Дэвид Гарнетт

Читательская всеядность и целый шкаф с книгами по сниженной цене - опасное сочетание для моего кошелька. Когда я только увидела, что изданий "Женщина -лисица" осталось аж 5 штук, мне в тот же момент стоило бы заподозрить неладное. Магазин находится на самой оживленной улице города, а в сотне метров от него расположен целый филологический факультет, переполненный пытливыми девами и юношами. Но меня соблазнили страницы из плотной белой бумаги, наличие вступительной статьи и даже галерея фотографий в конце. Однако, более близкое знакомство с книгой меня более чем разочаровало.

Когда начинаешь читать учебники о литературе той или иной эпохи, то неизменно на первый план выводят гениев, выдающихся мастеров слова. За ними идут авторы второго порядка, не менее значимые, но не столь выразительные, повсеместно признанные и подробно разобранные учеными. Потом следуют мастера третьего, четвертого, пятого ряда, составляющие лимб вокруг ключевых фамилий. Особняком стоят те, кто не вписываются в основные тренды эпохи, радикалы, маргиналы и бунтари. За кадром остается многое, включая связи с прочими сферами культуры, политика издательств, общественная полемика и то, что сейчас называют тусовкой. Преимущественно, акцентируется внимание на биографии автора, политическом и социально-экономическом контексте его творчества - наследие марксизма-ленинизма.

Творчество Дэвида Гарнетта в учебниках, конечно, остается за пологом. Язык не поворачивается назвать ни "Женщину-лисицу", ни "Человека в зоологическом саду" полновесными литературными трудами. Они скорее являются виньетками с любопытной завязкой, но с выскобленным добела стилем - "британским" в плохом смысле и чрезвычайно обходительными героями. Драматические сломы, психологические конфликты, взрывы абсурда - их нет. Даже превращение женщины в лису становится лишь неприятным фактором супружеской жизни весьма почтенного джентльмена, который приводит к охлаждению отношений, измене (жены, конечно), разлуке и трагической развязке. Ни грамма Кафки при таком многообещающем начале. Юноша в клетке оказывается там по довольно ординарной причине, будучи в ссоре со своей невестой. То есть его влечет туда обыкновенная обида влюбленного, а не абсурдное стечение обстоятельств или философский эксперимент. При этом лондонская публика отзывается на этот поступок по-английски сдержано - ведет полемику на страницах газет, осторожно наблюдает за ним, не переходя условных границ. Единственный, кто наносили ему физический вред были импульсивными животными, ревнивыми к чужой славе.

Согласно библиографической статье, Дэвид Гарнетт был известен в литературной тусовке, не в последнюю очередь, благодаря связям его близких родственников с издательской и научной элитой Великобритании. Его произведения читали и рецензировали в столичных газетах, однажды Гарнетта даже коротко похвалила сама Вирджиния Вульф. Однако, он остается лишь малым фактом английской литературы первой половины XIX века, творчество которого довольно непримечательно, даже несколько коньюктурно. Есть ощущение того, что он понимал актуальные идеи своего круга, пытался производить их канву, но глубиной разработки идей не отличался, как и творческим горением в борьбе за идеалы. Я даже не уверена, что они у него были, исключая мещанские ценности британской аристократии довоенных лет.