Книга Охотники Дюны онлайн - страница 6

Глава 8

Ограничь себя размышлениями и всегда пропустишь основной момент собственной жизни. Суть следует этого определить: живи насколько сможешь полной жизнью. Жизнь – это игра, правила которой ты узнаешь, погружаясь в нее и проигрывая ее до конца. В противном случае смещения игры постоянно преподносят тебе какие-то сюрпризы, постоянно застигают врасплох. Нe-играющие часто скулят и жалуются, что счастье всегда обходит их стороной. Они отказываются увидеть то, что сами могут творить свою удачу.

Дарви Одрейд

Вы просмотрели последний отчет ком-камер на Айдахо? – спросила Беллонда.

– После! После!

Одрейд почувствовала, что проголодалась, а также, что ощущение это реакция на вполне уместный вопрос Белл.

С каждым днем все сужается вокруг Великой Матери кольцо необходимости, давление неотложных проблем. Всегда она пыталась встречать свои повседневные обязанности, вооружившись неослабевающим интересом к окружающему. Чем больше вещей ее интересует, тем шире поле ее информации, а это гарантированно приносит дополнительные данные, а использование чувств обрабатывало их. Суть, вот до чего докопаться стремилось ее любопытство. Суть. Это было сравни поискам пищи для утоления волчьего голода.

Но дни ее становились репликами сегодняшнего утра. Ее пристрастие личным инспекциям было общеизвестно, но поддерживали ее стены кабинета. Она должна быть там, где ее легко достичь. Не только связаться с ней, но и в том месте, откуда она в состоянии мгновенно разослать людей и экстренные сообщения.

Проклятье! Я успею. Должна!

И эта спешка помимо всего прочего… времени не остается… давление времени…

Шиана как-то сказала: «Мы катимся к концу взятых в займы дней».

Очень поэтично! Большая помощь перед лицом практических требований. Пока не упадет топр, просто необходимо отослать в Рассеивание как можно больше клеток Бене Джессерит. Ничто иное не может сейчас иметь такой первостепенной важности. Ткань Бене Джессерит рвется на части, рассылается к целям в далеком космосе, о которых никто в Доме Ордена ничего не знает. Временами этом поток виделся Одрейд обрезками и обрывками. Скомканные они отправлялись прочь на своих не-кораблях, прихватив выводок песчаных форелей в особом садке, традиции Дочерей Гессера и воспоминания в руководство. Однажды сотни лет назад Общине уже пришлось прибегнуть к этому во время Первого Рассеивания и ни одна из Сестер не вернулась назад, не пришло ни единой весточки. Ни одной. Ни одной. Вернулись лишь Чтимые Матре. Если они когда и были Бене Джессерит, теперь это лишь ужасное, слепо самоубийственное извращение.

Воссоединимся ли мы когда-нибудь?

Одрейд перевела взгляд на работу на письменном столе: еще одна пачка отборочных карточек. Кому уходить, а кому следует остаться? И нет времени остановиться и глубоко вдохнуть. Иная Память, та, что принадлежала ее предшественнице Таразе, вмешалась, чтобы сыграть зануду: «Я же говорила! Видишь, через что мне пришлось пройти? «.

А когда-то так было интересно, есть ли наверху место и для меня.

Место, возможно и есть (как любила она повторять послушницам), но очень редко достаточно времени.

Думая в основном о пассивных послушницах – населении Бене Джессерит «вне Общины» – Одрейд зачастую завидовала им. Им позволялось питать иллюзии. Что за успокоение. Можно делать вид, что жить будешь вечно, Что завтра будет лучшим, чем сегодня, что боги на небесах смотрят на тебя с терпением и заботой.

От этого провала в пустые мечты она отпрянула с отвращением к самой себе. Незамутненное зрение лучше, неважно, что видят твои глаза.

– Я просмотрела последние отчеты на Айдахо, – сказала она, переведя взгляд на терпеливо ждущую по ту сторону стола Беллонду.

– У него любопытные инстинкты, – откликнулась Беллонда.

Одрейд задумалась над этими словами. Ком-камеры, установленные по всему не-кораблю, не упускали ничего. Гипотеза Совета относительно Дункана Айдахо с каждым днем из вес больше теории превращалась в убеждение. Сколько же воспоминаний из серии жизней прототипа Айдахо хранит в себе эта гола?

– У Там все больше сомнений относительно их детей, – продолжала Беллонда. – У них проявились опасные способности?

Этого следовало ожидать. Троих детей, которых в не-корабле Мурбелла родила Айдахо, забрали сразу за после их рождения. За их ростом и развитием велось неусыпное и тщательное наблюдение. Обладают ли они сверхъестественной реактивной скоростью, какую проявляют Чтимые Матре? Слишком рано, чтобы что-то утверждать. По словам Мурбеллы эти способности развиваются в отрочестве.

Взятая в плен Чтимая Матре отнеслась к тому, что у нее забрали детей, со смирением, за которым клокотала ярость. Напротив, от Айдахо они не дождались почти никакой реакции. Странно. Может, появилось нечто, что позволило ему шире взглянуть на произведение потомства? Взглянуть на это с точки зрения Бене Джессерит?

– Еще одна генетическая программа Дочерей Джессера? – фыркнул тогда он.

Одрейд отстранено следила за течением собственных мыслей. Возможно, то, с чем они столкнулись в Айдахо, и в самом деле позиция Бене Джессерит. Община полагала, что эмоциональная привязанность есть древний рудимент безусловно важный для выживания человечества во времена далекой древности, но в плане Бене Гессерит ему нет места.

Инстинкты.

То, что приходит со спермой и яйцеклеткой. Часто громкие и исполненные силы: «С тобой говорит биологическая природа, дура! «. Любимые… потомство… голод… Все это бессознательные мотивы, определяющие специфическое поведение. Опасно вмешиваться в такие вещи. Хозяйки Рождений прекрасно это сознавали, даже несмотря на то, что занимались они именно этим. В Совете из-за их деятельности периодически разгорались шумные дебаты, а кончались они на том, что Совет еще раз приказывал тщательно следить за последствиями.

– Ты изучила отчеты. И это весь ответ? – учитывая характер Белл, звучит жалобно.

В отчете ком-камер, вызвавшем такой интерес Белл, содержалась сцена, где Айдахо чуть ли не допрашивал Мурбеллу о вызывающих сексуальную зависимость техниках Чтимых Матерей. Зачем? Его параллельные способности происходили от кодирования его клеток в акслотль-автоклаве. Источником способностей Айдахо была сходная с инстинктом бессознательная установка, но результат был неотличим от эффекта, достигаемого Чтимыми Матре: экстаз, который возрастал до такой степени, что исчезало все рациональное, и привязывал жертву к источнику таких наслаждений.

Пытаясь словами прояснить свои способности, Мурбелла доходила только до этой стадии. Судя по всему, в ней говорила остаточная ярость, что Айдахо подсадил ее тем же самыми методами, каким обучали ее.

– Мурбелла замыкается, когда Айдахо спрашивает о мотивах, – сказала Беллонда.

Да, я это заметила.

– Я могла бы убить тебя, и ты это прекрасно знаешь! – проговорила Мурбелла.

Отчет ком-камер показывал их в постели в апартаментах Мурбеллы внутри не-корабля, очевидно, сразу после утоления голода взаимной зависимости. На обнаженных телах блестел пот. Мурбелла лежала с синим полотенцем на лбу, зеленые глаза смотрели прямо в линзы ком-камер. Казалось, она смотри прямо в глаза наблюдателям. Крохотные оранжевые пятна в зеленых глазах. Яростные точки, результат остаточного запаса в ее теле заменителя спайса, который применяли Чтимые Матре. Теперь она была на меланже – и никаких неблагоприятных симптомов. Айдахо лежал подле нее, черные волосы разметаны вокруг лица в ярком контрасте с подушкой. Глаза закрыты, но веки чуть подрагивают. Худ. Он мало ел, и это несмотря на все завлекательные блюда, которые ему посылал собственный повар Одрейд. Высокие скулы выступали теперь еще четче. С каждым годом заточения черты его лица становились все резче.

Одрейд знала, угроза Мурбеллы действительно подкреплена физическими способностями, но с точки зрения психологии это было… Убить своего любовника? Маловероятно!

Мысли Беллонды, очевидно, бежали по тому же руслу.

– Чего она добивалась, демонстрируя свою физическую скорость? Вы видели такое и раньше.

– Она знает о нашем наблюдении.

Ком-камеры показали, как Мурбелла, поборов слабость, оставшуюся после соития, соскользнула с кровати. Двигаясь с искажающей очертания скоростью (гораздо быстрее всего, чего удалось до сих пор достичь Бене Джессерит), она выбросила вперед правую ногу и остановила удар лишь, когда ее нога оказалась на волосок от головы Дункана.

Дункан открыл глаза, еще когда она соскальзывала с кровати. Ей в лицо он смотрел без страха и не мигая.

Ну и удар! Смертельный, если бы был нанесен. Достаточно лишь однажды увидеть такое, чтобы бояться всю жизнь. В движениях ее тела никак не участвовали импульсы коры головного мозга. Что-то вроде движений насекомого, атака, инициированная периферийными нервами.

– Видишь! – Мурбелла опустила ногу и взглянула ему в лицо.

Айдахо улыбнулся.

Глядя на это, Одрейд напомнила себе, что у Общины Сестер есть трое детей Мурбеллы, все девочки. Хозяйки Рождений пребывали в радостном возбуждении. Со временем родившиеся от них Преподобные Матери смогут поспорить в скорости с Чтимыми Матре.

Со временем, которого у нас нет.

Но Одрейд разделяла воодушевление Хозяек Рождений. Что за скорость! Прибавьте к этому тренингу мускуловнервов, огромные пара-ресурсы Общины Сестер! То, что в силах было сотворить подобное сочетание, безмолвно лежало до времени внутри нее.

– Она сделала это не для нас, а для него, – сказала Беллонда.

В этом Одрейд была не уверена. Мурбеллу возмущало постоянное наблюдение, но она научилась не обращать на него внимания. Во многих своих действиях она явно ингнорировала людей за глазками ком-камер. А отчет тем времен показывал, как она свернулась в постели рядом с Айдахо.

– Я ограничила доступ к этой записи, – сказала Беллонда. – Многие послушницы и так обеспокоены.

Одрейд кивнула в ответ. Сексуальная зависимость. Этот аспект способностей Чтимых Матре создавал беспокоящую зыбь в сознании младших из Дочерей Джессера, особенно среди алколитов. Наводит на размышления. И большинство Сестер в Доме Ордена знали, что Преподобная Мать Шиана, единственная из них, практикует некоторые из этих техник в пренебрежение страхам, что эти методы могут ослабить Бене Джессерит.

«Нам нельзя превращаться в Чтимых Матре». Белл всегда так говорила. Но Шиана представляет собой значительный фактор контроля. Она учит нас кое-чему о Мурбелле.

Однажды, застав Мурбеллу в ее апартаментах внутри не-корабля одну и не настороже, Одрейд попыталась задать ей прямой вопрос:

– До того, как появился Айдахо, ни у одной из вас не возникло искушения, скажем, «соединиться в радости»?

– Он поймал меня случайно! – с яростной гордостью бросила Мурбелла.

Та же ярость, какой она среагировала на вопросы Айдахо. Вспомнив об этом, Одрейд наклонилась над рабочим столом и вызвала оригинал записи.

– Смотри, как она озлилась, – проговорила Беллонда. – Готова рискнуть своей репутацией, это гипнотический запрет отвечать на подобные вопросы.

– Все снимется во время Агонии Спайса, – откликнулась Одрейд.

– Если она когда-нибудь дойдет до этого!

– Предполагается, что гипнотранс относится к нашим секретам.

Беллонда задумалась над очевидным выводом. Ни одна из Сестер, отосланных в Рассеивание, не вернулась.

Огненными каплями их сознание жгли слова: «Не ренегаты ли из Бене Джессерит создали Чтимых Матре? «. Многое наводило на эту мысль. Зачем тогда они прибегают к сексуальному порабощению мужчин? То, что лепетала о истории своих прошлых Сестер Мурбелла, не могло дать удовлетворительного ответа. Все в Чтимых Матре шло вразрез с учением Бене Джессерит.

– Нам нужно узнать, – настаивала Беллонда. – То, немногое, что мы знаем, внушает тревогу.

Одрейд признавала важность этого вопроса. Насколько притягательна подобная способность? Надо думать, более чем притягательна. Проецируя фантазии, на поводке желаний можно повести за собой население целых планет.

Страшную силу осмелились использовать Чтимые Матери. Позволить Вселенной узнать, что у них в руках ключ к подобному ослепительному экстазу, и половину битвы они выиграли. Один намек на то, что нечто подобное существует, сам по себе начало капитуляции. Люди уровня Мурбеллы в той другой Общине Сестер могут и не понимать, но те, кто руководит ими… Может быть, они просто используют эту силу, не беспокоя себя или не подозревая о ее глубинной мощи? Если бы это было так, как удалось бы завлечь в этот тупик наших Рассеянных Сестер?

Ранее Беллонда предложила собственную гипотезу:

Чтимая Матре, перед ней взятая в плен Преподобная Мать из первого Рассеивания. «Приветствуем вас, Преподобная Мать. Нам бы хотелось, чтобы вы поприсутствовали при небольшой демонстрации нашей силы». Интерлюдия сексуальной демонстрации, за которой следует показ физической скорости Чтимой Матре. Затем – отказ в меланже и инъекция основанного на адреналине заменителя пополам с гипно-наркотиком. В гипнотическом трансе. Преподобная Мать подвергалась сексуальному кодированию.

Это в сочетании с избирательной агонией, вследствие отказа в меланже, (по предположению Белл) могло заставить жертву отказаться от своего происхождения.

Помогите нам, Парки! Так исходные Чтимые Матре все были Преподобными Матерями? Решимся мы опробовать эту гипотезу на самих себе? Что об этом можно узнать от этой пары в не-корабле?

Два источника информации лежали тут же на виду у бдительного взора Общины, но ключ к ним еще простояло отыскать.

Женщина и мужчина, которые перестали быть партнерами для производства потомства, перестали быть друг для друга утешением и поддержкой. Прибавилось нечто новое. Ставки головокружительно возросли.

В проигрывающейся на рабочем столе записи комкамер Мурбелла сказала что-то, что привлекло внимание Великой Матери.

– Мы, Чтимые Матери, сами сделали это над собой! Невозможно винить в этом кого-либо другого.

– Ты слышала? – потребовала ответа Беллонда.

Одрейд резко тряхнула головой, чтобы помощница не отвлекала ее от записанной перепалки.

– Ну обо мне-то ты этого не можешь сказать, – возразил Айдахо.

– Пустая отговорка, – обвинила его в ответ Мурбелла. – Тлейлаксу закодировали тебя поймать в ловушку первую же из тех, на кого наложен Отпечаток, как только ты с ней столкнешься.

– И убить ее, – поправил Айдахо. – Вот что входило в их намерения.

– Но ты даже не пытался убить меня. Не то чтобы у тебя что-нибудь получилось.

– Что тогда… – Айдахо остановился на полуслове, бессознательно бросив взгляд на глазок записывающей ком-камеры.

– Что он там собирался сказать? – набросилась Беллонда. – Нужно выяснить!

Но Одрейд молча продолжала наблюдать за пленной парой на корабле. Мурбелла проявляла удивительное понимание ситуации.

– Ты думаешь, ты поймал меня в результате случая, в подготовке этого ты никак не замешан?

– Вот именно.

– Но я вижу в тебе нечто, что принимает все целиком и полностью! Ты не просто следовал закодированным установкам. Ты старался изо всех сил! Взгляд Айдахо стал непроницаемым. Он запрокинул голову, потянулся.

– Это выражение Ментата! – обвиняюще воскликнула Беллонда.

Все чувства, все логические выводы Одрейд подтверждали заключение Беллонды, но предстояло еще вытянуть это признание из Айдахо. Если он Ментат, почему утаивать эту информацию?

По причине иных вещей, подразумеваемых этими способностями. Он боится нас и по праву.

– Ты импровизировал, улучшал то, что сделали с тобой Тлейлаксу, – с презрением продолжала Мурбелла. – В тебе есть нечто, что не жаловалось, что бы ни случилось!

– Так вот, как она обходится с собственным чувством вины, – задумчиво сказала Беллонда. – Ей нужно верить в то, что это правда, или Айдахо не удалось, бы заманить ее в ловушку.

Одрейд поджала губы. Проекция показывала, что выпад Мурбеллы только позабавил Айдахо.

– Возможно, для нас обоих это было одинаково.

– Ты не можешь винить Тлейлаксу, а я не могу винить Чтимых Матерей.

В кабинет вошла Тамейлан и опустилась в кресло подле Беллонды.

– Вижу, вас это тоже заинтересовало, – она указала на фигурки проекции.

Одрейд отключила проектор.

– Я осматривала наши акслотль-автоклавы, – сказала Тамейлан. – Этот проклятый Скитейл утаил важнейшую информацию.

– Но в нашей первой голе нет никаких недостатков, так ведь? потребовала ответа Беллонда.

– Ничего, что могли бы найти наши врачи Сук.

– Нужно же Скитейлу оставить что-то себе для дальнейших сделок, мягко проговорила Одрейд.

Обе стороны разделяли некую фантазию: Скитейл платит Бене Джессерит за спасение от Чтимых Матре и убежище в Доме Ордена. Но каждая Преподобная Мать знала, что что-то еще руководило последним Мастером Тлейлаксу.

Умны, умны, Бене Тлейлакс. Гораздо умнее, чем мы подозревали. И они запачкали нас своими акслольтавтоклавами. Само слово «автоклав» – еще один из их обманов. Мы рисовали себе контейнеры с нагретым жидким аммонием, каждый автоклав – фокус сложнейшей техники для дублирования (тонким, постепенным и контролируемым способом) работу чрева. Конечно, это и есть автоклав! Но взгляните, что он содержит.

Решение Тлейлаксу было прямолинейным: использовать оригинал. За много миллионов эонов природа уже это выработала. Все, что требовалось от Бене Тлейлакс, это добавить свою собственную систему контроля, собственный способ сдублировать информацию, хранящуюся в клетках.

«Божественный Язык», как называл это Скитейл. Язык Шайтана было бы более уместно.

Обратная связь. Клетка управляет своим собственным чревом. Во всяком случае это более или менее и делает оплодотворенная яйцеклетка. Тлейлаксу только утончили процесс.

Одрейд позволила себе вздохнуть, что привлекло резкие взгляды ее помощниц. У Великой Матери новые неприятности?

Меня беспокоят откровения Скитейла. И взгляните, что сделали с нами эти откровения. О, как мы отпрянули от «унижения». Затем рационализация. И мы знали, что это рационализация! «Если нет другого пути. Если это производит так отчаянно необходимые голы. Возможно, удастся найти добровольцев.» Нашлись! Добровольцы!

– Витаешь в облаках! – проворчала Тамейлан. Она бросила взгляд на Беллонду, начала было что-то говорить, но передумала.

Лицо Беллонды превратилось в пустую маску, выражение часто сопровождающее ее приступы дурного настроения. Голос прозвучал не громче гортанного шепота:

– Я решительно настаиваю на том, чтобы устранить Айдахо. А что касается этого монстра с Тлейлакс…

– К чему, внося подобное предложение, прибегать к эфемизмам? потребовала Тамейлан.

– Так убейте его! А Тлейлаксу следует подвергнуть всем методам убеждения, какие мы…

– Перестаньте вы обе! – приказала Одрейд.

Она на мгновение прижала ладони ко лбу и, глядя в полукруглое окно, увидела, что за ним идет снег пополам с дождем. Контроль Погоды все чаще допускает ошибки. Это не их вина, но нет на свете ничего, что люди ненавидели бы больше, чем непредсказуемое. «Хотим, чтобы все было естественно!» Что бы это ни значило.

Когда на нее находили подобные мысли, Одрейд начинала тосковать по существованию, ограниченным приятным ей порядком: время от времени прогулками по фруктовым садам. Ими она наслаждалась во все времена года. Тихий вечер с друзьями, приливы и отливы любопытной беседы с теми, к кому она испытывала теплые чувства. Привязанность? Великая Мать могла позволить себе многое – даже любовь к ближним. И вкусная еда с напитками, отобранными за великолепный букет. И этого ей хотелось. Как прекрасно было бы играть на ощущениях неба. А потом… да, потом – теплая постель с нежным компаньоном, столь же чувствительным к ее нуждам, как она к его. Конечно, большая часть этого невозможна. Ответственность! Что за огромное слово! И как оно давит!

– Я проголодалась – произнесла Одрейд. – Приказать, чтобы сюда подали ленч?

Беллонда и Тамейлан разом уставились на нее.

– Но ведь еще только половина двенадцатого, – пожаловалась Тамейлан. – Да или нет? – настойчиво спросила Одрейд.

Беллонда и Тамейлан молча обменялись взглядом.

Среди Бене Джессерит (и Одрейд это знала) существовала поговорка, что дела Общины идут глаже, когда удовлетворен желудок Великой Матери. Это лишь немногим преувеличивало действительность.

По интеркому Одрейд набрала код своей личной кухни:

– Ланч на троих, Дуана. Что-нибудь особенное. На твой выбор.

Ленч, когда он был сервирован, состоял из блюда, которое доставляло Одрейд особое наслаждение, – запеченная телятина с овощами. Дуана новыми травами придала ей тонкий оттенок чуть иного чем обычно вкуса: чуть-чуть розмарина в телятину, овощи непереварены. Восхитительно.

Одрейд наслаждалась каждым кусочком. Остальные двое с трудом запихивали в себя еду.

Не в этом ли одна из причин, почему Великая Мать я, а не одна из них? Пока алколиты убирали остатки ленча, Одрейд вернулась к одному из своих излюбленных вопросов:

– Какие слухи ходят в общих комнатах и среди послушниц?

Она вспомнила, как в дни собственного послушничества впитывала в себя каждое слово старших женщин, ожидая великих откровений, но слыша лишь мелкие сплетни о Сестре такой-то или о последних проблемах проктора Х. Впрочем, время от времени барьеры рушились и попадалась важная информация. – Слишком многие послушницы говорят о том, что хотели бы отправиться в Рассеивание, – излишне резким голосом проговорила Тамейлан. – Я бы сказала, крысы покидают тонущий корабль.

– В последнее время всколыхнулся интерес к Архивам, – внесла свою лепту Беллонда. – Сестры, из тех, кто что-то предчувствуют, приходят за подтверждением – сильно отмечены ли гены такой-то и такой-то послушницы печатью Сионы.

Одрейд это показалось интересным. Их общий предок Атридес из эонов Тирана, Сиона Ибн Фуад аль-Сейефа Атридес, одарила своих потомков способностью, прячущей их от поисков тех, кто обладает даром предвидения. Каждая, кто имела право свободно перемещаться по Дому Ордена, разделяла эту защиту предков. – Сильно отмечены? – переспросила Одрейд. – Они сомневаются, что те, о ком они спрашивают, защищены?

– Они нуждаются в подтверждении, – проворчала Беллонда. – А теперь могу я вернуться к Айдахо? У него и есть генетическая отметка, и у него ее нет. Это меня беспокоит. Почему некоторые его клетки не несут маркера Сионы? Что сделали с его клетками Тлейлаксу?

– Дункан знает, в чем опасность, и он не склонен к самоубийству, ответила Одрейд.

– Мы не знаем, что он такое, – пожаловалась Беллонда.

– Вероятно, Ментат, и все мы знаем, что это может означать, – сказала Тамейлан.

– Я понимаю, почему мы держим Мурбеллу, – не дала себя отвлечь Беллонда. – Ценная информация. Но Айдахо и Скитейл…

– Достаточно! – оборвала ее Одрейд. – Сторожевые псы могут лаять слишком долго!

Беллонда нехотя умолкла. Сторожевые псы. Внутренний термин Бене Джессерит для обозначения постоянного наблюдения Сестер друг за другом, чтобы все видели, что никто не проводит свои дни впустую. Очень утомительно для алколитов, но не более чем часть повседневной жизни Преподобных Матерей.

Однажды Одрейд объяснила это Мурбелле, они тогда были одни в сером голом помещении для бесед на не-корабле. Стояли почти прикасаясь друг к другу, глядя друг другу в лицо. Глаза на одном уровне. Вполне неформально и по-дружески. Если, конечно, исключить сознание того, что со всех сторон тебя окружают глаза ком-камер.

– Сторожевые псы, – сказала тогда Одрейд, отвечая на вопрос Мурбеллы. – Это означает взаимную слежку. Не раздувай этого больше, чем это есть на самом деле. Мы редко придираемся. Может хватить простого слова.

Мурбелла – овальное лицо перекошено от отвращения, широко поставленные зеленые глаза смотрят напряженно – очевидно, подумала, что Одрейд имеет в виду какой-то особый сигнал, слово или поговорку, какие Сестры используют в подобных ситуациях.

– Какого слова?

– Проклятье, да любого! Какое покажется подходящим. Это как взаимный рефлекс. Мы делим общий «тик», который нас не раздражает. Мы даже приветствуем его, поскольку он не дает нам бездельничать.

– И если я стану Преподобной Матерью, вы станете сторожить меня?

– Мы сами этого хотим. Без этих сторожей мы были бы слабее.

– Звучит угнетающе.

– Мы так не считаем.

– Мне это кажется возмутительным, – она взглянула на поблескивающие линзы на потолке. – Как и эти проклятые ком-камеры.

– Мы заботимся о своих же, Мурбелла. Как только ты станешь Бене Джессерит, тебе гарантирована пожизненная поддержка.

– Комфортабельная ниша, – фыркает она.

– Нечто совершенно иное, – Одрейд говорила мягко. – Всю твою жизнь то одно, то другое бросает тебе вызов. Ты расплачиваешься с Общиной Сестер до предела своих способностей.

– Сторожевые псы!

– Мы всегда тактичны по отношению друг к другу. Некоторые из нас, те, что обладают властью, временами могут быть авторитарны, даже фамильярны, но только такое обхождение тщательно отмерено в соответствии с требованиями момента.

– И никогда по настоящему теплы или нежны?

– Таково правило.

– Привязанность, может быть, но не любовь?

– Я объяснила тебе правило, – реакция ясно читалась на лице Мурбеллы: «Так вот оно! Они потребуют, чтобы я отказалась от Дункана!?

– Так значит у Бене Джессерит нет любви? – каким печальным был ее голос. Надежды для Мурбеллы тогда еще не было.

– Любовь случается, – ответила ей Одрейд, – но мои Сестры относятся к ней как к отклонению.

– Так значит то, что я чувствую к Дункану, отклонение?

– И Сестры попытаются вылечить это.

– Лечить! Применить корректирующую терапию к зараженным!

– Любовь рассматривается в Сестрах как знак разложения.

– Я вижу признаки разложения в вас!

Как будто проследив ее мысли, Беллонда насильно вырвала Одрейд из задумчивости:

– Эта Преподобная Мать никогда не свяжет себя с нами! – Беллонда стерла с угла рта оставшуюся от ленча каплю соуса. – Мы только тратим попусту время, пытаясь научить ее нашим обычаям.

По крайней мере, Белл больше не зовет Мурбеллу «шлюхой», – подумала Одрейд. – Прогресс.