Книга Зеленая мантия онлайн - страница 2

Вечерние загадки

Лишь флейта Пана зазвучит, Тотчас запляшет лес.

Джошуа Стэнхолд. «Мальчик-козёл»

И вдруг им стало ясно, что тайна холмов и глубокое очарование сумерек обрели голоса и готовы заговорить с ними.

Лорд Дансени. «Благословение Пана»

1

Френки проводила мебельный фургон до дороги и посмотрела ему вслед, потом обернулась к дому. Просто чудо, во что превратилась выпотрошенная развалина, которую она купила. Дом чуть маловат, пожалуй, но им с Али места хватит.

Дел ещё полным-полно. Рабочие, как всегда, оставили за собой кучи мусора, но Френки настроилась сделать кое-что и собственными руками. Боже, скажи ей кто-нибудь, что она снова окажется здесь, хоть за день до розыгрыша в Винтарио…

Она улыбалась во весь рот. Все ещё не верится в случившееся. Двести тысяч долларов! Даже после выплаты двадцати шести тысяч за участок с руинами дома и ещё что-то около шестидесяти за ремонт на счёту в банке осталось больше ста тысяч. Ей все время казалось, что вот-вот кто-то явится и скажет, мол, произошла ошибка, и деньги придётся вернуть. Нет, конечно, этого не будет. Она не позволит. Только не теперь.

Френки медленно вернулась по дорожке к дому. Открыла дверь и чуть не столкнулась с дочерью, которая несла вниз по лестнице груду пустых коробок.

– Смотри, куда идёшь, детка! – воскликнула она.

Али вынырнула из-за картонной пирамиды:

– Грузчики уехали?

– Угу. Мы теперь совсем одни – в глуши лесов Ланмарка, куда не ступала нога человека!

– Ох, мамочка!

Френки рассмеялась и перехватила у неё коробки. От матери Али унаследовала светлые вьющиеся волосы, но дочь стригла их коротко, а не распускала пушистой волной по спине, как Френки. И резкие германские черты лица у неё тоже от Френки – широкий нос, широкий лоб, большой рот – и глаза такой тёмной синевы, что в них почти теряется зрачок. Их часто принимали за сестёр – к радости тридцатичетырехлетней Френки и смущению её четырнадцатилетней дочки.

– Убрала комнату? – спросила Френки.

– Для начала. Я думала помочь тебе на кухне, а потом, может, сходим на разведку?

Френки через кухонную дверь выкинула коробки на просторное закрытое крыльцо.

– Вот что я тебе скажу, – предложила она. – Давай я тут закончу, а ты сходи все разведай. Потом перекусим, и ты покажешь мне самое интересное.

– А можно? – Али явно разрывалась между желанием выбраться на солнышко и сознанием, что нечестно сваливать всю работу на мать.

– Не сомневайся.

– Ну ладно. – Она наградила Френки коротким поцелуем и выскочила за дверь, пока та не передумала.

Облокотившись на подоконник, Френки смотрела, как дочь по колено в сорняках пробирается через задний двор. Та подобрала какую-то палку и сшибала ею головки одуванчиков, оставляя за собой пушистый хвост белых парашютиков. И выглядела совершенно счастливой. Френки надеялась, что это надолго.

Впервые увидев дом, Али только и выговорила: «Ничего себе!» Но она охотно сидела с Френки над эскизами перестройки, да и к переездам ей не привыкать. Бедняга. Они с Али меняли квартиру чуть ли не каждый год. И обеим хотелось осесть наконец где-нибудь надолго. Когда Али скрылась за деревьями, Френки вернулась на кухню, выбрала одну из коробок и принялась расставлять её содержимое по шкафам.

Али была счастлива. Здорово просто так идти и размахивать палочкой. Шмяк! Парашютики одуванчика возносятся вихрем, а потом медленно плывут к земле. Некоторым удаётся приземлиться. Другие запутываются в траве. Иные подхватывает ветерок, и они уплывают вдаль. Шмяк! Она знала: мама беспокоится за неё. И зря. Этот переезд – первая удача за много лет.

