Книга Четыре года падал снег онлайн

Посреди зимы я наконец-то понял, что во мне живет непобедимое лето.

(А. Камю)

Глава первая: В жизни ничего не слышал гаже!

– В жизни ничего не слышал гаже, чем эти ваши сальные шутки!

– Чем это вам мои шутки не угодили? С каких времен вы стали моралистом?

– С каких времен? Да вы посмотрите на наши! Что за времена, что за нравы, нет никакой возможности дышать, кругом только быдло и хамы, хамы и быдло! Гляньте по сторонам, ужаснетесь: упадничество культуры, экономики, даже общение и то в упадничестве, а все из-за чего? Из-за хамья и быдла. Посмотрите и вы увидите.

– Не знаю, сколько времени смотрю, ровным счетом ничего не вижу.

– Вы не туда смотрите, в зеркало, в зеркало посмотрите.

– Хамить изволите? Да за такие слова и по физиономии схлопотать можно!

– Вполне возможно, а можно и ответить по всей форме!

– А может и дуэль?!

– Разумеется, сейчас, подождите, я перчаточку сниму…

– Не трудитесь, я уже снял и с превеликим удовольствием вам по мордасам хрястну!

– Благодарю вас господа. Барон фон Штофф, граф Голодев, вы прошли тест, господа, поздравляю, вы по-прежнему являетесь господами!

– Так мы свободны?

– Да, скажите, пускай следующий заходит.

Барон фон Штофф и граф Голодев покинули Экзаменационный Сектор. На улице по-прежнему шел снег.

– Настроение дрянь, милейший, – сообщил граф Голодев. – Эх, как бы мне хотелось взять ленту световой взрывчатки, обмотать хорошенько, нажать на кнопочку и уничтожить весь этот дикий каприз.

– Что именно вы считаете диким капризом?

– Да весь наш мир, милейший друг. Безумие все это, да перед соседями стыдно. Остальные планеты считают нас какими-то несуразными атавизмами. Вот, давеча, к супруге моей прилетал приятель ее кузена, так он прямо таки при всем обществе изволил выражаться и хохотать насчет нашей жизни и уклада.

Голодев печально посмотрел на висящую рядом с Полуденным Солнцем золотистую планету, которую жители между собой называли: «Ненужной Луной», и тяжело вздохнул, видимо припомнив выражение приятеля кузена.

– Что ж делать? – барон фон Штофф поднял воротник шубы. – У них свое, у нас свое. Вон на Сириусе все ходят в синих, простите, облегающих штанах, что же и нам теперь такое на себя напялить? А не пойти ли нам в трактир, милейший?

– Вы бы меня еще в рюмочную позвали! – фыркнул Голодев. – Идемте в ресторацию.

– Я это и имел в виду. Вы не всегда верно меня понимаете.

Граф Голодев с отвращением посмотрел на вышколенный, как стадо лакеев заснеженный сад и, придерживая за локоть неповоротливого, полного барона фон Штоффа, направился к виднеющимся огням воздушной трассы. Барон фон Штофф долго шел молча, потом не выдержал и поделился соображениями:

– Вы во многом правы друг мой, – скорбно выдохнул он, – у меня постоянные ощущения, что я дурак и не я один. Все дураки.

– Смею заверить, у меня такое же точно чувство. Будто все мы разыгрываем бесконечную комедию.

Граф Голодев жестом подозвал сферолет и он, подлетев, приземлился рядом с ними.

– Плачу я, – буркнул фон Штофф. Он с трудом залез в кабину, наступая на полы своей длинной шубы, и сказал:

– В ресторацию «На Распутье».

– Да могли бы и не говорить, все ваши уже там, – флегматично сообщил пилот сферолета.

– Неужто? – нисколько не удивился Голодев. – И все напиваются?

– Как свиньи-с.

– Так я и знал, – Голодев расстегнул свою шубу, устраиваясь поудобнее в малиновом кожаном кресле. – После этого дурацкого теста все чувствуют острую потребность в рюмочке-другой.

– Ага, особенно тот, кто тест не прошел.

Фон Штофф выключил затемнение окон и стал наблюдать окрестности, которых все равно не было видно за плотной завесой снега.

– Как мне осточертел этот снег, – Голодев брезгливо смотрел в свое окно, – четвертый год уж идет, мерзавец.

– Зато представьте, как будет весело, когда все это растает, – снова подал голос пилот.

– Тебя, голубчик, никто не спрашивает! – отрезал фон Штофф.

Вскоре показались огни ресторации, и сферолет пошел на снижение.

– Почему-то уши стало закладывать в последнее время, – пожаловался барон, – как идет эта глупая штука вниз, так и закладывает.

Сферолет мягко приземлился, проскользнул по заснеженной дороге и замер. Фон Штофф расплатился и, кряхтя, полез наружу.

Двери ресторации были приоткрыты, из помещения доносились разнообразные выкрики и музыка – заведение было переполнено. «На Распутье» нельзя было назвать самым шикарным местом в округе, но оно являлось одним из излюбленных, как правило, никогда не пустовало, посетителей тут знали по имени, в лицо и даже вкусы их помнили, что было особенно приятно.

Барон фон Штофф и граф Голодев, держась друг за друга, дабы не растянуться на плотно утоптанном снегу, направились к ресторации, распахнули тяжелые двери и как в реку нырнули в клубы табачного дыма.

