Книга Принудительные меры медицинского характера: учебное пособие онлайн - страница 3

§ 2. Формирование и развитие норм уголовного законодательства РСФСР о принудительном лечении в советский период (1917–1991 гг.)

Уголовное законодательство России советского периода исключало возможность наказания лиц, совершивших общественно опасные деяния в состоянии невменяемости и психического расстройства, наступившего после совершения преступления, и уделяло внимание мерам, применяемым в отношении психически больных лиц, которые не отдавали отчета в своих действиях или не могли ими руководить. В «Руководящих началах по Уголовному праву РСФСР» 1919 г. предлагалось применять к таким лицам «принудительные меры предосторожности» (ст. 14), которые заключались в принудительном лечении психически больных лиц в общественных психиатрических больницах ведомства здравоохранения и осуществление постоянного надзора за больными в условиях стационаров с наружной охраной^[21].

Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. сформулировал положение о ненаказуемости психически больных (ст. 17) и предусмотрел две нормы о «мерах социальной защиты», заменяющих по приговору суда наказание или следующих за ним (ст. 46): а) помещение в учреждение для умственно или морально дефективных, б) принудительное лечение, специально оговорив, что «суд выносит постановление о мерах социальной защиты, если “не применяет к обвиняемому наказания, но вместе с тем считает пребывание его на свободе опасным для общества”» (ст. 47)^[22].

Практика применения данных норм была чрезвычайно неоднородна. Суды «часто путались в своих решениях, не имея возможности уяснить себе, к кому же должно быть применяемо принудительное лечение…и выносили в разных случаях то одно, то другое решение: то признавали виновным и ответственным и одновременно назначали принудительное лечение, то признавали невменяемым и тоже давали принудительное лечение, иногда признавали невменяемым и в то же время выносили обвинительный приговор по соответствующим ст. кодекса»^[23].

Вследствие несовершенства норм УК РСФСР 1922 г. о психически больных лицах, сложились две неблагоприятные тенденции: первая заключалась в признании психопатов, алкоголиков и органиков уменыненно вменяемыми, вторая – в направлении таких лиц в общие психиатрические больницы, поскольку предусмотренные Уголовным законом учреждения для умственно и морально дефективных отсутствовали. В результате лечение таких субъектов осуществлялось в условиях постоянного конфликта между преступными элементами, переполнявшими больницы, и медицинским персоналом^[24].

Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г. отнесли меры, применяемые к психически больным, совершившим общественно опасные деяния, к мерам социальной защиты медицинского характера, включив в них: а) принудительное лечение; б) помещение в лечебное заведение в соединении с изоляцией (ст. 5, 15).

Обращает на себя внимание, что в законодательных формулах, касавшихся правового положения психически больных, отсутствовали понятия вменяемости и невменяемости, а все принудительные меры (уголовно-исполнительного, медицинского и медико-педагогического характера) под влиянием социологической школы рассматривались как меры социальной защиты. При этом основной упор сторонниками социологического направления был перенесен с принципа законности на целесообразность применения тех или иных мер социальной защиты^[25].

Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. воспринял законодательные нововведения Основ 1924 г.: статья 24 Кодекса в качестве мер социальной защиты медицинского характера закрепила: а) принудительное лечение; б) помещение в лечебное учреждение в соединении с изоляцией^[26].

Таким образом, законодатель дифференцировал меры социальной защиты медицинского характера в отношении психически больных лиц, направляемых на принудительное лечение в общие и психиатрические больницы, и психопатов, нуждавшихся в принудительном помещении в лечебные заведения, соединенные с изоляцией.

Однако такого рода медицинских учреждений (особых стационаров) для психопатов не существовало, и в скором времени произошло очередное переполнение психиатрических больниц общего типа психопатами, наркоманами и алкоголиками, которые грубо нарушали больничный режим, терроризировали медицинский персонал и совершали побеги.

Эту тенденцию удалось преодолеть путем изменения экспертного подхода к таким лицам: к 1927 г. заключения об уменьшенной вменяемости полностью исчезают из экспертной практики судебно-психиатрических комиссий института им. В.П. Сербского и других экспертных учреждений. В результате психопаты, наркоманы и алкоголики, совершившие преступления, в большинстве своем стали подвергаться мерам социальной защиты судебно-исправительного характера.

В 30-е годы разноречивость в понимании мер социальной защиты медицинского характера среди юристов и психиатров, отсутствие их инструктивной регламентации и организационного опыта приводили к нарушениям требований УПК РСФСР 1923 г. Психически больные направлялись на принудительное лечение не только судом, но и следователями. В ряде случаев суды назначали меры социальной защиты медицинского характера без предварительной судебно-психиатрической экспертизы. Психиатры, в свою очередь, выписывали лиц, находившихся на принудительном лечении, без решения суда. Сроки принудительного лечения были явно недостаточными: в течение первых шести месяцев выписывалась половина психически больных, треть которых составляли лица, совершившие побеги из больниц^[27].

