Книга Что может быть проще времени? онлайн - страница 4

ГЛАВА ПЯТАЯ

Вечеринка становилась шумной, не буйной пока, но шумной, как бывает в конце концов со всеми вечеринками, и здесь уже воцарилась атмосфера пустоты и бесцельности. Густой табачный дым, прохладный ветерок, залетающей из каньона в распахнутые окна, нескончаемая, никчемная болтовня, доносящаяся отовсюду, – все, казалось, говорило о том, что уже поздно и гости вот-вот начнут расходиться. Но на самом деле еще не было и двенадцати.

Герман Дальтон тяжело опустился в кресло, вытянул длинные ноги и, заправил в угол рта сигару, несколько раз провел пятерней по волосам, отчего его голова стала похожа на только что купленную щетку.

– Послушайте, Блэйн, – пробасил он, – с этим надо что-то делать. Если все оставить как есть, то скоро наступит время, когда понятие «бизнес» исчезнет. «Фишхук» прижал нас к стене.

– Мистер Дальтон, – устало произнес Блэйн, – если вам надо обсудить с кем-то этот вопрос, то я не подхожу для этой цели. В бизнесе я не разбираюсь, а о «Фишхуке» просто ничего не знаю, хотя и работаю там.

– «Фишхук» поглощает нас, – сердито продолжал Дальтон. – Лишает нас средств к существованию. Он разрушает стройную систему писаных и неписаных законов, которые на протяжении веков вырабатывались умными людьми, глубоко преданными интересам общества. «Фишхук» разваливает торговлю. Медленно, но неуклонно разоряет нас одного за другим. Взять хотя бы эти «мясные овощи»! Надо же такое выдумать. Сажаешь в грядку семена, а потом идешь и выкапываешь этакий картофель, в котором протеинов больше, чем в мясе.

– И теперь миллионы людей едят мясо, чего раньше не могли себе позволить, получая, благодаря вашей замечательной «системе писаных и неписаных законов», гроши.

– А фермеры! Подумайте о тех, кто вложил капиталы в торговлю мясом. Я уж не говорю о компаниях по производству тары.

– Конечно, по всем правилам следовало бы поставлять семена только фермерам или владельцам универсамов, либо продавать их не по десять центов за штуку, а по доллару или полтора. Тогда, конечно, натуральное мясо смогло бы конкурировать с семенами, а экономика не испытала бы никаких потрясений. Но в таком случае, естественно, эти миллионы людей никогда…

– Простите, – запротестовал Дальтон, – но вы не понимаете, что экономика – движущая сила нашего общества. Уничтожьте экономику, и вы уничтожите человека.

– Очень и очень сомневаюсь.

– Но правоту моих взглядов подтверждает история. Торговля создала мир, который нас сегодня окружает. Торговля открывала новые земли, отправляла корабли в далекие моря, строила заводы и…

– Я вижу, мистер Дальтон, вы хорошо знаете историю.

– Да, мистер Блэйн, неплохо. И особенно меня интересует…

– Тогда вы должны были заметить, что мысли, обычаи и убеждения со временем устаревают. Это можно прочитать на каждой странице вышей истории. Меняется мир, и меняются люди и их взгляды. Вам никогда не приходило в голову, что экономика, о которой вы так тревожитесь, устарела и… больше не приносит пользы? Что она сыграла свою роль в развитии человечества, и мир пошел дальше, и теперь экономика – понятие историческое, нечто вроде бронтозавра?

Дальтон даже подскочил в кресле, волосы его стали дыбом, сигара чуть не выпала изо рта.

– Боже мой! – воскликнул он. – Это ужасно. Неужели «Фишхук» в самом деле так думает?

Блэйн сухо усмехнулся:

– Нет, так думаю я, и у меня нет ни малейшего представления о позиции «Фишхука». Я ведь не член Правления.

Вот так всегда, подумал Блэйн. Куда не пойдешь, всюду одно и тоже. Вечно кто-то пытается выудить хоть какой-нибудь намек или крошечный секретик, касающийся «Фишхука». Эта стая стервятников, это сборище соглядатаев, которые жаждут знать, что же происходит, и воображают гораздо больше того, что есть на самом деле.

Дальтон снова откинулся на спинку кресла. Огромная сигара опять надежно держалась у него во рту, а волосы улеглись назад ровными рядами, словно их пригладили расческой.

– Вы утверждаете, что не состоите в Правлении. Значит, вы разведчик?

Блэйн кивнул.

– И вы летаете в космос и посещаете другие звезды и планеты?

– Да, именно.

– Но, в таком случае, вы – парапсих!

– Да, нас так называют. Хотя, простите за прямоту, в приличном обществе это слово стараются не употреблять.

Смутить Дальтона было невозможно.

– Интересно, что вы там видите?

– К сожалению, мистер Дальтон, я не могу ответить вам на этот вопрос.

– Вы летаете один?

– Нет, беру с собой тайпер.

– Тайпер?

– Такой механизм, набитый всякими приборами, которые записывают все, что происходит вокруг.

– Так эта штука летает вместе с вами?

– Да нет же, повторяю вам, я беру ее с собой. Когда я вылетаю, я прихватываю ее с собой, как портфель.

– Значит, только ваш разум и этот механизм.

– Да, мой разум и этот механизм.

– Но это невероятно!

Блэйн промолчал.

Дальтон извлек сигару изо рта и внимательно осмотрел ее. Конец сигары был так изгрызен, что изжеванные листья мокрыми прядями свисали вниз. Сосредоточенно сопя, Дальтон покрутил сигару, чтобы завернуть размокшие листья, и отправил ее обратно в рот.

– Давайте вернемся к тому, с чего мы начали, – изрек он с величественным видом. – У «Фишхука» имеются всякие там дьявольские штуки. Ладно. Бог с ними. Думаю, перед поступлением в продажу все тщательно проверяется. И никто не был бы в обиде – да, сэр, никто, – если бы «Фишхук» торговал через различные официальные организации. Но «Фишхук» не желает, чтобы эти штуки продавал кто-либо другой. Он открыл собственные лавки. Мало того, для вашей обиды назвали эти лавки «факториями"*. Можно думать, что „Фишхук“ имеет дело с толпой дикарей.

></emphasis> * Фактория – торговая контора или поселение европейских купцов в колониальных странах ред.

– По всей видимости, когда-то в «Фишхуке» работал человек, наделенный чувством юмора. Уверяю вас, мистер Дальтон, в это очень трудно поверить.

Дальтон распалялся все больше.

– Изобретаются все новые и новые способы, чтобы разорить нас. С каждым годом «Фишхук» все больше прибирает к рукам производство товаров, пользующихся спросом. А то и просто уничтожает спрос. Это не угроза несчастья, которое вот-вот может разразиться, а ржавчина, разъедающая нас уже давно. Недавно я узнал, что «Фишхук» собирается ввести свою систему телепортации, доступную для всех желающих. Вы представляете, какой это будет удар для торговли?

– Видимо, придет конец всем автомобильным фирмам и некоторым авиационным.

– «Видимо»! Вы прекрасно знаете, что так и будет. Ни один способ транспортировки не сможет конкурировать с телепортацией.

– Тогда единственный выход для вас – разработать систему телепортации самим. И за пределами «Фишхука» есть люди, которые могут показать, как это делается.

– Ненормальные! – злобно произнес Дальтон.

– Нет, Дальтон. Это обычные люди с паранормальными способностями. Благодаря им «Фишхук» стал сегодня тем, что он есть. То, что восхищает вас в «Фишхуке», почему-то вызывает отвращение за его пределами.

– Мы не можем пойти на это. Существуют народные традиции.

– А, народные традиции… Что, улюлюкающие толпы по-прежнему продолжают распинать парапсихов?

