Книга Рыцарь удачи онлайн - страница 2

1

Колокольный звон, доносившийся из монастыря Скорбящей Богоматери, плыл над утопающей в зелени долиной и небольшой уэльской деревушкой в ее конце.

Надвинув на самые брови плат, чтобы хоть немного защититься от летнего дождя, в сторону обители по узкой проселочной дороге быстро шла молодая девушка. Видимо, она очень спешила.

Неподалеку от монастырской стены она остановилась и попыталась хоть как-то отчистить свое платье. Увы, ее усилия ни к чему не привели: белый подол был безнадежно забрызган дорожной грязью. Обреченно вздохнув, она отправилась дальше.

Синие глаза девушки то и дело с опаской взглядывали в сторону монастырских ворот, душа ее была исполнена искреннего раскаяния. Она опять пропустила утренние молитвы, матушка настоятельница наверняка станет ее бранить. И поделом. В этом месяце она уже второй раз проявляет постыдное небрежение к своим обязанностям.

Привстав на цыпочки и с трудом дотянувшись до внутренней щеколды, она отворила тяжелую деревянную калитку, проскользнула в сад и огляделась: кажется, ее никто не видел. Пожалуй, если войти через черный ход и пробраться прямиком, в свою келью, вполне можно остаться незамеченной.

Впрочем, надежды на это было мало: матушка настоятельница имела способность узнавать все и всегда. Ничего не удавалось скрыть от ее всевидящего ока.

К этому времени дождь перестал, и пробившийся сквозь тучи солнечный луч позолотил стволы деревьев и мокрую зелень целебных трав. Завидев садовника Хэмфри, следившего за ней с ласковой улыбкой, девушка вздохнула чуть свободнее.

Из всех обитателей монастыря Хэмфри был самым близким для нее человеком. Чем бы он ни был занят, ради нее он всегда готов был отложить работу. Когда с ней случались неприятности или просто выпадал неудачный день, она искала его, зная, что он ее терпеливо выслушает и охотно даст ей необходимый совет или просто посочувствует.

По правде сказать, сэр Хэмфри испытывал сейчас немалое смущение, глядя на нее, он видел совсем другое время, другую страну и другую женщину.

Много лет назад его любовь к королеве Фелисиане переросла из телесного влечения в безграничную и самоотверженную преданность. Теперь это чувство, давно ставшее частью его самого, безраздельно принадлежало этой девушке, почти девочке – для всего монастыря просто Джилли.

Прошло уже четырнадцать лет с той незабываемой ночи, когда два рыцаря с маленькой принцессой Джиллианой на руках постучались в тяжелые ворота монастыря Скорбящей Богоматери. Убедив матушку настоятельницу, что лучшего садовника ей не найти, сэр Хэмфри таким необычным образом сдержал данное королеве Фелисиане слово и остался рядом с принцессой, правда совсем в ином качестве.

Порой сходство Джилли с покойной королевой внушало ему почти суеверный страх. Тот же безукоризненный, чуть суженный книзу овал лица, те же полные губы, изогнутые дугой брови, ясные синие глаза, обрамленные длинными ресницами, – каждая ее черта была безупречна, словно высеченная рукою вдохновенного скульптора, и каждая напоминала мать. От отца ей достались лишь черные, как вороново крыло, волосы.

– Поторопитесь, госпожа Джилли, – сказал сэр Хэмфри, отогнав нахлынувшие воспоминания. – Матушка Магдалина уже справлялась о вас.

Девушка жалобно взглянула на садовника. Он был настоящий великан, широкоплечий и широкогрудый, с рыжими волосами и веснушчатым лицом.

В его серых глазах – во всяком случае, когда он разговаривал с ней – прыгали веселые искорки.

Иногда Джилли казалось, что судьба по ошибке забросила его в этот монастырский сад: для простого садовника он был, пожалуй, чересчур учен. Тогда она представляла себе, что перед нею совсем не садовник, а благородный рыцарь, которого неведомый злой рок заставил искать прибежище у Скорбящей Богоматери.

– В этот раз меня уж точно накажут. – Она виновато показала ему букет луговых цветов, несколько помятый. – Вот, собирала цветы над обрывом и совсем забыла о времени. Это для сестры Сесилии. Она до сих пор больна, вот мне и захотелось хоть немного ее порадовать.

