Книга Одиночество-12 онлайн - страница 4

Глава 4

На следующее утро мне позвонил Антон и сказал, чтобы я начал разбираться с ФФ, а он сегодня же уезжает в США на неделю. Я поинтересовался, куда именно. Он сказал «В Редмонд».

– А что срочного в Редмонде? – максимально заинтересованно, чтоб не обидеть Антона спросил я, очень плохо представляя себе географию США.

– В Редмонде, сказал Антон – Microsoft. Штаб квартира. Они вызывают меня на интервью. То есть, на собеседование. Будут тестировать и все такое.

– О, да ты собрался поработать на западного монстра! Твое мнение о них со вчерашнего вечера изменилось?

Это был довольно жесткий наезд с моей стороны. У Антона в отличии от нас какие-то принципы оставались. Антон остался невозмутим.

– Это интеллектуальный монстр. Ни табаком, ни алкоголем он не торгует.

– Ну знаешь! Про Microsoft можно много чего другого рассказать. Так им нужен твой интеллект?

– Они предложили поехать и поговорить об этом. Поездка за их счет.

– А виза?

– У меня же пятилетняя.

– А, да. Ну, поздравляю, – сказал я. – Значит, ты и вправду крут, раз тебя в Москве протестировать не могут. – И пожелал ему счастливого полета.

Жизнь продолжалась. Неожиданно стало больше денег. Я заплатил долларами ФФ за аренду офиса и приступил к выполнению заказа. К вечеру первого дня я понял, что один с этим не справлюсь. Было много работы с журналистами, которая осложнялась странностью задачи, которую надо было решать. Тогда я нарушил слово, данное ФФ во второй раз, и позвал к себе в кабинет Крысу, моего заместителя.

Ей было где-то сорок с небольшим. Из-за редкой фамилии – Курас у сотрудников не оставалось выбора. Я был уверен, что она знала про свое прозвище. Маленькие глазки, маленькое туловище, острый нос, острый ум, железный характер, упрямство и стервозность – ну кто, если не Крыса? Иногда я подумывал, что ей бы очень пошел тонкий длинный хвост.

На своем месте Крыса была великолепна. Мы с ней образовали тандем: я создавал проблемы для агентства, а она их решала.

Однажды, например, мы ломали голову над заказом сложным и дурацким одновременно. Маленький банк, «Банк Новослободский» решил открыть в Москве свое второе отделение. Филиал. Нам предложили пригласить журналистов на фуршет, посвященный открытию филиала, и заставить их осветить это событие. Журналистом до банка никакого дела не было. Платить журналистам деньги, чтобы они написали про это революционное событие в банковской жизни России было невозможно.

Во-первых, мы этого очень не любили. Особенно я. Во-вторых, я этого не любил не только из высших соображений о деловой этике, но и потому что этого также не любили журналисты престижной деловой прессы. Они если и брали что-то с PR-агентств, то большими деньгами. А пачкать руки по мелочам им казалось ниже своего достоинства.

Поэтому я придумал такой ход. На открытие нового отделения в банк приводят пингвина. Живого настоящего королевского пингвина из московского зоопарка. Например, под предлогом, что «Банк Новослободский» взял над ним шефство. Как в известном анекдоте.^[11] У журналистов появляется редкая возможность выпить с пингвином, сфотографировать его в кресле Президента Банка, и вообще оттянуться. В благодарность за это мы могли ожидать некоторое количество бесплатных публикаций.

Идею то я придумал, с этим у меня никогда проблем не было, а вот убеждать продавать идею банку, а потом договариваться с пингвином, в лице администрации зоопарка, пришлось Крысе. Но она с честью выполнила свой долг. Пингвин, хоть и королевский, оказался мне по пояс, и выглядел как странная птица, каковой на самом деле и являлся. Он ходил на поводке, шлепал ластами, пах рыбой, издавал гортанные звуки и всех развлекал. Журналисты не подвели. Банк заплатил.

* * *

Я кратко ввел Крысу в курс дела, не упомянув ни о Химике, ни о нашем разговоре с Антоном. Сказал, что богатый сумасшедший хочет развлечься, размещая слова «Калипсол», «Дейр-Эль-Бахри» и «Одиночество», а также число 222 461 215. Размещать все это хочет в прессе, на ТВ, на радио и в интернете, причем крайне конфиденциально, так, чтобы журналисты не догадались. Платит много и наличными. Вопросов не любит.

