Книга Таблетка онлайн - страница 4

Коробочка

Now this is how the story goes.^[7]

В тот день я, как обычно, доехал на своём сером «Рено», со смешным, будто обрубленным капотом, до офиса. Втиснул машину на стихийную стоянку – газон перед входом в бизнес-центр. Перед тем как выйти из автомобиля, я достал из внутреннего кармана и повесил на шею смарт-карту, прицепленную кремешку для сотового. Это мой персональный ошейник, знак моего рабства. Nine-to-five-slavery^[8], как говорят в странах развитого капитализма, в которых за десятилетия правления социалистических партий научили работодателей (рабовладельцев?) соблюдать закон о восьмичасовом рабочем дне (включая перерыв на обед). В моём случае это nine-to-six-slavery^[9]. В бывшей стране победившего социализма восемь рабочих часов не включают перерыв на обед.

Смарт-карта подносится к турникету и отмечает время моего прихода на работу, время моего ухода с работы, время выхода на обед, в туалет и прочие перерывы, на которые отводится в сумме не более получаса. За опоздание, преждевременный уход с работы, превышение времени на перерывы – штрафы.

Провернув турникет, я открыл смарт-картой тяжёлую железную дверь и прошёл мимо секретарей в отдел импорта. Мой стол у самой двери, так что целый день за моей спиной туда-сюда ходят люди.

Это ещё что! Одна моя знакомая работает маркетологом в компании по продаже офисной мебели. Её рабочее место прямо в демонстрационном зале. За столом, к которому прикреплён ценник. Так что, пока она занимается своими делами, клиенты подходят, открывают и закрывают ящики, заглядывают под стол и щупают ножки (стола, надеюсь), пробуют древесину столешницы чуть ли не на зуб. Она говорит, что привыкла и уже не обращает внимания на покупателей.

В отделе импорта, не очень большой прямоугольной комнате с одной глухой стеной, одной стеклянной, смежной с отделом IT, перегородкой между отделом и коридором и внешней стеной здания, с тремя окнами (без кондиционеров), кроме меня, ещё двадцать четыре сотрудника за двадцатью четырьмя столами. Столы приставлены впритык, оставлены только узкие проходы к принтерам, факсу и копировальной машине. Практически всё время все двадцать четыре человека громко разговаривают по телефонам, стараясь перекричать друг друга. Через пару часов после начала рабочего дня от гвалта начинает трещать голова, а к обеду запас кислорода в тесном помещении окончательно расходуется, дальше мы переходим на воздушную диету растений, вдыхая углекислый газ. Мы пока не освоили процесс фотосинтеза, поэтому выдыхаем не кислород, а тот же газ, ставший ещё более углекислым. Открытые круглый год окна почти не помогают: плотная, спёртая атмосфера комнаты не пускает внутрь свежие потоки, поставленная на подоконник свеча горела бы прямо и не колеблясь, как сознание медитирующего йога. Если свежий воздух всё же врывается, от образовавшихся сквозняков треть отдела подхватывает все варианты простудных заболеваний.

Моя должность в отделе – ведущий специалист. Хорошее начало успешной карьеры, когда тебе двадцать пять. И полный жизненный крах, тупик, провал, если тебе тридцать пять.

Мне тридцать пять.

В то утро я опять думал об этом, и на душе… Словно кошки скребли? Нет, ощущение было такое, что эти кошки сначала извергли в мою душу свои жидкие и твёрдые экскременты, и если скребли теперь, то пытаясь их зарыть. Видели, как шкодливый кот, сделав лужу на линолеуме, царапает его когтями, полагая, что укрывает следы преступления?

Я кинул свой маленький портфель из кожзаменителя на стол, прямо на груду неразобранных бумаг, свалился на стул и, сделав рукой англо-американский жест «fuck you!», нажал средним пальцем на кнопку «пуск» системного блока. Компьютер стал грузиться, загорелся монитор. На мгновение мелькнуло лицо Джессики Симпсон – промежуточная картинка рабочего стола, установленная мной, но после окончания загрузки экран зафиксировался на стандартном корпоративном интерфейсе группы компаний «Холод Плюс», где я, собственно, и работаю.

После загрузки я кликнул по рисунку летучей мыши, открывая почтовую программу. У всех в отделе стоит Windows Outlook, и только у меня The Bat. Нечаянное пижонство: системщики просто забыли переставить мою почту, когда внедряли единый стандарт. The Bat мне нравится.

 
«В компьютере полно летучих мышей…» —^[10]
 

эта программа напоминает мне о песне БГ про Жёлтую луну. Ещё она ассоциируется с вампирами и отсылает к «Empire V» Пелевина. Но главное, когда пересылаешь коллегам письма контрагентов, они приходят к ним как от первоначального отправителя, и никто не спрашивает твоих комментариев, не дёргает лишний раз.

Свалилось несколько десятков новых писем, и я стал привычно разбирать спам. В спаме есть свои закономерности. Пару месяцев назад меня настойчиво убеждали заказать виагру, вука-вука и другие чудодейственные средства для повышения мужской потенции. Потом советовали выучить английский язык по совершенно новой, уникальной методике. Последнюю неделю мне предлагали приобрести недвижимость в Подмосковье: двухэтажный особняк, участок земли в двадцать соток, рублёвское направление, всего за полтора миллиона долларов. Так быстро повысился мой виртуальный статус. Через некоторое время круг замкнётся, и меня опять начнут приглашать на курсы повышения квалификации сэйлз-менеджеров.

Я чуть было не нажал delete, но вовремя заметил, что очередное в списке письмо – от поставщика замороженного картофеля-фри из Голландии, пересланное мне импорт-менеджером нашего отдела. Письмо было отправлено в ответ и, как я подумал сначала, в продолжение нашей вялотекущей дискуссии о компенсации за убытки, долларов восемьсот, которые «Холод Плюс» понёс в российском порту из-за того, что контейнер был загружен по весу брутто с превышением нормы, установленной для сорокафутовых контейнеров.

В предыдущем письме, отрицая свою вину, голландский экспорт-менеджер привёл несколько пространных цитат из INCOTERMS-2000^[11] и раза три повторил, что, поскольку условия поставки FCA^[12], – «we are not the shipper».^[13]

Несколько дней я не отвечал, ожидая подходящего настроения, и когда вдохновение, после очередного вечернего разбора полётов с директором по импорту, наконец, посетило меня, ответил.

«Dear Sir,

I'm quite astonished by you letter. Actually, I get a kind of strange feeling while reading in your message the repeated statement that you are not the shipper of your goods. My poor brains are totally collapsed and I'm wondering: then, who the hell you are? And if you are truly not the shipper then who the hell is the shipper? Maybe aliens? Or Jesus Christ Himself? Or, as we use to say in Russian, might it be Pushkin? Ah, sorry, if you don't know, Pushkin was a guy who wrote poetry and stuff in the nineteenth century or something. You may ask: why Pushkin? And this is what I'm thinking of, too.

In every Bill of Lading related to every consignment of your goods I see your company mentioned as the shipper. But you are so convinced that you are not, that I'm starting to doubt my own eyes.

Or maybe you are just missing the meaning of the words? In fact, English is not your native language and you may not understand everything clearly. Then please buy any dictionary, or glossary, whatever, and find the word „shipper“. Learn it and we'll go on with fantastic entertainment from our conversation.

Sincerely yours, with best regards, your ever well-wisher, Maximus R.Semipiatnitsky».^[14]

Вспомнив свой вчерашний текст, я подумал, что переборщил с издевательствами. Теперь меня наверняка ожидала суровая отповедь.

Читать ответный текст не хотелось, и я крикнул через три стола импорт-менеджеру по картошке, улучив момент, когда девушка положила трубку телефона:

– Лина! Чё за хрень он теперь пишет? На этот раз, что он и не seller, a так, погулять вышел?

– Кто? Голландец?

– Ага, голландец летучий, мать его. Ты письмо переслала, а мне читать в лом.

– Не, они, кстати, согласились компенсировать нам пятьдесят на пятьдесят.

– Нормально. Это за четыреста долларов я ему уже два тома «Войны и мира» настучал?

– Типа того.

– А что он тут тогда развёл на полстраницы?

– Там другая тема. Помнишь, они засунули в контейнер незадекларированные образцы?

Я помнил. Такое у нас происходит периодически: в контейнер подальше от дверей ставится товар, не упоминаемый в документах. Таможня не имеет возможности вскрывать и выгружать все контейнеры, полный досмотр проводится выборочно. Чаще всего, если случается серьёзный косяк, или поступает оперативная информация, или у таможенного начальства конфликт с брокером и оно хочет показать, кто в доме хозяин. Поэтому, теоретически, можно везти целые контейнеры контрабанды, выложив два ряда у дверей легальным товаром, на всякий случай.

Кстати, вы не задумывались, почему у нас бананы дешевле, чем яблоки? Мне кажется, потому, что банановые компании существуют только для прикрытия: если в каждый контейнер с бананами из того же Эквадора, что недалече от Колумбии, закладывать несколько коробок чистого кокаина, то экономический эффект операции оправдывает все затраты. Бананы можно вообще даром раздавать.

Я стараюсь не злоупотреблять. Поэтому, когда Лина в очередной раз спросила:

– Голландцы хотят три паллеты образцов в контейнер погрузить. Можно?

Я отказал:

– Ага. Три паллеты по полтонны каждая. Полторы тонны контрабанды на контейнер. Может, мы вообще ничего декларировать не будем? Набьём в декларацию, что привезли воздух. Какой у воздуха код по ТН ВЭД^[15]? Пошлина нулевая?

– Ну Макс! Я серьёзно!

– Меня зовут не Макс. Моё имя – Максимус.

– Да хоть Калигула, блин! Образцы нужны. Коммерческий отдел каждый день на мозги капает. Им вот умри да привези поскорее смесь картофельную с грибами, чтобы в ритэйл пролезть быстрее конкурентов. А брокер с грибами декларировать не хочет, грибы ему всю малину по проходным ценам накроют, ты же знаешь!

– Я знаю. А ещё знаю, что когда мы этой смеси с поганками привезём, наконец, тонн двести, она полгода будет на складе место занимать, сразу станет никому не нужна.

– Да и пофиг. Лишь бы отстали.

– Ладно, погрузи. Только зачем сразу три паллеты? Пусть картонок десять поставят, хватит. Если на полную выгрузку попадём, за стошку баксов откупимся от досмотровых. А с тремя паллетами под арест можно влететь.

– О'кей! Брокеру сообщить?

– Не, втёмную, как обычно.

– Понятно.

– Только это, пусть аккуратно, на полу, у задней стеночки. И не дай им их голландский бог эти коробки вписать в коносамент и упаковочный! Напиши инструкцию по заполнению документов.

– Знаем, не первый раз замужем.

– Лина, ты замужем не была ни разу.

– Я фигурально, тупица.

– Тебя не возьмёт никто.

– Акты…. Рожа татарская!

– Хазарская. У меня хазарская рожа. Кому ты нужна? Каждый день до девяти вечера на работе торчишь.

– Вот я сейчас в тебя дыроколом кину!

– Дырокол… дыра, кол… возникают фрейдистские ассоциации!

– Только у тебя и возникают! Может, тебе пора завести подружку?

– Ладно, посмеялись, и хватит. Работаем дальше…

Так это всё было. Или примерно так. Теперь какая-то новая беда. С этими образцами всегда так: то измена, то засада.

– И что за тема на этот раз, Лина?

– На этот раз они засунули что-то лишнее.

– В смысле?

– Просят вернуть одну коробку. Очень боятся, что мы её, по ошибке, продадим в магазин или откроем сами. Там, вроде, крысиный яд…

Мне стало интересно, и я решил всё же прочитать письмо. Удивительно, но в ответ на мой откровенный стёб поставщик предлагал компромиссный вариант деления расходов пополам и делал это со всем возможным политесом.

Во второй части этого же письма речь шла о коробке с маркировкой PTH-PI-176539/48, двадцать килограммов нетто. Чувствовалось, что автор письма хотел показать, что это обычное дело: дескать, немного перепутали, с кем не бывает, а вы отставьте коробочку в сторонку, мы её потихоньку обратно заберём.

Но удавалось ему плохо. Каждая натянуто сконструированная фраза выдавала настоящую панику. С коробкой явно было что-то не так. Я убедился в этом, когда на моём столе зазвонил телефон и я услышал голос директора по импорту, находящейся в командировке.

– Максимус?

– Да, Диана Анатольевна.

Или правильнее говорить «директриса»? Моя начальница моложе меня на три года. Это унизительно. Она называет меня по имени или по фамилии, я называю её по имени-отчеству; это не обязательно, но я делаю так из вполне осознанных мазохистских побуждений.

– Здравствуйте.

– Добрый день.

– Сегодня с самого утра мне на мобильный звонят наши бешеные голландцы.

– Какие свиньи!

– Им приспичило срочно подписать дополнительное соглашение по бонусам за объёмы продаж.

– Подумать только!

– В общем, они вылетают в Россию сегодня. Завтра с самого утра хотят быть у нас в офисе. Вы сможете забрать их утром в отеле?

– Как прикажете, Диана Анатольевна.

– Семипятницкий, а можно не ёрничать? Вы же знаете, мой водитель в ремонте.

– Я же сказал – заберу.

– Ага, вот… я поеду в офис прямо из аэропорта, они меня дождутся. Да, и ещё, они говорили о какой-то коробке. Они положили в контейнер вместе с образцами лишний товар. Вы в курсе?

– Да.

– Организуйте доставку коробки со складав офис, голландцы хотят заодно вывезти её обратно. Хотя я с трудом себе представляю, как они это сделают. И из-за чего вообще весь сыр-бор…

«Не слишком ли много чести для крысиного яда?» – подумалось мне тогда. Представители поставщика решились на этот незапланированный визит явно из-за коробки, а что уж точно «заодно», для прикрытия – так это соглашение по бонусам, которое можно было согласовать и заочно.

Я ещё раз пробежал глазами письмо. Голландцы настойчиво просили не вскрывать коробку, якобы нужно сохранить тару в целостности. Как же… Интересно, а обратно в Голландию они повезут коробку с собой? Так вот прямо с этой маркировкой сдадут в багаж?

Или вскроют сами и рассуют пакеты по своим чемоданам?

Что же в этой коробке?

Мне захотелось её вскрыть и посмотреть содержимое. Потом можно будет оправдаться тем, что она свалилась с погрузчика и порвалась или придумать что-нибудь ещё. Мысли о коробке так захватили моё сознание, что я решил съездить за ней на склад сам.