Рецензия на книгу Урок немецкого от AnnaOpredelenno

#С2_1курс
Список №2
Баварские колбаски и свиная рулька в пиве; Кнедлики и трдло (Германия, Чехия)

Если вы жаждете получить много неприятных и скучных впечатлений – вам на Урок немецкого.

Источником этих впечатлений послужит некий Зигги, который, находясь в колонии для несовершеннолетних преступников, потерпел фиаско на обозначенном уроке, где долженствовал написать сочинение по теме «Радости исполненного долга».
И вот, парня посадили под замок и выдали тетрадей. Его задача – написать это сочинение. Но проблема в том, что причины фиаско крылись не в том, что сказать Зигги было нечего, а в том, что у него форменное словесное и ностальгическое недержание. Он просто не знал, как уложить все то, что из него лезло, в краткие сроки урока немецкого. А когда его заперли на неопределенный срок – тут-то он и развернулся. Вообще, развернулся он на потенциально интересную и острую тему. Парень писал о своем детстве, которое пришлось на расцвет и падение нацистской Германии. Писал о том, как быть сыном сельского полицейского, носившегося со своим долгом и рьяно тиранящем друга, ранее спасшего ему жизнь. Во имя долга. Писал о своем взрослом друге, «дяде Нансене», неугодном режиму художнике. Писал о том, как переживали падение режима его односельчане. Об отзвуках войны писал. Ну и о радостях долга, наверное, тоже. Но достал он меня по полной программе.

Возможно, это - дело личных предпочтений. Но я не выношу фамильярности автора по отношению к читателю. Самый ее крайний случай – прямое обращение вида «а теперь, мой дорогой читатель, давай поговорим о космических кораблях, бороздящих просторы большого театра, потому что все равно мне платят за количество листов» - тут не встретилось. Но почти, почти… Если выжать из книги все премерзкие на мой вкус отступления вида: «ах, мне бы хотелось заставить мою сестрицу еще дольше постоять тут-то, а отца – пойти туда-то, но поскольку я пишу о том что было, то не могу обойти вниманием, что было на самом деле вот это, но при этом всем, не могу обойти вниманием форму, которую приняла кисть десятого соседа, потому что это передает атмосферу…», книга вдвое сократится. И, наверное, станет читаемой. И можно будет проникнуть во все морально-этические аспекты борьбы долга перед правящей силой и долга перед собственными нравственными устоями. Понять психологию героев, и того же Зигги, оказавшегося в результате в колонии для несовершеннолетних. Прочувствовать атмосферу немецкой глубинки и быт обычных сельских немцев. Но это «если отжать». А в таком вот состоянии я не могла дождаться, когда этот графоман с уголовными замашками закончит уже свое сочинение и откинется. Интерес делу не смогло вернуть ничего – ни периодически подвешенные судьбы описываемых в «мемуарах» героев, ни смутное время, ни даже то, что до самого конца оставалось неясным, за что, собственно, Зигги упекли.

Посещающие колонию толпы психологов, узнав о постигшей Зигги неудаче на уроке немецкого, кинулись наперебой ставить ему диагнозы. Не знаю, как у Зигги, а вот у автора данного текста диагноз быть обязан – это же надо настолько быть не в состоянии сосредоточиться на одной мысли и четко ее описать! Все положительные качества книги, все ее потенциальные интересности, были погребены для меня безвозвратно осколками рассыпавшегося от издевательств текста и размочены до состояния киселя тоннами вылитой автором воды.