Книга Битва в пустыне онлайн - страница 2

Глава вторая

Его звали Римо. Он был готов.

Ему не нужен был приказ – приготовиться: если бы такой приказ ему требовался, он бы не чувствовал себя готовым. А он не просто это чувствовал – он знал. Только знание позволяет ощущать себя спокойным, отрешенным и в то же время собранным. Когда оно есть, оно есть.

Знание пришло к нему не тогда, когда он выполнял упражнения, успокаивающие нервы, или учился сохранять равновесие, балансируя на узком выступе стены, на высоте двадцатого этажа. Оно пришло, когда он спал в гостиничном номере в Денвере, штат Колорадо. Проснувшись, он открыл глаза и сказал себе:

– Оно! Я готов.

Римо пошел в ванную, включил свет и оглядел себя в большое зеркало, вделанное в дверь. Подготовка началась более десяти лет назад, и за это время он потерял в весе десять – пятнадцать фунтов. Он определенно похудел. Только запястья еще остались широковаты. Но это уж от природы; со всем остальным – порядок.

Он начал одеваться: черные носки, светло-коричневые туфли из итальянской кожи без шнурков, серые брюки, голубая рубашка. Глаза у него были темные, скулы высокие, щеки худые. В последние несколько лет он не подвергался пластическим операциям с целью изменения внешности: он научился, когда надо, менять ее сам. Не так уж это и трудно – дело сводилось к мелким изменениям, достигаемым тренировкой лицевых мускулов, движениями губ, натяжением кожи на голове, вокруг пробора, иным выражением глаз. Это может сделать любой человек, если не будет забывать, что все приемы надо проводить одновременно. Если же делать сначала одно, потом другое, то создается впечатление, что человек просто гримасничает.

Когда Римо Уильямс вышел из номера, в коридоре никого не было, и он не стал запирать за собой дверь. Да и что у него можно украсть? Белье? Брюки? Пусть берут на здоровье. Даже если возьмут деньги, беда не велика. На что он может их потратить? Ему все равно не купить дом, где бы он мог чувствовать себя как дома. Автомобили? Он в состоянии купить их столько, сколько пожелает. Так что ему воры?

Деньги не проблема – это ему обещали с самого начала, не сказав, однако, до какой степени они будут ему безразличны. Потому их обещание так же существенно, как если бы кого-то заверили, что на него никогда не нападут летающие тарелки. Вот спасибо! Впрочем, нет. У него все же есть сокровище, которое никто не в состоянии отнять. Римо остановился у соседней двери. Только один человек может забрать его, и человек этот спит в смежной комнате. Это его наставник Чиун, Мастер Синанджу.

Римо спустился на лифте в вестибюль, притихший в ночи и ожидающий утра, когда его вновь заполнят шумливые постояльцы.

Когда они с Чиуном остановились в этой гостинице, Римо выглянул из окна и сказал:

– Смотри: горы…

Чиун еле заметно кивнул. Реденькая бородка на желтом пергаментном лице слегка вздрогнула.

– Вот здесь ты и должен ее найти, – сказал он.

– Что найти? – Римо обернулся к старику, сидевшему на одном из своих четырнадцати лакированных дорожных сундуков. Сам Римо имел только то, что на нем. Когда одежда загрязнялась, он ее выбрасывал и покупал новую. Чиун никогда ничего не выбрасывал и вместе с тем не упускал случая упрекнуть своего ученика в скаредности, которой, по его мнению, грешили все белые американцы.

– Она должна быть где-то здесь, та вершина, – снова сказал Чиун.

– Какая вершина?

– Как я могу тебе объяснить, если ты не понимаешь? – проворчал Чиун.

– Хватит разыгрывать передо мной философа! Дом Синанджу – это династия наемных убийц. И ты тоже, насколько я понимаю, наемный убийца-ассасин, а никакой не философ.

– Когда нечто достигает блеска и совершенства, оно должно предстать во многих обличьях. Синанджу – это не что-то одно. Синанджу – это много всего, и главное отличие его от всех предыдущих школ состоит в том, что мы думаем и как мы думаем.

– Если, не дай бог, там, «наверху», хотя бы однажды забудут послать деньги в твою деревню, папочка, тогда они узнают, чего стоит вся твоя философия.

Чиун долго молчал, размышляя и разглядывая Римо.

– Может статься, я смотрю на тебя так в последний раз, – сказал он наконец.

– Как это «так»?

– Как смотрят на рваный кусок бледного свиного уха. – Чиун хихикнул, прежде чем скрыться за дверью своей комнаты.

Сколько ни стучал ему Римо, он не отозвался. Старый наставник не ответил ни утром – в час их занятий, ни вечером – в обычное время тренировок, хотя весь день в его комнате раздавались монотонные голоса актеров из его любимых «мыльных опер». Так продолжалось несколько дней – вплоть до того момента, когда Римо, встав с постели, понял, что он готов.

Весенняя ночь в этом городе, на высоте одной мили над уровнем моря, была прохладной, и, хотя Римо не видел высоких вершин Скалистых гор, он знал, что там – снега. На углу улицы он остановился. Снега растают, и, какие бы разрушения ни причинила зима, жизнь снова заявит о своих правах. И снова – лось, человек или мышь-полевка, если они не окажутся погребенными где-нибудь в сухом месте, разложившись на солнце, станут частицей этой земли, этой горы, которая стояла задолго до того, как на ней зародилось живое существо, и будет стоять еще долгое время после того, как оно найдет в ней свою могилу.

Десять лет назад, начиная обучение у Чиуна, Римо не думал о таких вещах.

