Книга Перевёрнутый мир онлайн - страница 13

Царь, о котором мало кто помнит

Что нам известно о царе Василии IV Иоанновиче? Да многие о таком вообще не слыхали. А между тем он занимал московский престол в тяжелые годы Смутного времени. И его путь на трон, и недолгое царствование были полны сенсационных событий. Начать с того, что Василий Иванович Шуйский стал последним «свободно выкликанным на царство» правителем, то есть последним демократически выбранным царем.

Только вот что за невидаль – «демократический царь»?! Разве такое может быть?

Вполне бывало, и не раз. Помните, как в «Борисе Годунове» Пушкина народ собрали на Красную площадь Москвы, чтобы он, услышав подсказку бояр, выкликнул имя Годунова. Народ, правда, молчал. Но это у Пушкина. На самом же деле такое выкрикивание имени для народного избрания человека на царство было обычной процедурой того времени. Только вот был ли царь Василий Иоаннович выкрикнут народом по его собственному, народному желанию, или кто подсказал?..

Случилось это 19 мая 1606 года в Москве на Красной площади. Время было кошмарное. Два дня назад, в 4 часа утра 17 мая, толпы москвичей прорвались в Кремль, поубивав занимавших его поляков. Боярин Валуев выстрелил в ненавистного Лжедмитрия, которого тут же дорубили мечами. С тех пор тело, смердя, лежало на Красной площади. Кто-то даже нацепил на голого лжеправителя театральную маску, видно намекая на то, что сей царь обожал театральные игрища, считаемые в народе дьявольскими. И в свергнутом царе народ вмиг опознал не Дмитрия Ивановича, а самозванца – беглого монаха Гришку Отрепьева.

19 мая 1606 года народ собрался на Красной площади вовсе не за тем, чтобы выбирать нового царя после смерти ненавистного Дмитрия I. В тот день москвичи и нахлынувшие в город любопытствующие из подмосковных деревень и сел ожидали услышать от бояр, кто будет входить в состав ожидаемого временного правительства во главе с патриархом. Именно это правительство должно было бы собрать Земский собор, а тот выдвинуть кандидатуру нового царя. Но произошло непредвиденное: не дожидаясь боярского известия, толпа зароптала:

«Не нужно нам временных, не хотим ждать – выберем сейчас и сами!» И вдруг раздался зычный голос: «Василь Иваныч Шуйский – наш царь!»

Царь Василий Шуйский

Бояре ахнули – виданное ли дело идти на поводу народа?! Но толпа загудела весьма угрожающе. И бояре не посмели возразить – ужасные картины народного бунта все еще стояли перед глазами, а порубленный лжецарь – Дмитрий Самозванец валялся у всех на виду голый с торчащими наружу поломанными ребрами. Нет уж, идти против народной воли у бояр пока не было сил. Так Василий Шуйский «не был избран, а был выкрикнут царем», – напишет впоследствии историк Соловьев.

Но полно – был ли Шуйский действительно «выкрикнут единым гласом толпы, чаявшей лишь в нем найти царскую особу», как будут потом говорить историки? А не подбил ли кто народ на сей необдуманный шаг? Сказать честно, толпа не особо и знала, кто такой этот «Василь Иваныч». Люди друг друга спрашивали. Знающие, правда, подсказали, что Шуйский – князь древнего рода, чуть не последний Рюрикович. Это было хорошо, потому что выходило, что он родственник прервавшейся династии по линии Ивана Грозного. Но главное, шептали знающие: человек он степенный, не молокосос, вроде самозванца Гришки, а разменявший уже шестой десяток лет. Хоть он и не особо уважаем в боярской среде (впрочем, нынче и среда эта в народе сама неуважаема), но всегда на виду и весьма осведомлен в «интрижных дельцах». Лично проводил дознание в Угличе о бедном «самоубиенном младенце Димитрии» и выяснил, что он напоролся на ножичек и умер. Теперь же именно Шуйский не побоялся лично объявить, что Гришка Отрепьев – самозванец. И восстание против супостата сам поднял – на белом коне во главе толпы ворвался в Кремль, порубив поляков. А это значит, что человек он большой смелости и храбрости.

Кто-то в толпе вспомнил еще, что Шуйский умен – осведомлен в науках, начитан, хотя от этого и подслеповат. Но окружающие загудели, что науки в жизни не главное, был бы человек хороший, дал бы народу хлеба посеять, а боярам да дьякам показал кузькину мать, чтоб народу жить не мешали. Вот если Шуйский на такое пойдет, так и нечего ждать каких-то там выборов – грянуть позычнее: «Василь Иваныч Шуйский – наш царь!» – да и вся недолга. Вот только случилось ли это «по искренности желания народного», как напишут потом?

Обратимся к воспоминаниям, например, его современника Конрада Бусова. Тот пишет, что Шуйский «зело верил в чародейство» и, еще будучи «верным слугой Годунова» и видя, что Бог не шлет ему «высшего счастья», собрал всех магов, «коих токмо можно было сыскать, чтобы то, чего не смог бы сделать один, мог бы сделать другой». Этим магам он раздал щедрое вознаграждение, пообещав вдесятеро больше, если они приведут его на трон.

Трудно сказать – помогло ли чародейство, но вот медяки, которыми маги щедро поделились в нужное время с «представителями толпы» на Красной площади 19 мая 1606 года, точно привели властолюбивого Шуйского на трон.

Надо сказать, что не токмо власть влекла стареющего Василия Ивановича, но и страсть. Был он к тому времени страстно влюблен в княжну Марию Буйносову-Ростовскую. Но отец девицы Шуйскому отказал, спесиво молвив: «Моя дочь если кого и достойна, так только царя!» Зато шестнадцатилетняя красавица Мария Василию тайком знак подала: «Не хочу ни за кого идти, ты мне люб! А что годами отягчен, так мне твоя степенность только по нраву». Ну что на такое ответить? Вот Шуйский и предпринял все для смещения Самозванца и возведения себя на трон.

1 июня 1606 года Василий IV Иоаннович венчался на царство. А через некоторое время в дом Буйносовых явились сваты. Торжественно вошли в хоромы, перекрестились на красный угол и начали неспешную речь. На этот раз посланцы смотрели на князя Буйносова-Ростовского свысока, твердо зная: царским сватам не отказывают. Отец Марии только рукой махнул с досады: не думал он, что этот «чахлый» Шуйский его переупрямит. Да и дочь хороша: сама-то красотой по всей Москве славится, а выбрала себе «худородного», которого царь Годунов по стране, словно простого гонца, посылал в разные там Угличи.

Впрочем, не один Буйносов-Ростовский брезговал «худородным» царем. Шуйского не признали практически все старинные боярские роды. Его посчитали нелегитимным, ведь он был «выкрикнут из толпы», а не избран Земским собором. Так что палки в колеса царю начали вставляться после первого же дня правления. Дело осложнялось и тем, что правителем Шуйский оказался не слишком-то умелым. Словом, все остались недовольны: и бояре, и патриарх Гермоген, и народ, который тут же поддался на восстание Ивана Болотникова. К тому же объявился новый самозванец – Лжедмитрий II, он же – Тушинский вор. Словом, настали новые смутные времена, и тех, кто мечтал сместить Шуйского, стало выше крыши.

А вот красавица Мария оказалась верна мужу. Вместе с ним она пережила два покушения на «царские персоны». Для поддержания русской армии отдала все свои драгоценности. Но помогала, как шептались, не в одних богоугодных делах, а всем, чем могла. Говорили, что после очередной блестящей победы молодого полководца Михаила Скопина-Шуйского именно она с улыбкой поднесла ему на пиру чашу с ядом. Михаил ведь хоть и приходился племянником царю, но по своим победам легко мог претендовать вместо дяди на престол. А уж этого Мария никак не желала допустить.

Только последние изыскания подтвердили, что обвинение Марии в отравлении молодого полководца – вымыслы недругов. Чашу Скопину-Шуйскому на самом деле поднесла на пиру жена брата царя Василия Иоанновича. И что показательно – не по приказу царя-деверя, а по приказу собственного мужа. И что еще более показательно, муж-то ее входил в тайное общество заговорщиков, мечтающих сместить царя Василия с трона. Уж кому там они хотели предоставить русский трон – новому самозванцу или кому из собственных рядов – неведомо. Но известно иное: события повторились с точностью до наоборот: опять Красная площадь, полная народу, опять громкий крик, только уже иной: «Ваську Шуйского в шею!»

17 июля 1610 года беднягу схватили и, хотя он вовсю упирался и даже размахивал кинжалом, скрутили и посадили под арест в один из его домов. Шуйский, правда, попытался сопротивляться – опять призвал магов-колдунов и даже нанял москвичей на «лихое дело сопротивления». Но ни колдуны, ни «лихие люди» не помогли. Стало только хуже. Поняв, что Шуйский не уйдет добровольно, бояре постригли строптивца в монахи да и отдали полякам в виде отступного. Те увезли его сначала в Смоленский монастырь, а потом и дальше – в Гостынинский замок под Варшаву. Там в одном из подвалов и окончил свою земную жизнь царь Василий IV Иоаннович 12 сентября 1612 года.

Так что в походе на трон и обратно не помогли ни колдуны, ни маги, ни даже рассыпаемые золотые монеты. И любовь юной жены не помогла. Бедную Марию заточили, как и мужа, в монастырь, правда, в Москве – в Ивановскую женскую обитель. И вот парадокс: когда-то Мария ездила туда узнать у матери настоятельницы, суждено ли ей выйти замуж за князя Шуйского и станет ли князь царем. Настоятельница ответила: «Клянись принести монастырю свой самый великий дар!» Княжна поклялась. И тогда монахиня предрекла: «Пока Шуйский будет сидеть на престоле, ты будешь рядом!»

Так и вышло: пока Шуйский правил, Мария была царицей. Ну а когда его сместили, она сама попала в монастырь. И только когда ее насильно постригали в монахини, поняла она, о каком даре говорила настоятельница. Не о возах с дарами, которые Мария исправно слала в обитель, шла речь, а о ней самой – Марии, принесенной в дар монастырю под именем инокини Елены. Там, в обители, Мария и скончалась. Путь на трон и обратно оказался невероятно коротким – всего-то четыре года. Но это была вся ее жизнь…