Книга Город смерти онлайн - страница 8



Глава 10.

Темнота.

Еще раз открываю глаза. Все равно темнота. Бархатная. Кажущаяся материальной.

«Неужели ослеп?!» – страшная мысль молнией рассекает пытающийся осознать происходящее мозг.

Ощупываю пространство вокруг себя. Бетонный пол. Бетонная шершавая стена неприятно царапает ладонь. Холодно.

Окончательно придя в себя, осознаю, что сижу на полу, опершись о стену. Сижу, судя по сырости в подвале. Сильно болит и кружится голова. Пытаюсь встать опершись на правую руку, но приподнявшись, падаю обратно зашипев от боли в кисти. Сломать не сломал, но вывих есть. Боец из меня никудышний. Но врезал я ему конкретно. Не смотря на боль довольно улыбаюсь.

В памяти в подробностях всплывают события предшествующие отключке. И чего я так взбесился? Ведь все можно было решить словами. Отделаться извинениями. А вместо этого устроили побоище. Что же с нами такое происходит? Сами не свои. Как будто кто-то думает за нас. И Шурик тоже, как ненормальный на охранника бросился. Шурик! Как же я мог о нем забыть! Что с ним?

– Ау! Шурик! – шепчу в темноту.

Мой шепот отражается эхом от бетонных стен.

Слышу стон и ползу на четвереньках в его сторону. Руки натыкаются на тело. Ощупываю лицо лежащего. Вроде он.

– Шурик! Ты как? – наклоняюсь я над ним.

Сильные, цепкие руки хватают меня за голову и тянут вниз.

– Шур…! Ты что? Отпусти! – хриплю с трудом, пытаясь вырваться. Но руки тянут вниз сильней и сильней к чему-то горячо дышащему и неприятно пахнущему.

Нет, это точно не Шурик! Но кто же тогда? Где я?

Воображение рисует жуткие картины, подстегивая и так растущий как на дрожжах животный страх. Перед глазами проносятся наиболее мерзкие эпизоды из фильмов ужасов, формируя представление о моем противнике. Страх, усиленный темнотой и неизвестностью, переступает невидимую границу, загоняя сознание куда-то в глубину, и превращает меня в безвольную куклу, не способную сопротивляться. Вместо того, чтобы нанести неизвестному несколько ударов я всего лишь судорожно дергаюсь из стороны в сторону как рыба, попавшаяся на крючок. Липкий ком, застрявший в горле, мешает позвать на помощь.

Подгибается вывихнутая рука, и я с криком боли и страха падаю на неизвестного. Руки сжимают сильнее.

Сопротивляться нет сил. Шок от тазера в паре со страхом выжали меня как лимон.

Меня прижимает лбом к чему-то твердому и влажному. Судя по горячему дыханию, бьющему в лицо неизвестный зачем-то прижал мой лоб к своему и удерживает в таком положении.

Перед зажмуренными глазами часто замелькали яркие анимированные картинки. Серые скалы густым частоколом окружают меня. Над головой зависло давящее красное небо.

Следующая картинка. Группа мужчин и женщин в просторных серых одеждах неторопливо шествует по каменному плато. Я их вижу со спины. Почему-то я уверен что это не люди. Точнее люди, но не такие как мы.

И снова картинки как вагоны скорого поезда проходящего мимо мелькают перед закрытыми глазами. На этот раз это озеро с кристально чистой водой, окруженное буйством незнакомой зелени. Откуда-то из глубин озера на поверхность всплывает несколько детей в окружении больших пузырей воздуха. Достигая поверхности, пузыри лопаются, разбрызгивая в разные стороны сверкающие в красном свете капли. Кто же их таких крохотных отпустил без присмотра в воду? Они же совсем малютки. Дети часто семеня пухленькими ручками и ножками плывут к берегу как стайка мелкой рыбешки. Их лица полны радости и восторга. Широко раскрытые глаза с восхищением взирают на окружающий мир, как будто видят его в первый раз.