Сложившееся положение изменилось в лучшую сторону после принятия Инструкции Народного комиссариата юстиции и Народного комиссариата здравоохранения РСФСР от 17 февраля 1935 г. «О порядке назначения проведения принудительного лечения психически больных, совершивших преступления», в соответствии с которой назначение и снятие принудительного лечения четко относились к функции судов (п. 1). При этом проведение судебно-психиатрической экспертизы предусматривалось обязательно^[28].

В 1948 г. Инструкцией «О порядке применения принудительного лечения и других мер медицинского характера в отношении психически больных, совершивших преступления» была введена общесоюзная регламентация принудительного лечения. Инструкция установила дифференцированное принудительное лечение в общих психиатрических больницах и больницах специального типа, ввела лечение на общих основаниях и направление под надзор районного психиатра менее опасных больных и установила регулярное (не реже чем через шесть месяцев) переосвидетельствование больных, находившихся на принудительном лечении.

В 1954 г. министром здравоохранения СССР после согласования с заинтересованными министерствами и ведомствами была утверждена аналогичная Инструкция, которая регламентировала основания и порядок назначения, проведения и прекращения принудительного лечения в отношении: а) лиц, признанных невменяемыми, б) лиц, совершивших преступления в состоянии вменяемости, но до вынесения приговора заболевших хронической психической болезнью, в) лиц, заболевших хронической психической болезнью во время отбывания наказания в месте лишения свободы^[29].

Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. ввели понятие невменяемости, сформулировали ее критерии и отнесли регламентацию принудительных мер медицинского характера к компетенции союзных республик (ст. II)^[30].

Уголовный кодекс РСФСР 1960 г., вступивший в действие с 1 января 1961 г., в главе шестой «О принудительных мерах медицинского и воспитательного характера» установил нормы, регулировавшие возможность применения принудительного лечения в отношении трех категорий лиц (невменяемых; лиц, заболевших после совершения преступления; заболевших во время отбывания наказания), и законодательно закрепил два вида принудительных мер медицинского характера: 1) помещение в психиатрическую больницу общего типа; 2) помещение в психиатрическую больницу специального типа (ст. 58).

В соответствии со ст. 62 УК РСФСР принудительное лечение наряду с наказанием за совершенное преступление предусматривалось и в отношении алкоголиков и наркоманов. Последние подлежали принудительному лечению по месту отбывания наказания, а в случае осуждения к мерам наказания, не связанным с лишением свободы, – в медицинских учреждениях по месту жительства. При этом суд по ходатайству заинтересованных лиц мог признать алкоголика либо наркомана ограниченно дееспособным.

В качестве критериев применения различных видов принудительных мер законодатель избрал степень опасности психически больного лица, определяемую его психическим состоянием и характером совершенного деяния, предусмотрев помещение в психиатрическую больницу специального типа лиц, представляющих «особую опасность для общества» (ст. 59).

В соответствии со ст. 60 УК РСФСР прекращение принудительного лечения производилось судом по заключению лечебного учреждения в случае выздоровления лица или такого изменения характера заболевания, при котором отпадала необходимость в принудительном лечении.

В случае прекращения принудительного лечения психически больные лица могли быть переданы судом на попечение родственников или опекунам при обязательном врачебном наблюдении. Аналогичная мера применялась и в тех случаях, когда суд не считал необходимым назначение принудительного лечения.

Изменение вида принудительной меры медицинского характера также производилось судом по заключению лечебного учреждения. Такое изменение осуществлялось в зависимости от степени опасности больного путем перевода из психиатрической больницы одного типа в психиатрическую больницу другого типа. При этом менее опасные больные переводились в больницы общего типа, а более опасные – в больницы специального типа.

Зачет времени применения принудительных мер медицинского характера в соответствии со ст. 61 УК РСФСР в отношении лиц, к которым применялось наказание, производился полностью: время, в течение которого применялись принудительные меры, засчитывалось в срок наказания.

Вместе с тем Уголовный кодекс 1960 г. не регламентировал периодичность переосвидетельствования психически больных, находившихся на принудительном лечении, для решения вопроса об отмене или изменении принудительных мер медицинского характера. Этот пробел устранила Инструкция Министерства здравоохранения РСФСР от 14 февраля 1967 г. «О порядке применения принудительного лечения и других мерах медицинского характера в отношении психически больных, совершивших общественно опасные деяния»^[31]. Она предусматривала, что все больные, находящиеся в психиатрической больнице на принудительном лечении, должны не реже одного раза в шесть месяцев подвергаться переосвидетельствованию врачебной комиссией для определения их психического состояния и возможности постановки вопроса перед судом об изменении или отмене принудительной меры медицинского характера (п. 23); перевод психически больных, находившихся на принудительном лечении, из специальных психбольниц в психиатрические больницы общего типа осуществлялся Министерством здравоохранения по определению суда, из одной спецбольницы в другую – по указанию Министерства охраны общественного порядка (п. 10).

Надзор за осуществлением принудительного лечения в части его законности Инструкция «возлагала» на органы Прокуратуры в соответствии с Положением о прокурорском надзоре в СССР, принятом в 1955 г. (ст. 22). Контроль за своевременным и правильным проведением принудительного лечения в психиатрических больницах всех типов был возложен на органы здравоохранения (п. 28).

