. Представить Джэнет без пылкого воздыхателя так же трудно, как его – мающимся от одиночества.

И все же… короля еще тянуло к ней; и он порой навещал Джэнет. «Повидаться с мальчиком», – говорил Яков, отправляясь туда; и он действительно ездил взглянуть на ребенка – он обожал своего сына. Но мальчик, естественно, жил вместе со своей матерью, так что, наведываясь к ребенку, король видел и ее.

Яков улыбнулся, вспомнив, как подъезжает к дому, как Джэнет поспешно спускается по лестнице навстречу ему – насмешливая, с глазами, пылающими страстью, которую они невольно возбуждают друг в друге; преисполненная любви к жизни.

Некоторое время они говорят о будущем мальчика; потом посылают за ним; а через некоторое время малыша уводят, ибо желание его родителей остаться наедине слишком велико, и ни тот ни другая не в силах с ним совладать.

А теперь Кот-с-Колокольчиком опять вздумал увиваться за Джэнет!

Яков представил себе эту картину. Старик, должно быть лет на двадцать пять старше его самого, ездит к огневолосой красавице, подкупая обещаниями подарить земли… и почетным браком. Яков не мог не признать, что герцог, несмотря на преклонный возраст, все еще представителен и мужествен.

Джэнет… с любовником!..

Воспоминания так и роились в памяти. Рыжие волосы Джэнет и ее нагое белое тело; глаза Джэнет, что в минуты страсти становятся зелеными… Нет, он так легко не уступит ее Коту-с-Колокольчиком!

И король решил изменить первоначальный план: они пока не станут возвращаться в Холируд. Яков совершил паломничество ради здоровья жены, а теперь может позволить себе навестить любовницу, которую так и не смог забыть окончательно.

Здоровье Маргариты стало восстанавливаться, по слухам, с того момента, как Яков достиг часовни Святого Ниниана, так что королева была обязана выздоровлением упомянутому покровителю и, когда почувствует себя достаточно хорошо, обязана принести ожидаемую им дань благодарности.

После того как ребенка с великой торжественностью окрестили и нарекли Яковом, Маргарита оставила его на попечение нянек и отправилась вдоль побережья Галлоуэй к часовне Святого Ниниана. Король гарцевал верхом рядом с каретой, Маргарита же пока не могла сесть в седло, ибо, хоть опасность и миновала, она еще не вполне окрепла.

Путешествие утомило королеву, и по возвращении в Стирлинг она испытывала слабость. Это особенно расстраивало Маргариту, поскольку Яков не любил, когда она болела, и чаще обычного уезжал из замка. Сейчас он проводил много времени с Джэнет Кеннеди, так же как и с леди А. И Маргарита узнала, что еще одна женщина, Изабелла Стюарт, дочь лорда Бьюкена, родила ему дочь, названную Джин.

Правда, теперь у королевы был собственный сын, и для нее было изрядным утешением повторять себе, что из всех детей короля самое главное место занимал ее маленький Яков и отец его просто боготворил.

Но великолепное здоровье, прежде всегда отличавшее Маргариту, видно, оставило ее. Порой целыми днями приходилось оставаться в постели. Это сильно огорчало королеву, но леди Гилдфорд уверяла, что роды – слишком мучительное испытание и надо выждать несколько месяцев, пока силы полностью восстановятся.

Маргарита, конечно, не могла помешать Якову заводить новых любовниц, зато она научилась лукавить. Теперь королеву не пугало, что у ее супруга множество пассий – вот будь одна-единственная, тогда появились бы основания для беспокойства.

Пришло Рождество, и в Холируд-Хаус его отпраздновали с музыкой и танцами. И если королева была менее резвой, чем прежде, король еще усерднее старался доставить ей удовольствие. Блудница, Серый Стейл, Английский Пупсик и Шотландский Пес превзошли сами себя, а шут короля Карри и его жена Тупица Энн смешили венценосных особ до упаду.

Время шло. Наступил февраль, и маленькому принцу Якову исполнился год.

Королевский двор на время обосновался во дворце Линлитгоу, Яков, приехав с соколиной охоты, собирался на пир, устраиваемый в большом зале.

Маргарита вместе с дамами встретила короля и его спутников по возвращении, но была немного грустной, поскольку чувствовала себя недостаточно хорошо, чтобы тоже участвовать в охоте.

Большой зал блистал великолепием, заботливо подготовленный к вечерним торжествам: на стенах – гобелены из Холируда, в огромном камине умиротворяюще потрескивают, разбрасывая искры, дрова. Серебряные блюда, кубки и чаши на столе сверкают при свечах, а на галерее любимые менестрели короля негромко играют нежную мелодию – этого всегда достаточно, чтобы усладить слух ценителя.

Стол стоял на возвышении в глубине зала, как раз напротив галереи менестрелей, и там, где предстояло сидеть королю с королевой, был постелен ковер, в то время как остальную часть пола просто покрыли тростником. Слуги сновали туда-сюда, а из кухонь тянуло аппетитным ароматом яств.

Яков одобрительно посмотрел на королеву – она так тепло приветствовала его и поинтересовалась, удачно ли прошла охота, – потом за руку повел к столу, туда, где стоял слуга с тазиком для омовения рук.

Как только Маргарита и король сели, пиршество началось.

Один из самых знатных придворных резал мясо для королевской четы. Маргарита ела с удовольствием, по Яков, хоть и брал передаваемые резчиком сочные куски, казалось, куда больше увлечен музыкой, нежели едой.

За столом так бывало всегда. Яков не грешил чревоугодием и не выказывал особого интереса к вину.

Потом запела Блудница, и ее пение явно очаровало короля. Он повернулся к Маргарите, желая узнать, как ей понравилась песня.

Королева ответила, что слушать Блудницу всегда приятно, но мысли ее занимало совсем другое: заезжал ли Яков во время охоты к одной из своих любовниц.

Они ополаскивали руки после трапезы, когда гонец из замка Стирлинг, где остался маленький принц, вошел в зал и тотчас направился к королю с королевой.

Маргарита и Яков, выслушав донесение, очень расстроились. Малыш капризничал, и нянькам долго не удавалось его успокоить. А теперь, похоже, у ребенка началась лихорадка.

Яков поднялся с кресла:

– Мы немедленно едем в Стирлинг! Через час они уже были в пути.

Маргарита была вне себя от горя.

– Почему? – гневно кричала она. – Почему это должно было случиться со мной? Его бастарды цветут, а мой сын должен умереть! Почему я так несчастна?

Леди Гилдфорд пыталась ее утешить:

– Ваше величество, в Шотландии и Англии умирает множество детей. О маленьком принце хорошо заботились. И вы молоды. У вас будут другие дети.

Долгие недели после смерти маленького наследника престола Маргарита места себе не находила. «Это так несправедливо, – повторяла она. – Дети его любовниц полны здоровья и жизненных сил!» И мысль об этом была для нее непрестанной мукой. Когда родился сын, Маргарита немного успокоилась… но его больше нет…



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт