Книга Властелин Времени онлайн - страница 2

1
«ЭТО ЖЕ НАШИ ЧУДОВИЩА!»

«ОДНОГЛАЗУЮ Пегги» сильно качнуло вправо, и по всему шкафуту от носа до кормы раздался ужасный скребущий звук, все никак не желавший кончаться, будто вопль существа, встреча с которым предвещает смерть.

Только быстрота реакции, упорное стремление не испачкать страницу и годы плаваний на парусных судах позволили Джагу удержать перо, которое он только что окунул в чернила, над листом бумаги и не сделать неверного штриха. Свободной рукой двеллер прижал бумаги, удерживая их на месте, а кроме того, успел подхватить еще и падающую чернильницу.

И только потом Джаг наконец испугался, ожидая, что страшный звук повторится или вдруг раздастся крик, что корпус пробило и корабль тонет.

Двеллер сидел за отдельным столом на камбузе пиратского судна, делая записи в журнале. Фонари наполняли помещение золотистым светом. Джаг был на судне единственным двеллером, и помимо маленького роста его выделяла среди присутствующих одежда – полотняные коричневые штаны и темно-красная рубашка. По его светлым волосам и светлой коже сразу ясно было, что жизнь он провел в основном в помещениях. А еще, несмотря на то что они плыли уже месяц, Джаг выглядел гораздо более опрятно, чем большая часть команды.

«Одноглазая Пегги» была одним из пиратских кораблей, что несли дозор в Кровавом море, не позволяя судам с материка заплывать достаточно далеко, чтобы обнаружить Рассветные Пустоши и укрытое на острове Хранилище Всех Известных Знаний. Джаг уже ходил на этом корабле, но еще ни разу их плавание не имело такой мрачной цели.

– Вы ведь все это слышали? – в напряженном молчании, которое воцарилось вслед за шумом, спросил один из гномов-пиратов. – Я, конечно, выпил маленько, но обычно от пары стаканов грога такой вой вряд ли сможет причудиться…

«Одноглазая Пегги» благодаря балласту в трюме выровнялась, но корабль еще слегка покачивало.

– Мы налетели на мель! – дрожащим голосом воскликнул один из его товарищей. – Так я и знал! Слишком близко мы к берегу шли, а здесь столько рифов и обломков скал! И капитану тоже надо бы знать, что следует быть поосторожнее!

– Я ж говорю, что не в гроге дело, – отозвался первый гном. Он одним глотком осушил стоящий перед ним стакан и принялся беспокойно оглядываться по сторонам.

– А ну заткнись, – рявкнул еще один пират, по имени Старрит, который почти всю жизнь провел на «Одноглазой Пегги» – ходил на ней еще со старым капитаном. – Уж капитан-то Халекк знает, что делает. Нечего тут разводить досужую болтовню у него за спиной.

Гном, обвинявший капитана в неосмотрительности, покосился исподлобья на Старрита, но счел за лучшее придержать язык. Джаг знал, что капитан Халекк пользовался у команды уважением.

Остальные пираты начали вставать из-за столов, привычно убирая за собой посуду, чтобы она не упала, если судно снова качнет.

Глубоко вздохнув, двеллер вместе с остальными собравшимися на камбузе стал ожидать тревожного крика о том, что в корабле пробоина. Он не раз ходил на судах с Великим магистром Фонарщиком по делам Хранилища Всех Известных Знаний, так что был уверен, что понял бы, если бы корабль был сейчас поврежден и начал набирать воду. Ему во время приключений с Великим магистром уже приходилось находиться на тонущих судах и лодках.

«Я знаю этот корабль, – пытаясь сам себя успокоить, подумал Джаг. – Я много раз на нем плавал. Если б с ним было что не так, я бы это почувствовал».

Именно на «Одноглазую Пегги» заманили Великого магистра много лет назад гномы, и так начался путь, приведший его навстречу судьбе. Здесь, на камбузе, Эджвик Фонарщик научился мыть посуду и чистить картошку, чем в Хранилище Всех Известных Знаний занимались только повара. Джаг видел десятки рисунков и набросков камбуза в книгах, которые Великий магистр написал о своих приключениях с пиратами.

– Это не отмель и не риф, – вступил в разговор еще один гном, – а то бы нас еще раз стукнуло.

– Может, нам просто повезло, – отозвался первый. Внезапно «Одноглазую Пегги» снова тряхнуло, и она завалилась на левый борт еще сильнее, чем в прошлый раз на правый. Все стоявшие на ногах пираты с воплями полетели на пол.

– Всем наверх! – донесся сиплый голос с трапа, ведущего на палубу. – Наверх, ленивые псы! Приказ капитана! Живо!

В помещение влетела, хлопая крыльями, одна из самых уродливых и злобных птиц, каких Джаг когда-либо видел. Это был рогатый роудор; поговаривали, что эти птицы не глупее людей и прочих обитавших на материке рас. А сам Криттер – так звали птицу – утверждал, разумеется, что он вообще куда умнее большинства.

Зловеще изогнутый клюв причудливого создания казался воплощением самой безжалостности. Внешность Криттера вполне соответствовала его характеру. На голове птицы воинственно торчали ярко-розовые витые рога, один из них наполовину сломанный. Один ярко-зеленый глаз свирепо сверкал, второй же прикрывала черная кожаная повязка, на которой крошечными медными заклепками был изображен череп. Из пучка перьев над здоровым глазом свисала золотая сережка.

Ловко взмахнув крыльями, Криттер приземлился на столе, за которым работал Джаг. Это было делом непростым, если учесть, что «Одноглазую Пегги» все еще качало из стороны в сторону, а уж совсем невероятным такое приземление делал тот факт, что роудор был одноногим, а потерянную конечность заменяла деревянная вилка, аккуратно сточенная до нужного размера и прикрученная к культе.

«На что бы мы ни налетели, – подумал двеллер, держась за стол, – или что бы ни налетело на нас, оно было огромное». Пиратскому судну приходилось возить немало груза и людей, и корпус оно имело широкий.

– Шевелитесь, жалкий вы корм для блох! – завопил Криттер, угрожающе хлопая крыльями, и принялся, слегка припадая на бок, когда опирался на вилку, шагать по столу. – Отдирайте задницы от скамеек, тупые обжоры! Приказ капитана! «Пегги» набирает воду, и если вы немедленно не двинетесь наверх, я вас это пинками сделать заставлю!

Гномы-пираты немедленно повскакивали на ноги и заспешили к двери. Криттер, хоть и птица, являлся полноправным членом команды. В настоящий момент он числился при капитане Халекке третьим помощником.

Роудор обратил свой единственный глаз к Джагу.

– И ты тоже шевелись, шелудивый пес! Капитану все нужны, все, кто может помочь. Мы даже двеллеров берем.

Мало кто на корабле питал к Криттеру дружеские чувства, но третий помощник из него вышел отменный, точь-в-точь такой, какой требуется, – раздражительный и неуступчивый.

Джаг закрыл чернильницу, положил перо в пенал, захлопнул книгу и убрал все в водонепроницаемый заплечный мешок, висевший на спинке стула вместе с его дорожным плащом. После чего надел плащ и вскинул мешок на плечо.

– Небось, думаешь, что справишься? – с вызовом поинтересовался роудор.

– А почему нет? – отозвался двеллер, которому совершенно не улыбалось спорить со склочной птицей. – Не так уж давно я ходил на этом корабле.

– Так что ж ты тут со мной лясы точишь, а не бежишь наверх?

Джаг уставился на злобного роудора, чувствуя немалое раздражение и усталость: весь последний месяц он плохо спал, потому что страшно беспокоился о Великом магистре. Волшебник Краф постоянно нагружал Джага работой, поручая ему копировать книги, причем никак не желал разъяснить историю с пленением Великого магистра после битвы за Рассветные Пустоши.

А еще двеллер не переставал беспокоиться, что в нынешнем трудном положении Великого магистра виноват прежде всего он, Джаг. Конечно, план, приведший к трагическим событиям в Хранилище Всех Известных Знаний, тот задумал сам совместно с Крафом, но подготовленным путем отхода Великий магистр не смог воспользоваться именно из-за Джага, из-за того, что Джаг угодил в лапы неприятеля и его тоже надо было спасать. Великий магистр не колеблясь отдал своему ученику зелье, которое помогло тому вырваться с гоблинского корабля, а подоспевшая «Одноглазая Пегги» почти сразу подобрала его в море.

Но сам Великий магистр в результате остался в плену у врагов. Вражеские суда направлялись прямо к материку, к югу, где гоблины царили на море почти безраздельно. «Одноглазая Пегги» оказалась одна в опасных водах, и экипажу гномов-пиратов не под силу было спасти Великого магистра.

– О чем размечтался? – поинтересовался роудор.

Джаг не знал даже, что сказать: птица ведь во всем том, что приключилось, виновата не была.

– Только попробуй мне поперек молвить, – угрожающе произнес Криттер, – я тебе зенки-то повыклюю, вот увидишь.

Не ответив – двеллер прекрасно знал, что вздорную птицу ему не переспорить, а даже если он и выиграет этот спор, роудор все равно никогда этого не признает, – Джаг направился к двери.

«Одноглазую Пегги» снова качнуло, и на этот раз разнесся треск досок, такой громкий, что у любого моряка не могло не заныть под ложечкой.

Потеряв равновесие, двеллер ухватился за стол – он, как и скамьи, был прикреплен к полу нагелями, которые позволяли мебели держаться на месте даже в шторм. Но Джаг все равно ударился о стол с такой силой, что у него едва дух не отшибло.

При этом он едва не придавил Криттера. Птица неловко метнулась прочь по столу, приволакивая деревяшку, хлопая крыльями и отчаянно ругаясь. Внезапно деревянная нога подвернулась, и роудор свалился со стола, однако в последнюю секунду успел взмахнуть крыльями и взлетел.

Судно снова качнуло и бросило в другую сторону. Криттер врезался в стену и неуклюже плюхнулся вниз.

– Что там такое? – спросил Джаг, выпрямляясь.

Корабль ни обо что не бился, теперь он был в этом уверен. Наоборот, что-то билось о корабль.

– Сейчас увидишь. – Роудор полетел к двери. – Ты, главное, давай наверх. Дел хватает, а твои каракули старушку «Пегги» на плаву не удержат.

Корабль сильно тряхнуло, и он начал вращаться, сражаясь с водой, ветром и тем, что о него билось. Криттер опять врезался в стену, ударился головой о фонарь и выругался столь изощренно, что заставил бы покраснеть любого искушенного в любых перипетиях пирата.

Джаг поспешил к трапу на палубу. Неужели на этом все и кончится, подумал двеллер. Неужели они заплыли так далеко только затем, чтобы сгинуть во враждебных водах у материка?

Он попытался отогнать тревожные мрачные мысли, но ничего из этого не вышло. Джаг знал, что в Рассветных Пустошах люди гибли каждый день, защищая свой родной остров и остатки Великой Библиотеки от гоблинов, корабли которых все еще стояли наготове в Кровавом море.

А он за это время только и сделал, что три копии книги, которую, может, никто никогда и не увидит. Если бы двеллер мог покинуть «Одноглазую Пегги» и не чувствовал так сильно свою вину за нынешнее положение Великого магистра, он бы на ее борту не остался. Именно из-за ощущения бесплодности всех своих усилий Джаг и пытался оставить позади Хранилище Всех Известных Знаний и свою жизнь на посту библиотекаря первого уровня. Вернуться его заставила только книга, обнаруженная у волшебника Эртономуса Дрона. И лучше бы они ее никогда не находили…

«Столько жизней потрачено, и все ради того, чтобы доставить в Библиотеку книгу, оказавшуюся на деле ужасной ловушкой», – подумал Джаг с горечью, вспоминая о матросах «Ветрогона», погибших ради того, чтобы добыть ту книгу.

И все время, пока он работал над копиями книги, на него давил этот страшный груз. Пираты продолжали следовать за гоблинским кораблем, захватившим в плен Великого магистра. Пока три гоблинских корабля держались вместе, гномам было не под силу их атаковать, но зато гоблины не догадывались, что за ними следит волшебный глаз, давший имя «Одноглазой Пегги». Глаз чудовища, захваченный когда-то капитаном Пегги (которой, несмотря на имя корабля, не хватало ноги, а не глаза) мог следить за любым моряком, когда-либо служившим в экипаже.

– У нас пробоина? – спросил Джаг у одного из пиратов, спешивших мимо него с инструментами к грузовому трюму.

– Трещина, – отозвался коренастый гном, покрытый шрамами и явно повидавший на море всякого. – Мы набираем воду, но скоро все починим, если только зверюга нас до этого не разнесет на кусочки.

– Какая еще зверюга? – поинтересовался двеллер, который знал, что в Кровавом море обитало множество жутких, опасных тварей.

Пират только махнул рукой и спрыгнул в трюм.

Джагу хотелось пойти самому посмотреть, насколько опасны повреждения, но он поборол это желание: помочь ему не хватило бы умения, а если дела были совсем плохи, то лучше было об этом и не знать.

Не успел двеллер подняться на палубу, как в лицо ему ударили капли дождя. Мир над головой был темно-серым; серый цвет царил повсюду. По палубе «Одноглазой Пегги» с гарпунами в руках спешили пираты, закутанные в дождевики и набросившие на голову капюшоны.

Когда начался дождь? Джаг этого не заметил; он был занят тем, что записывал все, что мог вспомнить об Имарише, где, как сказал Великий магистр, он кое-что оставил Для Джага.

На этом настоял волшебник Краф; таким образом, если сам Джаг погибнет во время пути, другие все же смогут найти оставленное Великим магистром. Напоминание о возможной гибели, особенно произнесенное посреди моря, полного кровожадных чудовищ, не прибавило двеллеру особой бодрости духа. Но его возражения разбились о каменистую отмель прагматичности, которую олицетворял собой Краф.

– Всем глядеть в оба! – завопил взлетевший на рею Криттер. – В глаз его бейте, если получится, в глаз! Чертовой твари это не понравится, сами увидите!

Джаг посмотрел на капитанский мостик, рассчитывая увидеть там Халекка или Крафа. Но возле большого штурвала был только рулевой, а вокруг него с десяток пиратов, и все они напряженно всматривались в бурлящую серо-зеленую воду.

Вокруг них клубился грязно-серый туман, пластами накрывая скользкую от дождя палубу «Одноглазой Пегги». Двеллер едва мог разглядеть нос и корму. Обычно там горели фонари, чтобы другие суда не наткнулись на них во тьме, но сейчас гномы-пираты совсем не стремились к тому, чтобы их кто-нибудь заметил. Они находились в опасных водах. Здесь можно было встретить гоблинов на краденых судах, да и пиратов-людей тоже: они охотились за ценными торговыми грузами, которые с юга материка переправляли кораблями на север.

– Дризил, – рявкнул знакомый голос, – ты видишь хоть что-нибудь, все равно что?

– Нет, капитан Халекк, вижу только, как вода бурлит, а твари никакой ни слуху ни духу.

Дризил стоял на вахте в люльке впередсмотрящего высоко над палубой, скрытый густым туманом, и Джаг сомневался, что молодой гном со своего поста мог разглядеть хотя бы палубу.

Очередной удар заставил «Одноглазую Пегги» накрениться вправо; и снова удар был нанесен ниже ватерлинии. Двеллер подумал о матросах в трюме, которые сейчас заделывали пробоины. Как быстро корабль набирал воду? Он вспомнил те три раза, когда ему самому приходилось заниматься этим нелегким делом. Ничего приятного в этих воспоминаниях не было; дважды корабль потонул, несмотря на все их усилия, а один раз чуть не утонул сам Джаг.

– Понятно, – воскликнул капитан Халекк, – тварь еще здесь, никуда не делась! Играет, понимаешь ли, с нами! Нет, ребята, надо непременно прикончить это чудище!

Джаг, уже успевший промокнуть до нитки, двинулся вперед, крепко хватаясь за перила, – корабль сильно раскачивало.

На носу корабля, сжимая в мощной руке гарпун, стоял наготове Халекк. Гномий капитан казался в ширину не меньше, чем в высоту, такие мощные у него были плечи, да и ростом он был на пару дюймов повыше обычных гномов, хотя и ниже большинства эльфов и людей. Его пышная борода свисала до пояса, и в нее были вплетены вырезанные из пожелтевшей слоновой кости рыбки и другие морские твари; в ушах висели золотые серьги. Шрамы на руках и лице выдавали долгие и нелегкие годы, проведенные в плаваниях по Кровавому морю, – репутацию себе пираты чаще всего зарабатывали оружием и храбростью.

Когда Древние маги подняли остров со дна моря, чтобы укрыть на нем Великую Библиотеку, они продумали для него и защиту от обнаружения. Первой ее линией были чудовища, которых Древние выпустили в воды моря, а второй – добровольцы, вставшие под знамя, украшенное черепом и костями. Корабли с материка не зря старались держаться подальше от Кровавого моря.

После Переворота пиратов развелось множество. Во времена объединившего под своей рукой полчища гоблинов лорда Харриона те захватывали корабли и мешали перевозить книги с материка, но после ожесточенных сражений союз людей, гномов и эльфов сумел одержать в этой кровопролитной войне верх.

В основном добровольцами на корабли, охранявшие Рассветные Пустоши, шли люди – живущие недолго, но питающие необоримую страсть к опасности и риску, они прекрасно подходили для морского пиратства. К тому же многим это занятие, помимо того, что отвечало их склонностям, помогало еще и разбогатеть.

Иногда в море ходили и гномы, и эльфы. Чаще всего они нанимались на корабли на короткий отрезок времени. Гномы, как правило, отправлялись на поиски драгоценных камней, к тому же такие путешествия давали им возможность познакомиться с кузнечным мастерством своих собратьев в других землях. Эльфы, следившие за состоянием всего живого на острове, привозили из странствий новые виды растений и животных. Никто из них, оказываясь вдали от острова, ни единым словом не упоминал ни о нем, ни о Великой Библиотеке. На острове у них оставались семьи, жизнь которых могла подвергнуться риску, если бы тайна выплыла наружу. Чужаков редко привечали в Рассветных Пустошах, потому что таковым не было особого резона беспокоиться о безопасности города и его населения.

Бывали, конечно, и исключения. Джаг родился на материке и никогда даже не слышал о Великой Библиотеке, пока с помощью Великого магистра Фонарщика не был освобожден из рабства в гоблинской шахте по добыче драгоценных камней.

И корабль «Одноглазая Пегги» тоже был особенным – только на нем во всем Кровавом море капитаном служил гном. Капитан Халекк принял его под свое командование, когда капитан Фарок скончался на руках у Великого магистра во время их побега из подземного порта Каллиделл. В тот раз они нашли и украли знаменитый Камень Уматуры. Каллиделл находился в сердце потухшего вулкана, а резные грани Камня Уматуры, когда их расшифровали, помогли понять мертвый язык многих давно не понятных никому книг, что подвигло Великого магистра отправиться в еще одно путешествие на полный опасностей материк.

Покачиваясь вместе с кораблем – определенно чувствовалось, что он опасно тяжелел от набиравшейся в трюм воды, – Джаг поднялся на верхнюю палубу. Это было довольно сложно, поскольку «Одноглазую Пегги» трясло и качало. Двеллер огляделся, пытаясь сообразить, где граница между небом и морем – цвет у них сейчас был почти одинаковый.

– Вон там! – крикнул один из пиратов, указывая за левый борт.

Джаг стремительно обернулся и уставился на серо-зеленую воду. Сначала он ничего не увидел, но потом зоркие глаза двеллера, невзирая на резавший их колкий, мелко рассыпавшийся по океанским волнам дождь, разглядели под водой движение.

Под поверхностью моря показалась пурпурно-красная, пульсирующая, покрытая чешуей масса, почти сразу же исчезнувшая в морских глубинах.

– Что это было? – требовательно вопросил Халекк.

– Чудовище, – ответил кто-то.

– Какое чудовище?

– Большое…

Халекк выругался и принялся мерить шагами корму.

– Большое? А то я не догадывался, что оно большое. Достаточно было почувствовать, как оно бьется о «Пегги», чтобы разобраться, что к чему. А вот хотелось бы мне знать, каким образом мы с ним справимся.

– Можно бросить мясо в воду. Тварь нырнет за ним на дно и оставит нас в покое.

– Мясо не поможет, – произнес спокойный голос. – Тварь эта – бородатый хорвум. Можете ему хоть все мясо на борту скормить, он от нас не отвяжется. Чудовище ищет живую добычу, и ее ничто от этого не отвлечет.

Двеллер шагнул вперед, чтобы заглянуть за раздувавшиеся на ветру паруса, и увидел приближающегося к ним Крафа.

Шести с половиной футов ростом и тощий как палка, волшебник тем не менее производил внушительное впечатление даже среди колоритной команды гномьего пиратского корабля. Остроконечная шляпа вопреки законам природы не слетала с головы старика даже при штормовом ветре. Будучи волшебником, Краф в ответ на изумленные восклицания отвечал обычно, что магия не менее естественна, чем смена времен года.

Длинная седая борода его спадала до пояса, а волосы свисали ниже плеч. В последнее время старый волшебник выглядел еще более осунувшимся, но в проницательных зеленых глазах пылал отсвет подвластных ему незримых сил. Лицо у Крафа было длинное и узкое; оно будто всплывало из моря седых волос и бороды и казалось острым, как топор, который в состоянии разрубить камень.

На волшебнике были простые домотканые штаны и белая рубашка, поверх которой он накинул красновато-коричневый дорожный плащ. В руке он держал длинный деревянный посох толщиной в руку, с загнутым концом, возвышавшийся над остроконечной тульей его шляпы.

– Бородатый хорвум, говоришь? Никогда не видел такого, – сообщил Халекк.

Краф подошел к борту, у которого стоял капитан. Звучный голос старика, несмотря на ветер и хлопанье парусины наверху, без труда доносился до стоящих поблизости матросов.

– Сегодня увидишь.

– Слыхивать про них приходилось, только я думал, все это сказки. – Халекк покрепче перехватил свой гарпун.

– Сейчас убедишься, что эти создания более чем реальны.

Джаг стоял у них за спинами, смущенно сознавая, что подслушивает. Но он также хорошо помнил, что со времени атаки, разрушившей Хранилище Всех Известных Знаний, Краф сообщил ему не больше, чем считал нужным. Двеллера это задевало, но волшебнику он своих претензий по этому поводу не высказывал. Того ведь не меньше, чем самого Джага, занимало спасение Великого магистра.

К тому же если Крафа привести в раздражение, он может превратить тебя в жабу. А уж в этом обличье Джаг вряд ли сможет чем-то помочь Великому магистру.

Море по-прежнему оставалось взбудораженным и неспокойным; до самого горизонта ходуном ходили гигантские волны. Однако в хаосе этом можно было заметить какую-то странную закономерность. Крупная рябь расходилась в стороны от единого центра наперерез естественному движению воды, свидетельствуя о присутствии под поверхностью воды исполинской твари.

«Очевидно, – подумал Джаг с растущей тревогой, – изображения бородатого хорвума в одном из трудов не передавали его истинных размеров».

– Но ведь чудовища в этих водах не должны нас атаковать, – изумился один из пиратов. – Это же наши чудовища!

– Только не эти, – отозвался старый волшебник. – Когда остров только создавался, в тамошних водах обитало несколько бородатых хорвумов. Это место отчасти потому и выбрали для строительства Великой Библиотеки, что ходили слухи о пропавших там кораблях. Лорд Харрион никогда бы не поверил, что там кто-то может поселиться.

Еще одна волна ряби пошла по левому борту. Двеллер, обернувшись, успел разглядеть мелькнувшую в воде пурпурную чешую.

– Других обитавших в тех водах гигантских созданий, гигантских кальмаров например, удалось заколдовать так, чтобы они узнавали заклятия, вырезанные на дне кораблей с острова, и не нападали на них.

Поднятая чудовищем волна с силой ударила в борт «Одноглазой Пегги». Взлетевшая в воздух стена холодных соленых брызг перекатилась через борт и обдала и так уже мокрого с головы до ног, промерзшего до костей Джага.

– Но бородатые хорвумы чарам оказались неподвластны, – продолжал Краф, – так что Древние маги предпочли их усыпить. На это пришлось потратить массу сил, потому что твари этому отчаянно сопротивлялись. С тех пор они покоятся на дне Кровавого моря, на поверхности их больше не видели.

– Кроме этого вот, – рявкнул Халекк.

– Верно, – кивнул волшебник. – Кроме этого.

– И он почему-то крайне нами заинтересовался. А с чего чудовище, собственно, проснулось?

– С того, – отозвался не предвещающим ничего доброго тоном Краф, – что кто-то его разбудил.

В голове двеллера немедленно зароилось множество вопросов. Кто же разбудил хорвума? И зачем? Неужели специально для того, чтобы напустить ее на них? Как это удалось? И если чудовище пробудилось, может, и остальные его собратья плавают сейчас в гавани Дальних Доков в Рассветных Пустошах?

Но не успел Джаг задать свои вопросы вслух или подумать о том, стоит ли давать волшебнику знать о своем присутствии, как он увидел, что тварь подымается из океана.

– Берегись! – крикнул Дризил со своего наблюдательного пункта. – Он идет на нас! На правый борт! На правый борт!

Халекк выкрикнул команду рулевому, приказывая маневрировать, чтобы избежать столкновения, но, поскольку «Одноглазой Пегги» приходилось еще и бороться с ветром и штормовой волной, вряд ли стоило особенно рассчитывать на успех. Капитан с гарпуном на плече устремился мимо двеллера к правому борту.

Старый волшебник повернулся и, увидев Джага, недовольно прищурился.

– Тебе здесь не место, – заявил он. – Здесь слишком опасно.

– Если вы не заметили, – парировал двеллер, – на нас не просто напали, корабль еще и тонет. В такой ситуации сидеть в каюте мне что-то совсем не хочется.

– Там ты будешь в большей безопасности. Я не хочу тебя терять из-за твоего безрассудства.

Джаг не стал отвечать, зная, что это бесполезно. Вниз он все равно не спустится. За последний месяц двеллеру надоело сознавать, что его жизнью и поступками кто-то управляет. Может, с корабля ему было и не сойти, но сейчас он, в конце концов, вправе выбирать, где именно на нем будет находиться. Повернувшись, Джаг бросился за Халекком.

Голова бородатого хорвума поднялась из брызг пены. Она была громадная, клиновидная, как у змеи. Морду покрывала испещренная пятнами кожа оливкового оттенка; на подбородке и скулах она была туго натянута, и цвет ее там переходил в пурпур оттенком темнее, чем на теле. Величину глаз и раздутых ноздрей подчеркивали окружавшие их темно-красные пятна. С подбородка к шее тянулись льдисто-голубые усы, напоминавшие застывшие потоки воды.

За спиной у твари вздымались гигантские валы – создавалось впечатление, будто именно хорвум вызывал волнение воды.

Халекк приготовился бросить гарпун, но тварь двигалась слишком быстро. Когда капитан отвел руку для броска и выпустил гарпун, хорвум уже успел скрыться под водой. Гарпун пронзил поверхность моря в том месте, где он только что находился, но двеллер был уверен, что капитан промахнулся.

– Держитесь! – заорал Халекк, хватаясь за ближайшую выбленку. – Сейчас ударит…

Действительно, через несколько секунд бородатый хорвум врезался в борт «Одноглазой Пегги» с такой силой, что судно, казалось, на мгновение взлетело над водой. При этом оно развернулось и завертелось, встретившись с шедшими за чудовищем волнами. На гребень первой корабль взлетел боком, сильно кренясь влево; следующая подняла его еще выше и крениться заставила еще сильнее.

Джага немало тревожило, что грохочущая мощь гигантских волн окончательно разобьет уже треснувший борт «Одноглазой Пегги»; но корабль по-прежнему продолжал взбираться на вершины их гребней. Волны налетали так быстро и с такой силой, что суденышко превратилось в их беспомощную игрушку.

Чувствуя тошноту в желудке, двеллер ухватился за пучок выбленок и повис, вцепившись в грубую веревку. Опустив взгляд, он увидел, как волнуется вода в сотне футов у него под ногами.

Почти все пираты точно так же вцепились в такелаж, мачты и бортики; но троим из них удержаться не удалось, и они свалились с палубы.

Их отчаянные крики не смог перекрыть даже шум шторма и рвущихся парусов корабля. Джаг мог лишь беспомощно наблюдать за тем, как, нелепо взмахивая в воздухе руками и ногами, несчастные падают в воду.

Им конец, не мог не понимать двеллер. Мало кто из пиратской команды умел плавать, да если бы и умел, в такой шторм их очень трудно было бы найти в море. В страхе он еще крепче уцепился за выбленки.

Внезапно выбленка, за которую держался Халекк, лопнула. Рослый гном неудержимо заскользил по сильно накренившейся палубе, обдирая ладони о веревку. Он ударится о брамсель грот-мачты, который полоскался на сильном ветру, и медленно скользнул по парусине, размахивая руками и стараясь уцепиться за неподатливую ткань.

В голове Джага молнией сверкнула мысль; как любой двеллер, он привык не мешкая осуществлять свои идеи. Поэтому он отпустил свою выбленку и тоже полетел вниз. Надо заметить, обычно столь быстрая реакция двеллеров работала исключительно на их самосохранение, однако Джаг задумал иное.

«Одноглазая Пегги» продолжала взбираться на высокую волну и уже почти добралась до самой ее вершины. Джаг знал, что, как только корабль взлетит на гребень волны, капитан не сможет удержаться и упадет в смертоносную пучину.

Двеллер скользил, прижав руки к телу, будто ястреб, пикирующий, чтобы поймать полевку. Он увидел Крафа; тот стоял, ухватившись за перила и словно не замечая сильного наклона палубы. Старый волшебник тоже его увидел.

– Не-ет! – закричал он.

Даже если я останусь жив, подумал Джаг, быть мне придется не кем иным, как жабой.

Когда он ударился о брамсель, трение парусины, по которой он заскользил, обожгло двеллера. Он раскинул руки, будто ребенок, играющий в снегу, удерживая равновесие, пока скользил по грубому материалу, стараясь не упустить только из поля зрения Халекка.

Тут и гном увидел Джага. Глаза капитана «Одноглазой Пегги» изумленно округлились, а в следующую секунду его ноги уже зависли над бездной. Внизу как раз снова выглянул на поверхность бородатый хорвум, словно предвкушавший момент, когда он поймает капитана.

В последний миг двеллеру удалось схватить Халекка за куртку, зажав ее полу в кулаке. Носками ботинок Джаг зацепился за такелаж, и веревки, царапая ему ноги, обвили их. Когда руки его вытянулись до предела, падение капитана «Одноглазой Пегги» было наконец остановлено.

– Мне тебя не удержать! – крикнул двеллер.

Ему не хватало сил – гном был его раза в четыре тяжелее. Халекк обеими руками ухватился за Джага и стал взбираться по нему, как по канату. Тому показалось в этот момент, будто его разрывают на части.

Наконец гном добрался до такелажа брамселя и нашел за что уцепиться.

Избавившись от веса капитана, двеллер попытался извернуться и ухватить брамсель руками. Однако как раз в этот момент «Одноглазая Пегги» достигла вершины огромной волны и, на мгновение зависнув, начала неудержимое движение по ее склону вниз. Джаг внезапно словно повис в невесомости.

Не успел он ухватиться за веревки покрепче, как его будто катапультой отшвырнуло от брамселя. Халекк потянулся к нему, достал даже до его ноги, но ухватиться за нее не успел.

Двеллер рухнул в бурлящее море.