Рецензии на книгу Пир
Дорогие друзья! Новогодний стол накрыт!
Что у нас тут есть? Салаты из тампонов, бедро Наташи Ростовой, желе из стула, глаз японца и чей-то нос, щи - борщи, каравай, топленное масло с кровью убитой и изнасилованной девушки, десерты из обещаний, молитвы бабушек под соусом из дедова сапога. И - апофеоз пиршества - запеченная, нежнейшая дочь хозяина - Настенька? Ну как, потекли слюнки? Лично у меня - нет.
Сорокин решил вывести из тени еду, то, как мы ее готовим, поглощаем и испражняем. Только подход к еде у него нестандартный - в ход идет все вокруг - материальное и нематериальное, съедобное и несъедобное. На заправку - сексуальные извращения, оргии и сцены насилия.
Интересно показан и подход к еде в разных странах : русские питаются молитвами, японцы и китайцы - искусством. А американцы, пардон, и половые органы обсосут, если те покрыты мармеладом и глазурью.
После Мрак твоих глаз я с подозрением начала относиться к русским треш - книгам, но после "Пира" - зарекаюсь их читать вообще. Не хватает какой то изюминки, не играет автор на эмоциях, все это немного противно, но не более. "Настя" - заглавный рассказ о том, как в узком круге друзей появилась традиция жарить и съедать своих дочерей на шестнадцатилетие - мог бы получиться более эмоционально сильным, если бы Настя сопротивлялась, орала, вырывалась, а не прыгала счастливая в печь. Теряется чувство накаленности событий. Ну, варварская традиция, ну не более, Настю не жаль.
Но если тут еще есть сюжет и общая мысль, то в рассказе "Concretные" вообще ничего непонятно, полнейший бред. Автор решил намешать французский, китайский, английский и немецкий, плюс свои выдуманные слова, а перевод и пояснение дать забыл. Поэтому, некоторые места читаются невероятно тяжело.
Либо я тупая, либо лыжи не едут.
Что мне еще дико не нравится в русской треш - литературе, так это постоянные нападки на мавзолей Ленина. Ленина вечно то оживляют, то он предводитель чудищ, то на него молятся, то убить хотят. От этого какое - то не комфортное чувство, как Ленин из вождя народа превратился в символ потустороннего зла? На минуточку представляю, что в мавзолее действительно чудищи живут и как - то очень жутко становится.
Что мне понравилось - контраст еда/секс. После сцен, где кого - то жестоко поедают, сексуальные извращения действительно будоражат и воспринимаются иначе. Как и после оргий поедание чего-либо кажется священным действом. Это, пожалуй, все, что мне понравилось.
В общем, толкните меня, когда русская контркультура начнет цеплять, а не вызывать отвращение во всех смыслах.
Книгу Сорокина "Пир" я взялся читать, заинтересовавшись рассказом "Настя". Мне нравятся жестокие книги, а что может быть забавнее родителей, съедающих свою дочь в день ее рождения?
Сейчас хочется сказать одно - я ещё никогда так не ошибался.
Надеясь прочитать что-нибудь о веслом каннибализме, кишках и насилии, получил 13 новелл г***а. Всего несколько из них вообще имеют связанный сюжет, но лучше они от этого все равно не становятся. Автор вводит множество совершенно непонятных деталей и действий, (когда, например, посреди ужина все гости встают и начинают забивать гвозди в пол), но не объясняет, что это вообще было, зачем и почему. Точно такие же вопросы можно задать и ко всей книге в целом. Остальные рассказы - это не имеющие начала и конца урывки из диалогов, сборники рецептов (как готовить мороженное из презервативов или прокладки в кокосе) и просто непонятные тексты.
Этот "шедевр" я мучил более двух месяцев, и мне, честно говоря, жалко потраченного времени. Зато теперь я точно знаю, что это первая и последняя книга Сорокина, которую я читал. И да, ещё, что если съесть собственные гениталии, то выйдет Бог.
Владимир Сорокин и его многообразная адская кухня
Едой, равно как и ее потребителями, по мысли Сорокина, может стать все. Растения, животные, рыбы, птицы, люди, вещи, слова, буквы, речи, события, лозунги, молитвы, чувства, жуткие продукты генной инженерии в обществе будущего, экскременты и даже пустота.
Сразу оговорюсь, что сборник "Пир" не стоит того, чтобы читать его первым у Сорокина. Можно испугаться и не продолжить знакомиться с данным автором. Он очень специфичен.
В первую очередь, этот сборник о еде, о рецептах, о способах принятия пищи. Еда - очень важный факт нашей жизни. За всю жизнь мы можем испробовать сотни, тысячи разных блюд, а можем чередовать только картошку с макаронами. Мы строим свой день разными комбинациями, но в нем все равно присутствует еда. Вот Сорокин в этом сборнике выносит еду в название, в некоторых рассказах еда играет главного героя. Сорокин беспощадно напоминает, как мы едим, что мы едим, как еда проходит по пищеводу и что случается потом.
Особенные стесняшки будут сетовать на жёсткость книги, ведь в ней много мата, сцен эротического содержания, посиделок в уборной и других поведений нашего организма. Но не стоит пугаться и критиковать, ведь это то, что нас окружает, начиная с рождения и заканчивая смертью.
Мне сборник понравился, но не весь.
Самыми терпимо выдержанными показались рассказы "Настенька" и "Лошадиный Суп". Фантазия у автора, конечно, шикарная. "Лошадиный суп" - вещь очень сильная, психологически трудно вынести то, что вынесла главная героиня, то, что должны вынести мы как читатели. Другие рассказы показались скучными, многие я не поняла, некоторые мне бы хотелось перечитать. Не ругаю себя, потому что это Сорокин и трактовать его полет мыслей однозначно не получается.
Мы - это то, что мы едим. Сорокин тыкает нас лицом в бытовой, житейский сборник "Пир".
