Книга Призванные луной онлайн - страница 3

Глава третья

Я прошла через контору и осторожно приоткрыла входную дверь, но аромат духов и трав, повисший в воздухе, сразу сообщил мне, что тревожиться нечего.

У тротуара, рядом с автобусом Стефана, растянулся длинный темный «кадиллак». Я пошире распахнула дверь, шофер в форме приподнял шляпу, потом открыл заднюю дверцу «кадиллака», и из машины вышла пожилая женщина.

Я повернулась в контору и крикнула:

– Все в порядке, Мак. Это команда очистки.

Держать людей в неведении о волшебных существах, живущих среди них, – сложная специализированная работа. Стая Адама для этой цели использует лучшую колдунью северо-западного побережья США. Слухи о происхождении Елизаветы Аркадьевны Вишневецкой и о том, как она оказалась в Тройном городе, меняются еженедельно. Я думаю, она и весь выводок ее внуков и правнуков способствуют распространению самых нелепых версий. Я с уверенностью могу сказать только, что она родилась в России, в Москве, и прожила в Тройном городе не меньше двадцати лет.

Елизавета выбралась из глубин своей машины с видом прима-балерины, выходящей на поклон. На это стоило подсмотреть.

Рост около шесть футов, телосложение – почти ничего, кроме кожи и костей, длинный элегантный нос и серый проницательные глаза. Стиль одежды – нечто среднее между престарелой графиней и Бабой-ягой. Многочисленные Слои дорогих тканей спускаются до икр, поверх них – длинный шерстяной плащ с капюшоном и теплый шарф, которым обернута голова и шея. Ее наряд не аутентичен – ни для одного времени или места, которые мне известны, но я не встречала человека, настолько смелого, чтобы объяснить ей это.

– Елизавета Аркадьевна, добро пожаловать, – произнесла я, проходя мимо автобуса и останавливаясь у ее машины.

Она посмотрела на меня.

– Мне позвонил Адамчик и сказал, что один из его волков мертв.

Голос ее звучал резко и четко, как голос английского аристократа, и я решила, что она немного рассержена: обычно у нее такой сильный акцент, что я ее с трудом понимаю. А когда по-настоящему рассердится, вообще не говорит по-английски.

– Да, вервольф, – подтвердила я. – Но не думаю, что он из стаи Адама.

Я поняла, что Адамчик – это ласковая форма от Адам. Не думаю, чтобы она когда-нибудь так назвала его в лицо. Елизавета редко проявляет чувства, если тот, о ком идет речь, может ее услышать.

– Тело у меня в мастерской, – сообщила я. – Но здесь повсюду кровь. Вервольф гнался за мной с разорванной артерией и истек кровью у склада; он дважды прорывался сквозь изгородь и умер от потери крови прямо на улице. На складе есть видеокамера, и я использовала автобус Стефана, – я показала, – чтобы перевезти тело. Елизавета что-то шепнула по-русски шоферу, в котором я узнала одного из ее внуков. Он поклонился и что-то ответил, прежде чем обойти машину и открыть багажник.

– Иди. – Она протянула руку, словно отталкивая. – Я приведу тут все в порядок без твоей помощи. А ты жди возле тела. Скоро здесь будет Адам. Когда посмотрит, скажет, что мне делать со всем этим. Ты убила вервольфа? Серебряной пулей? Мне искать оболочку?

– Клыками, – ответила я: она знает, кто я. – Это что-то вроде несчастного случая – его смерть.

Я повернулась, чтобы уйти в контору, но она схватила меня за руку.

– О чем ты думала, Мерседес Томпсон? Маленький волк, нападающий на больших, скоро умрет. Удача когда-нибудь кончится.

– Он убил бы мальчишку, который был под моей защитой. У меня не было выбора.

Она отпустила меня и неодобрительно фыркнула, а когда заговорила, русский акцент вернулся.

– Выбор всегда есть, Мерси. Всегда. Если он напал на мальчишку, значит, он не из числа Адамовых.