Он был осужден за убийство, которого не совершал. Он думал, что идет на казнь, однако очнулся живым, чтобы оказаться избранным в качестве исполнителя – орудия тайной организации КЮРЕ, которой как бы и не существовало. Она «не существовала», так как в противном случае пришлось бы признать, что конституция в Соединенных Штатах не действует. В обязанность КЮРЕ входило тайными средствами устанавливать равновесие в том случае, если баланс начинал склоняться в пользу преступного мира. Римо, наемный убийца, стал «главным бухгалтером». Молодой президент США, создавший КЮРЕ, сказал о ней так: «Мы будем нарушать конституцию, чтобы спасти ее».

Только три человека знали, что собой представляет эта организация и чем она занимается. Одним из них был президент страны, другим – доктор Харолд В. Смит, директор исследовательского центра санатория Фолкрофта в местечке Рай, штат Нью-Йорк, который служил прикрытием для КЮРЕ, и – Римо.

Римо, завербованного прямо с электрического стула, препоручили старому корейцу Чиуну, дабы азиат обучил его искусству профессионального убийцы. Но даже многоопытный Харолд В.Смит не мог предположить, к каким изменениям приведет это обучение. Ни один компьютер не может вычислить потенциальные возможности человеческого организма, даже если заложить в ЭВМ данные о силе муравья в расчете на единицу его веса, о координации движений кошки, схронометрированных в сотых долях секунды.

Одного из людей, вернее, его тело избрали в качестве средства для достижения определенной цели, а десять лет спустя человек этот обнаружил, что избранная цель служит ему средством.

Римо почувствовал, что достиг вершины, о которой говорил Чиун. Он, Римо, есть то, что он есть, и понимает теперь, что всегда это знал. Та самая вершина…

За десять с лишним лет обучения Мастер Синанджу показал ему – через упражнения, через боль, через страх и отчаяние, – чем он, Римо, может стать, и теперь, когда ученик это понял, для него стало несомненно: то, чем он стал, есть то, чем он был всегда.

Теперь он знает это. Именно так и не иначе. Недаром Чиун говорил, что истина проста. Только сказки сверкают будто драгоценные камни в бескрайнем хрустальном космосе…

– Эй, гринго! На что уставился, а? – послышался голос из-за припаркованной машины.

Их было восемь, все приблизительно одного роста с Римо. Огоньки сигарет светились во тьме безлунной ночи. На перекрестке зажегся зеленый свет, но машина не тронулась.

– Тебе говорят! Ты чикано или гринго?

– Я размышлял, а вы мне помешали.

– Чико, слышишь? Он размышлял! Всем заткнуться: гринго думает. О чем ты размышлял, гринго?

– Я думал о том, как мне повезло, что я оказался с подветренной от вас стороны.

– Э, да ты шутник, гринго! Настоящий шутник. Разве тебе не говорили, что здесь живут чиканос? Я – Цезарь Ремирес, и без моего разрешения никто не имеет права размышлять на моей улице.

Римо повернулся и пошел назад, по направлению к гостинице. Но не прошел он и нескольких шагов, как услышал за собой какой-то выкрик, и вся компания двинулась за ним следом.

Когда один из парней приблизился настолько, что Римо ощутил на своем затылке тяжелое дыхание, он ухватил его за губы, рванул вперед и, перебросив через себя изогнувшееся тело, прошелся по нему, едва позвоночник упавшего коснулся земли. Хруст, треск – и все. Безжизненное тело превратилось в мешок с костями. Когда на следующий день дворники нашли его, оказалось, что бедра и плечи отсечены от позвоночника.

Тотчас же к спине Римо потянулись с ножами. Слегка пританцовывая, не останавливаясь и не меняя направления, он продолжал идти к отелю.

Когда один из обладателей ножей оказался достаточно близко, Римо взял его за руку и отразил удар другого ножа. Сделал он это очень просто: с треском всадил первый нож в мозг второго нападавшего, вследствие чего нацеленное ему в живот лезвие неожиданно изменило направление и перестало угрожать его жизни.

Римо шел к отелю, все еще держа в руке кисть первого нападающего. Тут на него набросился еще один. Это был Цезарь. Взглянув в лицо, он понял, что совершил большую ошибку, встав между Римо и его отелем, и лучше бы ему убраться с дороги, но его решение чуточку запоздало.

Придет время, и город Денвер оплатит похороны Цезаря, как оплатил когда-то его появление на свет, его жилище, его питание и обучение (в процессе которого он и ему подобные научились называть оказываемую поддержку угнетением, не чувствуя себя, однако, угнетенными настолько, чтобы искать работу), но в эту критическую минуту город ему не помог: Цезарь оказался на расстоянии вытянутой руки от этого безумного гринго. Один на один. Даже без работника социального обеспечения. На этом все кончилось. Цезаря не стало.

Чико, у которого «одолжили» кисть, завыл и потребовал свою руку обратно. Римо, не глядя, бросил ее через плечо. Она упала прямо парню в колени.

Вернувшись в гостиницу, Римо постучался в дверь комнаты, откуда ему не отвечали вот уже несколько дней.

– Папочка! – позвал он. – Я нашел вершину: я всегда был тем, что я есть теперь. Неведению пришел конец.

На этот раз он услышал ответ:

– Хорошо. Значит, мы готовы, и нас найдут.

Чиун твердил эти слова неделями, а Римо его не понимал. Теперь он понял, что имел в виду Чиун, говоря, что их найдут. И кто найдет.

– Я понимаю, папочка, – сказал он.

– Эй вы, там, заткните глотки, а не то я сделаю это сам! – раздался сердитый вопль из комнаты рядом.

И поскольку говорить больше было не о чем, Римо пошел к себе и лег спать, придя к заключению, что на вершину либо взбираются, либо падают с нее, но отдохнуть на ней не удастся.