Книга Специалист онлайн - страница 12

ГЛАВА 15

От Староуткинска до железнодорожной станции Лизу и провожающих домчал «пазик» с автобазы Лены Ивановны. Пока ехали, не заметили, как стемнело. Подвыпившая компания под предводительством суматошной Лизиной матери преодолела пешеходный мост над путями и шумно высыпала на пустынную платформу, окутанную густыми вечерними сумерками.

До поезда оставалось еще минут тридцать, и Вовку послали за водкой.

– Я думала, ужо не успеем! – Лизина мама, вся на нервах, продолжала отдуваться после тяжкого марш-броска через мост. Она маниакально боялась опоздать и окончательно достала всех своими опасениями. Не меньше она страшилась что-нибудь забыть: – Лизанька, а подарки тете Маше не забыла?.. А билет где? Ну-ка, проверь!

– Мама, отстань! – Лиза надулась, шагнула в сторону, осмотрелась.

Слева погружалось в ночь большое село, справа простирались поля, а за ними чернела таинственная, пугающая кромка леса. В воздухе разлилась долгожданная прохлада с привкусом полыни.

Сердце неожиданно заныло от тревоги. Лизе вдруг показалось, что маму и всех этих людей, которые окружали ее с самого рождения, а также эти родные окрестности она видит в последний раз. Москва теперь представлялась не Городом Счастья, как раньше, а кровожадным циклопом, который, только ступи на московский перрон, проглотит ее целиком и не подавится. Ей стало холодно и страшно. На глаза навернулись слезы. Она поспешила вернуться и прижаться к матери.

– Лизанька, ты что?

– Мама, я не хочу ехать! Можно, я останусь?

– Да ты с ума сошла! Ишь, чего удумала, сопля неблагодарная! Мы столько денег угрохали на твою поездку!

Сергей поспешил поддержать мать:

– Лизка, ну ты это… в натуре, хорош тупить!

Вернулся Вовка с двумя бутылками, появились прихваченные со стола стопки и малосольные огурцы.

– Помню, в девяностых подвозил я на эту станцию одного зоотехника, – разговорился после водки Василич. – Лето вроде, а холодно было – аж зубы стучат. Тут он мне выпить предлагает, спирту…

– А на телефон деньги положила? – не унималась Лизина мать.

– Положила!..

Московский поезд неспешно подкатил, притормозил, шумно пыхтя. Проводницы открыли двери, но никто не выходил – стоянка всего три минуты.

Рысью побежали к третьему вагону, предъявили билет, бросились прощаться с Лизой – суетливо, пьяно, фамильярно.

Зардевшаяся девушка вытерла ладошкой слюни с обцелованной щеки, поправила на плече сумочку и, расстроенно оглянувшись, шагнула в тамбур. За ней устремились хмурый Сергей с набитой спортивной сумкой и Вовка, на лице которого застыла странная улыбочка.

– Куда?! – Проводница с лицом утки всей своей воинственной массой преградила братьям путь. – Провожающие остаются. Поезд через минуту отправляется!

– Мы быстро! – Сергей так пригвоздил ее вспыхнувшим взглядом, так упрямо надвинулся, что женщина невольно отступила.

– Чтоб у меня туда и обратно! И не будите, кто спит!

В Лизином купе, как и полагается, ехали одни женщины (пришлось разориться на купе – плацкарта не было). Сергей, коротко стукнув в дверь, заглянул первый, по-хозяйски цепко огляделся, изучая расклад, и задвинул под полку Лизину сумку. Женщины – старушка в черном платке, пышная дама в ярко-желтом пиджаке и беременная женщина лет двадцати пяти – замерли в удивлении и испуге. Появилась скромная Лиза, вежливо поздоровалась, присела с краю, у двери.

Пассажирки успокоенно зашевелились.

– Давай, сестренка, погуляй там за нас на всю катушку! – попрощался Вовка и чмокнул ее по-братски, попав губами куда-то в ухо.

Сергей в свою очередь извлек из кармана замусоленные купюры:

– На! Только смотри, Дизка, матери не настучи!

У девушки в руках оказалось несколько тысячерублевок.

– Спасибо, Сереженька!

За стеной грохнул развязный мужской гогот. Братья вышли из купе, задвинув дверь до упора – та щелкнула замком – и открыли дверь соседнего. За столиком играли в карты трое мужчин; четвертый, с выцветшей армейской наколкой на плече, спал на верхней полке. Несло потом, перегаром и табаком. Распечатанная, но еще полная бутылка «паленого» коньяка была явно не первой и, скорее всего, не последней.

– А ну-ка потише! – веско посоветовал Сергей. – Не в лесу!

Поезд предупреждающе вздрогнул.

– А ты чё, самый умный, что ли? – приподнялся один, мускулистый, в тельняшке.

– Рот закрой, чучело, если зубы не надоели! – Сергей толкнул его на место, а Вовка уже показывал опешившей троице длинный, с зазубринами и кровостоком охотничий нож.

– Ладно, земляки, все в порядке! – успокоил братьев один из собутыльников и придержал твердой рукой разозленного приятеля в тельняшке. – Извините, мы будем тихо! Коньячку?

Тут поезд дернулся, тронулся с места, а в купе заскочила разъяренная проводница:

– Быстро на выход! Я кому сказала? В милицию захотели?

– Ой, что-то у меня сердце не на месте! – сообщила Лизина мать оставшимся на перроне. – Какое-то дурное предчувствие!

ГЛАВА 16

В квартире Демона гульба закручивалась в тугой морской узел. Музыка, телевизор, звон бокалов, смех, несдержанные голоса. Трезвонил городской телефон, но хозяин квартиры лишь отмахнулся и в дальнейшем не реагировал на пронзительные звонки.

Ромео, весь трясущийся от неуемного желания, свирепо гонялся по гостиной за Аенусиком, а та, хохоча и повизгивая, все время ловко ускользала. На пол полетела беспроводная клавиатура с письменного стола, грохнулся стул. Когда Ромео удалось наконец догнать девицу, он уже готов был задушить ее, если она посмеет дернуться. Но тут Ленусик неожиданно покорилась, и они слились в поцелуе.

– Упс! – воскликнул Череп, глядя на них. – Попалась в невод золотая рыбка! Назовем ее Джульеттой!

Сам он в перерывах между смешиванием коктейлей торчал у телевизора, переключая каналы, и единственный из всех разбирал, что там вещают. «…B работе Большого адронного коллайдера замечено аномальное явление. Физики, работающие на Тэватроне, крупнейшем из действующих ускорителей, обнаружили аномальное рождение элементарных частиц в ходе эксперимента. Рождение мюонов, которое обычно происходит при распаде короткоживущих частиц, наблюдалось за пределами теоретически предсказанной области…»

– Ну вы посмотрите, что творится! – ужасался Череп, радостно млея от услышанного. – До конца света уже рукой подать!

А Черезов безостановочно пил со Слепухиным, совершенно наплевав на позднее время и царящий бедлам. Он целиком погрузился в изумительное завораживающее чувство, в одну удивительно гармоничную суть переплелись ощущения блаженства, отрешенности, мужского желания. Мир сиял, казался кристальным, выпукло-совершенным, а он сам – блистательный покоритель природы, человеческих судеб и женских сердец – безраздельно властвовал над всем сущим. Это был триумф!

И Демон недоумевал: с алкоголем он знаком не понаслышке – с восьмого класса, – но впервые испытал такой чудесный, неповторимый кайф.

– При чем здесь Европа? Ты пойми, в нашем климате, – злился он на бестолкового собеседника, – да еще в условиях московских транспортных потоков, ни один асфальт долго не продержится! Факт! – И Демон, сыпля техническими терминами, углублялся в подноготную вопроса.

– Вы извиняйте, Демон, – возражал Слепухин заплетающимся языком, взъерошенный и смешной, – но как же, к примеру, Финляндия? Или Швеция? Там ведь тоже климат – не Рио-де-Жанейро!

– Братан, Финляндия – это совершенно другое, – авторитетно утверждал хозяин квартиры. – В десятки раз меньше России, а средств на строительство и поддержание дорог выделяется почти в два с половиной раза больше! Факт! Представляешь?

– Да как же это?! – не верил хоуммастер.

К Демону подскочил взъерошенный Ромео, наклонился и жарко зашептал ему на ухо:

– Старик, выручай! Ты не против, если мы в твоей спальне уединимся на минуточку?

Черезов силился что-то сообразить. Заторможенный, убаюканный непривычными ощущениями, он поверхностным восприятием уже любил этих случайных людей – таких милых, таких созвучных его настроению. Разве он может им отказать? И только позже к горлу подступил ядовитый, гнетущий ком недовольства. В голове мелькнули недавние воспоминания их с Галчонком уютная спальня, легкий шум кондиционера, робкий свет ночника, шелковое постельное белье, которое его поначалу раздражало, но к которому он постепенно привык… Столь памятные ему минуты их близости…

Демона передернуло от одной мысли, что на эту кровать, пусть даже и поверх покрывала, взберутся какие-то людишки с улицы, надругаются над священным ложем, которому они с Галкой так ревностно поклоняются. И все же он капитулировал – произнес каким-то чужим, приторно-сладким до тошноты голосом:

– Не вопрос, амиго! Распоряжайся!

Обрадованный Ромео ловким движением стриптизера сорвал с себя рубашку, явив любопытным зрителям загорелую грудь и плоский живот. Даже Череп повернул голову.

– Вот и пробил мой час! – И красавчик, легко подняв Ленусика на руки – та только охнула от неожиданности, – шагнул к двери.

– Ага, сначала говорил «на минуточку», а теперь уже целый час! – наигранно возмутился Демон.

А Ленусик обвила руками шею Ромео и пристыдила застывшего в остолбенении белобрысого:

– Николя! Чего вылупился? Хочешь подержать свечку?

Слепухин было сконфузился, но неожиданно ответил с вызовом:

– Отчего ж? Доверите – подержу!

Но Ромео со своей ношей уже скрылся в коридоре…

В ожидании парочки Демон, Череп и Слепухин устроились играть в карты. Азартно замелькали крести, буби, дамы, тузы… Коктейли лились рекой, мужчины сладко балдели. Впрочем, все трое явно испытывали недостаток общества Ленусика, чье шумное присутствие приятно будоражило, распаляло, придавало происходящему какой-то тайный смысл. Благодаря ей сегодняшнее застолье казалось полноценной оргией – с хохотом, грубоватым весельем и массой волнующих переживаний.

Слепухин пьянел на глазах. Он скинул свою несвежую футболку, обнажив впалую грудь и корпус с про ступающим скелетом, стал вести себя развязно. Поначалу умилительно кроткий и до жалости сиротливый, теперь он вызывающе пялился, скользко лыбился и держался паханом, изрыгая словес ную мерзость. К тому же он напропалую дымил вонючими дешевыми сигаретами и тушил окурки с изжеванными фильтрами в стаканах и тарелках.

– Да мне эти автодороги по барабану! – вещал хоуммастер. – Я все равно на метро езжу! Демон, ты мне лучше скажи: сколько ангелов прошло через эту хату? Хороша квартирка! Я бы здесь покувыркался с какой-нибудь Клеопатрой типа Ленусика! Признавайся, только честно!

– Без комментариев! – отрезал Черезов, про себя подумав, что имел счастье любить здесь всего одного ангела. И даже помыслов не было привести сюда другую женщину. – Николя, ты думай, чего спрашиваешь, если не хочешь без последних зубов остаться!