Не то чтобы она так уж несчастливо прожила свои четырнадцать лет. Просто здесь нет её сверстников, и не надо будет прикидываться, будто ей нравится то же, что и всем. Шмяк! Если бы мама знала, каково ей, у неё и вправду были бы причины беспокоиться, но Али не собиралась болтать.

Ну как объяснить, что ей скучно с ровесниками? Скучно болтаться без дела, пить, курить сигареты или травку, бегать за мальчиками, тискаться на заднем сиденье автобуса или на диванчике в гостиной, пока родителей нет дома… Кому это нужно? Шмяк! Может, она не умела объяснить словами, что ей кажется важным, зато точно знала, что не кажется.

А здесь можно делать, что нравится. Гулять. Читать. Разобраться, какой ей хочется стать, когда на неё не давят сверстники или мамино страстное желание, чтобы её приняли в компанию и все бесконечные переезды с места на место не повлияли на её «сформировавшуюся психику».

Али усмехнулась и сшибла очередной одуванчик. «Расформировавшуюся…» Ещё одна тема для пересудов в ребячьей компании. Она, видите ли, до сих пор тощая как жердь, не оформилась, как остальные девочки. Шмяк! И кому это надо? Посмотрели бы, много ли радости её маме от хорошей фигуры. Она нацелилась палкой на высокий сорняк – вот что ещё надо сделать: узнать названия всех местных растений, деревьев и прочего – и замерла на месте, с высоко поднятой рукой. На неё с обочины дороги смотрел кролик. Али затаила дыхание. Зверёк глядел на неё влажными тёмными глазами, подёргивал носом. Ой, какой славный! Она медленно, боясь спугнуть, опустила палку, но при первом же движении кролик развернулся и шмыгнул в кусты. Ух ты! Здесь, наверно, прямо у дома полно зверей. Кролики, еноты, олени… может, даже лисы.

Дома у неё лежали несколько «Путеводителей по дикой природе» Тома Брауна-младшего, и ей захотелось вытащить книги из коробки и полистать. Лето будет что надо!

Шмяк! Шмяк! Она сбила ещё пару травинок и, напевая себе под нос, вышла на дорогу. Интересно, куда она ведёт? Али свернула за поворот, впереди показались какие-то постройки. Дорога, кажется, огибала их и уходила в лес, и девочка решила дойти до опушки, а заодно и рассмотреть дома. Подходить близко не станет – вовсе незачем в первый же день нарываться на сердитого фермера. Ещё разорётся, мол, она залезла на чужой участок – а все-таки взглянуть хочется. Только бы там не было детей!

Дорога чем ближе к лесу, тем становилась хуже. Похоже, когда-то по ней ездили, но теперь все заросло, и в лес уходила только узкая тропа. «Хорошо гулять по ней», – подумала Али, поворачиваясь к жилью. Это оказалась перестроенная ферма – новый коттедж и потемневшее от времени здание амбара, нависшее над подсобными сараюшками. Участок ухоженный – не то что у них с мамой. Вдоль дороги тянется изгородь, у амбара несколько яблонь, перед крыльцом – клумбы, пестревшие яркими цветами. С трех сторон к участку подступал лес, густой и таинственно-тёмный – на взгляд горожанки Али. Пахло скошенной травой. Она шагнула ближе, волоча палку по грязной дороге.

– Что тебе надо, детка?

От неожиданности у неё мурашки по спине побежали. Обернувшись, Али увидела стоящего по другую сторону невысокой изгороди мужчину и подивилась, откуда он вынырнул. Она и не видела, как он подошёл. Одет в джинсы, на лбу красная ленточка, чтоб пот не стекал в глаза. Густые чёрные волосы и сильное тело, покрытое тёмным загаром, на котором ярко выступают белые полоски и пятнышки. А глаза голубые, как у Пола Ньюмена. Али совсем недавно в сотый раз пересмотрела «Бутч Кэссиди и Санденс Кид». Когда человек шагнул к ней, оберегая правую ногу, Али сообразила, что белые отметины у него на теле – шрамы. И сколько же их!