– Общественное мнение иногда возмущается, – неохотно согласился Дальтон.

– Можно представить, каким образом.

Дальтон вынул изо рта сигару, брезгливо посмотрел на нее: один конец потух, другой – весь изжеван. Немного подумав, он швырнул ее в цветочный горшок. Сигара зацепилась за нижние листья растения и закачалась грязным пятном на фоне зелени.

Сложив руки на животе, Дальтон уставился в потолок.

– Мистер Блэйн, – сказал он.

– Да!

– Вы очень проницательный человек. И цельный. Вы терпеть не можете консервативность в мышлении и несколько раз здорово поддели меня. Мне нравится, как вы это сделали.

– К вашим услугам, – холодно отозвался Блэйн.

– Сколько вам платят?

– Достаточно.

– Такого не бывает. Я никогда еще не встречал человека…

– Если вы пытаетесь купить меня, то просто спятили.

– Не купить, а нанять. Вы прекрасно знаете «Фишхук», знакомы со многими людьми. В качестве консультанта вы были бы просто незаменимы. Нам очень хотелось бы обсудить…

– Простите, сэр, но я ничего не смогу для вас сделать. При теперешних обстоятельствах я не смогу быть чем-либо для вас полезным.

Все, здесь я уже провел целый час, это более чем достаточно. Поел, выпил, поговорил с Дальтоном – просадил на него уйму времени. Пора двигаться дальше. Когда до «Фишхука» дойдет слух, что я здесь, надо быть подальше отсюда.

Сзади зашелестело платье, и чья-то рука легла ему на плечо.

– Я рада, что ты пришел, Шеп, – сказала Шарлин Витьер.

Он встал и повернулся к ней.

– Это я рад, что ты пригласила меня.

Ее глаза кокетливо блеснули.

– Я тебя пригласила?

– Нет, по правде, меня притащил Фредди Бейтс. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Ты же знаешь, я тебе всегда рада, – она слегка сжала ему руку. – Пойдем, я познакомлю тебя с одним человеком. Извините нас, мистер Дальтон.

– Пожалуйста.

– Вы шло довольно невежливо, – заметил Блэйн, когда они отошли.

– Надо было тебя спасать. Это на редкость скучный тип. Понятия не имею, откуда он здесь взялся. Уверена. что я его не приглашала.

– А кто он такой? Я так и не понял.

Она пожала красивыми обнаженными плечами.

– Глава какой-то торговой делегации. Они приехали поплакаться о несчастьях, которые на них обрушил «Фишхук».

– Я так и подумал. Он очень расстроен и, по его словам, очень несчастен.

– Ты почему не пьешь?

– Только что выпил.

– А ты поел? Тебе весело? У меня есть дименсино, последняя модель…

– Я посмотрю, только попозже.

– Пойди выпей еще. А я поздороваюсь еще кое с кем из гостей. Ты не останешься потом? Ты так давно у меня не был.

Блэйн покачал головой:

– Ужасно жаль, но не смогу. Спасибо.

– Тогда в другой раз, – сказала она и собралась идти, но Блэйн шагнул вперед и остановил ее.

– Шарлин, – спросил он, – тебе когда-нибудь говорили, что ты чертовски славное создание?

– Нет. Никогда и никто.

Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

– А теперь иди и развлекайся.

Блэйн стоял и смотрел, как она движется среди гостей.

Розовый вопросительно шевельнулся в нем.

– Подожди, – сказал ему Блэйн, глядя в толпу. – Положись на меня и потрепи еще немного. Потом мы вместе все обсудим.

Он почувствовал, что Розовый благодарен за то, что он помнит о нем, что откликнулся.

– Мы поладим, – сказал он. – Должны поладить. Ведь мы с тобой единое целое.