Однако прокурорский надзор за законностью осуществления принудительных мер медицинского характера и деятельностью судов при назначении таких мер, а также ведомственный контроль осуществлялись формально либо недостаточно. Судебное разбирательство по делам о применении принудительного лечения в половине случаев проводилось без разъяснения участникам процесса их прав. Все дела рассматривались без участия лиц, совершивших общественно опасные деяния, даже если ко времени судебного разбирательства эти лица обладали устойчивой способностью давать показания. Значительная часть дел разбиралась в отсутствие родственников психически больных (39 %), защитников (35 %) и членов врачебных комиссий (82 %). А.А. Хомовский отмечает, что весь процесс, по существу, сводился к заключительной части судебного следствия – к выступлениям прокурора и защитника, если они участвовали в процессе, при этом протокол судебного заседания мог занимать две строчки: «Председательствующим доложено дело. Судом вынесено определение»^[32].

В 60-е годы и в первой половине 80-х годов имели место грубые нарушения прав человека, в том числе связанные со злоупотреблением психиатрией (яркий пример – дело генерала П.Г. Григоренко)2. Заведомо здоровых людей, неугодных тоталитарному режиму, с целью изоляции помещали в психиатрические больницы и подвергали принудительному лечению^[33].

В период перестройки советской политической системы и открывшейся гласности факты злоупотребления мерами принудительного лечения активно обсуждались в юридической литературе и на страницах центральных газет и журналов^[34]. Однако Временная инструкция от 21 марта 1986 г. № 225 «О порядке применения принудительных мер медицинского характера в отношении лиц с психическими расстройствами, совершившими общественно опасные деяния» была утверждена Минздравом СССР под грифом «Для служебного пользования» и в открытой печати не появилась^[35].

В 1989 г. факты психиатрической гипердиагностики были отмечены в докладе американских юристов и психиатров, изучивших истории 27 болезней на лиц, привлекавшихся к уголовной ответственности по ранее действовавшим ст. 70 и 190^[36] УК РСФСР за призывы к насильственному изменению политического строя и распространение заведомо ложных сведений, порочащих советский государственный и общественный строй. В 24 случаях из 27 был поставлен пациентам диагноз шизофрения, в трех – психопатия, что американские психиатры отнесли к типичной гипердиагностике. Ко времени проверки, проведенной членами американской делегации, 12 из 27 госпитализированных лиц были выписаны, а в 9 случаях госпитализации между американскими и советскими психиатрами не было серьезных разногласий^[37].

По результатам деятельности американской делегации в 1989 г. Ассоциация психиатров СССР восстановлена во Всемирной психиатрической ассоциации, из которой ранее была исключена за злоупотребления, допущенные в 60-х и начале 80-х годов.

Дальнейшее развитие институт принудительного лечения лиц, совершивших предусмотренные уголовным законом деяния, получил в Основах уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г.^[38] Разработчики Основ сформировали самостоятельный раздел VII под названием «Принудительные меры медицинского характера», отделив его от принудительных мер воспитательного воздействия, применяемых в отношении несовершеннолетних. В новом разделе были определены цели применения принудительных мер медицинского характера: предупреждение общественно опасных деяний со стороны лиц, страдающих психическими расстройствами, охрана их личности и лечение (ст. 55), а также основания применения этих мер к психически больным, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости или заболевшим до или после совершения преступления (ст. 56), к лицам, совершившим преступления в состоянии ограниченной вменяемости (ст. 57) и больным хроническим алкоголизмом, наркоманией или токсикоманией, совершившим преступления (ст. 58).

В качестве основания принудительного лечения психически больных, совершивших деяния, предусмотренные уголовным законом, признавалась общественная опасность таких лиц, критериями которой выступали характер совершенного деяния и психическое состояние, а в отношении ограниченно вменяемых, алкоголиков, наркоманов и токсикоманов основанием применения принудительных мер признавалась необходимость их лечения. При отсутствии оснований, указанных в законе, суду предоставлялось право передать психически больного органам здравоохранения для решения вопроса о лечении на общих основаниях либо направить в учреждение социального обеспечения.

В случае выздоровления лиц, заболевших после совершения преступления, предусматривался зачет времени применения принудительной меры медицинского характера в срок наказания.

Определение видов принудительных мер, условий и порядка их применения, а также продление, изменение и прекращение были отнесены Основами к компетенции союзных республик (ст. 59).

Несомненной заслугой Основ 1991 г. является включение норм, регулирующих применение принудительных мер медицинского характера, в самостоятельный раздел, впервые были сформулированы цели таких мер, введено понятие ограниченной вменяемости, а в число лиц, подвергаемых принудительному лечению, включены токсикоманы и предусмотрена возможность применения принудительного лечения наряду с наказанием в отношении ограниченно вменяемых, хронических алкоголиков, наркоманов и токсикоманов, совершивших преступления.

Несмотря на то что этот законодательный акт не вступил в силу из-за распада СССР, он отразил концептуальные достижения ведущих советских криминалистов и предложения авторов Модельного уголовного кодекса^[39] и тем самым подготовил нормативную основу для разработки Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 г.