Следующий кадр заставляет меня вздрогнуть от ужаса и отвращения. Война это всегда страшно. Тем более такая… В долине окруженной пологими холмами схлестнулись две армии вооруженные острыми камнями, ногтями и зубами. Серый камень залит кровью, кажущейся черной в льющемся сверху красноватом свете. Нет, я ошибся. Это не две армии. В сражении каждый сам за себя. Впиваются в горло зубы вырывая куски плоти… Неестественно выворачиваются сломанные конечности… Летят во все стороны брызги от размозженной камнем головы… Хищно скалятся перекошенные злобой лица с горящими безумием глазами….

– Нет! Не надо! Остановите все это! – кричу я не в силах больше смотреть на истребляющих в исступлении друг друга людей.

Незнакомец, удерживающий меня, внял мольбам и руки разжались. Обессилено падаю на холодный пол. Но я все еще там… среди сражающихся… Я заглядываю в полные безумия глаза пытаясь понять.

– Почему? – еле слышно шепчу я, глядя в невидимый потолок. – Зачем столько смертей?

Глава 11.

– Витя! – откуда-то издалека звучит знакомый голос. – Давай, давай, приходи в себя!

Открываю глаза. Темнота.

Закрываю и открываю снова. Темнота.

– Ослеп? Что со мной? Где я? – просыпается страх.

– Все нормально! Ты не ослеп! Просто здесь очень темно. Нас здесь заперли, – успокоительно звучит голос друга.

Сажусь. В голове вертятся смутные обрывки каких-то кошмаров. Серые скалы. Отдающее красным небо. Истребляющие друг друга люди. Нет, кажется, не люди… Не отпускает ощущение чего-то мерзкого произошедшего со мной… Или не со мной? Ну и похмелье от этого тазера… И врагу не пожелаешь. В голове как в парламенте: шума много, а умных мыслей ни одной.

– Все целое? – заботливо ощупывает меня Шурик.

– Да. Спасибо. Все путем. Вот только башка болит очень сильно.

– Вить?

– А.

– Что там было?

– Как всегда самое интересное ты пропустил, – привычным тоном не смотря на головную боль, начинаю шутить. – После того как ты перешел в состояние «экспонат, руками не трогать», меня на этой почве обуяла навязчивая мысль «А не дать ли мне кому-нибудь сегодня в морду». Мысль была тот час же реализована, причем весьма успешно. Окрыленный успехом я решил провести на бис раунд с близнецом поверженного. Но, увы, – корчу грустную мину, совершенно забыв, что в темноте мимика абсолютное излишество. – Этот гад засунул мне под ребра свой паяльник и врубил 220. О дальнейшем история умалчивает…

– Молодец! – довольно хихикает Шурик.

– Ты лучше скажи мне, какого черта ты бросился на охранника? Зачем ты напал на него? Если бы не твой энтузиазм, то вполне возможно, что разошлись бы мирно.

– Не знаю, – неуверенно ответил он. – Я сам сейчас не могу понять, почему так поступил. Как будто меня подтолкнули…

Тут мне начинают лезть в голову мысли о последствиях от проведенного вояжа.

– Такие последствия прямым путем ведут к следствию! – схохмил я не

очень-то весело.

– Ты о чем?

– Посодют нас Шурик, как пить дать посодют! И припишут нам разбой и делание беспредельства. Денег на адвоката у нас нет… Так что начинай сушить сухари, учись по фени ботать и спать лицом вверх во избежание…

Мои мрачные пророчества прервал сноп света, вырвавшийся из открытой двери. В проеме двери возник силуэт, частично заслонив свет. Но и этого количества хватило, чтобы рассмотреть нашу темницу. С удивлением обнаруживаю, что мы здесь не одиноки. В нескольких метрах от нас, в углу комнаты лицом вниз лежит изможденная женщина. Взгляд, брошенный на нее, вызвал где-то в глубине ощущение беспокойства, которое тотчас же пропало.

