Рецензия на книгу Портрет художника в юности от bedda

Первое, что хотела бы отметить – необыкновенную мелодию языка Джойса. Её я ощутила уже в Дублинцах, но Портрет увлек полностью, затянул, закружил в омуте джойсовской музыки, закачал на ее волнах. Благодаря ей слова приобретают совершенно особенное звучание, воздействуя на какие-то глубинные точки восприятия, ответственные за рождение сильного эмоционального отклика.
Роман потрясает почти исповедальной откровенностью, и оттого мысли и ощущения главного героя, Стивена Дедала, воспринимаются с пронзительной остротой.

Детство. Самая трогательная глава. Так описать его мог только ребенок. Это не воспоминания взрослого – перед глазами малыш, недавно пришедший в мир и открывающий его не логикой, а всеми чувствами, целиком, готовыми картинками. Наверное, у каждого сохранились какие-то особенно яркие ранние воспоминания, которые застревают в памяти навсегда и из которых и выстроено наше личное, собственное детство. Джойс такие флэшбэки и вообще важные для него эпизоды из жизни собрал в «Эпифаниях», и встраиванием некоторых из них в канву Портрета невероятно оживил и обогатил его в эмоциональном плане. (Ну, и добавил счастья читателю, знакомому с «Эпифаниями», разглядеть их в тексте самому, без помощи комментариев).

Стивен Дедал – это по сути сам Джойс, и поэтому Портрет приобретает особую окраску и воспринимается практически как автобиография. Наблюдая за внутренним поиском, трансформацией мыслей и чувств главного героя, мы присутствуем при рождении гения одного из главных художников 20-го века. Это на самом деле невероятное ощущение – увидеть внешний мир изнутри, глазами Джойса, пережить вместе с ним всю сложную гамму его чувств в поиске истины, себя и своего предназначения, ответов на не имеющих ответов вопросы.

Сцена принятия решения у моря – одна из самых сильных. Сделать главный выбор всей жизни, пережить миг того самого озарения, душевного экстаза, когда все сомнения отпадают, когда все становится предельно ясным, когда перед внутренним взором отчетливо расстилается путь, единственный и верный. Эта сцена – как итог выяснения запутанных отношений Джойса с религией, которым посвящена немалая часть произведения.

В душе раннего Джойса религия занимает почти все пространство, но в пору осознания себя, как художника, неизбежно возникает внутренний конфликт. Религия – это служение, а служение – это всегда ограничение. Художник же стремится к свободе самовыражения. Очень показателен в этом смысле эпизод семейной ссоры на рождественском ужине, где Дэнти – истая католичка – высказала по большому счету основную мысль христианского учения: свобода (в данном случае свобода Ирландии) - ничто, если на кону стоит угроза спасению души. Вообще, все мирское – ничто по сравнению с этим.

Очень яркая сцена, которая отражает религиозные настроения Джойса, - осознание им собственной греховности и последующие за этим искреннее раскаяние, исповедь и причащение. Любопытно, что этот миг духовного очищения стал словно бы кульминацией его христианской жизни, вслед за чем настал явный спад, охлаждение к религии и практически прекращение отношений с ней. Для Джойса, пережившего в тот раз настоящий катарсис, невозможно впредь следовать церковным обрядам, не имея достаточной веры, ибо если на самом деле в момент причастия хлеб становится телом, а вино – кровью Христа, то принимать это таинство механически, без должного осознания этого поистине потрясающего момента – что, если не святотатство?

Невероятное по силе и глубине произведение, очень важное для понимания идей и задач творчества Джойса, еще одна ступень на подступах к Улиссу.