– Не бойтесь так матушки Магдалины, – улыбнулся Хэмфри. – Даже упрекая вас, она печется лишь о вашем благе.

– Не в том дело, что я ее боюсь. Но мне так хочется угодить ей, заслужить ее похвалу… А получается, что у нее от меня одни только огорчения. Она, верно, считает меня насквозь порочной ветреницей: я слишком часто забываю свой долг перед Господом. Неужто я и правда такая скверная? Я все время хочу исправиться, но у меня почему-то ничего не выходит.

Сэр Хэмфри невольно улыбнулся наивности ее слов и покачал головой. Она и понятия не имеет о том, что такое порок, слава Богу.

– Вы – скверная, госпожа Джилли? Пустое, не наговаривайте на себя! Мне не раз приходилось видеть вашу доброту и великодушие к ближним. А как безропотно вы исполняете все возложенные на вас обязанности! Право, вы к себе чересчур строги.

Уголки ее губ печально опустились.

– Ах, не знаю. – Она скинула на него ясные синие глаза. – Вчера я опять просила у матушки настоятельницы разрешения постричься в монахини, и она опять мне отказала. – Она говорит, что монашеская келья не для меня. Скажите, Хэмфри, я что, правда настолько испорчена, что не могу даже стать монахиней?

– Да нет же, госпожа Джилли! Но матушка настоятельница мудра и говорит истинную правду монашеская келья не для вас. Это не ваш путь.

– Что же тогда для меня? И для чего я?

– Имейте терпение, настанет день и час, и вы все узнаете, – мягко ответил сэр Хэмфри. – А пока что вы должны веровать и ждать.

– Я только и делаю, что верую и жду. А время проходит впустую! – Она оглянулась на резную дверь часовни. Из-за двери послышались слаженные высокие голоса. Теперь уже можно было не спешить: богослужение началось.

– Скажите, Хэмфри, ведь ко мне здесь относятся не так, как к другим девушкам?

– Что значит – не так?

– Ну, других не учат стольким наукам и не спрашивают с них так строго. Если кто-нибудь из девушек вдруг забудет о правилах учтивости или перепутает окончания в словах, матушка Магдалина никогда не бранит их так сурово, как меня. Скажите, отчего это?

– Спросите лучше у нее самой, а если хотите послушаться моего совета – просто радуйтесь своему везению. Отец Финн специально приходит учить вас дважды в неделю – а ведь вы сами не раз признавались мне, что любите читать. Вот и благодарите судьбу за то, что вам дарована такая возможность, вместо того чтобы задавать лишние вопросы. Джилли наморщила носик.

– Может, вы и правы, Хэмфри, но меня так огорчает, когда другие девушки из-за этого насмехаются надо мной. Они думают, что мои уроки – наказание за какую-то провинность.

Они немного помолчали, садовник между тем занимался своей работой.

– Как вы полагаете, госпожа Джилли, – снова заговорил он, – для чего вам дают такое обширное образование?

Она ответила не сразу.

– Я сама не спала много ночей, думая об этом. Вероятно, матушка настоятельница готовит меня для службы в очень знатном семействе. – Взгляд ее сделался задумчивым. – Я ведь не могу оставаться здесь вечно, раз мне не позволяют принять постриг. Я уже не дитя, в мои годы многие девушки выходят замуж.

Губы сэра Хэмфри тронула улыбка.

– Так вы полагаете, что разгадали эту загадку? Думаете, вас готовят в прислуги?

– А что еще мне думать? – Она замолчала и нахмурилась. – Мне многое непонятно, Хэмфри. Например, кто мои родители? Почему я не живу вместе с ними и даже не знаю их имен? Однажды я задавала матушке настоятельнице эти вопросы, но она сказала только, что все мы дети Божьи, – и будет с меня. Это так странно.

Он хотел бы открыть ей правду, но знал, что еще не время.

– Не тревожьтесь попусту, госпожа Джилли.

Придет день, и вы узнаете свое предназначение. Терпение, как я вам уже говорил.

Она разочарованно вздохнула. Вот и Хэмфри не желает понимать ее.

– Надо идти. Не хочу, чтобы матушка увидела меня такой замарашкой.

