Книга Король хитрости онлайн

1

Старик лет семидесяти пяти в клетчатой рубашке, поношенных сандалиях и соломенной шляпе с заломами, закрыв глаза, сидел на скамейке в сквере на площади Островского.

Летний день не был жарким, с утра небо зашторила облачная дымка. Город рычал автомобилями, грохотал трамваями и хлопал дверями закусочных. По Невскому проспекту катились людские волны.

Площадь Островского примыкала к главной магистрали города и была одним из немногих зеленых мест в Центральном районе. Повторяя прямоугольные контуры площади, в центре ее находился Катькин сад, сквер с подстриженными кустами, скамейками и монументом Екатерине Второй. Со своего пьедестала императрица царственно взирала на стоящий напротив Елисеевский магазин.

Один из уголков Катькиного сада давно облюбовали любители шахмат. В ясную погоду они занимали скамейки и сражались друг с другом, передвигая фигуры по доскам и щелкая кнопками на шахматных часах. Уровень игры у постояльцев скамеек был высоким. Рассказывают, в Катькином саду обыгрывали случайно заглянувших сюда кандидатов в мастера спорта и даже мастеров.

Местная публика состояла в основном из пенсионеров. Старик, сидевший с закрытыми глазами на одной из скамеек, был завсегдатаем сквера. У него имелось несколько постоянных партнеров, ни один из них сегодня еще не подошел. На соседней скамейке шла игра. Болельщики бурно комментировали каждый ход шахматистов.

Наконец на дорожке сквера появился приятель старика, человек лет семидесяти в потертых джинсах и старомодных очках. Издали заметив партнера, шахматист помахал ему рукой и, подойдя, со вздохом опустился рядом на скамейку.

– Хороший сегодня денек, – обратился пришедший к сидевшему. – Вставай, дома отоспишься.

Он тронул приятеля за плечо. То, что случилось дальше, заставило старика в очках вскочить со скамейки и вскрикнуть. От его прикосновения сидевший, скользнув спиной по скамейке, стал оседать в сторону. На груди у старика открылась кровоточащая рана от заточки…

В Двенадцатое отделение милиции поступил вызов. Оперативники майор Олег Соловец, капитан Андрей Ларин и старшие лейтенанты Анатолий Дукалис и Вячеслав Волков покинули кабинет на третьем этаже и направились к выходу. В коридоре им встретился подполковник Петренко, прозванный подчиненными Мухомором. Он шел навстречу оперативникам и о чем-то разговаривал с крупной женщиной в милицейской форме и погонах, шагавшей рядом.

– Добрый день, Юрий Саныч, – обратился к начальнику Соловец.

– Здравствуйте, товарищи офицеры, – ответил Петренко.

Тон шефа был официальным, он осмотрел подчиненных и повернулся к женщине в форме:

– Вот, Лариса Викторовна, познакомьтесь.

– Ларин Андрей Васильевич – сказал капитан.

Женщина протянула оперативнику руку:

– Кузнецова Лариса Викторовна.

Остальные офицеры также представились и пожали руку неожиданно появившейся в отделении даме в погонах.

– Лариса Викторовна направлена к нам из Отдела внутренней безопасности, – сказал подполковник.

На мундире женщины красовались капитанские погоны.

– Она поработает у нас несколько дней, – продолжил Мухомор, – пообщается с вами… Если сочтет нужным.

Отдел внутренней безопасности занимался надзором за действиями служащих отделения, милиционеры недолюбливали его работников.

– Мы всегда рады, – сказал Дукалис.

Лариса Кузнецова смерила взглядом старшего лейтенанта.

– Ну что ж, – подытожил Петренко, – будем считать, знакомство состоялось. Кстати, куда это вы всем составом?

– Поступил вызов, Юрий Саныч, – отрапортовал Соловец. – Нападение на человека на площади Островского.

– Так чего же вы стоите? Срочно выезжайте.

– Слушаюсь, товарищ подполковник, – сказал майор.

Оперативники спустились на улицу, где их ждал милицейский автобус. Сев в машину, коллеги отправились к месту происшествия. Вместе с ними выехал эксперт-криминалист Александр Калинин.

– Чего это они решили у нас проверку устроить? – произнес Волков.

– Делать больше нечего, – махнул рукой Соловец.

2

Милицейский автобус приехал на площадь Островского одновременно с машиной «скорой помощи». Полулежащего на скамейке мертвого старика осмотрел врач, невысокий человек лет сорока пяти. Соловец показал медику удостоверение.

– Майор Соловец, – представился милиционер.

– Старший врач Цветков.

– Что с ним? – Майор кивнул в сторону неподвижного тела.

Врач пожал плечами:

– Боюсь, наша помощь уже не понадобится, передаю его вам.