Она взглянула на шофера и что-то рявкнула. Поняв, что мне разрешено уйти, я вернулась к Маку и мертвому вервольфу.

Мак сидел у тела и лизал пальцы, словно коснулся свертывающейся крови и теперь слизывал ее. Плохой знак. Я была почему-то уверена, что если бы Мак себя полностью контролировал, он бы этого никогда не сделал.

– Мак, – позвала я, проходя мимо него к дальней стенке гаража, где мы сидели.

Он зарычал на меня.

– Прекрати! – резко сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучал страх. – Возьми себя в руки и иди сюда. Ты должен кое-что узнать, прежде чем здесь появится Адам.

Я старалась избежать соревнования в доминировании, потому что инстинкт говорил мне, что Мак прирожденный лидер, доминант, который вполне может стать Альфой – а я всего лишь женщина.

Эмансипация не проникла в среду вервольфов. Самка, у которой есть самец, занимает положение в соответствии с рангом своего самца, а независимые самки всегда ниже самцов – если только эти самцы не склонны к покорности, что бывает очень редко. Это обстоятельство причинило мне много горя, так как я росла в стае вервольфов. Если рядом нет никого более доминантного, Мак не сможет справиться с волком в себе. Адам еще не прибыл, так что придется мне.

Я посмотрела на него, изо всех сил подражая приемному отцу, и подняла бровь.

– Мак, ради бога, оставь этого мертвеца и иди сюда. Он медленно встал, вся его фигура выражала угрозу.

Но вот он покачал головой и потер лицо, чуть покачиваясь.

– Это помогает, – заметил он. – Можешь так сделать еще?

Я попыталась.

– Мак. Немедленно иди сюда.

Чуть пошатываясь, он подошел ко мне и сел.

– Когда Адам придет, – решительно произнесла я, – что бы ты ни делал, не смотри ему в глаза больше чем на одну-две секунды. Надеюсь, в тебе сработает инстинкт. Не нужно укрываться – помни, ты ничего плохого не сделал. Говорить буду я. Нам нужно, чтобы Адам взял тебя к себе домой.

– Я вполне проживу один, – возразил Мак. Он почти пришел в себя, но все же невольно поворачивал голову в сторону мертвого тела.

– Нет, не проживешь, – твердо сказала я. – Не будь здесь стаи, может, и выжил бы. Но если ты встретишься с любым волком из стаи, и стая о тебе не знает, тебя убьют. К тому же скоро полнолуние. Адам поможет тебе до этого времени контролировать твоего волка.

– Я смогу контролировать чудовище? – спросил Мак, застывая.

– Полностью, – ответила я. – И это не чудовище – не более, чем кашалот. Вервольфы вспыльчивы и агрессивны, но они не злы. – Я вспомнила о том вервольфе, который его продал, и поправилась: – По крайней мере не злее некоторых людей. – Я даже не помню, что делает этот зверь, – заявил Мак. – Как я смогу его контролировать?

– В первые несколько раз это трудно, – сказала я. – Хороший Альфа способен провести тебя через это. Когда приобретешь навыки, сможешь вернуться к прежней жизни, если захочешь. Придется только быть внимательным: даже в человеческом облике у тебя будет вспыльчивый характер и гораздо больше сил, чем ты привык. Адам тебя научит.

– Я не смогу вернуться, – прошептал он.

– Сначала научись контролю. Есть те, кто поможет тебе с остальным. Не сдавайся.

– Ты не похожа на меня.

– Конечно. Я ходячая; это другая форма. Я такой родилась.

– Никогда не слышал о ходячих. Это разновидность других?

– Близко, – сказала я. – У меня нет многого того, что есть у вас, вервольфов. Нет сверхсилы. Нет сверхбыстрого заживления ран. Нет стаи.

– И нет вероятности, что ты сожрешь друга, – предположил он. Не знаю, шутил он или говорил серьезно.

– Да, кое-какие преимущества есть, – согласилась я.

– Откуда ты столько узнала о вервольфах?

Я открыла рот, собираясь сообщить ему краткую версию, но решила, что подробности отвлекут его от мертвого тела.

