Рецензии на книгу Вечер у Клэр
В очередной том книжной серии "Из наследия", попавший мне в руки, включены три романа и несколько рассказов писателя-эмигранта Гайто Газданова. Уплывший из России в конце гражданской войны, он осел в Париже, и более никогда не бывал на Родине.
Первый из романов называется "Вечер у Клэр". Однако название не несёт событийного смысла. Ни Клэр, ни, тем более, вечер у неё не являются главным элементом этого очень короткого - всего на 110 страниц - произведения.
Я не так много читал эмигрантской литературы первой половины XX века, но некоторое её количество всё же прочёл. У меня сложилось впечатление, что проблематика этих книг преимущественно ограничивается либо разной степени подлинности воспоминаниями авторов о своём детстве и отрочестве, либо художественным вымыслом практически на ту же тему - Россия, которую авторы добровольно или принудительно покинули. Конечно, многие также писали о мире, в который они оказались заброшены или даже выброшены. Но всё же произведений "нового" содержания, по-моему, было меньше.
"Вечер у Клэр" также относится к первому типу. В начале протагонист встречается в Париже со своей давней любовью, а, точнее, страстью - француженкой Клэр, знакомой ему ещё по России. Встречается не однократно, а многажды, посещая её во время отсутствия мужа. Одна из этих встреч заканчивается близостью. Что может сделать мужчина в постели после соития с женщиной? Самый очевидный ответ: конечно, заснуть. Но герой-рассказчик погружается в воспоминания, и перед взором читателя проходит вся жизнь петербургского мальчика из хорошей семьи от осознания себя в родительском доме до ночного бдения на сырой палубе корабля, навсегда увозящего его в чужие края.
Автор знакомит нас с бытом, со своими родителями, досугом и учёбой. Но происходит это не методом прямого отображения действительности, а через призму его внутренних переживаний. У Гайто Газданова манера письма предполагает глубокую детализацию. Его размышления, как правило, подробны, и в тексте самоанализ восприятия рассказчиком тех или иных событий занимает намного большее место, чем сами события.
Особенностью романа является то, что ужасы гражданской войны увидели глаза 16-летнего подростка, при этом штатного офицера. Да, повесть о них излагалась уже взрослым человеком, но всё равно, как мне показалось, видимый отпечаток возраста на впечатлениях остался, и это делает их ещё страшнее.
Я думаю, может быть, это не случайно, что воспоминания захватили рассказчика именно рядом с женщиной. Её присутствие, насмешливая мягкость, уют и расслабленность после полового акта обрушили плотину самоконтроля героя, бурным потоком унесли его назад во времени, утопили в омуте воспоминаний, из которых и состоит человеческая личность.
Было очень интересно познакомиться с новым для меня именем. Я жду, что следующие романы будут такими же самобытными.
Давно уже хочу узнать Газданова. Дома, на полке, лежит его "Клэр" и "Ночные дороги", но всё никак не доеду. Ваша рецензия, как всегда, меня пододвигает к чтению)
@bedda, в этом сборнике, который я взял, "Ночные дороги" есть. Но перед ними ещё имеется "История одного путешествия", половину которого я уже прочёл. Оно приблизительно в таком же не-прямом стиле написано.
Я когда взялся за Газданова, заглянул в перечень читателей, и увидел там Гранд-дам Ридли и, в целом, несколько резидентов, чьё мнение мне всегда интересно... :)
@Reznor, спасибо!)
У него очень короткие произведения. "Дороги..." самое длинное, и то меньше 180 страниц.
Сквозь нежный флер печали и тоски, Гайто приоткрывает створку в далекие воспоминания своей жизни. Он делает это так красиво и изящно, как будто овнешняет те мысли и впечатления, которые навеки бы погибли в руках бесталанного писателя. Гайто поет о том, что близко каждому из нас, но что мы прячем в своей душе и никогда не смогли бы также просто и тонко вынести на этот свет. Гайто настолько точно выбирает язык, что я хочу плакать и радоваться — ведь это и про меня тоже, но я бы так никогда не смог сказать.
Гайто созвучен с другими текстами. Иногда меня не покидало ощущение, что я читаю «Самопознание» Бердяева, «Жизнь Арсеньева» или «Ложится мгла на старые ступени», только лишенную своему юмора.
Гайто — повелитель памяти. Лежа в постели с красивой, изящной, любимой и одновременно такой недостижимой, далекой и ирреальной девушкой, он смотрит в ночное небо через окно и вспоминает утраченное детство, сильного, но умершего отца, холодную, но достойную мать, первую встречу с любимой на пляже, Гражданскую войну, несносную учебу, и, словно за руку, ведет читателя по закоулкам своей обнаженной и честной души.
Образы в романе, как облака, проносятся мимо читателя в хаотичной последовательности, такие разные, особенные, индивидуальные и исчезают, словно больше никогда не вернутся. Гайто, как стрелой, пронзает образ, точно, одним мазком, говорит о самом главном, что ненужно больше эпитетов, чтобы понять суть.
"Однако, несмотря на такой странный вкус, он всегда прекрасно понимал все, что читал, - и понимание его превышало его собственные душевные возможности; и это придавало его речи особенную неуверенность; знания же его были довольно обширны…"
Или, например:
"...засыпая и слыша это соединение имен: Елизавета Михайловна; оно не переставало оставаться именем женщины, но стало для меня одним из собственных состояний…"
Гайто — это большое открытие для меня. Это попадание в самое сердце моей души и жизни. Это великолепное эстетическое удовольствие. Как мне жаль людей, которые не знают, что такое кайфовать от книги.