Бездыханным стариком занялся эксперт Калинин, а к Соловцу подошел пожилой человек в поношенных

джинсах.

– Здравствуйте, – обратился он к майору, – это я вызвал «скорую» и милицию.

– Здравствуйте, – ответил Соловец. – Подождите минуту, пожалуйста. – Он повернулся к Ларину, Дукалису и Волкову. – Так, мужики, поговорите с местной публикой. Наверняка кто-то что-нибудь видел.

Оперативники приступили к работе.

– Меня зовут Соловец Олег Георгиевич. – Майор показал удостоверение человеку, позвонившему в милицию.

– Климов Николай Анатольевич, – представился пожилой гражданин.

– Расскажите, пожалуйста, подробно обо всем, что вы видели.

Климов вздохнул, не зная, с чего начать.

– Я пришел сюда поиграть в шахматы…

– В котором часу?

– Где-то с час назад… Еще издали увидел Сашу, помахал ему рукой, мне даже показалось, что он меня заметил.

– Так.

– Затем сел рядом с ним на скамейку. У Саши были закрыты глаза, я подумал, он задремал, а когда тронул за плечо, чтобы разбудить, смотрю, у него в груди дырка…

Соловец вынул из кармана сигареты.

– Вы давно знакомы с убитым? – спросил майор.

– Лет пять или семь. Как на пенсию вышел, стал сюда наведываться – в шахматы поиграть. Тогда мы и познакомились. Он был неплохим шахматистом, и поначалу мне пришлось нелегко. Однако где-то через годик я подтянул мастерство и стал частенько одерживать победы.

– Как звали убитого? – спросил оперативник.

– Саша… Александр. Отчества, извините, не знаю.

– А фамилия?

– Он мне ее называл, но я не помню.

– Как часто вы играли с ним в шахматы?

Климов задумался.

– Все зависело от погоды, – сказал он. – Когда дождь или снег, сами понимаете, много не поиграешь. Другое дело летом, если такая погода, как сегодня, тогда ноги сами в Катькин сад идут.

– Вы знали кого-нибудь из родственников или знакомых убитого?

– Из знакомых только тех, что здесь за досками сидят. А родственники… Знаю только, что у него есть дети и внук.

– Он сам вам об этом рассказывал?

– Да. За рюмкой.

– Вы часто выпивали вместе?

– Случалось… Тут рюмочная есть недалеко. На Садовой. За углом, может, знаете?

– Знаю, – сказал оперативник.

– Ну, тогда вы меня понимаете. Там цены специально для нас, пенсионеров. В другие-то места нам ходить не по карману.

– Что вам рассказывал убитый о своей семье?

Климов задумался.

– Говорил, жена у него умерла, дочка давно вышла замуж и с ним не живет.

– А внук?

– Про внука помню только, что он отслужил в армии, а потом… Потом не помню.

К Соловцу и Климову подошел эксперт Калинин. Он только что осмотрел труп и обнаружил в кармане убитого паспорт.

– Вот, – сказал Калинин, протянув находку майору.

– Белодубровский Александр Прокофьевич, – прочитал оперативник. – Год рождения тысяча девятьсот двадцать четвертый. Прописан по адресу: Литейный проспект, дом семнадцать, квартира сорок восемь.

В паспорт было вложено пенсионное удостоверение.

– Я нашел в карманах также ключ с брелком и кошелек.

Калинин отдал обнаруженные вещи оперативнику. На связке было три ключа – один большой, второй плоский «французский» и третий, совсем маленький. Также имелся брелок, деревянный олимпийский мишка, лак и краска на котором облупились давным-давно. Осмотрев связку ключей, Соловец принялся за старый, потерявший форму кошелек. Кожа его была такой потертой, что трудно было определить, какой цвет она имела когда-то. Майор обнаружил в кошельке одну пятидесятирублевую купюру, четыре десятки и много мелочи.

– М-да… – произнес Соловец.

В тот же день Ларин и Волков отправились на Литейный проспект, в дом убитого Белодубровского. В одном из дворов-колодцев милиционеры отыскали продолговатое здание, уныло глядевшее на мир тусклыми окнами. Ларин и Волков вошли в подъезд через дверь с оторванной ручкой и, поднявшись на второй этаж, очутились возле сорок восьмой квартиры. Рядом с дверью находились два звонка, один из которых был безымянным, под вторым имелась подпись «Игнатьевы».

– Кому позвоним? – спросил Волков.

– Игнатьевы нам не нужны, – сказал Ларин, нажимая на безымянный звонок.

Ответа не последовало. Повторив попытку и не дождавшись ответа, оперативник нажал на кнопку с подписью «Игнатьевы». За дверью послышалось шевеление, заскрежетал замок, и на пороге появился невысокий человек с двухдневной небритостью, в майке и тренировочных брюках. Он что-то жевал, шевеля выступающими скулами. Увидев оперативников, жилец устало покачал головой.