Сэр Хэмфри прислонился спиной к стволу дерева и окинул ее оценивающим взглядом.

– Да, пожалуй, вам нелишне будет привести себя в порядок. Но, поверьте, не стоит мучить себя понапрасну бесчисленными вопросами, госпожа Джилли. Все будет хорошо.

Она благодарно улыбнулась.

– Не знаю, как бы я жила все эти годы, если бы вы не были моим другом, Хэмфри.

Он галантно поклонился.

– Готов и дальше служить вам в этом качеств Неожиданная почтительность его тона опечалила девушку.

– А мне, после сегодняшней прогулки, боюсь, придется служить всему монастырю в качестве дурного примера. – Она крепче сжала в руке совсем уже поникший букет. – Не знаю, научусь ли я когда-нибудь послушанию?..

Сэр Хэмфри задумчиво смотрел ей вслед. Вероятно, ей еще не сказали, что завтра она в сопровождении садовника Хэмфри покидает обитель Скорбящей Богоматери. Конечно, ей будет страшно уезжать – ведь до сих пор монастырь был для нее единственным домом. Ей не приходилось в жизни ни с чем больше сталкиваться. Слава Богу, что ему позволено хотя бы довезти ее до места назначения.

Джилли стояла перед матушкой Магдалиной, смиренно потупив голову и сцепив пальцы опущенных рук.

– Я все надеялась – с возрастом ты сумеешь преодолеть свою строптивость, Джилли, – вздохнула настоятельница. – Но, видно, мятежный дух твой никогда не угомонится. Много лет я пыталась обуздать твой характер, научить тебя терпению и благочестию, какие приличны скромной рабе Божьей, но, увы, из этого ничего не вышло.

– Простите меня. – Подняв глаза, Джилли встретилась с суровым взглядом матушки Магдалины.

Настоятельница – маленькая сухощавая женщина – говорила всегда очень тихо, однако это не мешало ей внушать трепет всему монастырю. Точного возраста ее никто не знал, но лет ей, по-видимому, было немало: бледное лицо под белоснежным платом было сплошь покрыто морщинами.

– Матушка Магдалина, я знаю, что доставляю вам множество огорчений, – торопливо оправдывалась девушка. – Но я исправлюсь, поверьте мне, обязательно исправлюсь. Отныне вам не придется без конца корить меня. Обещаю, что завтра…

Настоятельница подняла руку, прерывая этот поток искреннего раскаяния.

– Завтра, Джилли, тебя уже здесь не будет. – Голос ее вдруг смягчился, взгляд немного потеплел. – Я буду молиться о том, чтобы Господь позаботился о тебе и научил послушанию, которого мне так и не удалось от тебя добиться.

Джилли испуганно ахнула и, упав на колени перед матушкой Магдалиной, вцепилась в подол ее платья, неосознанно ища защиты от неизвестности. На ее ресницах заблестели слезы. – Умоляю вас, позвольте мне остаться в монастыре! Клянусь, я буду беспрекословно слушаться вас, буду молиться все утро, а день посвящать одним только добрым делам!.. Вот увидите, я теперь не буду опаздывать к вечерне, и я научусь скромности и смирению…

Лицо матушки Магдалины снова посуровело.

– Встань! – приказала она. – Довольно валяться у меня в ногах.

Джилли поднялась, чувствуя, как гордость и самолюбие вновь возвращаются к ней.

– Но хотя бы объясните: за что вы отсылаете меня?

Обойдя вокруг стола, матушка Магдалина села на стул с прямой деревянной спинкой и сложила руки, как для молитвы.

– Это не я отсылаю тебя, дитя мое, и вины твоей тут нет. Я полагала, что ты это понимаешь. – Она развернула лежавший на столе пергамент и, молча его перечитав, сунула в карман своей широкой юбки. – Мне приказано отправить тебя в Англию, в Солсбери. Сейчас ты должна пойти собраться, чтобы успеть выехать завтра на рассвете. До места тебя будет сопровождать Хэмфри.

Джилли стало вдруг так страшно, что у нее застучало в висках.

– Но почему я должна ехать в Англию? Ведь я не англичанка.