Крыса попыталась опротестовать позицию ФФ в отношении нелюбви к вопросам, но я сказал ей, что любопытство сгубило больше девственниц, чем любовь, и она заткнулась.

Мы быстро разработали план действий. Для каждого из тридцати основных изданий мы напишем своими силами интересные материалы. Статьи, обзоры, очерки, интервью. Журналистам, один черт, надо о чем-то писать. Если знать тему, которая интересна конкретному журналисту, и написать материал для него и за него, то он, скорее всего, будет доволен. И опубликует его под своим именем.

Через три дня у нас уже было около двадцати упоминаний всего этого бреда, причем одно даже на телевидении.

Затем Крыса ввела усовершенствование в нашу работу. Она нашла десять случаев использования слова «Одиночество», не имеющих к нам никакого отношения, и без стеснения приписала появление этого слова нам. Это маленькое открытие принесло нашей фирме дополнительно пять тысяч долларов. Например: «Одиночество Кубы в ООН является прямым следствием политики, проводимой Ф. Кастро».

Два прочих слова без нашего давления не упоминались. Но «Дейр-Эль-Бахри», которое оказалось довольно известным туристическим местом в Египте, употреблять было сравнительно легко, а вот «Калипсол» всовывать в прессу приходилось с трудом, в основном в статьях про аборты и наркоманов. С числом были проблемы. Но мы с честью выкрутились из них. То указывали на папку – дело с порядковым номером 222 461 215, то как странный десятизначный телефон, то как номер icq. Несколько раз мы придумывали события, произошедшие 22 февраля 46 года в 12.15 дня. Обычно они относились к началу холодной войны, в часности именно 22 февраля 1946 года американский дипломат Джордж Кеннан отправил из Москвы в Белый Дом так называемую «длинную телеграмму» (8 тысяч слов). Именно эта телеграмма, анализирующая предвыборную речь Сталина, а не Фултоновская речь Черчилля многими исследователями считается официальным началом холодной войны. Я почитал эту телеграмму: в ней очень подробно и доступно излагались противоречия русского национальной политики, истоки этих противоречий и следствия, которые они вызывают.^[12]

ФФ не подвел и аккуратно заплатил во второй раз. Просмотрел ксероксы, распечатки мониторинга и отсчитал еще 11 тысяч. Я, наконец, стал чувствовать себя богатым. После полной расплаты с кредиторами у меня на руках осталось 6 тысяч. Я еще никогда в жизни столько не зарабатывал.

Крыса, от которой я впервые совершенно искренне был в восторге, получила от меня неслыханную премию в 3 тысячи долларов. Честно пополам. Когда я смотрел на нее, пересчитывающую деньги, я полностью согласился с известной народной мудростью: «ничто не делает лицо женщины таким осмысленным, как подсчет денег». Но даже без шуток: мне показалось, что Крыса начала меня хоть немного уважать.

* * *

Я по ходу всех этих дел продолжал неторопливый поиск, а именно, методично набирал слово «Дейр-Эль-Бахри» во всех известных мне интернет-поисковых системах от Альта-Висты до Яндекса, больше всего рассчитывая, естественно, на Google, и просматривал большинство появлявшихся ссылок. Это отнимало много времени, но я свалил всю писательскую работу на Крысу.

Все ссылки вели меня в древний Египет. Сначала меня это обрадовало. Я давно искал повод узнать про древних египтян что-то, превосходящее школьную программу и несколько полузабытых статей о фараоновом заклятии, тем более, что ни в какое заклятие я не верил. Тем более, что к Тутанхомону, от вскрытия могилы которого погибали бедные археологи во главе с Говардом Картером, принимавшие в этом участие, слово Дейр-Эль-Бахри не имело. Оно скорее имело отношение к его предшественнице, жившей за сто с лишним лет до Тутанхомона и Нефертити – первой в мире женщине-царице – Хатшепсут.

Вскоре я начал чувствовать что, действительно, от древнего Египта веет каким-то криминальным волшебством. Я удивился. У греков, например, и у римлян – в общем-то похожая мифология. В ней и остатки каннибализма можно найти, и человеческих жертвоприношений – сколько хочешь, и загробный мир описывается во всех подробностях, а волшебство, если и есть, то оно какое-то доброе.