– Я спросил, что тебе надо.

– Ничего, – смутилась Али. – Я просто… э-э… гуляла, понимаете?

– Здесь частная собственность, – сказал он. – Может, ты погуляешь где-нибудь в другом месте, ладно?

Али поспешно кивнула:

– Конечно. Извините. Просто я… мы с мамой теперь будем жить здесь, чуть дальше по дороге. Вот я и хотела осмотреть местность.

Пока она говорила, что-то в его взгляде переменилось, и он уже не казался таким грозным.

– Вот как? В том доме, где ранней весной работали ремонтники?

Али снова кивнула. Он насторожённо взглянул на неё и вдруг улыбнулся.

– Я как раз собирался выпить лимонаду, детка. Хочешь?

Али не слишком хотелось заходить в дом к незнакомому мужчине, но ведь они теперь соседи, так что не стоит начинать знакомство с недоразумений. К тому же он хромает, подумалось ей, так что она всегда успеет удрать.

– С удовольствием, – наконец решилась девочка.

– Пошли. – Он, прихрамывая, двинулся вперёд, и Али пристроилась рядом. – И как тебя зовут, детка?

Али покосилась на него.

– Почему бы и дальше не звать меня «деткой»?

– Не знаю. – Они подошли к крыльцу. – Присаживайся. Я вынесу лимонад. Тебе с кубиками?

– Как?

– Со льдом?

– Да, спасибо.

– Эй, погоди благодарить, пока не попробуешь лимонад. Я тебе не какая-нибудь Бетти Крокер^[12].

Он скрылся в доме, а Али присела на ступеньку. «Надо же такое сказать, – думала она. – А вообще-то, неплохая шутка. Надо будет испытать на маме в следующий раз, как ей случится готовить обед». Она пыталась припомнить, как он повёл плечом, говоря это, когда дверь со стуком распахнулась и хозяин вернулся.

Он успел надеть белую рубашку, которая ещё больше подчёркивала его загар. В протянутом ей стакане позвякивал лёд. Она уже открыла рот, чтобы поблагодарить, но припомнила его слова и решила сперва попробовать напиток. Мужчина усмехнулся, словно прочитал её мысли, и Али едва не захихикала. Пришлось срочно глотнуть, чтобы скрыть смешок.

– Спасибо, – сказало она, отведав. – Очень вкусно.

Он тоже отхлебнул лимонада и поставил стакан на ступеньку между ними.

– Да, ничего. Так как же тебя зовут?

– Алиса Трежур – но все зовут меня Али.

– Тебе не нравится имя Алиса?

– Уж лучше бы назвали Тупица, как по-вашему?

Он пожал плечами:

– Не знаю. По мне, и Алиса неплохо. А меня зовут Тони Гаронне.

– Вы здесь давно живёте, мистер Гаронне?

– Тони. Зови меня Тони, хорошо? А я буду звать тебя Али. Да, довольно давно. Не все время, понимаешь, но дом я купил лет пятнадцать назад.

– А мама выросла в том доме, куда мы въехали.

– Кроме шуток? И что? Получила наследство от своего старика или как?

– Нет. Она не слишком ладила со своими родителями. Ушла от них совсем молодой, но к тому времени её мама уже разошлась с папой, и… Ну, мы просто получили много денег, вот она и выкупила старый дом и привела его в порядок.

«Что это я так разболталась?» – спросила она себя.

– Вот как? Ну, его здорово вычистили. – С минуту оба молчали, занятые лимонадом. – Так вы здесь поселились вдвоём с мамой?

Али кивнула:

– Да. Мой папа… мы о нем почти не говорим.

– Эй, извини!

– Ничего. Я его и не помню. Он ушёл, когда я была ещё маленькой. Но с мамой… он был довольно груб.

– Таких парней… – начал, насупившись, Тони, но тут же улыбнулся. – Откуда же вы переехали?

– Из Оттавы.