Под потолком ярко вспыхнул светильник. В комнату зашли близнецы.

Со злорадством замечаю, что лицо одного из них основательно потеряло симметрию. Взгляд несимметричного близнеца не обещает ничего хорошего. Видать злопамятный попался.

В общем, все ясно… Суда не будет. Утопят как котят в ближайшем унитазе и выбросят на помойку. Не веселенькое будущее.

Ангел-хранитель скрутил мне красноречивую фигу, и, повернувшись задом, выразил свое мнение по поводу происходящего довольно мелодичным звуком.

– Встать! – слегка шепелявя, рявкает несимметричный.

Дружно исполняем команду.

В комнату заходит пожилой мужчина в строгом костюме. Галстук в серую полоску удерживает золотая заколка в виде жука-скарабея. Из-под расстегнутого пиджака многозначительно выглядывает кобура.

– Почему они вместе с женщиной? – В его голосе звенит металл.

Похоже, близняшки провинились.

Виновные потупили головы.

– Никаких распоряжений на счет их размещения не поступало, – оправдывается более симметричный брат. – Вот мы их сюда и забросили.

Несимметричный как китайский болванчик кивнул головой, подтверждая слова брата, за что удостоился презрительного взгляда мужчины в костюме.

– Ладно. С вами потом разберемся. Их в шестую комнату, – сердито рявкнул мужчина и утупил в нас взгляд.

Под его взглядом оказалось весьма неуютно. Как будто по спине напильником прошли.

Похоже, он остался доволен увиденным. Хмыкнув напоследок, он развернулся на каблуках и вышел, чеканя шаг.

Судя по выправке и манерам – типичный отставник, причем в высоком звании.

– Вперед! – команда продублировалась увесистым пинком под зад.

Что обидно, пинок Шурику был существенно слабее.

«Злопамятные ребята попались» – подумал я уже не в первый раз, уклоняясь от повторного пинка.

Шурик попытался вежливо поинтересоваться, куда нас ведут, но остался без ответа.

Нас привели в большую комнату без окон, в центре которой разместился стол и несколько стульев. Несколько люминесцентных ламп, прикрытых декоративными решетками, заливают комнату ярким светом.

– Сидеть! – приказал один из близнецов, переставив пару легких пластиковых стульев в дальний угол комнаты.

Мы как дрессированные собачки устроились на стульях лицом к двери. Наши конвоиры замерли по бокам от двери, демонстративно выставив на показ, на этот раз уже боевые пистолеты, а не тазеры. Я сразу оценил повышение их огневого потенциала и дал себе обещание больше с ними не ссориться

Сидеть пришлось минут десять. За это время я успел перебрать в голове все возможные варианты оправданий и планов побега.

– Ты мне только повод дай… – еле слышно прошепелявил несимметричный брат и поправил кобуру, тем самым, разгромив в пух и прах все мои планы.

Нет никакого сомнения в том, что если я сделаю хоть один неверный шаг, злопамятный близнец пристрелит меня при попытке к бегству. Интересно, глубокий вздох тоже будет расценен как такая попытка? Настороженно поглядывая на дремлющий в кобуре пистолет, я глубоко вздыхаю и удобнее устраиваюсь на жестком стуле.

Распахнулась дверь, и в комнату чуть ли не маршируя, вломился отставник.

– Кто вы? – начал он на пути от дверей к нам.

– Ну-у мы это. Как его… – Как всегда в наиболее ответственный момент мое красноречие приказало долго жить, оставив в качестве наследства лишь набор не совсем связных слов.

– Ребята, вы не понимаете, во что вы вляпались! Кто вы и что здесь делаете? – вперились в нас сверлящие глаза.

