Книга Белая змея онлайн - страница 5

ГЛАВА 5

Верти в руках цветок лотоса, но не повреди лепестки,

Дракон играет в пещере тигрицы.

Наставления белой тигрицы

Лидия сделала медленный выдох. Она сконцентрировала внимание на струе воздуха, выходившей через ее приоткрытые влажные губы, на напряжении мышц рта и на том, как опустились ее плечи. Ей не хотелось думать об ощущении полноты в грудях, о трепете, поднимавшемся изо всех уголков ее тела, и особенно о странной влаге внизу живота.

Она думала о том, кто держал ее здесь в неволе, о Ру Шане. Он, кажется, утверждал, что его имя означало «непоколебимый, как гора», однако он вовсе не был непоколебим с ней. Он мог быть добрым, через мгновение требовательным, а в следующую секунду жестоким. Когда он вел себя спокойно и доброжелательно, Лидия все чаще склонялась к тому, чтобы изменить свое отношение и считать Ру Шаня нормальным человеком. Особенно во время его так называемых занятий. Те чувства, которые он пробуждал в ней, казались ей необыкновенными.

Но сейчас Лидия думала о другом. Она напоминала себе, что, несмотря на явный стыд, испытанный им от того, что он сделал, несмотря на просьбу о прощении и нежное прикосновение губами к ее пальцам, Ру Шань не сомневался в своем праве держать ее в неволе. И она не забудет об этом.

К счастью, у нее было одно огромное преимущество: Ру Шань был мужчиной и, как все они, полагал, что может читать ее мысли. Конечно, он ошибался, и это давало ей власть над ним.

Ру Шань поверил, что она смирилась со своим положением невольницы. Но это было не так. Она всего лишь притворялась, ожидая удобного момента для побега.

Он считал, что подготавливает ее тело к какому-то мистическому потоку силы инь. А на самом деле он приучал ее тело принимать его похотливые ласки. Даже она, целомудренная и неискушенная, знала, что так он скрывал свою похоть. Но все же...

Лидия вздохнула. Кое в чем он был прав. Ее учили вообще не думать о своем теле и об этих приятных ощущениях. Когда он прикасался к ней, она чувствовала, даже сейчас продолжала чувствовать, будто растет. Это было не просто физическое ощущение, хотя, как она считала, в основном это было телесное чувство. Ее груди стали полнее, чем прежде, и, казалось, подались вперед. Глядя на них, она не замечала никаких перемен. Она просто чувствовала их увеличившимися.

Но было кое-что еще. Ру Шань решил, что его последнее прикосновение, то самое прикосновение к соскам, вызвало замешательство в ее теле. На самом деле никакого замешательства не было. Ее телу это понравилось, и ей хотелось еще. Конфликт произошел у нее в душе. Лидия чувствовала, что стоит у края, за которым ее ждет перемена, перемена в ней самой. И, переступив через этот край, она никогда не сможет вернуться назад, никогда не станет прежней. Лидии стало страшно, что отчасти она уже готова сделать этот шаг. Кроме того, она осознавала, что ей предстоит открыть что-то новое. Но разве это не должно было произойти в освященном Богом брачном союзе? Почему она не учится этим вещам у Максвелла?

Наверное, это было бы естественно и для Лидии, и для ее мужа. Но она почему-то не могла представить своего возлюбленного , Максвелла, терпеливо гладившего ее груди кончиками теплых, как складки согретого полотенца, пальцев. Прикосновение Ру Шаня было таким нежным и убаюкивающим, что она впадала в транс. Это был не полусон, а, наоборот, мгновения настолько высокой чувствительности, что ей казалось, будто она составляет единое целое со своим рабовладельцем. Она ощущала себя одновременно и Лидией Смит, к которой прикасается китаец, и вместе с этим Ру Шанем, ласкающим ее груди.

Да, это был удивительный чувственный опыт, но в нем было что-то еще, неизведанное и манящее. Это что-то настолько влекло Лидию, что она была готова рискнуть многим, лишь бы продолжить необычную учебу.

