Книга Испанский поход онлайн

Щит мой в Боге, спасающем правых сердцем^[1].

Пролог

Король Франции Филипп I Капет^[2] не представлял для графов Блуа серьезной опасности. Наполовину русский, по материнской линии внук властителя Руси великого князя киевского Ярослава Мудрого, а по отцу – внук короля Франции Роберта Благочестивого, это был человек достаточно умный, но ни мудрости, ни благочестия в нем не было.

С ранних лет, избалованный своей доброй русской матушкой, заимел он привычку много есть, и, склонный к ожирению, в зрелом возрасте он уже сделался настолько обременен массивностью своего тела, что думал по большей части о том, как бы повкуснее поесть и подольше поспать, а не о том, как и с кем следует сражаться за интересы Франции. В народе этого короля называли не иначе, как «добрым». Этим народным прозвищем король был обязан даже не столько своему не в меру располневшему телу, придающему королевской персоне округлый и добродушный вид, сколько почти полному бездействию в делах королевского правосудия. Переложив всю тяжесть принятия судебных решений на крупнейших вассалов короны, государь Франции просто уходил от ответственности. Каким-то особенно добрым, по сравнению с другими монархами, на самом деле Филипп I не был. Скорее, был он бездеятельным, ленивым, боязливым и слабохарактерным, позволяя сначала матери, а потом, после ее смерти, второй жене руководить собой.

Доброты в нем было мало, хотя бы потому, что постоянно нуждаясь в деньгах, он не стеснялся идти на всякого рода низости. Так, Филипп не гнушался грабить итальянских купцов, привозивших товары во Францию, в чем его неоднократно уличал сам великий римский папа Григорий VII^[3], а распродажа церковных должностей сделалась для этого короля делом обычнейшим. Тот же Григорий VII писал про него, что государь Франции примером своих поступков и образа жизни постоянно подталкивает подданных своих на пути зла.

Несмотря на малоподвижный образ жизни, Филипп был, разумеется, как, наверное, все французские короли и до, и после него, мастером интриг и всю свою жизнь, помимо обжорства, разврата и опосредованного грабежа, только и занимался тем, что стравливал между собой тех из могущественнейших своих подданных, которых подчинить короне напрямую никак не удавалось.

Домен самого короля не был еще в то время достаточным, чтобы собрать в одиночку многочисленную армию. Поэтому королю все время приходилось лавировать, опираясь то на одного из самых сильных своих вассалов, то на другого.

На восточных границах государства у Филиппа плохо ладились отношения с императором Священной Римской Империи Генрихом из-за постоянных споров о Бургундии и Лотарингии. На севере доставляла беспокойство Фландрия, проводящая самостоятельную политику, выгодную скорее Дании, нежели Франции. Единственная попытка короля вмешаться во внутренние дела Фландрии провалилась: разбитый в 1071 году при Касселе, Филипп с тех пор уже не затевал крупных походов.

На юге Франции власть короля и вовсе была слабой, и ни Аквитания, ни тем более Тулуза почти не считались с интересами короны. А на западе долгое время король Филипп руками графов Анжу и Мэна^[4] пытался сдерживать амбиции могущественного герцога Нормандского Вильгельма, добиваясь сюзеренитета над землями графства Бретань.

Вильгельм Нормандский^[5], известный сначала как Вильгельм Незаконнорожденный, а позднее – как Вильгельм Завоеватель, когда-то нанес тяжелую обиду Капетингам. Будучи бастардом, внебрачным сыном герцога Нормандии Роберта Дьявола и Арлетты, дочери простого кожевенника, Вильгельм рос во враждебном окружении: знать постоянно насмехалась над ним, считая «неблагородным». Но еще при жизни отца именно Вильгельм был объявлен законным наследником герцога Нормандского. Поэтому двенадцать лет после смерти Роберта Дьявола стали годами неповиновения своевольных нормандских баронов. И лишь с помощью своего сюзерена Генриха I Капета, короля Франции, который собственноручно посвятил пятнадцатилетнего Вильгельма в рыцари, ему удалось подавить вспыхнувшее восстание в провинциях Бессин и Котанген. Восставшие бароны хотели свергнуть герцога и поставить на его место правителем его родственника Гая Брионского. Но, усилив свою армию войсками короля Генриха, Вильгельм встретился с восставшими и разбил их в 1047-м году в битве при Валь-Эс-Дюн, около Каена. Эта победа поправила дела молодого герцога, а через год он снова присоединился к армии короля, идущей на войну с их общим врагом Джеффри Мартеллом, графом Анжуйским. И совместными усилиями анжуйцев удалось победить, несколько городов были захвачены, а в 1049 году пала одна из главных крепостей графа Анжуйского, замок Домфрон.