С египтянами все оказалось не так просто… Человечкских жертвоприношений там нет. Но откуда они знали число «пи» с точностью до двенадцатого знака? И как, вообще, они смогли его расчитать? С помощью веревки, выложенной по начерченной на песке окружности? Как они смогли соориентировать свои пирамиды и своих сфинксов по странам света с точностью до нескольких минут, если не секунд? На всякий случай: в круге 360 градусов (по числу дней в халдейском году), в градусе – 60 минут, в минуте по 60 секунд.

А откуда они знали атомные веса некоторых элементов? Как вывели формулы для рассчета дат солнечных и лунных затмений на несколько тысяч лет вперед? Как они смогли усовершенствовать халдейский календарь и вычислить продолжительность года с точностью до минуты?

Мистика, да и только… Впрочем эта мистика к Дейр-Эль-Бахри прямого отношения не имела. Да и похоже и косвенного…

Тогда я решил, что уж раз я погрузился в древний Египет, то неплохо бы мне узнать что-нибудь интересное, про основателя моего имени. То-есть первого упоминающегося в письменных источниках Иосифа. Который «и его братья». Сына Иакова. Основателя сразу двух из двенадцати колен Израиля.^[13] Ведь он, будучи проданным братьями в Египет, именно там сделал свою блестящую карьеру. Причем дважды. Ничего, что не было бы написано в Библии или у Томаса Манна я не нашел. Также ничего не связывало Иосифа с Дейр-Эль-Бахри. Да и колена его, как и все, кроме колена его старшего брата Иуды исчезли без следа. Нет, к Дейр-Эль-Бахри Иосиф, хоть его и считали, кто колдуном, а кто волшебником, как и Тутанхомон, про которого вообще никто ничего до Картера не знал,^[14] никакого отношения не имел.

Словом, после недели поисков выяснить удалось следующее. Дейр-Эль-Бахри – это просто место. Оно не связано ни с Чечней ни Аль-Каедой. В переводе с арабского означает «Северный Монастырь». Названо так в честь построенного в первых веках нашей эры монастыря коптов.

Копты – прямые потомки древних египтян. Полузабытый, но существующий поныне народ с невероятно богатой историей. Когда звезда Древнего Египта закатилась, их завоевали персы. Потом Александр Македонский. Потом Юлий Цезарь. При римлянах они крестились. Потом их захватили арабы. Собственно тут-то и появились копты, как отдельный этнос. Подавляющее большинство египтян приняло ислам и смешалось с арабами. Копты, в отличие от остального населения Египта, сохранили христианство, благодаря чему древнеегипетская кровь и древнеегипетский язык уцелели.

Потом Египет захватили турки, потом Наполеон, потом англичане, но в судьбе коптов это мало что изменило. Без знания коптского языка, кстати, Шампольон свой Розетский камень в жизни бы не расшифровал.

Не смотря на то, что копты верят в Христа, они не являются ни католиками, ни православными. Хотя церковь свою называют – Coptic Orthodox Church. Потому что копты – монофизиты.

Не приняли решения Эфесского собора и отрицают человеческую сущность в Христе, признавая только божественную. Кроме коптской церкви из монофизитских действующих церквей осталась по-моему, только одна армянская.

Многие современные теологи считают, что коптская литургия больше всех остальных напоминает раннехристианскую (коптов крестил сам апостол Марк), поскольку коптская церковь не испытала ни политического давления Рима, ни интеллектуального влияния Константинополя.

Монастырь в Дейр-Эль-Бахри копты решили строить рядом с храмом Хатшепсут. Монастырь оказался разрушен по египетским меркам почти сразу после постройки – лет через 300.

Храм Хатшепсут хоть оказался старше монастыря почти на две тысячи лет, но пережил его уже более чем на полторы. Даже по описаниям он впечатляет. Прежде всего размерами. Длина – 250 метров. Три этажа гигантских террас. Террасы поднимаются в горы, где храм растворяется. Главное место Храма – алтарь Амона-Ра находится в пространстве, вырубленном в скалах.

Откапывая храм и его окрестности, археологи столкнулись со странностями. Храм был построен в честь царицы, имя которой не встречается больше ни на одном барельефе ни в Фивах, ни в Мемфисе. В записях Манефона, греческого историка, составившего список фараонов Нового Царства этого имени также нет. Родословная фараонов у него звучит как начало Евангелия от Матфея: Кесем родил Яхмеса, Яхмес изгнал гиксосов и родил Аменхотепа I, Аменхотеп I родил Тутмоса I и жену его Яхмесит, Тутмос I родил Тутмоса II, Тутмос II родил Тутмоса III, который завоевал весь мир и родил Аменхотепа II.