Переглянувшись, мы рассказываем все. Точнее почти все. Умалчиваем все связанное с ночными приключениями Шурика в парке. В результате события начинают выглядеть как весьма неуклюжая попытка знакомства с симпатичной девушкой. И не более.

Лицо отставника по мере нашего рассказа оттаивает и, наконец, расплывается в улыбке.

– А я уж было подумал ……

Мы не успели узнать, что он подумал. Внезапно распахнувшаяся дверь впустила взмыленного парня в бронежилете и с пистолетом в руке.

– Она проснулась! – тяжело дыша, просипел он. В коридоре раздались взволнованные крики и топот ног. – Она прорывается… Они могут быть заражены…

Отставник вскочил на ноги, выхватывая пистолет. Ствол у него по размерам полностью соответствует должности. Тупорылое оружие вперилось в нас хищным взглядом, готовясь родить свинцовую смерть.

Со скрежетом стена за его спиной раскололась на части и в проломе в облаке пыли и обрывках обоев кружащих в воздухе как опадающие листья появилась женщина. Легким движением руки она сломала отставнику шею, и тело безжизненной куклой осело на пол.

Парень в бронежилете, стоящий у двери, успел пару раз выстрелить в женщину. Скорость ее движений оказалась потрясающей. От первой пули она уклонилась легким движением тела. Вторая ушла в потолок, потому что именно туда был нацелен пистолет, зажатый в руках уже отделенных от тела стрелка одним рывком. Парень удивленно взглянул на свои руки лежащие в углу комнаты. Кровь бьет фонтанами из разлохмаченных культей, оставляя на полу красные полосы. Ноги подкосились, и он упал, конвульсивно дергаясь в такт выплескивающейся крови.

Близнецы, как бы очнувшись от секундного ступора, открыли огонь из пистолетов по убийце.

Она попыталась приблизиться, но огонь оказался слишком плотным.

Нас спасает то, что мы сидим под стенкой и не попадаем в зону огня. Ни черта не понимая в происходящем, мы дружно рухнули на пол. Теперь пули засвистели над головой.

Все в жизни кончается. Опустели и у близнецов обоймы. Хоть и перезарядили они их почти мгновенно, но это уже не играло абсолютно никакой роли. Она была рядом. Руки, выброшенные в стороны, с противным чваканьем одновременно пронзили грудные клетки братьям и вырвались обратно, сжимая какое-то кровавое месиво. Мои познания в анатомии подсказали, что это ошметки легких.

На все эти события ушло менее минуты.

Мы оказались невольными участниками жесточайшего побоища. Лежа в луже крови, которая вытекла из плеч стрелка в бронежилете, мы как кролики на удава смотрим на женщину, замершую в выжидательной позе посреди комнаты.

Она стоит как гладиатор-победитель в центре арены, в ожидании появления нового, более достойного противника.

Шурика звучно вырвало.

И не удивительно, такое количество крови, трупов и оторванных рук мы в жизни не вдели. Разве что по телевизору.

Мелодичные напевы Шурика привлекли внимание убийцы.

Только теперь лежа метрах в пяти от ее ног я смог подробно ее рассмотреть. На вид лет тридцать пять. Приятные черты лица выглядят спокойными и умиротворенными, как будто это не она только что уложила четверых наповал. И, похоже, эти жертвы были не первыми и не последними. Одежда, забрызганная кровью и пропитанная пылью, свисает лохмотьями, демонстрируя сквозь многочисленные дыры бледное тело.

На меня взглянули темные глаза женщины. В них промелькнуло что-то такое… Даже не знаю как это назвать… Может ласка… любовь. Этот ласкающий взгляд так не вяжется с ее агрессивными действиями.

По одежде, я узнал ее. Это же она была с нами в камере.

Женщина не спеша, двинулась в нашу сторону.

«Все! Аминь! Личное дело подопечного передается похоронной команде» – пропел мой ангел-хранитель и зажмурил глаза, не желая видеть кровавую развязку.

