Книга Рождество с неудачниками онлайн - страница 4

Глава 4

Нора и две ее подруги только что заняли столик в своей любимой закусочной при автозаправке, где продавали не только бензин, но и самые экзотические сандвичи и кофе с молоком по три бакса за чашку. В полдень здесь, как всегда, было полно посетителей, а при виде длинных очередей входили все новые и новые люди.

Был перерыв на ленч. Кэнди и Мерри также входили в комитет, ответственный за проведение аукциона для музея изобразительных искусств. Вокруг, за другими столиками, обсуждали примерно такие же проблемы.

Вдруг у Норы зазвонил мобильный телефон. Она извинилась за то, что забыла выключить его, но Мерри настояла, чтобы подруга ответила. Мобильники звенели, гудели и пищали по всей закусочной.

Это снова был Оби, и Нора даже растерялась: откуда, интересно, он узнал номер ее мобильника? Но уточнять не стала.

– Это Оби, «Тыквенное семя», – объяснила она Кэнди и Мерри, как бы призывая подруг включиться в беседу.

Они закивали, но, судя по всему, им было неинтересно. Очевидно, все знали Оби из «Тыквенного семени». Там были самые высокие в мире цены. Так что покупать у него считалось даже в каком-то смысле престижным.

– Мы забыли обсудить приглашения на вашу вечеринку, – сказал Оби, и сердце у Норы замерло. Она тоже совсем забыла об этих приглашениях и, разумеется, не хотела обсуждать это в присутствии Кэнди и Мерри.

– Ах да, – сказала она.

Мерри затеяла разговор с каким-то добровольцем, сборщиком пожертвований, он сидел за соседним столом. Кэнди оглядывала помещение, стараясь понять, кого из знакомых здесь нет.

– Знаете, они нам тоже не нужны, – сказала Нора.

– Так у вас что же, не будет вечеринки? – чуть ли не с ужасом осведомился Оби.

– Нет, вечеринки в этом году не будет.

– Э-э, но я как-то...

– Спасибо за звонок, Оби, – тихо произнесла она и тут же отключила мобильник.

– Что это вам не нужно? – тут же спросила Мерри, прервав разговор с соседом.

– Как это понимать, что вечеринки не будет? – поспешила узнать Кэнди, она сверлила при этом взором Нору, точно радар. – Что случилось?

«Прикуси язык, – приказала себе Нора. – Подумай о пляжах, теплой морской воде. Тебя ждут целых десять дней в раю».

– А, это... – неопределенно протянула она. – Мы в этом году на Рождество отправляемся в круиз. Блэр все равно нет, а нам обоим не мешает отдохнуть.

Тут в закусочной воцарилась мертвая тишина – так, во всяком случае, показалось Норе. Кэнди и Мерри хмурились, переваривая новость, а в ушах Норы звучали слова Лютера. И она с вызовом добавила:

– Десять дней на «Принцессе острова», этом роскошном лайнере. Багамы, Ямайка, Большие Каймановы острова. Я уже похудела на два фунта, – смущенно улыбнулась она.

– Так вы не справляете Рождество? – словно ушам своим не веря, спросила Мерри.

– Именно, – ответила Нора. Мерри была остра на язык, и Норе еще несколько лет назад пришлось научиться огрызаться. Она вся сжалась в ожидании язвительного замечания.

– Вот просто так не станете справлять Рождество, и все? – снова спросила Мерри.

– Решили отменить, – ответила Нора с таким видом, точно это все объясняло.

– Звучит необычайно заманчиво, – заметила Кэнди.

– Тогда что же мы будем делать в канун Рождества? – не унималась Мерри.

– Ну, что-нибудь придумаешь, – отмахнулась Нора. – Устраивают же и другие вечеринки.

– Но такой, как у тебя, не будет.

– Очень мило с твоей стороны.

