Книга Европа в огне. Диверсии и шпионаж британских спецслужб на оккупированных территориях. 1940-1945 онлайн - страница 22

ТРИЖДЫ СЧАСТЛИВЧИК

Кобурн покинул поезд, и Вомекур с Кошечкой продолжили путешествие вдвоем. В Париже Кошечка первым делом встретилась с Блейхером и с горечью поведала ему о своих неудачах. Блейхер успокоил женщину и сказал, что во всем происшедшем имеется значительная доля вины излишне ретивых немцев. Де Вомекур, стремясь во что бы то ни стало уехать, сделал Блейхеру весьма заманчивое предложение. Он сказал, что если они с Кошечкой попадут в Лондон, то обязательно вернутся, причем привезут с собой «генерала британской военной разведки». Со стороны де Вомекура это был чистейшей воды блеф, однако немцы проглотили наживку.

Последовал еще один интенсивный обмен сообщениями между Лондоном и контролируемой немцами Interallié. Лондонское руководство было чрезвычайно расстроено происшедшим на берегу. Офицеры, остававшиеся на катере, во всех подробностях доложили о случившемся. Теперь в SOE беспокоились не только о де Вомекуре и Кобурне, но также и о Реддинге и Эбботе, судьба которых оставалась неизвестной. Но вскоре из Парижа пришли и хорошие новости. После долгих и бурных дискуссий в абвере решили сообщить в Лондон, что все под контролем и новые агенты находятся в безопасности. Вслед за этим немцы снова требовали организовать переброску Кошечки и Люка в Лондон.

В ночь с 19-го на 20 февраля к французскому берегу отправился еще один катер. Блейхер снова приказал капитану Эккерту очистить берег. На этот раз встреча была назначена в Пуан-де-Бий. Катер прибыл вовремя, сообщил об этом на берег световыми сигналами, после чего почти час ожидал пассажиров. Но Вомекур с Кошечкой по дороге из Марле спутали поворот, поэтому так и не приехали на место встречи. Следующей датой было выбрано 26–27 февраля. После того как катер вышел из порта, Би-би-си передало подтверждающий сигнал. Точкой встречи снова выбрали Пуан-де-Бий. Блейхер и Эккерт лично сопровождали неудачливых путешественников. Они оставили их вдвоем, только убедившись, что им уже некуда деться с дороги и в любом случае эти двое попадут на берег. Полковник Букмастер приказал Николасу Бадингтону выйти в море на этом катере и проследить, чтобы все было в порядке. Бадингтон лично возглавил высадившийся на берег отряд, состоявший из восьми вооруженных английских моряков. Они быстро окружили ожидавших на берегу мужчину и женщину и проводили их в лодку. На этот раз все прошло безупречно. Спустя четыре часа де Вомекур и Кошечка уже сходили на берег в Дартмуте, где их встретил полковник Букмастер. В Лондон они ехали вместе. В поезде де Вомекур рассказал Букмастеру правду о Кошечке.

С мадам Матильдой Kappe британские офицеры обращались исключительно вежливо и уважительно, как с желанной и почетной гостьей. Когда она утверждала, что в действительности вовсе не предавала Армана и его товарищей, разведчики делали вид, что верят ей. Им необходимо было выиграть время, поэтому они продолжали обмениваться передачами с фальшивой Interallié. Зная, что тексты всех сообщений проходят через руки абвера, офицеры SOE передали немцам, что Люка и Вомекур благополучно прибыли в Лондон и скоро вернутся обратно в сопровождении высокопоставленного британского разведчика.

Следует признать, что польза от Кошечки все-таки была. Болтливая по натуре, она рассказала все, что знала об организации абвера в Сен-Жермен-ан-Лэ, сообщила имена офицеров, посещавших «кошатник», и даже выдала шифр, данный ей Блейхером. Теперь у англичан было все, чтобы водить за нос гитлеровцев, которые вряд ли скоро сумели бы понять, что Кошечка снова сменила хозяев.

Игра шла еще несколько месяцев. Одной из причин, по которой британская разведка продолжала ее вести, был тот факт, что Пьер де Вомекур попросил разрешения вернуться во Францию, причем чем скорее, тем лучше. Он считал своим святым долгом помочь братьям и Коттену, который все еще оставался в Париже, подвергая свою жизнь постоянной опасности. Вомекур обсудил состояние дел с генерал-майором Габбинсом и полковником Букмастером, был принят лордом Сэлбурном, новым военно-экономическим министром, Энтони Иденом и другими весьма высокопоставленными лицами. Его прибытие в Лондон означало не просто очередную победу в борьбе двух разведок. Он нарисовал британским лидерам полную и детальную картину жизни Франции в военное время, подчеркнул, что движение Сопротивления крепнет и набирает силу, наметил предложения по реорганизации работы полевых агентов SOE.

Вомекур вернулся во Францию 1 апреля 1942 года. Его сбросили «вслепую», точно так же, как и год назад. Его парашют опустился на дерево в нескольких сотнях ярдов от поместья его брата Филиппа в Бриньяке. Разумеется, его отъезд хранился в строжайшем секрете. О нем не знала ни Кошечка, ни немцы из «кошатника» во Франции.

В абвере терпеливо ожидали его возвращения с британским генералом. И хотя Блейхер уже начал подозревать, что с Кошечкой не все ладно, его руководители были вполне довольны тем, что продолжают вести радиоигру с Лондоном, и надеялись, что англичане ничего не заподозрили.

Из Лиможа де Вомекур переехал в Париж, где к немалой обоюдной радости встретился с Коттеном, который все еще был на свободе. Немцы его не трогали, считая важной фигурой в своей игре. Однако к концу апреля один из официальных чинов СД, штурмбаннфюрер Ганс Йозеф Киффер, внимательно следивший за событиями, связанными с Interallié и Кошечкой, начал проявлять беспокойство. Он установил наблюдение за Коттеном, не поставив об этом в известность абвер.

Один из французов, состоящих на службе в гестапо, Клод Жуфре, ходил за Коттеном по пятам. 20 апреля он доложил Кифферу, что у Коттена был гость, который, судя по описанию, являлся тем самым давно ожидаемым Люка. Жуфре не ошибся. Коттен, живший под разными именами и постоянно менявший адреса, так и не сумел уйти от слежки.

Вомекура проследили до квартиры, которую он делил с бельгийцем Леоном Уолтерсом. Сначала немцы арестовали Коттена, вслед за ним Уолтерса. 25 апреля был взят Пьер де Вомекур. Причем оказалось, что это только начало. Вслед за ними были схвачены Ноэль Бердейрон (Гастон) и Джек Финкен, два агента, направленные в помощь Люка. Гастон жил во Франции с июля 1941 года, но, пока тянулась история с Кошечкой, ему пришлось прервать контакты с остальными членами группы. Он безвылазно жил в Нормандии и успел выполнить несколько успешных диверсий. Финкена забросили во Францию в январе 1942 года.

Одним из первых Вомекура допрашивал Блейхер. Увидев человека, которого он знал как Люка и которому помог перебраться в Англию, немец сказал:

– Меня предали. Наша маленькая Кошечка затеяла грязную игру.

– Вовсе нет, – ответил Вомекур. – Если она кого-то и предала, то только меня.

Блейхер дал заключенному несколько сигарет и уже на пороге камеры сказал:

– Жаль, но на этот раз я не могу вам помочь. Вам не следовало возвращаться.

После Блейхера Вомекура допрашивали куда менее благородные следователи. Но, несмотря на то что несчастного избили до полусмерти и выбили ему все зубы, от него не удалось добиться никакой информации. Он не отказывался говорить вообще, но вел речь только о том, что и так было известно немцам. Де Вомекура и других агентов, в том числе Эббота, Блэка и Реддинга, судил, как военнопленных, немецкий военный трибунал, после чего их отправили в Гольдиц. Они были освобождены в апреле 1945 года, когда 9-я армия США вышла на Эльбу, заняла город и освободила пленных. Де Вомекур умер в Париже в 1965 году. Роже Коттен тоже провел последние месяцы войны в тюрьмах и концлагерях. Через несколько лет после победы он уехал в Америку.

По совету Блейхера немцы держали в секрете арест де Вомекура и Коттена. Но через несколько недель в Лондон пришло сообщение от Пьера Кулиоли, создавшего в Солони группу Adolphe, в котором говорилось о провале агентов. Руководители британской разведки предположили, что де Вомекур мог под пытками рассказать немцам всю правду о Кошечке.

В любом случае она уже была бесполезна. Поэтому ей пришлось сменить свои комфортабельные апартаменты на значительно менее удобную тюремную камеру, и свой тридцать третий день рождения 29 июня она встретила в тюрьме Эйлсбери. Через год ее перевели в тюрьму Холлоуэй, а после окончания войны передали французским властям. Она провела много месяцев в специальной тюрьме на рю де Соссэ в Париже, причем в одной из тех камер, где гестаповцы во время войны пытали заключенных.

Колеса французского правосудия крутились довольно медленно. Только спустя три с половиной года Матильда Kappe предстала перед судом. 7 января 1949 года ее приговорили к смертной казни. В мае того же года президент Французской Республики заменил казнь пожизненным заключением. Мадам Kappe была освобождена 7 сентября 1954 года. С момента ее ареста в Лондоне прошло 12 лет. После освобождения она долго жила под вымышленным именем в одном из провинциальных французских городов. В 1959 году она опубликовала мемуары, в которых попыталась дать объяснение своим военным деяниям.