Книга Полосатый жираф Алик онлайн - страница 4



4.

Чумазый Коптилка светился удовольствием. Он молча набросился на вареники и жевал их с таким шумом, что у других чмокало в ушах.

– Рассказывай, – велел Голован. Все уже понимали, что вопли «великого и непобедимого» – результат каких-то Коптилкиных дел. (Кстати, приглушенные стоны и ворчание Рыкко все еще были слышны).

Коптилка дожевал вареник и расказал.

Вот что было. Когда он улетел с Минькиной планеты, то отправился не к себе, а на поиски Рыкко Аккабалдо. Найти «грозного и безжалостного» было нетрудно – тот улегся отдыхать и похрапывал так, что эхо отзывалось во всех пространствах.

Рыкко соорудил себе лежбище из пушистых магнитных полей и растянулся между галактикой Желтая Сковородка и туманностью Большой Омлет (это Голован придумал такие названия). Он любил принимать иногда громадные размеры, потому что страдал (опять же по словам Голована) манией величия. Не понимал «черный и многолапый», что это смешно и бесполезно. Ведь Вселенная-то бесконечна, в ней раздувайся хоть до каких размеров, все равно с Бесконечностью не сравнишься.

Перед ней, перед Бесконечностью, одинаковы микроб и самое громадное скопление галактик.

А может, Рыкко Аккабалдо хотел поразить своими размерами жителей астероидов? Но те умели вырастать до любых размеров не хуже Рыкко. Только редко делали это, не было смысла.

Но на этот раз Коптилка поднатужился и вырос – так, чтобы сделаться ростом хотя бы с одну из лап Рыкко. Лапы эти, похожие на черные человечьи ступни, свисали с магнитного матраса по сотне с каждой стороны – как бахрома из пяток и пальцев. Драконий хвост свисал тоже и терялся где-то в созвездии Три Обезьяны. Крокодилья пасть была открыта и при каждом похрапывании выпускала светящийся пар, похожий на клочья Млечного Пути. Лежал Рыкко кверху выпуклым пузом. Пуп его был похож на кратер погасшего вулкана. Рыкко любил, когда его пузо щекочут лучи ярких созвездий.

Коптилка выбрал неподалеку осколок твердого прозрачного пространства, умело смастерил из него большую выпуклую линзу и подобрался к Рыкко снизу (то есть со стороны свисающих лап). Линзой он сфокусировал свет полутора миллионов звезд. Когда их лучи рассеяны, они лишь щекочут. Но если собрать их вместе… Коптилка собрал и направил этот луч на одну из толстых черных пяток.

Тогда-то Вселенная и содрогнулась от рева…

Коптилка окончил свой рассказ и с видом скромного героя взялся за новую порцию вареников (они на блюде не убывали). Сперва раздался общий хохот. Даже Сырая Веранда улыбнулась. А Локки, тот взлетел на спинку стула, сделал стойку на руках и от восторга заболтал ногами. Но очень скоро хохот притих. Угас. Почему-то все странно примолкли. И Коптилка, зажав вареник в зубах, с удивлением вертел головой: что такое с друзьями?

А те смотрели виновато.

– М-да, Коптилка… – вздохнул наконец Голован. – Победителей, конечно, не судят, но…

– Что «но»? – Коптилка обиделся и положил надкушенный вареник на тарелку.

– Нехорошо как-то, – нерешительно сказала Аленка.

– Что нехорошо?! – взвинтился Коптилка. – А подпускать ядовитость в придуманную крапиву хорошо? Кириллка вон как… завопил…

Кириллка поднял серые честные глаза. И смущенные, и… твердые. Он так смотрел, если надеялся кого-то убедить в справедливости. А делал он это часто. Даже в ту минуту, когда к ним в третий класс ворвался бандит и заорал, махая автоматом, что всех берет в заложники и пусть ему дадут самолет и миллион долларов, а пока не дадут – всем сидеть и не пикать, Кириллка попытался доказать правду: «Но послушайте, пожалуйста, мы-то здесь при чем? Ведь не мы же виноваты в ваших несчастьях. Ведь…» – «Ма-алчать!» – и псих нажал спуск.

Но это случилось давно. Нынешний же случай был, конечно, не страшный, а пустяковый. Однако Кириллка и теперь смотрел очень серьезно.

– Понимаешь, Валерик, это ведь Рыкко подсунул нам ядовитость. Потому что он такой. Но мы-то не такие. Зачем нам быть как он…

Коптилка тяжело сопел. Его немытые уши заметно порозовели.

Сырая Веранда сказала:

– А по-моему, так этому Рыкко и надо.

Аленка возразила:

– Но ведь он спал…

Музыкант Доня, который очень любил книжку «Три мушкетера», поддержал Аленку:

– Надо вступать в бой открыто, а не со спины. И не с пятки…

– Да, – сказал свое слово и Голован. – Крапивная ядовитось, это, конечно, «казус белли», то есть повод для войны. Но войну надо начинать с объявления.

– А он-то! – опять возмутился Коптилка, но неуверенно. – Он-то разве нам объявлял?!

