Книга Последний поход онлайн - страница 4

Глава 4

– В эфире Экстренный выпуск новостей, в студии Екатерина Андреева, здравствуйте.

Только что нам стало известно о покушении на президента компании «Голиаф», бывшего Министра Иностранных Дел Анатолия Меленкова, чей кортеж был подорван на Ленинградском шоссе сразу за поселком Пешки Солнечногорского района. С места событий передает наш собственный корреспондент Иван Козлов.

На экране справа появился Козлов.

– Добрый вечер Иван.

– Здравствуйте Катя! Все, что вы видите за моей спиной, не является сценой для современного боевика (пошли кадры отснятого материала оператора Атарова). К сожалению, это трагическая реальность. Реальность, унесшая жизни по меньшей мере тридцати человек, не оставив в живых никого. По словам оперативников – машина, начиненная взрывчаткой, протаранила кортеж Анатолия Меленкова, двигавшийся на солнечногорский военный полигон. По предварительным данным, автомобиль (крупным планом останки красного Мерседеса), ставший виновником этой трагедии, принадлежал бывшему руководителю аналитического центра, ныне члену совета директоров управляющей компании «Голиафа» «Первый Элемент» Платону Самсонову. (Фото Самсонова в верхней части экрана) Что заставило молодого, успешного руководителя, ближайшего сторонника Анатолия Меленкова, совершить столь чудовищный, бесчеловечный поступок, является большой загадкой для всех. Но это лишь один из множества вопросов, на которые предстоит ответить следствию. Нам же удалось задать пару из них заместителю руководителя Службы по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом, полковнику Федору Корнилову. (Камера вернулась к Козлову, рядом с которым стоял Корнилов). Федор Викторович, расскажите, что удалось узнать к настоящей минуте о трагедии.

– Здравствуйте, – начал Корнилов, – как вы уже рассказали, кортеж Анатолия Меленкова был подорван автомобилем, начиненным взрывчаткой. В данный момент эксперты выясняют количество и наименование взрывчатого вещества. Вполне возможно, что был применен пластид. Сам же автомобиль Самсонова, с мигалкой и номерами московской администрации проехал в Солнечногорск со стороны малого кольца, так называемой бетонки, и направился на встречу двигавшегося кортежа Анатолия Меленкова, беспрепятственно миновав выставленные кордоны милиции. Большинство жертв трагедии, в том числе Платон Самсонов и Анатолий Меленков, не поддаются опознанию, поэтому в скором будущем будет проведена соответствующая экспертиза. Тем не менее, у нас нет причин полагать, что на их месте могли находиться другие люди. На данный момент это все, что удалось узнать.

– Скажите, есть ли, по-вашему, связь между покушением на Анатолия Меленкова и попытке подрыва жилого комплекса «Воробьевы Горы», что произошла накануне?

– Не могу и не хочу строить своих предположений, – нахмурился Корнилов, ожидавший подобного вопроса, – на первый взгляд это две, никак не связанные между собой трагедии. Остальное предстоит выяснить следствию.

– Спасибо большое! – интонацией Иван дал понять, что вопросов больше не последует, – напоминаю, что с нами беседовал заместитель руководителя Службы по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом полковник Федор Корнилов.

(В телеэкранах снова пошли кадры взорванных машин). Сможет ли официальное расследование найти ответы на все вопросы, покажет время. Иван Козлов, Олег Атаров, Степан Родонин, Марина Семенова, с места происшествия специально для «Первого Канала».

– Спасибо Иван, – попрощалась с корреспондентом Екатерина. – Как нам стало известно, президент России Дмитрий Медведев уже связался с Генеральным Прокурором Юрием Чайкой, пожелав, чтобы следствию было придано самое пристальное внимание. По мере поступления новых новостей, служба «Первого Канала» будет знакомить вас с ними. В студии была Екатерина Андреева, до свидания!

– А я все равно не верю, что Платона больше нет, – неузнаваемым от хрипоты голосом произнес Артем Быстров, опрокинув очередную рюмку водки.

Сразу после роковых новостей друзья покинули ресторан, отправившись на квартиру Быстрова, где решили посвятить оставшуюся ночь воспоминаниям о друге.