Розовый успокоился. Блэйн почувствовал, как он спокойно улегся, предоставив ему действовать. В самом начале он уже испытал страх, и страх снова мог родиться в нем. Пока он сдерживался, хотя ситуация, Блэйн знал, должна была казаться ему ужасающей, чудовищно, невообразимо велика была разница между этим местом и уединенной безмятежностью голубой комнаты на той далекой планете.

Блэйн как бы бесцельно пересек комнату, прошел вдоль бара, заглянул на минуту в зал с новым дименсино и вышел в прихожую. Надо ехать. До рассвета надо или как следует спрятаться, или быть за много миль отсюда.

Он побродил среди оживленно болтающих компаний, здороваясь со знакомыми.

Мне потребуется время, чтобы найти машину, в которой кто-то по забывчивости оставил ключ. А вдруг, пришла ему в голову страшная мысль, такой машины не окажется? Ч то тогда? Спрятаться в горах дня на два, пока не прояснится ситуация? Шарлин не откажется помочь, но она слишком болтлива, будет спокойнее, если она ничего не узнает. К кому же еще можно обратиться за помощью? Ребята из «Фишхука», конечно, помогли бы, но это их скомпрометирует. Нет, до такой крайности я еще не дошел. Многие другие тоже согласились бы оказать помощь, но каждому из них и без того непросто в безумном сплетении интриг и доносов, которыми окружен «Фишхук». И потом, никогда не знаешь, кому можно доверять. Некоторые, несомненно, тут же выдали бы меня в расчете получить повышение по службе.

Наконец он подошел к двери. Казалось, он вышел из густого леса на открытое поле: здесь нескончаемая болтовня едва слышалась, воздух казался прозрачнее и как-то чище. Исчезло чувство подавленности, скученности тел и умов, биения чужого пульса, наплыва чужой болтовни и злобных сплетен.

Дверь открылась, и в прихожую вошла женщина.

– Гарриет! – удивился Блэйн. – Как я не сообразил, что ты здесь. Ты ведь не пропускаешь ни одной вечеринки у Шарлин. Собираешь всякие интересные истории для текущей хроники…

Ее телепатический шепот обжег ему мозг:

– Шеп, ты полный, ты законченный кретин! Что ты здесь делаешь? Изображение кривляющейся обезьяны в бумажном колпаке, лошадиный зад с задранным хвостом.

– Разве ты…

– Конечно. Почему бы нет? Ряд вопросительных знаков. Думаешь, только в «Фишхуке»? Только ты один? Да, я держу это в тайне. Но я имею право на тайны. Разве хороший газетчик может обойтись без этого? Кипы пыльных бумаг; бесконечный поток цифр; губы, нашептывающие что-то в огромное ухо.

Вслух Гарриет Квимби произнесла приятным, певучим голосом:

– О, я никогда не пропускаю вечеринки у Шарлин. Здесь можно встретить таких интересных людей.

– Дурные манеры, – упрекнул Блэйн. Телепатией вообще пользоваться считалось дурной манерой, а в обществе и подавно.

– К черту манеры! Я тут перед ним душу наизнанку выворачиваю, а он… Лицо, очень похожее на него, перед которым элегантно скрестились в виде решетки красивые тонкие пальцы. Тебя ищут. Они уже знают, что ты тут. Скоро они будут здесь – если еще не пришли. Я приехала, как только узнала. Да не молчи же ты, как дурак… На нас обратят внимание, если мы будем так стоять.

– На этот раз напрасно потеряла время, – выговорил Блэйн. – Сегодня здесь нет интересных людей. Сегодня собралась на редкость неинтересная публика. Слухачи!!

– Пусть. Надо попробовать. Ты в опасности. Как Стоун. Как другие после него. Я приехала помочь тебе.

– Я тут беседовал с одним бизнесменом-лоббистом, – произнес он. – Жуткая скука. Вот вышел сюда глотнуть свежего воздуха. Стоун! Что тебе о нем известно?

– Сейчас неважно. Тогда я еду обратно, не стану терять время попусту. Моя машина стоит на обочине, но тебе со мной идти нельзя. Я пойду заведу мотор и выведу машину на дорогу, ты поброди еще немного здесь, а потом пробирайся на кухню. План дома с красной линией, ведущей на кухню.

– Я знаю, где кухня.

– Только спокойнее. Не делай резких движений, держись естественней. Веди себя как все и делай вид, что умираешь от скуки. Карикатурный человечек с опущенными ресницами. Плечи его согнулись под тяжестью бокала, который он вяло держит в руке. У человечка распухшие от шума уши, а на рожице застывшая улыбка. Сначала пойдешь на кухню, оттуда – через черных ход на улицу.

– Неужели ты поедешь вот так, сразу? – спросил вслух Блэйн.

– Вдруг я ошибся. Но зачем? Зачем ты это делаешь? Какой тебе смысл? Человек, с недоумением и злостью глядящий в пустой мешок.

– Люблю тебя. Деревянный забор, на котором вырезано сердце, пронзенной стрелой.

– Не лги. Кусок мыла, энергично моющий рот.

– Не говори им, Шеп, – попросила Гарриет, – а то Шарлин до смерти обидится. Я ведь журналистка, из твоих приключений выйдет неплохой рассказ.

– Но ты забыла, что «Фишхук» может караулить на дороге у выхода из ущелья.

– Не беспокойся, Шеп, я разузнала их планы. Мы их одурачим.

– Хорошо, я буду нем, как рыба. До встречи. Спасибо.

Она вышла, и каблучки ее застучали вниз по лестнице.

Блэйн медленно повернулся и направился обратно, в переполненные комнаты. Не успел он перешагнуть порог, как в лицо ему ударил жаркий ком разговоров – гул десятков голосов людей, которым все равно, что говорить и с кем, лишь бы говорить, лишь бы отыскать в этом шуме суррогат самоутверждения.

Значит, Гарриет – телепат. Вот чего бы никогда не подумал. Хотя, если ты журналист и обладаешь способностью к телепатии, самое разумное – никому об этом не говорить.

В болтливости ее не упрекнешь, подумал Блэйн и удивился, как эта женщина смогла так долго хранить свою тайну. Впрочем, напомнил он себе, Гарриет сначала журналист, а потом уже женщина. Пишет она лучше, чем многие известные писаки.

У бара он остановился, взял виски со льдом и несколько минут со скучающим видом потягивал напиток. Нельзя показать, что он спешит или куда-то направляется, но нельзя допустить, чтобы его втянули в какой-нибудь разговор, – на это нет времени.

Можно было бы зайти на пару минут в дименсино, но опасно. Слишком быстро там включаешься в сюжет, теряешь чувство времени, растворяешься в происходящем. Потом, включаясь в середине программы, часто рискуешь оказаться в весьма неловком положении.

Лучше не стоит, решил он.

Блэйн обменялся приветствиями с несколькими знакомыми; его покровительственно похлопал по спине подвыпивший джентльмен, с которым он познакомился дней десять назад; ему пришлось выслушать пару непристойных анекдотов; он даже слегка пофлиртовал с престарелой вдовушкой, которая с глупой улыбкой набросилась вдруг на него.

И все это время он двигался к двери в кухню.

Наконец добрался до нее.

Перешагнул через порог и с праздным видом пошел вниз по ступенькам.

В кухне никого не было. Холодной голубой эмалью сверкала посуда. Гулко тикали настенные часы с длинной секундной стрелкой.

Блэйн поставил еще наполовину полный бокал с виски на ближайший столик. От наружной двери его отделяли лишь шесть шагов по тускло мерцающему полу.

Он сделал два шага и собрался делать третий, как в мозгу у него раздался тихий возглас предупреждения: Блэйн оглянулся.

За большим холодильником, сжимая что-то в кармане пиджака стоял Фредди Бэйтс.

– Брось, Шеп, – сказал он, – не советую сопротивляться. Все вокруг оцеплено. У тебя нет шансов.