– Моя мать была фанаткой родео, – начала я, садясь рядом с ним. – Ей нравились ковбои, любые. Она влюбилась в индейца из племени черноголовых, ездока на быках по имени Джо Старый Койот, из Браунинга, Монтана. И забеременела мной. Она мне позже рассказала, что мой отец происходит из рода знахарей и шаманов, но тогда она решила, что он просто пытается произвести на нее впечатление. Джо погиб в автокатастрофе через три дня после их первой встречи.

Тогда ей было семнадцать, и родители попытались убедить ее сделать аборт, но она и слышать не хотела. Тогда ее попробовали уговорить отдать меня на удочерение, но она хотела вырастить меня сама – до того момента, как мне исполнилось три месяца и она обнаружила в моей колыбели щенка койота.

– Что же она сделала?

– Попыталась разыскать семью моего отца, – ответила я. – Поехала в Браунинг и нашла несколько семей с такой фамилией, но все они утверждали, что никогда не слышали о Джо. Он точно был коренным североамериканцем. – Жестом я показала на себя. Сама я не выгляжу чистокровной: во мне есть и английские черты. Но кожа у меня даже в ноябре загорелая, а прямые волосы такие же темные, как глаза. – Но в остальном я о нем ничего не знаю.

– Старый Койот, – задумчиво произнес Мак. Я усмехнулась.

– Заставляет думать, что перемена в нашей семье передается по наследству, верно?

– Как получилось, что тебя воспитали вервольфы?

– Дядя моего прадеда был вервольфом. Считалось, что это семейная тайна, но от моей матери трудно что-нибудь утаить. Стоит ей улыбнуться человеку, и тот расскажет ей о всей своей жизни. Ну, она узнала номер его телефона и позвонила.

– Bay! – воскликнул Мак. – Никогда не встречался со своим прадедом.

– Я тоже, – заметила я. – Только с его дядей, который оказался вервольфом. Одно из преимуществ вервольфа – долгая жизнь.

«Если сумеешь взять под контроль своего волка, конечно, но это ему лучше объяснит Адам».

Его взгляд снова обратился к нашему покойному другу.

– Ну хорошо, – вздохнула я. – Глупое поведение все равно может привести к смерти. Дядя моего прадеда был достаточно умен, чтобы пережить свое поколение, но это не помешало ему однажды лунной ночью быть проткнутым лосем.

– Так вот, – продолжила я, – он приехал к нам и сразу понял, кто я, как только меня увидел. Это было до того, как другие открылись, и люди все еще верили в то, что наука доказала невозможность волшебства. Он сказал моей матери, что для меня безопасней будет расти в заброшенном районе Монтаны в стае Маррока – у вервольфов в Монтане есть собственный поселок, куда редко забредают чужаки. Меня воспитала бездетная семья.

– Мать просто отдала тебя?

– Она приезжала каждое лето, и ей это было нелегко. Марроки не слишком любят людей, за исключением собственных супруг и детей.

– Мне казалось, Маррок – это имя волка, который правит Северной Америкой.

– Стаи иногда принимают на себя имя правителя. Поэтому стая Маррока именует себя марроками. Но чаще основой названия служит географический термин. Волки Адама зовутся стаей бассейна Колумбии. В штате Вашингтон есть еще только одна стая – Изумрудная стая в Сиэтле.

Мак готов был задать следующий вопрос, но я подняла руку, призывая его к тишине. Услышала машину Адама.

– Помни, что я говорила тебе об Альфе, – сказала я Маку и встала. – Он хороший человек, и ты в нем нуждаешься. Просто сиди здесь, держи глаза опущенными и предоставь говорить мне, и тогда все будет в порядке.

Тяжелая гаражная дверь застонала, потом загремела, словно гигантские цимбалы, как будто раскрывалась быстрее, чем обычно.

На пороге стоял Адам Хауптман. Он на мгновение застыл, и я увидела его только глазами, как обычный человек. На него стоило посмотреть.

Несмотря на немецкую фамилию, лицо и волосы у него славянские: смуглая кожа, черные волосы, хотя не такие, как мои, – широкие скулы и узкий, но чувственный рот. Он не высок и не массивен, и кто-то может удивиться, почему, стоит ему войти в комнату, как все взоры устремляются на него. Люди думают, что именно лицо объясняет его привлекательность. Но они ошибаются. Адам – Альфа и, будь он уродлив, все равно приковывал бы внимание всех, кто окажется поблизости, любого волка и человека, а его мужественная красота лишь усиливала это впечатление.

При обычных обстоятельствах глаза у него карие, глубокого шоколадного цвета, но когда он сердится, они светлеют и становятся почти желтыми. Я услышала, как ахнул Мак, когда на него обрушилась волна гнева Адама, поэтому я, заранее приготовившись, позволила этой волне прокатиться над собой, как морской воде над обломком стекла.

Может, все-таки следовало объяснить получше, чем это я сделала по телефону, но иногда можно и позабавиться.

– Что случилось? – спросил он голосом чуть мягче первых зимних снежинок.

– Сложно объяснять, – ответила я, целых две секунды удерживая его взгляд, прежде чем повернула голову и кивнула в сторону тела. – Мертвец вон там. Если твой, то он новый – и ты плохо справился со своей работой. Он был слеп и глух, как человек. Я смогла захватить его врасплох, и он был настолько невежествен, что не знал: рана заживает не так быстро, если нанесена сверхъестественным существом. Он слишком увлекся погоней, позволил себе истечь кровью до смерти и…

– Хватит, Мерседес, – прорычал он, подошел к мертвому вервольфу и наклонился к нему. Передвинул тело, и рука трупа безвольно упала на землю.

Мак взвыл, но тут же наклонил голову и прижался к моей ноге, чтобы не смотреть.

Этот звук перенес внимание Адама с мертвеца на мальчишку.

Альфа проворчал:

– Он не мой – этот тоже.

– Как вежливо, – заметила я. – Твоя мама могла бы порадоваться твоим манерам, Хауптман.

– Осторожней, – прошептал он.

Это была не угроза, только предупреждение.

Хорошо. Он страшен. По-настоящему страшен. Вероятно, был страшен, когда еще был просто человеком. Но я не покажу ему, что он меня пугает.

– Адам Хауптман, – вежливо произнесла я, чтобы продемонстрировать, как это делается. – Позволь представить тебе Мака – это его единственное имя, которое мне известно. Примерно две луны назад на него напал вервольф из Чикаго. Вервольф убил его подругу, но Мак выжил. Нападавший захватил его и запер в клетку. Человек, похожий на чикагского Альфу Лео, продал его кому-то. Его держали в трейлере и использовали для чего-то похожего на эксперименты с наркотиками, пока он не сумел убежать. В пятницу на прошлой неделе он появился у дверей моей мастерской и спросил, нет ли работы.

– Ты не сообщила мне, что у твоей двери незнакомый вервольф?

Я подчеркнуто вздохнула.

– Я не член твоей стаи, Адам. Я знаю, тебе трудно это понять, поэтому скажу медленно: я не принадлежу тебе. И не обязана ничего тебе говорить.

Адам хрипло выругался.

– Новые вервольфы опасны, женщина. Особенно если они замерзли и проголодались. – Он посмотрел на Мака, и голос его совершенно изменился, из него исчезли гнев и напряжение. – Мерси, иди сюда.

Я не стала смотреть вниз, чтобы понять, что он увидел на лице Мака. Сделала шаг, но Мак вцепился в мою левую ногу. Я остановилась, чтобы не упасть.

– Гм. В данный момент я несколько стеснена.

– Для умной девочки ты иногда ведешь себя очень глупо, – сказал Адам мягким глубоким голосом, стараясь не напугать сидевшего рядом со мной вервольфа. – Закрыться в гараже с новым волком и мертвым телом – не самый мудрый из твоих поступков. Я пока не представляю, кто он. Было бы полезно знать его настоящее имя.

– Мак, – прошептала я, – как тебя зовут?

– Алан, – сонно ответил он, вставая на колени и прижимаясь лицом к моему животу. – Алан Маккензи Фрейзер, в честь моего деда, который умер в год, когда я родился. – Его движения привели к тому, что моя рубашка задралась, и он лизнул мою обнажившуюся кожу. Для чужака это могло бы показаться чувственным, но живот – самое уязвимое место тела, излюбленное хищниками. – Ты хорошо пахнешь, – прошептал он.

От него несло вервольфом, и я начинала паниковать – что в такой ситуации совсем не полезно.

– Алан, – произнес Адам, словно пробуя это имя на вкус. – Алан Маккензи Фрейзер, иди ко мне.

Мак отвел голову, но больно стиснул руками мою ногу. Он посмотрел на Адама и зарычал, что дрожью отозвалось в моей ноге.

– Моя, – заявил Мак.

Глаза Адама сузились.

– Не думаю. Она моя.

«Было бы лестно, – подумала я, – если бы один из них не говорил обо мне как об обеде, да и во втором я не уверена». Пока Адам отвлекал внимание Мака, я протянула руку за спину и схватила большой гаечный ключ, лежавший на полке сразу за мной. И двинула им Мака по лопатке.

Удар вышел не очень сильный, потому что я не могла как следует размахнуться, но лопатку, даже лопатку вервольфа, повредить нетрудно. Я услышала, как треснула кость, и вырвалась из рук Мака, прежде чем он пришел в себя от неожиданности.

Мне не хотелось причинять ему боль, но он выздоровеет за несколько часов, а я не позволю ему съесть меня. Не думаю, чтобы после убийства он оправится так же легко и быстро, как от сломанной кости.

Адам двигался почти так же стремительно, как я. Он схватил Мака за загривок и рывком поставил на ноги.

– Адам, – сказала я, пребывая в относительной безопасности в дальнем углу гаража. – Он новый и необученный. Он жертва.

Я сознательно вела речь тихо и спокойно, чтобы не усиливать возбуждение.

Помогло и то, что в этот момент Мак не выглядел особенно опасным. Он безвольно висел в руках Адама.

– Прости, – почти неслышно произнес Мак. – Прости. Адам преувеличенно раздраженно вздохнул и отпустил Мака – вначале поставил на ноги, но так как ноги Мака подогнулись, Адам опустил его за землю.

– Больно, – скулил Мак.

– Знаю. – В голосе Адама больше не было гнева. Конечно, он говорил с Маком, а не со мной. – Если переменишься, заживет быстрее.

Мак посмотрел на него. – Не думаю, что он знает, как это делать нарочно, – высказала я предположение.

Адам задумчиво взглянул на тело, потом на меня.

– Ты что-то говорила о клетке и экспериментах? Мак промолчал, поэтому я кивнула.

– Да. Очевидно, у кого-то есть наркотик, который пытаются применить к вервольфам. – Я повторила все, что рассказал мне Мак, потом подробно описала собственную встречу с мертвым ныне вервольфом и его напарником-человеком. Я уже сообщила Адаму большинство фактов, но была уверена, что часть информации потерялась из-за его возбужденного состояния, поэтому просто все рассказала снова.

– Проклятие, – кратко выразился Адам, когда я закончила. – Бедняга. – Он повернулся к Маку. – Ну хорошо. С тобой все будет в порядке. Прежде всего надо вызвать твоего волка, чтобы ты мог залечить рану.

– Нет, – возразил Мак, дико поглядев сначала на мертвеца, потом на меня. – Когда я такой, я себя не контролирую. Я кому-нибудь причиню боль.

– Посмотри на меня, – велел Адам, и хотя его мрачный глубокий голос был адресован не мне, я не могла оторвать от него взгляда. Мак тем более. – Все в порядке, Алан. Я не позволю тебе причинить вред Мерси, хотя она заслуживает наказания. – И доказывая свою наблюдательность, добавил: – И не позволю тебе съесть мертвеца.

Когда Мак начал колебаться, я подошла к Адаму, чтобы иметь возможность смотреть парню в глаза.

– Я тебе говорила, что он будет контролировать твоего волка, если ты не сможешь. Поэтому он и Альфа. Необходимо ему поверить.

Мак закрыл глаза и кивнул.

– Хорошо. Но я не знаю как.

– Скоро научишься, – сказал Адам. – А сейчас я тебе помогу. – Коленом он оттолкнул меня и достал из кармана нож. – Тебе будет легче без одежды.

Я старалась держаться как можно незаметней и не вскрикнуть, услышав возглас Мака.

И в лучшие времена переход никогда не бывает легким и безболезненным, особенно он труден без помощи лунного призыва. Не знаю, почему вервольфы не могут меняться, как я, но мне пришлось закрыть глаза и постараться не обращать внимания на болезные звуки, доносившиеся из угла гаража. Сломанная лопатка не облегчала Маку переход. Некоторые вервольфы с опытом меняют форму относительно быстро, но новому на это требуется много времени.

Я вышла из гаража в контору, а оттуда наружу: чтобы оставить их в одиночестве и больше не видеть страдания Мака. Я села на единственную цементную ступеньку у конторы и стала ждать.

В тот момент, когда полные боли крики Мака перешли в волчий вой, вернулась Елизавета, опираясь на руку внука.

– Здесь еще один вервольф? – спросила она у меня. Я кивнула и встала.

– Тот мальчишка, о котором я рассказывала. Но здесь Адам, так что опасности нет. Вы вычистили автобус Стефана?

Я кивком указала на него.

– Да, да. Ты что, считаешь, что имеешь дело с любителем? – Она обиженно фыркнула. – Твой друг вампир никогда не узнает, что в салоне побывал еще один труп, кроме его собственного.

– Спасибо. – Я наклонила голову и, поскольку ничего больше не слышала в гараже, открыла дверь конторы и позвала: – Адам?

– Все в порядке, – устало ответил он. – Сейчас безопасно.

– Здесь Елизавета со своим шофером, – предупредила я на всякий случай: вдруг он в гневе ее не заметил.

– Пусть тоже заходит.

Я открыла переднюю дверь, но внук Елизаветы перехватил ее у меня и придержал для нас обеих. Елизавета переместила костлявую хватку с локтя внука на мой, хотя рука у нее была такая сильная, что я была уверена: она вполне может обойтись без помощи.

Мак сидел в том же углу гаража, в котором я его оставила. Его волчья форма была темно-серой, и поэтому он сливался с тенями на цементном полу. Одна лапа у него была белой, и под носом светлела полоска. У вервольфов окраска обычно больше напоминает собачью, чем волчью. Не знаю почему. У Брана, Маррока, – белое пятно на хвосте, словно он окунул его в ведро с краской. Мне это кажется забавным – но мне никогда не хватало духу сказать ему об этом.

Адам склонился над мертвецом, не обращая на Мака никакого внимания. Когда мы вошли, Альфа поднял голову.

– Елизавета Аркадьевна, – формально поздоровался он и добавил что-то по-русски. Снова перейдя на английский, продолжил: – Роберт, и тебе спасибо за то, что пришел сюда сегодня.

Елизавета сказала Адаму что-то по-русски.

– Еще не совсем, – ответил Адам. – Можешь поменять назад его форму? – Он показал на мертвеца. – Я не узнаю его запах, и мне хотелось бы получше разглядеть его лицо.

Елизавета нахмурилась и быстро заговорила по-русски с внуком. Тот кивнул. Они еще какое-то время общались, потом она снова повернулась к Адаму.

– Возможно. Я попробую.

– Есть ли у тебя здесь фотоаппарат, Мерси? – спросил Адам.

– Есть. – Я работаю со старыми машинами. Иногда попадаются авто, «восстановленные» другими, у них бывает новый и необычный внешний вид. Я обнаружила, что если сделать снимок машины перед тем, как ее разобрать, потом легче собирать. – Сейчас принесу.

– Прихвати листок бумаги и чернильную подушечку, если есть. Я пошлю отпечатки пальцев своему другу для идентификации.