– И когда уезжаете? – спросила Кэнди. Она уже тоже мечтала о пляжах и целой неделе отдыха от надоевшей работы.

– В день Рождества. Кажется, в полдень.

Довольно странное время выбрано для отъезда, подумала Нора, еще когда Лютер заказал билеты. «Раз мы все равно не справляем Рождество, дорогой, почему бы не уехать несколькими днями раньше? И избежать тем самым кануна Рождества, всего этого сумасшествия?» «А что, если Блэр позвонит как раз в канун Рождества?» – возразил он тогда. К тому же Биф обещала сделать им скидку в триста девяносто девять долларов именно потому, что двадцать пятого декабря в дорогу отправляется гораздо меньше туристов. Как бы там ни было, но путевки и билеты заказаны, все оплачено, и изменить уже ничего нельзя.

– Тогда почему бы не отпраздновать канун Рождества? Я что-то не понимаю, – продолжала гнуть свое Мерри. Она даже раскраснелась при мысли о том, что обязанности хозяйки приема могут пасть на нее.

– Да потому, что мы просто не хотим, Мерри. Мы берем отпуск. От всего. И никакого Рождества. Ничего. Никаких елок, индейки, подарков! Просто берем с собой деньги и отправляемся в круиз. Поняла?

– Я прекрасно тебя понимаю, – сказала Кэнди. – Если в мой Норман предложил что-то в этом роде!.. Но ему и в голову не придет, больше всего на свете он боится пропустить двадцать партий в боулинг. Я страшно завидую тебе, Нора.

Мерри взялась за сандвич с авокадо. Она жевала и оглядывала закусочную. И Нора знала, о чем в этот момент думает подруга. Кому первому сообщить новость? «Слышали? Крэнки отменяют Рождество! Никакой вечеринки! Никакой елки! Ничего, кроме денег в кармане, которыми они собираются сорить во время круиза».

Нора тоже принялась за еду, прекрасно понимая, что, как только она выйдет за дверь, вся закусочная загудит от слухов и сплетен, и к обеду все будут знать, что затеяли сумасшедшие Крэнки. Ну и что с того? И пусть, подумала она. Это неизбежно, а потому не стоит обращать на разговоры внимания. Половина городка будет на стороне Кэнди. Люди станут завидовать и мечтать уехать вместе с Норой. Но многие примут сторону Мерри, будут неприятно поражены отменой Рождества. Однако даже среди них – а Нора была уверена в этом – найдутся такие, кто позавидует ей.

А через три месяца никто и не вспомнит об этом.

Подкрепившись еще немного, подруги отложили сандвичи и достали бумаги. Больше о Рождестве не было произнесено ни слова, во всяком случае, в присутствии Норы. Уже уезжая, она позвонила Лютеру похвастаться только что одержанной победой.

День у Лютера выдался напряженный. Его секретарша, пятидесятилетняя трижды разведенка по имени Докс, заявила, что хочет поискать себе какие-нибудь дешевенькие духи, потому как от Санта-Клауса в этом году ничего не ждет, и пропала на полдня. Пришлось Лютеру самому звонить Скруджу, делал он это дважды, и всякий раз при упоминании этого имени на том конце линии раздавался смех. «Очень оригинально», – сердито подумал Лютер.

В середине дня в кабинет к нему ввалился Янк Слейдер с таким видом, точно его преследовала толпа разъяренных клиентов. Потрясая кулаком, он затворил за собой дверь и уселся.

– Знаешь, старина, ты гений, – почти шепотом заявил он. Янк был специалистом в области амортизации, боялся собственной тени, хотел бы, чтобы в сутках было восемнадцать часов, потому как жена у него отличалась невероятно скандальным характером.

– Конечно, гений, – согласился с ним Лютер.

– Вчера пришел домой поздно, выждал, пока жена не уляжется спать, а затем сделал то же самое, что и ты. Порылся в счетах. Прикинул, подсчитал, и вышло, что мы в прошлом году выбросили целых семь кусков. А у тебя сколько вышло?