– Карл! Сергей! – раздался зычный вопль. – К нам! К нам идите!

Здоровенный дядище с раскрасневшимся от выпитого лицом махал фон Штоффу и Голодеву. В обеих руках он держал по бокалу, прихлебывая то из одного, то из другого.

– Ох, Михаил тут, – скорбно вдохнул Голодев, – опять весь вечер будем его слушать.

– Зато места есть.

Фон Штофф сбросил свою шубу на руки подоспевшему лакею и, здороваясь со знакомыми, направился к столу, где помимо князя Михаила сидело еще человек восемь. Судя по цвету лиц, все находились в одинаковой кондиции. Обсуждался, конечно же, недавний тест.

– Вечер добрый. – Фон Штофф с Голодевым уселись на свободные стулья.

– Добрый, добрый, господа!

– Для кого-то он и не очень добрый, – кисло сообщил тощий господин в пенсне. Лицо его Голодеву было знакомо, а вот ни имени, ни титула вспомнить не мог.

– Леопольд не прошел тест, – пояснил князь Михаил.

– И что теперь? – насторожился Голодев. Он как-то не задавал себе вопроса, что же бывает с теми, кто не прошел.

– Ясное дело – что, – Михаил подцепил вилкой подкопченного рыбца с большущего блюда и отправил в рот, – титула лишат до следующего теста, а коли опять не пройдет, тогда уж всё.

– Что значит всё? – встрепенулся Леопольд. – Меня, быть может, на Землю отправят!

– Лучше титула пусть лишат, – уверенно сказал Михаил, – на Землю это страшно.

– Это тогда было страшно, а сейчас нет, – возразил холеный граф Белоголовцев. О том, сколько времени он посвящает своей внешности, ходили легенды. – Сейчас мы снова в цене, слова «интеллигент» и «аристократ» перестали быть ругательными.

– Куда мир катится… – невпопад вздохнул Голодев, глядя по сторонам.

Он сильно проголодался и едва дождался любимой жареной картошки с грибами и сметаной. Опрокинув стопку водки, Голодев вздохнул еще тяжелее. Только сейчас он вспомнил, что позавчера проиграл в карты маркизу де Ариньяку свой корабль для дальних перелетов, а супруга еще не была в курсе и собиралась на нем кому-то в гости…

– О чем задумались друг мой? – спросил фон Штофф, уплетая блинчики с икрой. – Что вас печалит? Неужели тест настолько испортил настроение?

– Да бог с ним с тестом, я свой корабль маркизу де Ариньяку позавчера в карты проиграл.

– Тот маленький?

– Нет, тот большой.

– А супруга знает? – спросил Михаил, приглаживая пятерней жесткие, вечно торчащие в разные стороны кудри.

В противоположность Белоголовцеву, ему было сугубо все равно, как он выглядит. Одевался князь довольно неряшливо, но состояние имел огромное, деньгами сорил не меряно, по той причине имел множество друзей и привычку часами рассуждать на никому не интересные темы.

– Нет, не знает еще, – Голодев налил себе еще, – она на нем в гости куда-то собирается.

– У! – глубокомысленно заметил фон Штофф, прекрасно знающий характер графини Голодевой. С нею даже злые собаки связываться боялись.

– Что делать, прямо-таки не знаю, сначала думал отыграться, но вот боюсь проиграть еще что-нибудь.

– Де Ариньяк шулер! – желчно выплюнул Леопольд, отрываясь от кушанья.

– Если бы я не прошел тест, мне бы тоже все шулерами казались, – хмыкнул князь Самородов. Состояние свое он почти все промотал на бегах и теперь регулярно одалживался у Михаила и дружил с ним изо всех сил.

– О, Милетов! – крикнул Михаил, приподнимаясь. – Милетов, к нам идите, к нам!

Фон Штофф и остальные обернулись, в дверях стоял высокий красивый молодой человек в офицерском мундире. На левой руке у него висела девица с глубоким декольте, а на правой очень пьяный друг.

– Только Милетова еще не хватало… – прошептал Голодев, но фон Штофф его все равно услышал и согласился энергичным кивком.

Алексей Милетов был самой настоящей чумой, отъявленным сквернословом и повесой, но почему-то без него не обходилось ни одно приличное общество. Богатые вдовы и юные девицы являлись его большим увлечением.

– Драсте, господа, – Милетов пристроил своего друга на колени Леопольду, девицу к Михаилу и отправился искать стулья. Голодев очень надеялся, что не отыщет, но тогда это был бы не Милетов. В переполненной ресторации, где даже табурет являлся роскошеством, только Милетов мог сразу же разыскать три стула. Господа немного потеснились, Алексей расставил стулья, на один усадил бесчувственного друга, придав ему по возможности вертикальное положение, на другой пристроил почти засыпающую девицу, на третий уселся сам. Теперь он был в соседстве с бароном фон Штоффом.

– Шампанского и икры! – крикнул Милетов, плавающим взором обводя зал. Голодев знал, что в таком состоянии он особенно опасен и что, возможно, будет драка.

– Какая же все-таки дрянь эта жизнь, – выдохнул Голодев и потянулся к рюмке.

– Да, вы правы, совершенно правы! – воскликнул Самородов, а не прошедший тест Леопольд взялся рыдать.