Поэтому она решила, что если с Максвеллом ей не научиться таким вещам (а она никогда не сможет научиться этому с ним), то почему бы не получить этот опыт у того, кто мог передать его! Она не будет обращать внимания на обстоятельства. Возможно, потом она сможет научить и Максвелла.

Лидия покачала головой. Нет, она никогда не сможет ни рассказать об этом Максвеллу, ни поделиться с ним своим умением. Он был очень щепетилен во всех своих мыслях и поступках. Этот опыт, несмотря на то что он был для нее принудительным, ужаснет его. Эти размышления снова вернули ее к первоначальной дилемме. Следует ли ей соглашаться на эти занятия, невзирая на обстоятельства? Или же ей надо, рискуя всем, попытаться сбежать, пока она не свалилась в пропасть?

В конце концов Лидия решила, что сделает и то, и другое. Она постарается, чтобы Ру Шань поверил в ее покорность, а когда появится возможность сбежать, пусть и нескоро, она сразу же воспользуется ею. Она будет молиться, чтобы эта возможность представилась не слишком поздно.

В первую очередь Лидия решила заняться не Ру Шанем, а его слугой Фу Де. Лидия уже давно наблюдала за тем, что делает этот молодой человек, какие поручения он выполняет. Слуга, похоже, тоже жил здесь, поскольку она очень редко видела, чтобы он выходил. Когда он покидал квартиру, то запирал на замок дверь ее комнаты и входную дверь – она слышала лязг самого что ни на есть настоящего английского замка. Когда дверь в ее комнату приоткрывалась, взору Лидии представала бедная соломенная постель рядом с кухонной утварью в углу комнаты.

Значит, он был почти таким же узником, как и Лидия. Поэтому она решила завоевать его доверие, чтобы в дальнейшем осуществить побег. Но как? Лидия уже успела заметить, что Фу Де был очень ловок и силен, потому ей навряд ли удалось бы проскочить мимо него. Нужно было что-то другое.

Ей не пришлось долго думать. От чего мог страдать Фу Де так же сильно, как и она? От скуки! А в чем состояла ее наибольшая слабость, когда она пыталась найти дорогу в этой чужой стране? Китайский язык! Она не знала языка, она не могла ни говорить, ни читать по-китайски.

Поэтому она сыграет на том, что Фу Де скучно, и убедит его заниматься с ней английским языком.

Она пригладила волосы, поправила одежду и постучала в свою дверь. Как обычно, Фу Де моментально отозвался.

Лидия одарила юношу очаровательной улыбкой, по крайней мере, такой, что должна была ему понравиться.

– Время в Китае так медленно тянется, – вздохнула она. Слуга молчал, но Лидия и не рассчитывала, что он с ходу начнет с ней разговаривать. Она лишь надеялась, что он поймет, о чем идет речь.

– Тебе скучно? – спросила она, в надежде прочитать какой-нибудь ответ на лице Фу Де.

Но его лицо оставалось бесстрастным.

Да, учтивость, похоже, не возымела действия. Пора было приступить прямо к сути дела.

– Я хочу научиться читать и писать по-китайски. Ты можешь мне помочь?

Снова никакого ответа. Ничто в глазах и движениях не выдавало мыслей Фу Де.

– Я помогу тебе научиться говорить по-английски. Я раньше учила детей. – Да, ей приходилось помогать племяннице делать уроки, когда у няни был выходной. – Умение говорить по-английски поможет тебе получить очень хорошую работу, – говорила она. Максвелл как-то писал ей, что китайцы, знающие английский язык, могли заработать здесь много денег.

Черт! Может, он совсем ничего не понял? Ей казалось, что раньше слуга проявлял признаки понимания. Теперь пора было попробовать заговорить на ее ломаном, очень бедном китайском языке.

– Во яо сюэ джонгуо-хуа. Я хочу научиться говорить по-китайски. – Во всяком случае, она надеялась, что сказала именно это.

Юноша покачал головой.

– Шанхай-хуа.

Ура! Он заговорил с ней. Но что он сказал?

– Шанхай-хуа? По-шанхайски? Да! Во яо сюэ Шанхай-хуа. Он кивнул, и ей показалось, что его губы слегка растянулись улыбке. Затем он медленно произнес: – Я хочу англиски говорить. – Затем он сделал движение рукой. – Писать.

Лидия энергично закивала.

– Да! – Сдвинув брови, она вспоминала нужное слово. – Хао – хорошо. Хэн хао – очень хорошо.

– Мей хао.

Она нахмурилась, пытаясь понять, что он сказал.

Ей потребовалось много времени, несколько дней, чтобы понять, что язык, которому учил ее миссионер в Англии, был на самом деле пекинским диалектом китайского языка. А ей нужно было учить шанхайский диалект, совершенно отличный от пекинского. К счастью, Фу Де понимал оба диалекта, хотя лучше он говорил на шанхайском.

Лидия вздохнула. Перед своим отъездом из Англии она и не догадывалась об этом. Кто бы мог подумать, что в одной стране будет несколько языков? Что китайский язык на самом деле состоял из множества различных диалектов, абсолютно отличавшихся друг от друга?

«Что ж, – подумала она, пожав плечами, – сейчас самое время начать приводить все в порядок». Она и Фу Де сразу же приступили к учебе.

Скоро выяснилось, что им обоим хотелось научиться письму. Лидия дала ему задание переписать алфавит. Фу Де принес ей ведро воды и большую кисть и сказал, что она должна учиться писать на полу. Окуная кисть в воду, Лидия принялась выписывать китайские иероглифы. Сначала они были четко видны на цементном полу, а затем постепенно испарялись.

Через некоторое время Фу Де принес бумагу и чернила, а также причудливые китайские кисти для письма, но бумага, похоже, была для него очень дорогим удовольствием. Поэтому он взял кисть и стал писать английские буквы таким же образом, как и она китайские иероглифы. День за днем они писали на полу и горячий воздух высушивал их ошибки и достижения. Так между Лидией и слугой стало возникать подобие дружбы.

Однако все это время Фу Де никогда не терял бдительности контролируя каждый шаг пленницы. Ру Шань являлся каждое утро и каждый вечер, чтобы продолжать с ней свои занятия.

Лидия снова пребывала в растерянности, обнаружив, что не может понять, каким человеком был Ру Шань. Он относился к ней с большим уважением, никогда не переступал границ, о которых заявил с самого начала. По правде говоря, та часть ее натуру которая восторгалась тем, что он делал, жаждала большей скорости, большего опыта. Но он не торопился. Теперь, приходя на занятие, он кланялся ей, а потом, закончив свой урок, снова кланялся и уходил. Он был честен с ней, почти благоговеен, часто хвалил ее за то, что она делала успехи, хотя на самом деле она ничего не делала, кроме того что чувствовала в себе перемены. Ру Шань всегда благодарил ее за то, что она уделяла ему время, как будто бы у нее был выбор.

Но, несмотря на все это, Лидия никогда не забывала, что человек-дракон был ее рабовладельцем, а она его рабыней. Однажды вечером она притворилась усталой, чтобы проверить, отменит ли он вечернее занятие. Лидия не знала, догадался ли Ру Шань о ее притворстве, но, увидев его лицо, потемневшее от гнева, она быстро подчинилась. Не успел он сказать и слово, как она стала на кровать и быстро стянула до талии халат.

В тот вечер его круговые движения были более грубыми. Нет, физически это никак не проявлялось, но она так привыкла к его почтительному вниманию, что небрежность потрясла ее до глубины души.

Уходя, он приказал ей освоить новое упражнение. Он показал фигурку дракона, вырезанного из молочно-белого нефрита, и вложил ее в руку Лидии. Фигурка была довольно увесистой: длина от пасти до изогнутого хвоста равнялась длине ладони, в обхвате была не толще трех плотно прижатых друг к другу пальцев.

Она смотрела на нефритового дракона, и у нее в голове проносились неясные мысли. Его форма показалась ей неприличной, но она не могла понять, по какой причине, пока не вспомнила греческие статуи. Лидия была тогда совсем юной, и ей было очень интересно рассматривать строение мужского тела. Когда она сравнила этот предмет с греческими статуями, то поняла, что держит в руке вырезанный из камня мужской член.

Ее лицо загорелось от стыда, и она чуть не уронила дракона, но Ру Шань явно предвидел такую реакцию. Он ловко подхватил руку Лидии и крепко зажал дракона в ее пальцах.

– Наступило время начать практиковаться с драконом, —

твердо сказал он.

Ее глаза расширились от ужаса. Что он имеет в виду?

– Ты должна будешь ввести его в свои киноварные ворота. Лишь до глаз дракона, не далее. После этого тебе нужно будет сжать его. Сжимать нужно изо всех сил в течение семи секунд. Только после этого ты можешь отпустить дракона и выдохнуть.

Лидия не стала спрашивать, где находились ее киноварные ворота. Движение его руки ясно показало, что он имел в виду влагалище.

– Но я... Как же я... Я не могу.

Ей не хватало слов, и она глупо уставилась на него. Она уже один раз навлекла на себя гнев Ру Шаня, когда стала притворяться, что устала. Спорить с ним сейчас было бы безумием. Но все же мысль о том, что ей придется что-то вставлять в. . .

– Если ты не согласна делать это, то Фу Де и я привяжем тебя к этой кровати, разведем тебе ноги и сделаем это за тебя.

Она в ужасе сжалась от столь грубого заявления. Кроме того, ей хватило одного взгляда на Фу Де, чтобы понять, насколько она заблуждалась по поводу молодого человека. Лидия увидела, что ее новый друг вовсе не был расположен к ней дружески и был готов выполнить любое указание своего хозяина. Теперь она в этом не сомневалась.

Пытаясь подавить охвативший ее страх, Лидия выдавила из себя:

– Я ... Я сделаю это сама.

– Я смогу проверить, делала ты это или нет. Если женщина тренируется таким образом, на нефрите остается запас энергии. Эту энергию я могу распознать по запаху.

У нее не было сомнений. Она догадывалась, что Ру Шань будет проверять дракона каждый день, как только зайдет в ее комнату.

– Нужно сделать семь раз по семь сжатий, – объяснял он. – Утром и вечером. Сначала ты можешь делать это упражнение сидя. Затем, позже, ты должна стоять, расставив ноги. – Он показал сам, как следует расставлять ноги. – И при этом ты должна удерживать дракона внутри себя.

Лидия кивнула, у нее перехватило дыхание. Ей трудно было говорить.

– Через неделю я проверю тебя. Ты должна будешь уметь удерживать его в этом положении, иначе я пойму, что ты неправильно тренировалась. – Ру Шань протянул руку и привычно взял ее за подбородок, заглянув прямо в глаза. – Если ты не сможешь сделать этого, мне придется принять принудительные меры, чтобы заставить тебя повиноваться. Ты понимаешь меня?

– Да, – прошептала Лидия. Разве она могла ответить по-другому? Зная, что он не шутит, она тихо произнесла: – Я буду делать эти упражнения.

Услышав ее ответ, Ру Шань немного смягчился.

– Мы тренируем твое тело, подготавливаем его к следующему этапу. Эти упражнения мы проводим для тебя самой.

Лидия кивнула, чуть не заплакав от страха за свое будущее. Что он имел в виду, говоря, что ей нужно быть сильной... там? Но Ру Шань не стал вдаваться в подробности и, почтительно поклонившись, собрался уходить.

Его последние слова звучали одновременно как приказ и угроза.

– Начни прямо сейчас, – сказал он и, развернувшись, покинул ее комнату.

Лидия смотрела на дракона, ее руки мелко дрожали. Фу Де запер дверь на улицу и подошел к ней, но она быстро отпрянула от него, не зная, чего от него ждать – угрозы или помощи. В любом случае она не хотела, чтобы он присутствовал при этом. Она сделала знак, чтобы он уходил. Слуга поклонился и тихо удалился. Но она заметила, что он закрыл ее дверь неплотно. Похоже, Фу Де сел рядом с дверью, чтобы прислушиваться к звукам, которые она будет издавать.

Это было ужасно. Лидия даже не заметила, что плачет, пока не увидела, как слеза упала на одеяло. Она горько плакала от беспомощности, унижения и гнева. Но, понимая, что ничего другого не оставалось, она была вынуждена приступить к ненавистному упражнению. Прямо сейчас.