Минька Порох молчал и хлопал белыми ресницами. По правде говоря, ему нравилось то, что сделал находчивый Коптилка. И зачем каждый раз объявлять этому коварному Рыкко войну, если она и так идет давным давно? И нападение со спины (и с пятки) на войне дело обычное и справедливое. Но… вот Кириллка сказал: «Мы-то не такие». И в его словах была какая-то более «справедливая справедливость».

А Локки сидел на спинке стула, как мартышка, и ничего не понимал. Его государство Цтаанатаиннакоа-ката и соседние страны никогда не объявляли войну своим врагам. Наоборот, считалось великой доблестью напасть на другой народ неожиданно, уничтожить врагов, пока те не успели взяться за мечи, а уцелевших обратить в рабов… Но, с другой стороны, Локки понимал: он в здешней компании самый маленький и не самый умный. Лучше помолчать.

Минька наконец пришел к определенному мнению:

– Ты, Коптитлка вообще-то молодец. Только надо было сначала крикнуть в пространство: «Ну, погоди, Рыкко, мы тебе это припомним! Берегись!» И тогда уж…

– Подумаешь, прижгли ящерице пятку, – буркнул Коптилка. – Что мне теперь, колотиться башкой о самый большой астероид?

– Не надо колотиться, – сказал Кириллка. – Ты слетай опять к Рыкко да извинись.

– Че-во-о-о?! – Коптилка вытаращил глаза.

– Вот тебе и «чего», – подвел итог Голован. – Кириллка прав. Извинись. Чтобы, так сказать, стабилизировать межзвездную обстановку и не нарушать гармонию Великого Кристалла.

– Ненормальные, да? – жалобно спросил Коптилка.

– Не упрямься, – сказал Доня Маккейчик. – Ты же всё понимаешь.

– Ничего я не понимаю! Привязались…

Но он уже понимал: никуда не денешься. А ребята понимали Коптилку: кончно, извиняться всегда неловко, особенно перед врагом, которому прижег пятку.

– Что мне теперь? Канючить как перед завучем в интернате: «Простите, я больше не буду»? – В сердцах Коптилка даже вспомнил прежнюю жизнь, но сейчас на это не обратили внимания.

– Можно использовать и другие выражения, – посоветовал Доня Маккейчик. – Не терять достоинства.

– Ага, не терять! Он обещал, что, если кого схватит, уши надерет!

Здесь наконец вмешался Локки:

– Как же он схватит? Надень скафандр из скользящих полей!

Коптилка посопел:

– Будто не знаете. Когда извиняешься, скользящие поля не действуют… А еще он обещал взгреть своим хвостом. Помните, какой у него хвост…

Хвост помнили. Толстый и могучий в начале, он к концу сужался до толщины (вернее, до тонкости) обычного прута, и были на нем зубчики.

– Ты ведь можешь сделать то место нечувствительным, – посоветовал Минька.

– Да-а… а душу-то не сделаешь нечувствительной. На ней все равно останется рана. Душевная…

– Уж будто ты не извернешься, – сказал Голован. – Хватит тебе хныкать, извинись и дело с концом. Скажи, что мы, мол, все сожалеем…

– Я не сожалею, – вставила Сырая Веранда.

– Скажи: «Мы почти все сожалеем»…

Коптилке что делать? Против общества не попрешь. Можно, конечно, плюнуть и запереться в своем кирпичном, похожем на старую котельную доме на долго-долго, да только себе дороже. Глядишь, Серая Печаль тут как тут…

– Давят, понимаете, целым коллективом, – пробурчал Коптилка. – Все на одного. – И приготовился умчаться сквозь пространства для объяснений с «этой зловредной ящерицей».

– Постой, – велела Аленка. – Неприлично извиняться в таком виде.

– В каком еще виде!

– Стой, говорю… – Она сжала губы, сморщила конопатый нос, уперлась в Коптилку строгими глазами. У того исчезла с ушей космическая пыль и сажа. Волосы сделались как после парикмахерской. Полосатые трусы превратились в черные отглаженные брючки, а майка – в белую рубашку с синим галстучком. На босых ногах появились синие носки и плетеные сандалетки.

Коптилка глянул на себя со стороны как в зеркало, и содрогнулся:

– С ума сошла!

– Иди, иди, – тихо велела Аленка.

Голован хмыкнул и тоже сказал:

– Иди уж…

Коптилка плюнул с досады и улетел.

А в пространствах все еще было слышно, как постанывает и кряхтит «черный и многолапый» Рыкко Аккабалдо. Конечно, уже не от боли. Боль-то он слизнул и успокоил в одну секунду. Но обидно же…



Помоги Ридли!
Мы вкладываем душу в Ридли. Спасибо, что вы с нами! Расскажите о нас друзьям, чтобы они могли присоединиться к нашей дружной семье книголюбов.
Зарегистрируйтесь, и вы сможете:
Получать персональные рекомендации книг
Создать собственную виртуальную библиотеку
Следить за тем, что читают Ваши друзья
Данное действие доступно только для зарегистрированных пользователей Регистрация Войти на сайт