– Джилли, – устало проговорила настоятельница. – Мне неизвестно, что за люди прислали тебя ко мне четырнадцать лет назад, но кто бы они ни были, за ними стоит большая сила. Чтобы ты немного осознала это, скажу тебе: все это время мне приходилось переправлять ежегодные отчеты о твоем здоровье, душевном состоянии и успехах в учебе самому Папе Римскому.

От удивления рот девушки приоткрылся.

– Как, Его Святейшество интересовался моими успехами?!

– Не знаю, вправе ли я была тебе об этом говорить, так что лучше всего забудь мои слова.

Но в голове у Джилли роилось столько вопросов, что она снова устремила на матушку Магдалину умоляющий взор.

– Джилли, я не знаю, кто ты и откуда, и мне нечего добавить к тому, что уже сказано. Надеюсь, что ты всегда будешь держаться с достоинством и сумеешь с наилучшей стороны показать своему покровителю – кем бы он ни оказался – преимущества своего воспитания и образования.

Страх перед таким непонятным будущим нахлынул на Джилли, и она опять опустилась на колени.

– Матушка Магдалина, благословите меня! Настоятельница встала со стула и возложила руку на склоненную голову девушки.

– Благословляю тебя, дитя мое, и пусть Господь всемогущий поможет тебе преодолеть твои слабости и наставит на путь истинный. Молись, и Он научит тебя быть скромнее в помыслах и тверже в деяниях твоих.

Джилли поднялась с колен и заглянула в глаза матушки Магдалины, надеясь увидеть в них хоть проблеск жалости по поводу отъезда воспитанницы – но такой необходимой ей душевной поддержки она не нашла.

Настоятельница проводила ее до двери.

– Ступай, надо собираться в дорогу. В Солсбери тебя отвезет Хэмфри, наш садовник. Завтра перед рассветом ты уже должна стоять у ворот, совершенно готовая в дорогу, чтобы ему не пришлось тебя ждать. Прощай же, дочь моя.

Больше как будто говорить было не о чем, и Джилли медленно отправилась по коридору к своей келье. Что это за таинственный покровитель, о котором говорила матушка Магдалина? Как странно до сих пор она даже не догадывалась, что ее существование вообще кого-то интересует. Внезапно ее охватило волнение в Англии она, вероятно, узнает хоть что-нибудь о своем прошлом!.. Но тут же сердце ее тревожно забилось. Может, ей лучше вовсе ничего не знать? Одно явно – надежные стены монастыря больше не защищают ее.

Войдя в келью, девушка нашла у себя на постели кожаную дорожную сумку и принялась аккуратно складывать в нее свои скудные пожитки. Потом она долго стояла на коленях возле своего узкого ложа и молилась. Завтра для нее начиналось неведомое.

Ей было страшно.

На другое утро, когда они с садовником встретились у ворот, погода стояла хмурая. Да и у Джилли на душе было пасмурно. Сэр Хэмфри, напротив, казался бодрым и оживленным.

Он подсадил ее в седло, и девушка в последний раз оглянулась на монастырь быть может, матушка Магдалина захочет попрощаться с ней или кто-нибудь из сестер выйдет пожелать ей доброго пути. Ведь она провела здесь четырнадцать лет. Никто не появился. Все правильно, вздохнула Джилли, сестрам негоже отвлекаться от утренних молитв.

Она еще ниже опустила голову, пряча лицо, чтобы садовник не заметил, как ей тоскливо и горько. Наконец, тронув поводья, она обернулась.

– Я готова.

Выехав из монастырских ворот, они двинулись по дороге в сторону дальних холмов.

Спустя две недели пути они наконец добрались до маленькой деревушки на берегу Эйвона. Сразу за ней на фоне неба вырисовывался величественный силуэт серого замка.

– Это и есть замок Солсбери?

– Да, госпожа Джилли.

– Какой он неприветливый на вид, даже зловещий. – Девушку заранее обуревали предчувствия, что в Англии ее не ждет ничего хорошего.

– Вас тут встретят тепло, – заверил ее сэр Хэмфри.

– Кто встретит – мой таинственный покровитель?

– Скоро сами увидите, – уклончиво ответил он.

Сэр Хэмфри направил лошадь по дороге, ведущей в сторону замка, и Джилли последовала за ним. Они миновали деревню, в которой им не встретился один человек, переехали по деревянному мосту через ров и остановились перед закрытыми воротами.

– Кто там внизу? – прокричал стражник со стены.

– Здесь девушка, она приехала на службу в замок, – отвечал сэр Хэмфри.

– Про девушку нам, известно, но на службу берут только ее одну. Ты кто такой?

– Я ее сопровождаю.

Стражник окинул взглядом нехитрый наряд Джилли и кивнул.

– Девушка пусть проезжает, а тебе в замке делать нечего.

Джилли хотела что-то возразить, но сэр Хэмфри ободряюще улыбнулся ей.

– Ступайте без страха, в замке вас ждут друзья.

– Но… я не хочу с вами расставаться, – пробормотала она сквозь слезы.

Сэр Хэмфри печально смотрел на нее, и сердце его разрывалось на части.

– Вы же видите, я не могу сейчас остаться с вами, госпожа Джилли. Но мы еще обязательно встретимся, обещаю вам.

Стражник приказал сэру Хэмфри удалиться от ворот, и, когда он это сделал, ворота распахнулись, пропуская девушку. Джилли въехала во двор, все время оглядываясь на своего спутника, который так внезапно ее покинул. Когда створки ворот захлопнулись у нее за спиной, она почувствовала себя совершенно одинокой и глубоко несчастной.

Стражник, коренастый человек с неулыбчивым лицом, велел ей спешиться и показал дорогу к черному ходу.

Устало бредя по грязноватой тропинке и сжимая в руке сумку со своими пожитками, Джилли совсем пала духом.

На кухне ее встретила женщина, очевидно, предупрежденная об ее приходе.

– Вы, верно, будете Джилли?

– Да, госпожа.

– А я миссис Филберн, домоправительница. Пожалуйста, следуйте за мной.

– Я буду работать на кухне? – спросила Джилли, оглядывая медные котлы, в которых что-то булькало, и хлопотавших вокруг кухарок. Над котлами плыл кисловатый запах недопеченного хлеба.

– Н-не думаю, – миссис Филберн окинула Джилли слегка озадаченным взглядом.

Выйдя через другую дверь, домоправительница повела девушку через многочисленные помещения замка. Джилли в жизни не приходилось видеть такого великолепия: все комнаты были просторные, с высокими сводами, очень богато обставленные. Их было столько, что она скоро сбилась со счета. Наконец они добрались до небольшой, сравнительно с другими комнатами, гостиной.

– Обождите здесь, госпожа скоро выйдет к вам. – Сказав так, домоправительница удалилась.

Уже начало темнеть, и на стенах дрожали круги света от нескольких свечей. Джилли ждала с замиранием сердца. Озираясь, она невольно сравнивала пышное убранство этой комнаты с привычной убогостью монашеских келий. Здесь стены были увешаны старинными гобеленами, на каменном полу тут и там лежали пестрые ковры. Какая роскошь! Присмотревшись, Джилли решила, что эта гостиная принадлежит скорее женщине, нежели мужчине. Значит, ее опекает не покровитель, а покровительница?.. Такая мысль до сих пор не приходила ей в голову.

Дверь отворилась, и на пороге показалась женщина с осанкой столь величественной, что в ней с первой минуты ощущались сила и значительность. Складки ее голубого шелкового платья шелестели при каждом движении, белое головное покрывало было увенчано золотой короной тончайшей работы.

Женщина обошла вокруг растерянной Джилли, оценивающе оглядывая ее, потом улыбнулась.

– Что ж, пожалуй, вы мне подходите. Джилли присела в реверансе и позволила себе поинтересоваться.

– Я буду вашей служанкой, миледи?

– Нет, милая, не служанкой. Скорее компаньонкой и ученицей.

Джилли подняла глаза, и их взгляды встретились.

– Я охотно буду служить вам в любом качестве. Я получила хорошее образование.

– Известно ли вам, кто я?

– Нет, миледи. Мне не сообщили, к кому я еду. Женщина спокойно произнесла.

– Мое имя – Элинор.

Джилли приоткрыла рот от удивления и снова взглянула на золотую корону своей собеседницы.

– Вы… Элинор, королева Англии?..

Красиво очерченные губы женщины по-прежнему сияли улыбкой.

– Да, это так. Добро пожаловать в ваш новый дом. Для меня замок Солсбери – тюрьма, но вам он временно послужит надежным убежищем.