Однако, через несколько лет, окончательно укрепившись среди своих вассалов, неблагодарный Вильгельм повернул оружие против французской короны. Чтобы противостоять ему, Генрих I был вынужден объединиться с недавним своим врагом Джеффри Мартеллом. Дважды эти враги-союзники вторгались в Нормандию, но каждый раз исходом кампании была победа нормандца. В двух сражениях – при Варавиле и при Мортемере – Вильгельм разбил французские войска. Вскоре после этого король франков Генрих I умер, а сама королевская власть ослабла чрезвычайно.

И не удивительно, что сын Генриха I Капета король Филипп, не будучи в состоянии организовать серьезную войну против ставшего слишком могущественным герцога, пытался ему мелко мстить за позор отца. Но Вильгельм Незаконнорожденный к тому времени, разгромив короля саксов Гарольда и получив по праву прозвище «Завоеватель», к своей герцогской короне добавил еще и королевскую корону Англии, и теперь домогательствам Филиппа Вильгельм мог противопоставить силу гораздо большую. И все же, стычки на границах с Нормандией не прекращались.

Пытаясь взять под свой контроль Бретань^[6], в которой укрывались от него англосаксонские беженцы, Вильгельм потерпел поражение от войск французского короля в битве при Доле. После этого французский король поддержал Роберта Куртгеза^[7], старшего сына Вильгельма, восставшего против своего отца. Правда, и это не помогло: восстание было подавлено, а Роберт лишен наследства. Но Филипп не успокоился. Подстрекаемые королем Франции, при посредничестве графа Анжуйского, жители приграничных городов то и дело поднимали мятежи против Вильгельма. В 1087 году герцог пересек границу французской провинции Вексен, чтобы отомстить за набеги, совершаемые французами на земли герцогства. Рыцари Вильгельма взяли штурмом и сожгли дотла небольшой городок Мант. Но когда сам Вильгельм въехал на пепелище, чтобы осмотреть еще пылающие руины, его конь неожиданно взбесился и сбросил всадника прямо в горящие угли. Через несколько мучительных месяцев, проведенных в страданиях от ожогов и увечий, главный противник короля Франции умер чему Филипп был несказанно рад и в чем видел Провидение Господне.

Избавившись волею случая от Вильгельма, Филипп воспрял духом и решил, что настало время внести значительные изменения в свою личную жизнь. В 1092 году король расторг свой брак с Бертой Голландской, матерью его пятерых детей, и сослал несчастную в монастырь, где бедняжка и умерла от тоски, не прожив и двух лет. Покончив таким образом со своим законным браком, Филипп при посредничестве графа Стефана Блуа вероломно соблазнил и выкрал жену у своего ближайшего друга и союзника Фалька, графа Анжуйского, сына Джеффри Мартелла. Сама же Бертрана де Монфор, пожалуй, не имела ничего против того, что ее похитили у законного мужа: она давно уже была близко знакома с королем, и находила его очень милым. Фальк Анжуйский, напротив, будучи весьма недоволен тем, что король нагло увел у него жену, пытался пойти на Филиппа войной и просил о помощи своего сильного соседа, графа Стефана Блуа, но тот не поддержал Фалька, предпочитая не вмешиваться в конфликт. Впрочем, когда сама Бертрана помирила короля с графом, пригласив бывшего мужа на обед в королевский дворец, Филипп тут же снова «подружился» с графом Анжуйским теперь уже против Вильгельма Рыжего^[8], второго сына и наследника Вильгельма Завоевателя.

Занятый своими интригами против нормандского герцогства, Филипп, этот толстый король, казалось бы, не проявлял особого интереса ко всем прочим событиям в землях Франции. Но так всего лишь казалось. На самом деле, Филипп внимательно наблюдал за всем происходящим в его королевстве, и полнота его в этом никак ему не мешала, поскольку управлял ситуацией он опосредованно, незаметно рассылая верных людей в разные части страны, внедряя шпионов в окружение крупнейших вассалов короны и действуя где-то угрозами, а где-то подкупами.