Ее неторопливое шествие было прервано рослым охранником в бронежилете, появившимся в проломе стены. Висящая в воздухе пыль не позволяет ему в полной мере оценить ситуацию.

Оружие у нового персонажа бойни оказалось посерьезнее, чем у уже умиротворенных бойцов.

Дробовик!

Моя догадка полностью подтвердилась хрустом передергиваемого затвора под стволом оружия.

«Хана тетке!» – одновременно радостно и огорченно подумал я. – «Сейчас нашинкует ее дробью как сало чесноком!»

Вкусовые пристрастия женщины радикально не совпали с моими. Она мгновенно развернулась на сто восемьдесят градусов и ринулась в сторону противника.

Охранник прицелился…

«В нас! Почему в нас?» – глядя на нешуточных размеров дуло я как затравленный зверь зажимаюсь в угол.

… и нажал на курок.

Женщина прыгнула вперед и в бок, принимая заряд дроби в грудь.

– Вот и все! – прошептал Шурик, отплевываясь и стирая пыль с лица.

– Все! Объект мертв! – рявкнул стрелок в микрофон рации.

Тот час же в комнату через двери и пролом в стене ворвалось шесть вооруженных человек.

– Молодец Стас! Метко ты ее! – произнес один из вошедших парней и дружески похлопал его по плечу.

– Она сама под выстрел подлезла… Я вообще-то в этих гавриков целился… Что-то с ними не так, не зря же она именно к ним прорывалась. Неспроста это. – Стрелок пренебрежительно отмахнулся от комплимента. Он уже потерял интерес к происходящему. Осмотрел оружие, протер ладонью запылившийся ствол и неторопливо вышел через пролом в стене.

Мавр сделал свое дело, мавр может гулять смело.

Женщина в нелепой позе лежит на полу. Вошедшие, несмотря на ее неподвижность, оружие не опускают. Их глаза настороженно осматривают труп.

– Что с ними? – спросил один из охранников, пренебрежительно кивая в нашу сторону.

– Похоже, что только один из них заражен. Его в расход. Второго обколоть и поместить в психушку, – сказал отставник со сломанной шеей, вставая с пола.

Мы переглянулись округлившимися глазами. Шурик сделал удивленное лицо и смачно чихнул от витающей в воздухе пыли. Связных слов, чтобы выразить свои эмоции у него не нашлось, поэтому он лишь выдал глубокомысленное:

– Ба-а-а!

Меня оживление отставника удивило гораздо больше чем предстоящий вариант смерти или дурки до старости. И к тому же я не могу понять, о какой заразе они ведут речь. Причем здесь я и Шурик? И вообще, каким боком мы вплетаемся в этот хоровод душевнобольных?

Отставник, не смотря на недавние события, выглядит весьма прилично. Экстерьер портит только пыль, от разбитой стены скопившаяся на костюме и немного перекошенный галстук с золотой заколкой в виде жука-скарабея.

– Ребят в лабораторию. Женщину сжечь. Трупы убрать. – Он с сожалением посмотрел на лежащих близняшек и печально покачал головой. – И на этот раз, чтобы все без ошибок. Слишком уж большую цену нам приходится платить за подобные ошибки.

Нас подняли и потащили.

Уже стоя в дверях, я в полной мере оценил размах побоища.

Пролом в стене…

Трупы…

Липкие, припорошенные белой пылью лужи на полу…

Оторванные руки в дальнем углу все еще сжимающие пистолет…

Стены, испещренные оспинами пуль…

Тело женщины посреди комнаты…

Деловито обсуждающие последние события люди с оружием в руках…

Голова закружилась, и я с трудом подавил накативший приступ тошноты.

Ч-черт! Да кто они такие? А она?

Спрашивать в слух я не решился, так как косые взгляды в нашу сторону выглядят не особо дружелюбно Лучше уж молчать.