– Чуть больше шести тысяч.

– Нет, это просто невероятно! И главное – все на ветер. Меня прямо затошнило.

– А ты поезжай в круиз, – посоветовал Лютер, прекрасно понимая, что супруга Янка ни за что не согласится. Для нее праздники начинались еще в конце октября и плавно переходили в десятичасовой марафон на Рождество, с беспрерывным метанием на стол разных блюд в доме, полном гостей.

– В круиз, – пробормотал Янк. – Хуже ничего придумать не мог? Ну, прикинь сам. Целых десять дней на корабле в обществе Абигайль. Да я ее за борт вышвырну!

«И никто не станет осуждать тебя за это», – подумал Лютер.

– Семь тысяч баксов, – пробурчал Янк.

– Невероятно, не правда ли? – заметил Лютер. И минуту-другую бухгалтеры молча скорбели о напрасной трате денег, которые достались им тяжким трудом.

– Это первый твой круиз? – спросил Янк.

– Да.

– Я тоже никогда не ездил. Интересно, бывают каюты для одиночек?

– Наверняка бывают. Таких условий, чтобы непременно брать с собой кого-нибудь, вроде бы нет. Подумываешь поехать один, Янк?

– Не подумываю, Лютер, дорогой. Просто мечтаю. – В усталых глазах его слабо тлел огонек надежды. А еще – искорка радости, чего прежде Лютер за Янком не замечал. В этот миг его друг и коллега витал в мыслях где-то далеко-далеко. Он был не в кабинете, а в море или на пляже на Карибских островах, и был совершенно счастлив без Абигайль.

Лютер молчал, пока его коллега мечтал, потом вдруг эти мечты стали немного смущать Янка. К счастью, зазвонил телефон и вернул его в грубый мир, заполненный столами и стульями, подлежащими списанию, а также сварами с женой-скандалисткой. Он поднялся на ноги и двинулся к двери, не говоря ни слова. А уже у порога обернулся и сказал:

– Ты мой герой, Лютер.

* * *

Вик Фромейер узнал новость от мистера Скэнлона, командира бойскаутов, а подтвердила ее племянница жены, которая делила комнату с девушкой, подрабатывающей у Оби в «Тыквенном семени». И еще примерно то же самое ей шепнул университетский коллега, которому кто-то подсчитывал налоги в фирме «Уайли в Бек». Три разных источника, так что слух, похоже, был достоверный. Крэнк, конечно, может поступать как ему заблагорассудится, ко Вик и все остальные обитатели Хемлок-стрит не желали мириться с этим.

Фромейер негласно считался на Хемлок-стрит главным, хотя никто на эту должность его не избирал. Работа в университете была непыльная, у него оставалась масса свободного времени и нерастраченной энергии, которые он расходовал, организуя своих соседей по улице. В доме, где проживали шестеро ребятишек, творился сущий бедлам. Двери всегда нараспашку, кто-то постоянно во что-то играл. В результате на лужайку перед домом Фромейеров было просто больно смотреть, хоть он и трудился в поте лица над цветочными клумбами и газоном.

Именно Фромейер устраивал для обитателей Хемлок-стрит барбекю у себя на заднем дворе, причем строго по особому списку. Именно Фромейер распространял разного рода петиции, старательно обходил все дома, собирал подписи за или против отмены школьных бондов, или же против строительства новой четырехполосной магистрали в милях от их квартала, или же за обновление системы канализации. Именно Фромейер вызвал санитарную службу, когда у соседа не забирали пакеты с мусором, скопившиеся перед домом. И поскольку инициатива исходила именно от Фромейера, проблема была решена очень быстро. Допустим, на Хемлок-стрит приходила с какой-то другой улицы бродячая собака. Один звонок от Вика Фромейера, и на место происшествия тут же прибывали представители службы контроля за бродячими животными. Допустим, на улице замечали какого-нибудь паренька с немытыми волосами, татуировкой и отсутствующим взглядом. Один звонок от Фромейера, и тут же появлялась полиция, брала парнишку в оборот, задавала вопросы.

