Цитаты из книги Абсолютно правдивый дневник индейца на полдня
Конечно, вечно лгать невозможно. У лжи короткая жизнь. Она продукт скоропортящийся. Она начинает гнить, дурно пахнуть и расползаться по швам.
Конечно, у папы имеются проблемы с выпивкой, а мама могла бы быть немного менее эксцентричной, но они ради меня идут на жертвы. Они беспокоятся обо мне. Говорят со мной. И главное, слушают. Самое плохое, что могут сделать родители, — это игнорировать своих детей, вот что я понял.
Моя мама в больнице рыдала и выла. Она потеряла мать. Когда взрослый человек теряет родителей, думаю, это так же больно, как если тебе пять лет. Думаю, когда мы лишаемся родителей, мы все чувствуем себя пятилетними.
Что ж, жизнь — вечная борьба между желанием быть индивидуальностью и при этом остаться членом сообщества.
Горди дал мне книгу одного русского по фамилии Толстой, который написал: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Ну, не хотелось бы мне спорить с русским гением, но Толстой не был знаком с индейцами. И не знал, что все индейские семьи несчастливы по одной и той же причине: чертова выпивка.
Я не был умным для индейца, понимаете? Я был умным, точка.
Если ты говоришь на английском, испанском, китайском или любом другом языке, тогда тебя поймет только определенный процент человеческих существ. Но рисуй — и тебя поймет каждый.
Нет, серьезно, я знаю, что в детстве мама с папой о чем-то мечтали. Мечтали явно не о том, чтобы стать бедными, но у них не было возможности стать кем-то другими, потому что на их мечты просто не обращали внимания.
Если индеец получит по лицу, он несколько дней будет планировать план мести. И белый, получивший по лицу, тоже наверняка захочет отомстить. Так что, видать, Роджер собирается задавить меня трактором, или там комбайном, или каким-нибудь зерновозом, или убежавшей свиньей.
Никогда после у меня не было таких друзей, как в двенадцать лет. Господи, да разве не у всех так?
Страницы← предыдущая следующая →