Книга Снайпер онлайн - страница 5

5

Фольмерхаузен знал, что в том, что сбежал пленник, его вины не было; он даже знал, кто в этом виноват. Вина полностью лежала на капитане^[11] Шеффере, совершенно некомпетентном человеке. Шеффер имел отношение ко многим делам, которые шли не так, как надо, в пункте №11. Фольмерхаузен сталкивался с такими типами и раньше: настоящий фанатик СС, злой и глупый, жестокий и подозрительный нацист из крестьян. Фольмерхаузен подробно объяснял это всем, кто его слушал, хотя таких было очень немного. Теперь он собирался объяснить это Реппу:

– Если бы люди капитана Шеффера были обучены должным образом, умели быстро реагировать и относились к данному заведению не как к лагерю отдыха, то заключенный никак не смог бы сбежать. Вместо этого они гонялись туда-сюда, как комедианты в плохом фарсе, стреляли друг в друга, орали, включили свет, гикали и свистели. Безобразие. Я думал, что войска СС, особенно знаменитая дивизия «Мертвая голова», оправдывают свою репутацию хорошо обученных войск. Увы, самые необученные новобранцы, старики и подростки, могли бы сделать это намного лучше.

Он самодовольно откинулся на спинку стула. Он высказал им все. Открыл им глаза на истинное положение вещей.

Репп сел, взял что-то со стола и начал вертеть в руках. Похоже, услышанное не произвело на него никакого впечатления. Он и вправду отличался завидным хладнокровием.

Но Шеффер, присутствовавший там же, бросился на собственную защиту.

– Если бы, – ответил он, обращаясь прямо к Реппу, – не было сбоя механизма, – последние два слова он произнес с особой выразительностью, – если бы господин инженер-доктор смог заставить свою штуковину работать как положено...

Штуковину? Фольмерхаузен, побагровев, вскочил со стула.

– Клевета! Клевета! Я не позволю клеветать на меня!

Репп жестом руки велел ему сесть.

– ... То оберштурмбанфюрер смог бы поразить все свои цели, как того и требует наша миссия...

– Не было никакого сбоя механизма, – истерично завопил Фольмерхаузен. Вечно на него клеветали, он постоянно ходил оболганным. Он знал, что за спиной люди называют его жидом. – Я отрицаю это, отрицаю и отрицаю. Мы до посинения проверяли механизм. Он был рабочим. Рабочим. Да, существует еще проблема, и мы работаем над ней день и ночь, – хорошо бы, если бы войска СС работали в половину нашей энергии, – это проблема веса, но сам механизм работает. «Вампир» работает.

– Факт остается фактом, – настаивал молодой капитан (некоторые люди просто не могут достойно встречать поражение). – Факт налицо, и никакие еврейские возражения его не изменят, а факт говорит о том, что «Вампир» поразил двадцать пять целей, в то время как там находилось двадцать шесть недочеловеков. Это было очевидно.

– Да он сбежал еще до того, разве вы не понимаете? – воскликнул Фольмерхаузен. – Он сбежал, как только ваши люди удалились. Я же говорил, что этот еврей был образованный парень. Он, должно быть, понял, что что-то происходит, и улучил момент...

– Его видели, когда он уходил с поля, господин инженер-доктор, – спокойно заметил Репп. – И стреляли в него.

– Ну да, – брызгал слюной Фольмерхаузен, – он, очевидно, с самого начата отделился от остальных и таким образом оказался вне зоны прицела.

– Господин оберштурмбанфюрер, мои люди клянутся, что он стоял среди трупов.

– Главный вопрос заключается в том, – завопил Фольмерхаузен, вертясь ужом на стуле, – почему территория не была окружена никаким ограждением? Мои люди, как проклятые, целые ночи проводят за работой, а войска СС не могут сделать простого ограждения, чтобы удержать евреев.

– Хорошо, господин инженер-доктор, – сказал Репп.

– Простого ограждения для того, чтобы остановить евреев, которые...

– Пожалуйста, – сказал Репп.

Фольмерхаузен хотел сделать еще несколько замечаний, он как раз обдумывал пять или шесть из них, когда поймал пристальный взгляд Реппа. В нем было что-то замораживающее. Экстраординарное. Глаза холодные, почти пустые. Манеры отличались абсолютным спокойствием, почти неестественным спокойствием. Репп обладал невероятным талантом сохранять спокойствие.

– Я только... но неважно, – закончил Фольмерхаузен.

– Спасибо, – поблагодарил Репп.