– Здесь тебе будет непривычно. Я хочу сказать, город-то недалеко, но здесь по-настоящему тихо. И темно. Не всякий привыкнет.

– По-моему, мне это понравится. – Али допила лимонад и поставила стакан. – Мне пора идти, мистер… э-э… Тони.

– Мистер ЭТони? Мне нравится. Неплохо звучит, как по-твоему?

Али рассмеялась.

– Слушай, – добавил он. – Ты приходи, когда захочешь, я буду рад. Я тебя почему так неласково встретил? Тут по дороге то и дело катаются ребятишки. Я хочу сказать, кому это понравится? И ещё залезают во двор безобразничать, а я этого не люблю. Но ты моя соседка, и, по-моему, с тобой все в порядке. Приходи как-нибудь с мамой, я угощу вас спагетти. Что скажешь?

– Я у неё спрошу.

– Вот и хорошо. Провожу тебя до дороги.

– Что вы, не надо, – отказалась Али, покосившись на его хромую ногу.

Тони перехватил её взгляд.

– Да все в порядке. Её надо больше упражнять. И хотя у меня нет теперь былой прыти, я справляюсь.

Али хотелось спросить, где он был ранен, но она решила подождать до следующей встречи. На сегодня хватит. Сосед пока кажется вполне дружелюбным, но, уж конечно, он предпочёл бы обойтись без надоедливых девчонок.

– Приходи ещё. – Он опять словно читал её мысли. – И если вам с мамой что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне, ладно?

– Ладно. Спасибо… Тони.

– Ciao! – отозвался он.

– Что это значит?

– Это по-итальянски «пока» или «всего хорошего», а ещё и «привет».

Али улыбнулась.

– Ciao! – повторила она и выбежала на дорогу.

Обернувшись на повороте, она увидела, что Тони так и стоит на обочине, и махнула ему рукой. Когда он помахал в ответ, девочка побежала дальше.

* * *

– И ещё он хромает, – рассказывала Али за ужином, – и говорит немножко забавно, как будто… ну, не знаю. Как будто он не очень грамотный.

– Али, это невежливо!

– Но ведь это правда! И я не собираюсь над ним смеяться. Он мне понравился.

– Смотри, не надоедай ему.

– Он приглашал нас на обед. Сказал, приготовит спагетти.

– Что же ещё? – рассмеялась Френки. Потом положила недоеденный гамбургер на тарелку и наклонилась к дочери. – Тебе не показалось, что он из тех… ну… что с ним будут неприятности?

– Заранее ведь никогда не знаешь.

– Али!

– Ладно, ладно! На вид он хороший. Кроме того, со мной моя верная дубинка.

– Да, но…

– И кроме того, я его обгоню в два счета! Френки покачала головой:

– Ты неисправима.

Они вместе вымыли посуду и провели вечер, расставляя и переставляя мебель в гостиной и столовой. К половине одиннадцатого у обеих слипались глаза.

– Спок-ночи, – пробормотала Али, шаркая ногами по направлению к спальне.

Френки взъерошила ей волосы и поцеловала в лоб.

– До завтра, детка.

«Кажется, все налаживается, – думала Френки, раздеваясь у себя в комнате. – Слава богу, кажется, все налаживается. Наконец-то нам начинает везти». Она пригляделась к ещё незнакомым теням в своей новой спальне, натянула на себя одеяло и уснула с улыбкой на лице.

* * *

Когда погас последний свет, в лесу за домом что-то шевельнулось. Человек? Он поднял голову, ловя запахи, принесённые ветром, и медленно прокрался к дому. Добравшись до крыльца, провёл пальцами по дверным доскам. Дверь тихонько заскрипела и подалась.

Звёздный свет блеснул то ли в маленьких рожках, торчащих из густых кудряшек, то ли в костяных украшениях на голове незнакомца. В тусклом свете рассмотреть было нелегко, да и смотреть-то некому.

Кивнув самому себе, ночной гость вытащил из-за пояса шляпу и нахлобучил её на голову. Отступил в лес и помчался между деревьями легко и грациозно, как лань.