– Агитировать пришли… – промычал он, продолжая жевательные движения.

Милиционеры переглянулись. Никогда их еще не принимали за агитаторов, ходящих по квартирам. Ларин достал и раскрыл перед жильцом удостоверение.

– Простите, без очков не вижу, – сказал обитатель квартиры.

– Капитан Ларин, Уголовный розыск, – представился оперативник.

– Старший лейтенант Волков, – сказал его коллега.

Возникла пауза.

– А… – протянул жилец. Затем он перешел на полушепот: – Вовка что-нибудь натворил?

– Если позволите, мы бы хотели продолжить разговор в квартире, – произнес Ларин.

Жилец обреченно вздохнул.

– Проходите, – сказал он.

Оперативники зашли в прихожую.

– Не возражаете, если поговорим на кухне, – предложил жилец, – а то мы с женой и моим товарищем в комнате обедаем…

– Не возражаем, – сказал Ларин.

Компания направилась на кухню. Оперативники прошли мимо приоткрытой двери в комнату, где за обеденным столом сидели женщина и мужчина. Увидев нежданных гостей, женщина выглянула в коридор.

– В чем дело, Леша? – обратилась она к мужу.

Тот махнул рукой:

– Сиди, я сам разберусь.

Оперативники и жилец оказались на просторной кухне с закопченными стенами и скрипучим полом, между деревянными досками которого чернели глубокие длинные щели. По углам стояли два стола с табуретками, два холодильника и плита. На стенах висели полки с посудой, банками для крупы и прочей кухонной утварью.

– Присаживайтесь, – сказал жилец.

Он указал рукой на две табуретки, стоявшие возле одного из столов. Хозяин расположился напротив оперативников.

– Скажите, как вас зовут? – спросил Ларин.

Жилец вспомнил, что забыл представиться.

– Игнатьев Алексей Иваныч, – торопливо сказал жилец. – Затем он кивнул в сторону своей комнаты: – Ко мне свояк в гости зашел. На обед. Сами понимаете – суббота, выходной день. Сын-то Вовка еще в школе…

– Понимаем, – сказал Волков.

– Извините, что оторвали вас, – произнес Ларин.

– Ничего, ничего… – успокоил оперативников Игнатьев.

Впрочем, по лицу жильца было видно, что ему jq не терпелось вернуться к покинутому застолью.

– Скажите, проживал ли в этой квартире пенсионер Александр Белодубровский? – спросил Волков.

– Да… – протянул Игнатьев. – Почему же проживал? Он и сейчас здесь проживает. Там его комната, рядом с кладовкой. – Игнатьев показал рукой в сторону коридора.

– Дело в том, – сказал Ларин, – что сегодня днем ваш сосед был найден мертвым в сквере на площади Островского.

Оперативникам важна была первая реакция жителя коммуналки. Возникла пауза. Игнатьев оценил услышанное, потерев ладонью лоб.

– Вот оно что… – наконец произнес он. – А я подумал…

– Вы подумали, что мы пришли к вам из-за вашего сына, – закончил его мысль Ларин.

– Правильно, – сказал жилец.

– А что могло, по-вашему, случиться сыном? – спросил Волков.

Игнатьев вздохнул:

– Четырнадцать лет, трудный возраст. Последний раз подрался с парнем из параллельного класса, так того в травмопункт с порванным ухом доставили. Пришлось зашивать. Нас с Тосей, с женой то есть, в школу вызвали. – Жилец перешел на шепот: – Я-то не пошел, сослался на болезнь. Пришлось Тосе все шишки на себя принимать. – В голосе Игнатьева появилась горечь. – Может, по рюмочке? – предложил он. – Заодно помянем старика, соседа моего.

– Нет, спасибо, – сказал Ларин. – Давайте поговорим о Белодубровском.

Игнатьев вздохнул:

– Да что говорить… Болезненный был старик, сердчишко у него пошаливало. Через это, наверное, и скончался?

Сосед убитого посмотрел на оперативников.

– Нет, Алексей Иваныч, – возразил Волков. – Вашего соседа убили. Его обнаружили с ножевой раной в груди.

Игнатьев покачал головой:

– Ну дела…

– Скажите, вы давно знали убитого? – спросил Ларин.

– Лет пятнадцать, с тех пор, как сюда въехали. Он раньше с женой жил, а три года назад она умерла.

– Кем он работал до выхода на пенсию?

– По хозяйственной части. Был завхозом в одной конторе, где-то на Васильевском…

– Название конторы не помните?

– Нет.

– Алексей Иваныч, – продолжил Волков, – вы не знаете, были у Белодубровского враги или завистники?

Игнатьев усмехнулся.