Допустим, кто-то из жителей Хемлок-стрит заболел и прикован к постели. И Фромейер тут же составляет список навещающих, организует доставку еды и даже уход за лужайкой больного. Допустим, не дай Бог, на улице кто-то скончался, и Фромейер организует доставку цветов и договаривается с кладбищем. Любой попавший в беду сосед всегда мог рассчитывать на Фромейера. Буквально во всем.

Снеговики были идеей Вика, хотя он впервые увидел их на окраинах Эванстона, так что запатентовать это изобретение никак не мог. Одинаковые снеговики украшали каждую крышу на Хемлок-стрит. Восьмифутовый снеговик с дурацкой ухмылкой, носом из кукурузного початка и непременно в черной шляпе. Скатан из толстых белых валиков, и ночью весь так и светится, так и сияет белизной, потому что в подножие этой статуи вмонтирована лампочка в двести ватт. Дебют снеговиков на Хемлок-стрит состоялся шесть лет назад и имел потрясающий успех. Двадцать один дом по одну сторону улицы, двадцать один – по другую, и на высоте сорока футов красуются в два безупречно ровных ряда шикарные снеговики. В местной газете цветной снимок улицы украсил первую страницу. Две телевизионные группы даже вели репортажи в прямом эфире!

На следующий год вызов был принят. Жители Стэнтон-стрит, что к югу от Хемлок-стрит, и обитатели Акерман-стрит, что к северу, украсили крыши своих домов оленями с серебряными колокольчиками. И благодаря ненавязчивому вмешательству все того же Фромейера Комитет парковых и рекреационных сооружений даже учредил призы за лучшее украшение улицы к Рождеству.

Два года назад произошло несчастье. Внезапно налетевшая снежная буря сорвала с крыш снеговиков и унесла в соседний район. Фромейер провел беседы с обитателями Хемлок-стрит, и в прошлом году крыши домов вновь украшали белые толстячки, только на сей раз на фут ниже. Лишь две семьи не участвовали в праздничном оформлении улицы.

Каждый год именно Фромейер решал, в какой день следует устанавливать снеговиков. И вот, услышав новость о чете Крэнк и круизе, он решил немедленно вмешаться. После обеда он напечатал короткое объявление для всех соседей – заниматься этим ему приходилось примерно раза два в месяц. Затем распечатал текст на принтере – сорок один экземпляр, призвал своих шестерых ребятишек и велел доставить по копии в каждый дом. Объявление гласило:

«Уважаемые соседи! Погоду завтра обещают ясную и безветренную. Самое подходящее время, чтобы вновь возродить к жизни снеговиков. Если нужна помощь, звоните Марти, или Джуд, или лично мне».

Лютер взял объявление у улыбающегося во весь рот малыша.

– Кто там? – крикнула Нора из кухни.

– Фромейер.

– Чего ему понадобилось?

– Да насчет снеговика.

Она медленно вошла в гостиную. Лютер стоял посреди комнаты с листком в руке и с таким видом, точно получил повестку в суд. Они обменялись опасливыми взглядами, затем Лютер покачал головой.

– Ты должен, – сказала Нора.

– Ничего я не должен, – твердо ответил он, отчетливо и жарко выговаривая каждое слово. – И ничего делать не буду. Кто такой этот Вик Фромейер, чтобы указывать, когда и как мне украшать собственный дом?

– Но речь идет всего-то о снеговике.

– Нет, не только о нем. О гораздо большем.

– О чем?

– Это вопрос принципа, Нора. Неужели не понимаешь? Мы можем вообще забыть об этом чертовом Рождестве, если захотим, и...