На пороге нас и наш эскорт почти сбила с ног невысокая девушка в коротенькой юбке и белоснежной блузке. Оглядев комнату, она с криком ринулась к безрукому трупу.

– Сенечка, любимый! – жалобно простонала она, обнимая окровавленное тело, и не обращая внимания, на появившиеся на белой блузке темные кляксы.

Абсурдность и нереальность происходящего конкретно давит на психику. Глянув на Шурика, перепачканного в крови и еще чем-то, понял, что ему не лучше. На его лице блуждает неуместная и немного дурковатая улыбка.

– Почему? Почему он? – рыдает девушка. Ее слезы оставляют чистые дорожки на покрытом вездесущей пылью лице охранника.

Окружающие молча отводят глаза.

Девушка обернулась и взглянула на нас. Не смотря на слезы горя глаза полны ненависти. Мне стало страшно. Женщина в таком состоянии сделает, что угодно и вряд ли ее кто-то остановит.

– Ненавижу! – простонала девушка и бросилась на нас.

На последнем метре ее перехватил отставник, но все же до моего лица ей удалось дотянуться. Щеку пересекли две пылающие полосы глубоких царапин.

– Все хватит, хватит, – поглаживая ее по голове, отеческим тоном успокаивает отставник.

Судя по всему кроме него больше никто оживать, не собирался. А жаль…

Совсем непонятно то, что наиболее сильное чувство жалости я испытываю не к охранникам, погибшим при исполнении какого-то своего долга, а к их убийце.

Сфокусировав расплывшееся от жжения царапин, зрение на женщине и слизнув с губы капельку набежавшей крови, я ощутил дикий прилив жалости.

«Она же мне никто, абсолютно никто!» – убеждаю себя и стараюсь подавить рвущуюся откуда-то изнутри волну чувств.

Но чувство боли утраты и отчаяния все сильней и сильней пульсирует в груди. Наверное, такое чувствует новорожденный в момент перерезания пуповины идущей к уже мертвой матери.

«Матери? Какая глупость!» – борется рассудок с реальностью.

Чувство потери частички себя становится невыносимым. Если бы не руки конвоиров я бы бросился к ее телу. Обнял. Прижался бы грудью к ее мертвой плоти, пытаясь отдать часть собственной жизненной силы. Все, все что угодно лишь бы она жила.

Не в силах бороться с обуявшими меня чувствами я ринулся, увлекая за собой охранников.

– Машен! – вырвался из моих легких крик. Я повис, пытаясь приблизиться к телу, на руках конвоиров. Мускулистые охранники лихо заломили мне руки за спину, так и не дав приблизиться к женщине.

Шурик утупил в меня непонимающий взгляд, но мне сейчас все равно.

Умерла Машен! И это главное!

Машен это ее имя… Оно всплыло в мозгу в пик отчаянья. Что оно значит, и откуда взялось я не знаю, и в этот миг знать не хочу.

– Это он, – довольно произнес отставник, прижимая к груди плачущую девушку. – Тем лучше… Теперь можно обойтись без экспертизы.

Его слова немного привели меня в чувство и вернули к реальности.

«Меня убьют!» – вспомнился его приказ.

Чувство юмора ушло в коматозное состояние.

Оглянувшись по сторонам, вижу в глазах окружающих страх. Они, вооруженные до зубов в количестве человек пятнадцать как минимум, боятся меня, безоружного, бессильно висящего на руках здоровенных охранников. Боятся, как боится здоровый человек чумного.

Почему? Кто я?

Непонимание на лице Шурика достигает апогея.

Заломив руки за спину так, что хрустнули суставы, охранники почти выволакивают меня из комнаты. Сопротивляться нет сил. Отчаяние заглушило все чувства. Сознание не в силах справиться с такой эмоциональной нагрузкой плавно угасает.

– Машен! – шепчу отключаясь.



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт