Книга Фиолетовый шар онлайн - страница 2

2

Признаюсь откровенно, во втором обвинении мне, человеку мало осведомленному а технике, разобраться трудно. Хотя, судя по тому, что писалось в газетах, репортеры не больше моего смыслят в таких сложных делах, как устройство космической ракеты, траектория полета и все прочее. Но это не помешало им уверенно утверждать, что Джо Филлу предъявлено справедливое обвинение. Джо должен был, дескать, сильнее тормозить. Тогда он при посадке на Марс не повредил бы хвостовое оперение ракеты и свою собственную ногу, не попал бы в зависимость от этой красной девчонки (я имею в виду не цвет ее кожи, а политическую принадлежность), не подвергся бы ее влиянию.

Может быть, Джо действительно допустил какую-то ошибку. Но он ссылается на то, что потерял бы чересчур много горючего, если бы сильнее тормозил. Я в этих делах не силен и на первых порах присоединился к общему мнению: виновен! Ведь красные спокойно опустили свою ракету на Марс, провели намеченные исследования, вернулись на Землю и еще сумели подложить нам такую свинью: помогли несчастному, потерпевшему аварию бизнесонскому космонавту. Что же это, наши ребята хуже красных?! Нет, и еще раз нет!

Мало разве сделали мы и наши предки для своей страны, для процветания науки и техники? Пусть попробует кто-нибудь отрицать это. А что красные опередили нас в космосе – объясняется, наверное, другими причинами, и не о них сейчас речь.

Что касается Джо, то он – настоящий парень. Если на то пошло, я готов засвидетельствовать это даже под присягой хоть самому Купманну. Ведь я – то знаю Джо сызмальства, когда он еще в драных штанишках бегал по нашей улице.

Отец его ничем особым не выделялся. Механик, правда, хороший, но жили они неважно – семья большая. Джо был сорванцом, верховодил мальчишками всего квартала.

Потом он надолго исчез, не желая, видно, быть в тягость отцу. Работал грузчиком в порту, плавал матросом, потом воевал, там и стал летчиком… И вдруг… Первый гражданин Бизнесонии, полетевший на Марс!

Что тогда делалось на нашей улице – не описать! Всех подряд фотографировали, у всех брали интервью. Я собрал полтонны газет, в которых писали только о нашей улице.

Теперь я листаю их и размышляю над тем, что произошло. Я совсем не из красных. Говорят, что, приди они к власти, и такие, как я, лишатся собственности. Как ни мало ее у меня, все-таки жаль, если от­берут. Но роясь в газетах, я не могу не задать себе и людям несколько вопросов.

Почему, спрашивается, получилось так, что на Марс в одной ракете полетело трое красных, а в нашей ракете поместился только один, и то горючего едва хватало?

Почему они полетели тогда, когда Марс был ближе всего к Земле, а Джо Филла отправили уже вдогонку спустя десять дней, когда планета отдалилась от Земли?

Джо Филл в этом виноват?

Нет, друзья мои, здесь что-то не то.

3

Труднее всего разобраться в третьем обвинении, которое выдвинуто против Джо Филла. Почему он представил в невыгодном свете марсианам Бизнесонию?

Прежде чем ответить на этот вопрос, надо посмотреть, что происходило на Марсе.

Итак, красные высадились на Марсе 12 февраля. Их было трое: Александр Мальцев – командир корабля, Леонид Тополь – штурман и астрофизик и Ольга Радько – радист, она же врач-астробиолог, та самая Ева, которую считают виновницей изгнания из небесного рая нашего соотечественника Джо Филла.

Я прочитал дневник перелета, который вела Ольга Радько, и позволю себе привести его с некоторыми сокращениями. Я опускаю технические подробности перелета, маловажные в данном случае, и некоторые явно патриотические записи в пользу идей красных. Обратим внимание на самое главное, что произошло на Марсе до прибытия туда Джо Филла и после того, как «Голубой дьявол» добрался до нашего небесного соседа.

4

Выдержки из дневника участницы первой экспедиции на Марс Ольги Радько и некоторые комментарии к нему

«13 февраля. Второй день на Марсе. Мы заинтересовались таинственным фиолетовым шаром, так неожиданно появившимся метрах в двухстах от «Звезды». Мы заметили его, как только наступил день. По-нашему, по-земному, это можно было бы скорее назвать сумерками – далековато добираться сюда солнечным лучам! Но и при неясном, очень рассеянном свете мы сразу увидели фиолетовый шар, мутноватый, словно запотевший, диаметром метра два с половиной. Время от времени на нем вспыхивали небольшие серебристые квадраты.

Я первая увидела шар и сказала о нем Александру Федоровичу. Он взглянул в иллюминатор и взволнованно произнес:

– Вот он, первый вестник нового мира.

– Вчера его здесь не было, – сказала я.

– Возможно, мы в темноте не заметили, – возразил Александр Федорович.

– Не может быть, – настаивала я. – Мы ведь обследовали при свете прожекторов всю площадку в радиусе не меньше километра.

Леня поддержал меня:

– Ручаюсь, ничего не было. Мы видели эти голубые холмы, локатор предупредил нас о широкой расселине на юге. Вся остальная поверхность оказалась гладкой площадкой, покрытой слоем пепла.

Мы с Александром Федоровичем вышли из корабля, а Леня остался на вахте. Мы подошли к шару. Квадратные блестки то вспыхивали, то исчезали. Я хотела прикоснуться к поверхности шара, но Александр Федорович схватил меня за руку.

– Не притрагивайся! Мы не знаем, что это такое, – сказал он.

– А как же мы узнаем, если не притронемся? – заметила я.

– Терпение, друг мой, терпение, – сказал Александр Федорович. – Нас десятки раз предупреждали, что мы должны соблюдать максимальную осторожность, встречаясь с любыми не понятными нам явлениями. Ведь мы имеем очень смутное представление о том, какие формы может принять жизнь на других планетах, какими путями могут развиваться разумные существа, если они там имеются.

Я вспомнила бесконечные споры, которые мы вели об этом еще в университете, и научные статьи, в которых доказывалось, что жизнь может существовать на других планетах лишь в том случае, если природные условия хотя бы приближенно напоминают земные. Из этого делался вывод, что если и встретятся на других планетах живые существа, то они должны быть похожи на человека и, во всяком случае, не могут быть такими, какими их изображают в некоторых фантастических произведениях. В связи с этим мне врезалось в память высказывание Ленина о том, что, возможно, и на других планетах, в других местах Вселенной обитают разумные существа и что в зависимости от условий существования органы чувств этих существ могут отличаться от наших. Ведь еще недавно полагали, что и в глубинах океана невозможна жизнь. А теперь там обнаружили множество живых организмов самого причудливого строения.

Почему же обитатели других миров обязательно должны походить на нас?»

Я привел эту запись для того, чтобы показать, в каком духе была воспитана красная космонавтка. Это сыграло, мне думается, решающую роль в том, что произошло дальше. Что касается Джо Филла, то пастор Купманн, наши газеты, бесконечные разговоры об исключительности человека белой расы подготовили его совсем к иному восприятию жизни во Вселенной, и нам теперь приходится расплачиваться за это.

В дневнике дальше рассказывается о наблюдениях, которые красные провели в течение десяти дней пребывания на Марсе. Как известно, они обследовали довольно большую территорию вокруг места посадки, но ничего, свидетельствующего о наличии жизни на планете, не обнаружили. И все же руководитель экспедиции считал, что делать какие-либо определенные выводы еще рано, ибо обследована лишь крохотная часть планеты. На Земле тоже немало пустынных мест, и попади туда пришельцы с других миров, они могли бы решить, что жизнь на нашей планете не существует.

Но что же представляет собой фиолетовый шар?

Как ни ломали себе голову красные, они ни к какому выводу прийти не смогли. За все время их пребывания на Марсе фиолетовый шар не сдвинулся с места ни на один сантиметр. Только время от времени поблескивали на его матовой поверхности серебристые квадраты.

Из дневника Ольги Радько мы узнаем также, что красные проводили исследовательскую работу в трудных условиях. Однажды Ольга Радько, собиравшая образцы пород, попала в глубокую расселину и была спасена лишь благодаря мужеству и находчивости Леонида Тополя. Он прибежал на ее зов и рисковал жизнью, чтобы выручить девушку. Я не стану описывать этот эпизод, о нем много писалось в газетах.

Мне кажется очень важной запись в дневнике, относящаяся к предпоследнему дню пребывания красных на Марсе.

В некоторых газетах писали, что Джо Филл был не первым, кто полюбил Ольгу Радько. При этом ссылались на дневники ее и Леонида Тополя, опубликованные в печати. Я не берусь говорить об этих вещах. Очень уж тонкое дело любовь. Прочитайте отрывки из дневников и судите сами…

«22 февраля. Мы стоим у фиолетового шара. Я и Леня. Погрузка закончена. Все готово к старту, который назначен на завтра. Мы с Леней настаивали на том, чтобы с помощью имеющегося у нас инструмента попытаться взять пробу материала, из которого сделан фиолетовый шар, но Александр Федорович в самой категорической форме воспротивился этому:

– Может быть, он послан живыми существами, следы которых нам обнаружить не удалось. Неизвестно, как они воспримут нашу попытку тронуть шар, какие вообще последствия это может вызвать, ведь мы не знаем ни его конструкции, ни назначения.

…И вот мы стоим у таинственного фиолетового шара. И небо над нами кажется таким же фиолето­вым. И все вокруг – невысокие холмы, песок, или скорее пыль, – фиолетовое. А дальше к расселине все уже синее. Закат на Марсе…

– Красиво! – слышу я голос Лени.

– Очень!

– Последний вечер на Марсе… Может быть, когда-нибудь вот в такой же фиолетовый вечер счастливая пара будет объясняться в любви, по-нашему, поземному.

– Может быть.

– Представим же себя на их месте, – сказал Леня.

Мне вначале показалось смешным его предложение. Потом я подумала, что это должно быть действительно романтичнее всего, что можно себе представить: двое межпланетных путешественников на чужой планете объясняются друг другу в любви.

– Хорошо, – ответила я. – Как же это будет вы, глядеть?

Леня – хороший артист, недаром ему достался первый приз на вечере художественной самодеятельности в Космограде. Он прижал неуклюжий рукав скафандра к тому месту, где находится сердце, и заговорил:

– Я люблю тебя, Ольга. Ты единственная во всей Вселенной, к кому я обращаю эти слова. Одно твое слово – и я совершу невозможное. Я понимаю, может быть, ты меня не любишь. Не насилуй себя. Поступай так, как приказывает тебе сердце. Но я все равно буду тебя любить – теплой, прекрасной земной любовью… Ты молчишь? – воскликнул он трагически. – Значит, ты меня действительно не любишь… Что ж, я знал это уже давно и смирился. Только прошу, разреши мне поцеловать тебя, Ольга. Здесь, на Марсе, первый и последний раз.

Признаться, Леня так хорошо играл, что порою мне казалось все реальным, но при последних словах трудно было удержаться от улыбки.

– Как же ты поцелуешь? На нас скафандры.

– Это неважно, – глухо ответил Леонид.

Я приблизилась к нему…

И в это время небо, фиолетовое марсианское небо ослепительно вспыхнуло, и мы увидели сигарообразное, раскаленное добела тело, которое мчалось к Марсу».

Это была наша ракета. Красные космонавты знали из сообщений с Земли о ее запуске. Догадавшись по вспышке на небе о ее прилете, они направились на портативном вездеходе разыскивать бизнесонца.

Зрелище, которое предстало перед их глазами, когда они добрались до места посадки «Голубого дьявола», было очень тягостным. Наша ракета врезалась меж двух холмов, и хвостовая часть ее оказалась смятой.

Повторяю, я не знаток ракетной техники, но, думается мне, стоило лучше позаботиться о безопасности полета, чем о комфортабельности, которую так живо описывали перед полетом наши газеты в противопоставление ракете красных. Не спорю, может быть, и холодильник, и телевизор очень нужны в полете. Но зачем понадобился пылесос? Когда один из читателей задал этот вопрос, заметив, что в космосе нет пыли, газета «Вечерние слухи» ответила ему шуткой: этот аппарат будет улавливать космическую пыль. Пылесосу, говорят, нашли какое-то полезное применение, поместив в него нужный прибор. Но шумиха эта, я уверен, имела совсем другую цель: кто не знает, что таким образом рекламировали свою продукцию фирмы холодильников, телевизоров, пы­лесосов.