К тому времени как я вернулась, труп уже был в человеческой форме, и рана на шее, которую я сделала, выглядела как лопнувший воздушный шарик. Кожа посинела от потери крови. Мне приходилось видеть мертвецов и раньше, но тех я не убивала.

Перемена привела к тому, что его одежда разорвалась – и не так живописно, как изображают комиксы и художники-фантасты. Брюки лопнули в промежности, рубашка разошлась на шее и по швам на плечах, и все это выглядело ужасно непристойно.

Адам взял у меня цифровой фотоаппарат и сделал несколько снимков под разными углами, потом убрал аппарат в сумку и повесил себе через плечо.

– Верну, как только получу фотографии, – с отсутствующим видом пообещал он, взял принесенные мною канцелярские принадлежности и вначале искусно смазал подушечки пальцев мертвеца чернилами, а потом сделал отпечатки на бумаге.

После этого все происходило очень быстро. Адам помог внуку Елизаветы поместить тело в роскошные внутренности машины, чтобы от него избавились. Елизавета провела необходимый ритуал – танцы и жесты, – очищая мой гараж от волшебства; я надеялась, что теперь ничего не свидетельствует о том, что в мастерской находилось мертвое тело. Она взяла и одежду Мака.

– Тихо, – велел Адам, когда Мак угрожающе заворчал. – Все равно теперь это рваные тряпки. У меня дома есть одежда, которая тебе подойдет, а завтра раздобудем другую.

Мак сердито взглянул на него.

– Ты идешь со мной, – сказал Адам тоном, не терпящим возражений. – Я не позволю новому волку свободно бегать по моему городу. Тебе придется кое-чему научиться, потом я разрешу тебе остаться или уйти – но только когда буду уверен, что ты себя контролируешь.

– Я ухожу; такой старой женщине, как я, не следует поздно ложиться, – заявила Елизавета. Она кисло посмотрела на меня. – Хоть ненадолго воздержись от глупостей, Мерседес. Я не хочу еще раз появляться здесь.

Звучало это так, словно она постоянно занималась моим гаражом, хотя была у меня впервые. Я устала, и мысль об убитом мной человеке по-прежнему вызывала желание освободиться от содержимого желудка. К тому же я была слишком напряжена, поэтому мой ответ оказался не настолько дипломатичным, как следовало бы.

– Я тоже этого не хочу. Она уловила невысказанный вызов, но я смотрела широко раскрытыми ясными глазами, так что она не поняла, серьезно ли я говорю. Оскорбленная колдунья в одном списке с разгневанным вервольфом-Альфой и пребыванием рядом с новым волком и с мертвым телом – все это я проделала за один вечер. Но тут уж я ничего не могла поделать.

Мне пришлось научиться вызывающему поведению, чтобы выжить в стае огромных доминирующих вервольфов. Они, как и другие хищники, уважают храбрость. Если уж слишком будешь стараться не задеть их, они воспримут это как слабость, а слабые – это добыча.

Завтра я снова буду чинить старые машины и какое-то время не стану поднимать голову. На сегодня я издержала всю свою удачу.

Адам, по-видимому, был согласен с этим, потому что он взял Елизавету под руку, отвлекая ее, и отвел к машине. Ее внук Роберт лениво улыбнулся мне.

– Не слишком наседай на бабушку, Мерси, – негромко сказал он. – Ты ей нравишься, но это ее не остановит, если она решит, что ты проявляешь недостаточно уважения.

– Знаю, – ответила я. – Пойду домой и проверю, укоротят ли несколько часов сна мой язычок, чтобы он больше не приводил к неприятностям.

Мне хотелось пошутить, но получилось слишком устало.

Уходя, Роберт сочувственно посмотрел на меня.

Кто-то прислонился к моей ноге. Опустив голову, я увидела Мака. Он поднял на меня глаза, вероятно, считая, что тоже смотрит сочувственно. Адам оставался с Елизаветой, но у Мака, по-видимому, никаких неприятностей не было. Я слегка почесала его за ухом.

– Пойдем. Закроем мастерскую.

На этот раз я свой кошелек не забыла.