Даже сейчас, сидя в своем широком, комфортабельном кресле, Артем не мог забыть выражения лица Макарова после сообщения о трагедии. Лицо словно онемело, кровь отошла, придав коже бледный оттенок, и лишь глаза жили, отражая отблески света, но сколько боли и отчаяния было в них, словно эти два чувства полностью охватили все существо Макарова. На самом деле, так оно и было, и внешне Быстров мало чем отличался от друга.

Вот уже два часа они одиноко сидели возле окна в гостиной, грустно смотрели на ночной город, и отчаянно пили, испытывая такой дикий страх, что буквально прижимались друг к другу. Пусть говорят, что настоящие мужчины не плачут, это все бред – после первых рюмок друзья рыдали взахлеб, выглядя гораздо хуже, чем Рассел Кроу из фильма «Гладиатор» в сцене с убитой семьей.

– И хоть убей ты меня, – сотый раз повторялся Макаров, – я ни хрена ничего не понимаю! Зачем было Платону взрывать себя и целый кортеж! Меленков же был для него вторым отцом!

– Согласен, – в сотый раз кивал Быстров, – все как в бреду. Может, мы просто перепили с тобой, и все это понарошку? Может, Платон просто не смог приехать?

– Кончай пороть ерунду! Ты видимо, правда перебрал, – с грустью заметил Макаров, – я хотел бы всей душой поверить, что так оно и есть, да не могу! У меня еще белая горячка не наступила! Мы все слышали своими ушами, видели собственными глазами!

Машина Платона, ее показали раз десять крупным планом! Эх, эта чертова машина!

– А что с ней? – удивился Быстров, уловив в интонациях друга непонятные нотки.

– Да странная она какая-то была, словно могла как-то влиять на Платона.

– Чего-чего?! Кусок дорогого железа мог влиять на человека? Стивена Кинга начитался или просто покурил перед игрой?

– Да говорю же тебе, – продолжал гнуть свое Макаров, – после ее появления Платона как подменили. Ты просто мало его видел в последнее время.

– Шел бы ты в баню, – обиделся на друга Быстров, направившись к холодильнику за очередной бутылкой ледяной водки, продолжая бурчать по пути, – машина у него волшебная. Ты еще скажи, что это она подговорила взорвать Голиафа.

– Ладно, прости, – сдался Сергей, – я может, и правда перебрал лишнего. Голова кругом идет от всего этого. Просто не могу понять, как такое могло произойти.

– Не ты один, – согласился Артем, открывая бутылку, – давай свою рюмку, или больше не будешь?

– Лей-лей, и принеси еще капусточки, пожалуйста. Блин, как вспомню новый год, – слезы новой волной накатили на глаза и Макаров безуспешно пытался остановить очередной приступ рыданий.

– Да-да, в загородном доме Платона, – подхватил друга Артем, – помню, он еще говорил, что устал от постоянного одиночества, в которое загнал себя сам, боясь вновь потерять семью. Он говорил, что обязательно посвятит свои мысли в новом году только семье, и попытается вновь обрести свое счастье, найти спутницу жизни.

– А еще он говорил, что первым делом заделает с будущей женой ребеночка, первенца!

– Ага, – кивал Сергей, – а ведь у него даже женщины на примете не было, с которой хотелось бы создать все это!

– Мысли, как говорил Платон, притягивают, стоит только захотеть. Эх, братишка дорогой, как же нам будет тебя не хватать.

– А вдруг… он все же не умер. Ну, я имею в виду, вдруг это был не он!

Первый раз Макаров сделал такое предположение еще в такси по дороге домой, но был резко раскритикован Быстровым. Сейчас же Артему эта мысль не показалась столь невероятной. Что способствовало этому, спокойствие мыслей или количество выпитого алкоголя – осталось загадкой. Сергей воспользовался замешательством друга, продолжив гнуть свою линию.

– По новостям же сказали, что трупы не поддаются опознанию, по крайней мере, на первый взгляд! А вдруг… мы ведь можем просто предположить, что Платона там не было?

– Предположить-то мы можем, – нехотя согласился Быстров, – вот только что нам даст такое предположение? Надежду, что Платон жив и ходит ногами по нашей земле? Хотя, это тоже неплохо.

– Надо будет принять участие в расследовании, – после минутного молчания продолжил Макаров, – по крайней мере, в той части, что связана с Платоном. И если вдруг выяснится, что наш друг действительно подорвал целый кортеж вместе с собой, похоронить его со всеми почестями.

Быстров лишь кивнул в знак согласия, не в состоянии больше вымолвить слово – большой ком снова накатил под самое горло.

– Давай отвлечемся немного, – предложил он чуть позже, справившись с собой. – Поговорим о хорошем, ну, в смысле, о том хорошем, что нас связывало с Платоном, а то от напоминания о трагедии у меня скоро крыша поедет!

– Ага, – поддержал друга Макаров, – я тут полностью солидарен, наливай. За Платона!

Они выпили.

– Пару месяцев назад Платон помог спасти мне мой бизнес, да и меня самого, пожалуй, – начал с «хороших» воспоминаний Макаров.

– Ты это об истории с Вороновым? Вором в законе?

– С ним с голубчиком, с ним, – подтвердил Сергей, – хотел подлюка все отобрать у меня, если в течение недели не принесу ему бессовестную сумму денег. А все из-за того, что я морду разбил его сыну, такому подонку, что отцу еще поучиться надо.

– Да-да, ты говорил – парень сбил на машине несколько человек на автобусной остановке, а потом еще вышел и учинил драку с пострадавшими, будто они были виноваты, что стояли там и ждали транспорт.

– Подонок был еще чертовски пьян…

– За что ты сломал ему нос и изрядно попинал, – закончил за друга Быстров.

– Да, согласен, не совсем гуманно, да и нос я ему ломать не хотел, сам знаю, как все это противно. Просто не рассчитал, настолько был зол. Так этому подонку даже ничего не предъявили, как я узнал позже, даже прав не забрали продажные твари! Зато его отец мне предъявил такой счет, что проще было продать контору с потрохами. Если бы не Платон, сидел бы я сейчас под забором, и было бы хорошо еще, чтобы в добром здравии.

– Да, разобрались с вором тогда тоже жестоко. Насколько там его засадили?

– На пару жизней хватит, – махнул рукой Макаров, – я помню, тогда еще подумал, не дай Бог мне когда-нибудь оказаться врагом Голиафа. Это ж ведь он прихлопнул Воронова как надоедливую муху.

– Нет больше Голиафа, как и нашего…

– Хватит! Договорились же не вспоминать!

– Прости, – извинился Быстров. – Ты жене-то своей сообщил, что у меня?

– Еще в ресторане звонил. Новости она уже смотрела, так что лишних вопросов задавать не стала.

– Понятно.

Артем поднялся и сходил в спальню за фотоальбомами, с трудом передвигаясь по прямой. Сергей, прочитав мысли друга, принялся расчищать стол от заставленной еды и закусок, аккуратно положив туда первый из принесенных альбомов.

– Смотри, это у твоего бати на даче, под новый год, помнишь? – открыл первую страницу Быстров, на которой была фотография троих друзей, стоявших в обнимку на фоне заснеженных деревьев. – Знатная была банька у Михаила Олеговича!

– Еще бы! Лучшая баня, в какой я когда-либо был! А я много где бывал. Мы как раз тогда с Платоном…

И понеслась беседа по лабиринтам памяти, петляя в них часа два, не меньше, и неслась бы дальше, как вдруг…

Неожиданно зазвонил телефон. Друзья вздрогнули как от удара грома, пытаясь сообразить, что за посторонние звуки вторглись в их уединенные воспоминания.

– По-моему, это телефон, – после пятого сигнала определил Макаров.

Быстров кивнул, направившись к аппарату.

– Алло! – ответа не последовало, в трубке отдаленно играла музыка. – Алло, говорите же! – музыка не прекращалась, но никто не ответил. – Ну и пошли в жопу! – отключился Быстров. – У людей горе, а они играются, суки! – И для верности выдернул телефон из розетки.

Вернувшись в родное кресло, Быстров опрокинул очередную рюмку, зажевал квашеной капустой, которую неумело выудил из тарелки рукой, обливая каплями рубашку и штаны, и уставился в окно. Повисла тишина, минут пять наполнявшая комнату, а потом послышался слабый храп.