– А чему тут завидовать! – воскликнул он. – Нищий пенсионер, какими все мы когда-нибудь будем. – Сосед убитого вздохнул. – Извините, – сказал он, – я схожу в комнату за сигаретами.

– Пожалуйста, – кивнул Ларин.

Игнатьев оставил оперативников минуты на полторы, а когда вернулся, его потухший было взгляд весело искрился. Взяв в комнате сигареты, сосед убитого успел заодно пропустить рюмку с покинутыми сотрапезниками.

– Да… – сказал он, садясь на табуретку и закуривая, – кому же понадобилось его убивать?

– Нам это тоже интересно, – заметил Волков.

– А какие у вас были отношения с Белодубровским? – спросил Ларин.

Игнатьев глубоко затянулся и выпустил дым.

– Какие могут быть отношения с соседями по коммуналке… – сказал он. – Непростые.

– А поконкретнее? – попросил Волков.

– Вы когда-нибудь жили в коммуналке? – спросил Игнатьев.

– Алексей Иваныч, сейчас речь не о нас.

– Да, понимаю. Что касается меня, то я по коммуналкам помотался – «мама не горюй!». Видел всяких людей. Бывает, человек с виду приличный, а поживешь с ним бок о бок в соседних комнатах, мало не покажется!

Затушив сигарету, Игнатьев вынул из пачки еще одну.

– Так вот, я вам скажу, – продолжил он, – по сравнению с такими Александр Прокофьевич был приличным человеком. Жена его покойная, та, бывало, любила с моей поцапаться. Мы ведь тоже, чего греха таить, и выпить не дураки, и пошумим иногда. Ей это не нравилось. А муж ее – другое дело. Мы с ним, бывало, и по рюмке-другой пропустим. Правда, последнее время он стал воздерживаться. Здоровье, говорил, уже не то.

– Вы были знакомы с его родственниками? – спросил Ларин.

– Нет. Знаю, что у него дочь, уже немолодая женщина. Она с мужем как-то заходила сюда, но в основном он к ней в гости наведывался. А вот внук, тот часто заходил, но я с ним не общался. Так, здоровались в коридоре…

– Скажите, Белодубровский запирал свою комнату, когда уходил?

– Замок-то у него был, да только…

– Что?

– Последнее время я стал замечать, что иногда он его закрывает, иногда – нет. Один раз вообще – ушел, а дверь распахнутой оставил. Старость, сами понимаете, склероз. И потом… Честно говоря, что ему было запирать? Кто на его барахло польстится!

– А сейчас дверь в его комнату открыта?

Игнатьев пожал плечами:

– Честно говоря, не знаю. Можно посмотреть.

– Проводите нас, пожалуйста, – попросил Ларин.

Оперативники и сосед убитого подошли к двери Белодубровского, которая оказалась не заперта. Оперативники и Игнатьев вошли в комнату.

Жилище пожилого пенсионера представляло собой небольшое, метров двадцать, помещение с небогатой обстановкой. Старая, но еще крепкая мебель хранила запах ушедшей эпохи. Стенной шкаф был до отказа набит книгами, стопками журналов и сувенирами из дерева и стекла. Стены украшали старые семейные фотографии и репродукции, вырезанные из журналов.

В комнате ощущался неуловимый беспорядок. На полу валялась несвежая газета, раскрытая книга лежала обложкой вверх на журнальном столике. Недопитая чашка чая стояла на подоконнике.

Ларин повернулся к Игнатьеву:

– Скажите, где вы были сегодня в районе двенадцати часов дня?

Игнатьев задумался.

– Мы с женой с утра пошли по магазинам, – сказал он. – Скоро у тещи день рождения, нужен какой-то подарок. И потом надо было купить закуску к приходу свояка.

– И как подарок? – спросил Волков. – Купили?

Игнатьев поморщился:

– Все так дорого! – Он вновь перешел на шепот: – Скажу вам честно, у меня теща – не тот человек, чтобы на нее лишние деньги тратить…

– Значит, сегодня с утра в квартире никого не было? – сказал Ларин.

– Выходит, так. Мы по магазинам, а Вовка в школе…

– Вы видели, как ушел из дома ваш сосед?

– Нет, он как раз копошился на кухне.

– А когда Белодубровский обычно выходил из квартиры?

– По выходным обычно в полдень, а в будние дни… В будние дни не знаю, я ведь работаю.

– Где вы работаете?

– На «Электросиле». Слесарем.

– Скажите, Алексей Иваныч, – обратился Ларин к жильцу, – на первый взгляд в комнате все вещи целы?

Игнатьев обвел глазами жилище соседа.

– Черт его знает… Я к нему давно не заходил.

– А могли у него быть деньги, ценности, которые он прятал?

– Вряд ли. Хотя… – Игнатьев вздохнул. – Чужая душа – потемки…