И никакой Хатшепсут.

Археологи удивились и тому, что большинство статуй с изображением царицы, оказались закопанными в горизонтальном положении сразу за оградой храма на глубине трех метров ниже фундамента, как будто их похоронили.

Я просмотрел фотографии всех изображений Хатшепсут, которые только смог найти в интернете. Их оказалось не меньше двадцати. У Хатшепсут были миндалевидные глаза, тонкий чувственный нос с горбинкой, маленький рот и узкий нежный овал лица, сходящийся книзу маленьким круглым подбородком.

Меня удивило выражение ее глаз. Хатшепсут словно говорила: «Я хороша и умна. Я готова ко всему. К власти. К любви. К смерти. К отсутствию любви и смерти».

Распечатав фотографии и разложив их перед собой я начал удивляться. Примерно треть скульптур изображало царицу в облике женщины, то есть в платье, с заметными выпуклостями на груди.

На остальных скульптурах Хатшепсут при том же высочайшем сходстве, была изображена мужчиной. Накладная бородка-трубочка, набедренная повязка, плетеный передник, голая, абсолютно плоская грудь. И знаки царского достоинства, включая скипетр с двухголовой змеей, насколько я понял, символом единства Верхнего и Нижнего Египта.

На американском египтологическом сайте я прочел комментарий к одной барельефной сцене, на которую сначала не обратил внимания. С точки зрения современных законов ее следовало бы признать порнографией. О порно-барельефах, да еще и древних, я не слышал. Разве что у индусов.

Барельеф назывался «Сцена зачатия великой царицы Хатшепсут ее родителями – фараоном Тутмосом I и его супругой Яхмесит». Чтобы ни у кого не было сомнения, что Тутмос I и Яхмесит, со сплетенными ногами, занимаются любовью, барельеф сопровождался соответствующим описанием.

– «Царь Юга и Севера, животворец, застал царицу, когда она почивала в роскошном дворце. Она пробудилась от блеска алмазов фараона и удивилась, когда его Величество тотчас приблизился к ней, положил свое сердце на ее сердце и явил себя ей в своем лике Бога. И вот, что сказала супруга царя, мать царя Яхмесит при виде величия фараона: „Это благородно видеть лик твой, когда ты соединяешь себя с моим Величеством. Роса твоя проникает во все члены мои!“ Потом, когда величие Бога удовлетворило свое желание с ней, повелитель обеих земель сказал ей: „Хатшепсут!“, что означает „Первая из любимиц!“, истинно таково будет имя моей дочери, ибо душа моя принадлежит ей, корона моя принадлежит ей, дабы правила она обеими землями, дабы правила она всеми живыми двойниками».

Я подвел итоги. Упоминаний в списках фараонов – нет. Статуи – захоронены. Пол – неопределен. Ясно было, что с царицей случилась некая детективная история. Я стал копаться и разбираться без особой надежды понять дела, которые происходили за 150 лет до исхода евреев из Египта, за 300 лет до Троянской войны, и за 1200 лет до завоевания Египта Александром Македонским. То есть три с половиной тысячи лет назад.

Похоже, что история была связана со спецификой престолонаследия во дворе фараонов.

Египтяне считали своих царей настоящими детьми Солнца-Ра по прямой линии. Чтобы сохранить чистоту солнечной крови и избежать неравных браков, дети фараона, братья и сестры женились между собой. Законными наследниками считались дети от этих кровосмесительных браков. Прочие дети фараона – от наложниц считались полукровками, и при наличии более законных наследников, претендовать на трон не могли.

Царица Яхмесит, мать Хатшепсут была абсолютно солнечной женщиной. А отец принцессы, Тутмос I – был полукровкой. И поэтому был обязан троном своей более законной жене.

Через 9 месяцев после описанной на храмовом барельефе сцены, у них родилась дочь Хатшепсут. До этого у Тутмоса I уже были дети. Его первенец, тоже Тутмос, родился от одной из наложниц около 20 лет назад и имел с одной стороны меньше прав, чем Хатшепсут. С другой – больше. Он все-таки был мужчиной. А больше выживших детей у Тутмоса I и Яхмесит не было.

Тутмос I был отличным фараоном. Он правил 30 лет, вдвое увеличил территорию, подконтрольную Египту, захватив Синай и Палестину, а из одного похода в Сирию он привел неслыханное количество рабов – 20 тысяч. Но в тот день, когда его царственная супруга Яхмесит умерла – он оказался вне закона. Несмотря на весь блеск своих завоеваний. О чем немедленно был поставлен в известность более солнечной шестнадцатилетней дочкой. Фараон решил, что дочь действует не одна и не ошибся.

Во все времена, при самых абсолютных и деспотических монархиях всегда остается место для политики. Египет времен Нового Царства не был исключением. При фараоне существовали две придворных партии – жрецов и воинов. Партии находились между собой в воинственном равновесии, поддерживать которое должен был фараон.

Партию жрецов возглавлял главный жрец Амона-Ра, управляющий всеми делами фараона, человек невысокого происхождения по имени Сенемут. Он за счет своего ума, решительности и упорства сделал блестящую карьеру при дворе. Сенемут предъявил Тутмосу I несколько обвинений:

1. Страна устала от войн и крови.

2. Тайные знания (трудно сказать, что египтяне имели под этим в виду) находятся в руках у полукровки.

3. Партия жрецов страдает от острого недофинансирования.

Кто возглавлял партию воинов – неизвестно. Судя по тому, что случилось, это был человек бездарный, поэтому в историю он не вошел. Потому что законопослушность фараона и египетского народа оказалась удивительной. Фараон-победитель Тутмос I согласился со своей нелегитимностью, возникшей из-за смерти супруги, и отрекся от престола. Причем отрекся не в пользу своего первенца Тутмоса II (жрецы настаивали на чистоте крови), а в пользу молодой дочери.

К этому времени Тутмосу II было уже 36 лет и у него было несколько детей. Старшего, незаконного, как и он сам, рожденного от наложницы звали Тутмос III, ему было 14 лет.

После прихода Хатшепсут к власти в Дейр-Эль-Бахри, рядом со старой усыпальницей полузабытого фараона, началось строительство храма царицы, посвященного Амону-Ра. Возглавили строительство Сенемут и его ближайший друг и помощник, главный жрец Юга и Севера, Хапусенеб.

Одной из главных задач строительства храма было сохранение тела покойного для загробной жизни, в существование которой египтяне были абсолютно убеждены.

Причем про загробную жизнь они знали все до мельчайших деталей. Обширный перечень возможных вопросов и правильных ответов на них во время Страшного суда на 150 страниц современного текста. Полные имена, биографии и меры ответственности сорока двух богов. Обязанности богов, кстати, пересекались, но не противоречиво, а как бы синергично. Египтяне выучивали наизусть подробную топографию страны вечного блаженства – Камышовых Полей, куда при благоприятном исходе суда попадал после смерти египтянин. Я насчитал на карте Камышовых Полей не меньше 70 разных мест и наименований.

Но не менее важной задачей строительства храма была задача утверждения легитимности царицы еще на этом свете. Легитимность власти – довольно важная штука. Именно поэтому, не дожидаясь завершения возведения храмовых стен, был создан неожиданный барельеф со сценой зачатия и рождения Хатшепсут от законных родителей Тутмоса I и Яхмесит. Чтобы объяснить всем и каждому, у кого больше прав.

Однако для фараонов никогда не существовало более важного дела, чем война. И главным военачальником армии Египта всегда был фараон.

Свой первый относительно простой поход Хатшепсут возглавила против амалекитян, дикого кочевого племени, обитавшего в Синае. Она взяла к себе в помощники глубоко штатского человека Хапусенеба и оставила управлять страной Сенемута. Наскоро был приготовлен военный план в наполеоновском стиле: придти, начать драку, а там разобраться.

План развалился. Хатшепсут в незнакомой местности не побеспокоилась о разведке, более того, растянула обоз на несколько километров. На пятнадцатый день похода из-за холма показались кочевники. Хатшепсут растерялась и не смогла отдать своим воинам ясные и четкие команды о перестроении из походного порядка в защитный. Длинная цепь воинов, не успевших толком надеть боевые доспехи, тем более образовать строй, была перебита налетевшей легкой конницей. Сама царица, воспользовавшись чужой колесницей, лишенной знаков царского отличия, скрылась в суматохе вместе с Хапусенебом.

При известии о бездарном проигрыше каким-то кочевникам, от чего египтяне давно успели отвыкнуть, в Фивах началось брожение. Поэтому вскоре по возвращении царицы во дворе усилилась военная партия, которая теперь носила не только антижреческий, но и антифеминистский характер. Партию возглавил родной племянник Хатшепсут – молодой Тутмос III. Египетская элита поняла, что не стоит вверять женщине судьбы Египта в эпоху военного роста и непрерывных боевых действий.

Тутмос III, объединившись с дедом, старым Тутмосом I, добивались свержения царицы.

Для этого дед и внук использовали эффективный политический прием. Они распустили слух, что Хатшепсут и Сенемут – любовники. Кстати, не понятно, до какой степени это было важно, но слух, имел под собой все основания. И – началось! Египтяне были готовы терпеть то, что их фараон – женщина. Они были готовы терпеть позорное поражение от дикарей. Но то, что эта женщина-бог спит с человеком не солнечной крови показалось им превосходящим грани дозволенного. Они возмутились. Легитимность Хатшепсут оказалась утраченной. К власти вернулся Тутмос I. И вот тут возникает некая загадка. Потому что Хатшепсут осталась живой.

Тутмос I сохранил ей жизнь, свободу и даже любимого человека, отправив их обоих в ссылку в северную столицу – Мемфис. Мягкость, неслыханная по тем временам. Особенно для фараона у которого было не то пятьдесят, не то шестьдесят детей и самыми опасными из них он мог смело пожертвовать.

Фараона, который деловито указал на памятнике самому себе, что в одном из походов он перебил всех пленников-ханаанеян, затеявших мятеж, числом десять тысяч, кроме сына местного царька, которого он привез в Фивы в качестве трофея, чтобы торжественно перерезать ему горло на главной площади во время триумфа.

Во все времена люди стоят денег. В Древнем Египте хороший молодой раб стоил не меньше килограмма серебра. В переводе на финансовый язык это означало, что Тутмос I для наказания отступников, уничтожил до 10 тонн серебра или 5 тонн золота. Курс серебра к золоту в Древнем Египте был всего два к одному. Можно себе представить сцену, когда связанным пленникам бронзовыми мечами, отрубают головы и протыкают грудь. По земле течет 40 тысяч литров крови, а египетские воины с искренним сожалением смотрят на умирающее богатство, половина которого, в случае честной дележки добычи, должна была достаться им.

* * *

История про Хатшепсут отняла у меня пять дней поиска в интернете со стыковкой всех доступных источников и ничего не дала взамен. Вначале я почему-то был уверен, что именно в истории с женщиной-фараоном кроется связь между Химиком, ФФ и Дейр-Эль-Бахри. Я не понимал, что можно взять с коптского монастыря, который разрушился полторы тысячи лет назад.

В итоге выяснилось, что насчет монастыря я был прав – взять с него оказалось нечего. А с Хатшепсут ошибся. С нее тоже было взять нечего.

Поискав еще немного я понял, что MNJ Pharmaceuticals не имеет никакого отношения к производству калипсола. Как сказали бы менты: «установлено, что профессиональная деятельность не является причиной убийства». В конце недели вернулся Антон. Его не взяли в Microsoft. Точнее, ему сказали, что он – хорош, но не настолько, чтобы взять его прямо сейчас: его поставили на лист ожидания. На мое предложение встретиться и выпить по этому поводу, он объяснил, что проведет выходные с семьей. Я не стал настаивать.

Жизнь продолжалась во всем своем однообразии, разбавляемой приевшимися развлечениями. Я встречался урывками с Машей, продолжал размещать сумасшедший заказ и ходить по недорогим пабам. В одном из них я подсел на полузабытую песню и купил диск «Високосного Года». Он пришелся в кассу.

 
Наши матери в шлемах и латах
Бьются в кровь о железную старость,
Наши дети ругаются матом,
Нас самих почти не осталось.
А мы могли бы служить в разведке,
Мы могли бы играть в кино.
Мы как птицы садимся на разные ветки
И засыпаем в метро.
 

Но все-таки история с Египтом запутала меня, поделиться было не с кем: Антон работал, как проклятый, Мотя занимался своим романом с финдиректриссой, поэтому я решил, что пора ехать к Лиле. Уточнить, что она знает про Дейр-Эль-Бахри. Тем более, что на девять дней Химика я не поехал. Утром в воскресенье я позвонил. Лиля сказала, что ждет меня.