Снова повисла тишина. Репп был мастером по части установления тишины, и на этот раз он выдерживал молчание несколько секунд. Воздух в комнате мертвенно застыл. Фольмерхаузен беспокойно ерзал на стуле. Репп всегда поддерживал здесь слишком высокую температуру, вот и сейчас в углу весело горела печка. Репп, одетый в выцветший камуфляж, заставил всех ждать, пока он доставал и подчеркнуто церемонно закуривал одну из русских папирос, которые обычно курил.

Наконец он сказал:

– Что касается еврея, я решил покончить с этим делом. Он где-то в лесу, мертвый. Евреев нельзя назвать здоровой, физически крепкой расой. У них нет воли к жизни. Гибель – их естественный удел, а этот нашел свою смерть в лесу достаточно быстро. Так что я отзываю патрули обратно.

– Слушаюсь, господин оберштурмбанфюрер, – отозвался капитан Шеффер. – Будет немедленно исполнено.

– Хорошо. А теперь относительно «Вампира». Он повернулся к Фольмерхаузену.

Тот облизал губы, которые совсем пересохли. Во рту тоже было сухо. В голове у него снова возникла все та же угнетающая мысль: «Что я делаю здесь, запрятанный в диком лесу вместе с безумцами из СС?» Да, отсюда было очень далеко до испытательного полигона WaPruf 2 в пригороде Берлина.

– Итак, что касается «Вампира». Боюсь, мне придется назначить еще одно испытание, господин инженер-доктор.

Фольмерхаузен проглотил набежавшую слюну. Так вот, значит, как. Будет привезена еще одна партия евреев, откормлена и расстреляна.

– Опять пленные, господин оберштурмбанфюрер? – спросил он.

– К сожалению, с этим покончено, – ответил Репп. – Уверен, что вы будете счастливы, господин инженер-доктор.

– Было очень неприятно убивать, да...

– Для этих жестоких времен нужно каменное сердце, – заметил Репп. – Достаточно провести один день на Востоке, чтобы лишиться всякого беспокойства по поводу смерти. Но рейхсфюрер проинформировал меня, что лагеря для нас больше недоступны.

– Значит, животные, – сказал Фольмерхаузен – Подойдут свиньи. Или коровы. А что касается...

– Думаю, что это не подойдет. «Вампир» должен находить на расстоянии четырехсот метров людей, а не животных. И он не должен весить более сорока килограммов. Это предел.

Фольмерхаузен застонал: опять вернулись к весу.

– Я не знаю, откуда нам взять еще десять килограммов. Мы убрали всю изоляцию. Свели сульфид свинца к тому минимуму, после которого начинает теряться разрешающая способность – Он был в отчаянии. – Это все чертовы батареи.

– Уверен, что вы сможете найти решение. В конце концов, вы получили самых лучших людей и самое лучшее оборудование во всем рейхе. Даже лучше, чем в Куммерсдорфе.

Говоря это, он снова взял со стола и начал вертеть в руках какой-то кусок металла – привычное, совершенно непроизвольное действие.

– Мы испробовали уже все. Более легкие батареи не смогут обеспечить необходимый ток. И...

– Уверен, что здесь свершится великое чудо, – возразил Репп, получая от этой фразы огромное удовольствие.

Фольмерхаузен с удивлением разглядел предмет, который тот вертел в руках. Это был маленький черный металлический кубик, пронзенный насквозь иголкой. Вот и все.

– Нельзя заказывать чудеса так же, как автоматы, господин оберштурмбанфюрер.

– Я уверен, что вы сделаете все возможное.

– Конечно, господин оберштурмбанфюрер. Но сорок килограммов все же слишком мало.

– Я просто хочу объяснить вам всю важность того, что здесь делается. И хочу это особенно подчеркнуть. Наши действия являются всего лишь частью большой кампании, в которой участвуют даже агенты в других странах. Однако мы – самая важная часть этого плана, его точка опоры, так сказать. Вы меня понимаете? На вас возложена большая и тяжелая ответственность. Это такая привилегия, которую солдаты заслуживают очень редко. Подумайте об этом.

Он сделал паузу и подождал, пока все переварят эту важную информацию.

– А теперь поговорим об испытаниях, – продолжил он.

– Да, господин оберштурмбанфюрер, – отозвался Фольмерхаузен.

– Полагаю, что нашел для вас неограниченный запас целей. Целый мир целей. Я только что разговаривал с Берлином. Километрах в ста пятидесяти к северу отсюда американцы пересекли Рейн. Они пришли по наши души, господин инженер-доктор. Похоже, что мне надо попросить вас как можно быстрее сбросить эти лишние десять килограммов у «Вампира». А потом мы с вами отправимся на охоту.

Придурок Шеффер хихикнул. Репп улыбался.

После того как все вышли, Репп достал из тумбы стола серебряную фляжку. Он был не из тех, у кого спиртное вошло в привычку, но этим вечером испытывал потребность выпить. Репп отвинтил крышку, налил себе в стакан несколько унций шнапса и принялся потягивать его, смакуя обжигающую жидкость.

Был уже поздний час, время уходило: время, время, время было настоящим врагом. Давление из Берлина усиливалось, этот свихнувшийся гусак рейхсфюрер лично звонил дважды в день и лепетал о том, что ему сказал личный астролог, массажист, секретарь и маленькие птички в небе. Как там выразился генерал Хаусснер? «Он твердо стоит обеими ногами в трех метрах над землей». Что-то в этом роде.

Впервые Репп встретился с рейхсфюрером в Берлине в 1942 году, вскоре после Демянска, когда он был героем дня. Гиммлер употреблял одеколон, пахнущий сливовым пюре, и интересовался предками Реппа. Репп знал, как надо отвечать в таких случаях:

– Они были простые люди, рейхсфюрер.

– Очень хорошо. Наша сила в простых людях. Мы мистически связаны с почвой, с землей.

Эти слова были с неподдельной искренностью сказаны на вечеринке в доме одного предпринимателя. Репп помнил, что вокруг мелькали прекрасные женщины, и одной из них была Маргарита. Комната была наполнена теплом и светом. В воздухе висел аромат секса, процветания и власти, а Репп всего семьдесят два часа назад еще сидел в часовой башне.

– Да, люди, – повторил рейхсфюрер. Он был похож на баклажан в очках.

Однако сейчас думать о рейхсфюрере Реппу не хотелось. Он сделал еще один глоток шнапса и вызвал в памяти образ Маргариты.

В тот год она была такой прекрасной. Обычно Репп не давал волю своим чувствам, но сейчас сделал послабление. Как она оказалась там? Ах да, она пришла с какой-то театральной публикой. Репп видел ее и раньше, когда был еще молодым лейтенантом, но тогда он боялся даже подойти к ней, а не то что заговорить. Но на этот раз он смело подошел к ней и взял ее за руку. Он заметил, как ее глаза скользнули по железному кресту, висящему у него на груди.

– Я – Репп, – представился он.

– По крайней мере, вы не щелкаете каблуками, как большинство из них.

Он улыбнулся.

– Мне сказали: все, что есть в этом городе, принадлежит мне. Я выбрал вас.

– Они имели в виду комнаты в отелях, столики в ресторанах, места в опере и приглашения на званые вечера.

– Но мне ничего этого не надо. Я хочу вас.

– Вы очень дерзки. Вы тот парень из часовой башни, не так ли? Кажется, я что-то об этом читала.

– Три дня назад всего лишь за восемь часов я убил триста сорок пять русских. Разве это не делает меня несколько особенным, а?

– По-видимому, да.

– Могу я представить вас рейхсфюреру? Как я полагаю, теперь он мой патрон.

– Я знакома с ним. Он просто отвратителен.

– Немного свинья. Но как патрон он очень влиятелен. Давайте уйдем. Вчера вечером я был в одном очень приятном ресторане. Думаю, что, если я вернусь, они опять встретят меня очень хорошо. У меня даже есть машина с шофером.

– Моего первого любовника убили в Польше. Следующий погиб в воздушном бою над Лондоном, Еще один был взят в плен в Западной Сахаре.

– Со мной ничего не случится. Обещаю. Давайте уйдем отсюда.

Маргарита посмотрела на него, прищурившись.

– Вы, наверно, догадываетесь, что я пришла сюда с другом.

– Генералом войск СС?

– Нет, он актер.

– Тогда он пустое место. Пожалуйста. Я настаиваю.

На секунду она задумалась, потом сказала:

– Хорошо. Но пожалуйста, никаких разговоров о войне, капитан Репп.

Приятно. Да, приятно.

Репп допил шнапс. У него появился соблазн выпить еще, но не в его принципах было поддаваться соблазнам.

Он знал, что рейхсфюрер может позвонить в любую минуту, и знал, что ему потребуются силы для того, что его ожидает.

Репп закрыл фляжку.