Книга Речные заводи онлайн - страница 4

Глава 39

повествующая о том, как герои Ляншаньбо устроили побоище на месте казни и как затем они собрались в кумирне Белого дракона

Вы уже знаете, что Чао Гай и остальные главари, выслушав военного советника У Юна, спросили, какую же ошибку он допустил в письме. И он отвечал:

– В письме, которое мы вручили сегодня утром начальнику тюрем Дай Цзуну, я по недосмотру допустил ошибку. Из-за написанных древним стилем «сяочжуан» и вырезанных на печати четырех иероглифов «ханьлинь Цай Цзин», которые значат «ученый Цай Цзин», Дай Цзуна привлекут к ответственности.

– Но я сам видел много писем и сочинений советника императора Цай Цзина, и на всех этих документах была именно такая печать, – возразил Цзинь Дацзянь. – Я сделал точную копию без малейшего отступления. О какой же ошибке идет речь?

– Никому из нас не пришло в голову, что теперешний начальник области Цзянчжоу господин Цай Цзю – сын императорского советника Цай Цзина. Как же можно было на письме отца к сыну ставить официальную печать? Вот в этом-то и состоит ошибка. А я не заметил ее! В Цзянчжоу сразу все обнаружат, и Дай Цзуну не миновать беды.

– Так надо поскорее догнать его и передать другое письмо, – воскликнул Чао Гай.

– Разве его догонишь? – сказал У Юн. – Ведь он же Волшебный скороход и сейчас прошел уже не менее пятисот ли. Однако медлить нельзя, мы должны принять меры, чтобы спасти их обоих.

– Что же можно придумать? – спросил Чао Гай.

Тогда У Юн, наклонившись к нему, прошептал несколько слов и затем уже громко добавил:

– Вы наш начальник и должны тайно отдать приказ всем. Только так и можно сейчас действовать. Времени терять никак нельзя.

Но о том, что это был за приказ и кто готовился его выполнить, мы говорить не будем.

Между тем Дай Цзун в назначенный срок возвратился в Цзянчжоу и, явившись в управление, вручил ответ начальнику Цай Цзю. Тот был очень доволен, что Дай Цзун возвратился в срок и, наградив его тремя чарами вина, спросил:

– А ты видел моего отца?

– Нет, я не видел вашего почтенного отца, потому что пробыл там всего одну ночь и сразу же отправился в обратный путь, – отвечал Дан Цзун.

Правитель области вскрыл конверт и в начале письма прочитал: «Посылку твою с многочисленными подарками я получил…» А далее говорилось: «Император выразил желание посмотреть на этого преступника Сун Цзяна, поэтому немедля прикажи сделать прочную тюремную повозку, в которой и отправь злодея под надежной стражей в столицу. Необходимо принять меры, чтобы преступник не сбежал в дороге». И в конце письма было сказано: «Что касается Хуан Вэнь-бина, то я доложу о нем императору, и он, несомненно, получит высокое назначение».

Дочитав письмо, начальник области не мог скрыть своей радости; он тут же приказал принести слиток чистого серебра в двадцать пять лян и дал его в награду Дай Цзуну. Затем Цай Цзю приказал сделать крепкую тюремную повозку и вызвал к себе чиновников, чтобы сообщить им о решении императорского советника.

Нет надобности распространяться о том, как Дай Цзун, поблагодарив начальника области, отправился к себе домой, а потом, захватив с собой вина и мяса, пошел в тюрьму повидаться с Сун Цзяном.

Расскажем лучше о Цай Цзю, который очень спешил отправить преступника в столицу и не мог дождаться, когда будет готова тюремная повозка. И вот дня через два, когда все приготовления были закончены, к начальнику области вошел привратник и доложил о приезде Хуан Вэнь-бина из Увэйцзюня. Цай Цзю приказал просить гостя во внутренние. покои. Хуан Вэнь-бин, как обычно, привез подарки – вино и свежие фрукты.

– Вы постоянно оказываете мне такое большое внимание, я, право, не достоин этого, – промолвил Цай Цзю.

– Немного деревенских фруктов такой пустяк, о котором и говорить не стоит, – вежливо возразил Хуан Вэнь-бин.

– Могу поздравить вас, – сказал начальник области, – в скором времени вы, несомненно, получите назначение.

– А откуда вам это известно? – поинтересовался Хуан Вэнь-бин.

– На днях из столицы возвратился посланец с ответом на мое письмо, – сказал Цай Цзю. – Преступника Сун Цзяна приказано отправить в столицу. О вас же скоро будет доложено императору, и вы получите высокое назначение. Об этом мне написал мой отец.

– Ну, если так, то я глубоко благодарен вам за вашу поддержку, – отвечал Хуан Вэнь-бин. – Однако этот ваш посланец действительно чудесный скороход!

– Если у вас есть какое-нибудь сомнение, – промолвил начальник области, – так я покажу вам письмо моего отца, и вы убедитесь, что я ничуть не ошибаюсь.

– Боюсь, что не совсем удобно читать семейное письмо, – усомнился Хуан Вэнь-бин. – Но если вы доверяете мне, то разрешите взглянуть на него.

– Что вы, что вы, господин тунпань, – запротестовал начальник области. – Ведь мы же с вами лучшие друзья, и ничто не мешает вам прочитать это письмо. И, приказав слуге принести письмо, Цай Цзю протянул его Хуан Вэнь-бину.

А тот, внимательно прочитав его с начала до конца, повертел в руках и стал рассматривать конверт. Ему сразу же бросилось в глаза, что печать была слишком четкой и свежей, и, покачав головой, он проронил:

– Это письмо поддельное.

– Ну, тут уж вы ошибаетесь, господин тунпань, – уверенно возразил начальник области. – Это писал мой отец собственной рукой. Я знаю его почерк. Как же оно может быть поддельным?

– Разрешите спросить вас, господин начальник, – продолжал Хуан Вэнь-бин. – Такая ли была печать на письмах, которые вы получали раньше?

– А ведь правда, – воскликнул начальник области, – на других письмах вовсе никакой печати не было, там просто стояла подпись моего отца. Видно, на этот раз у него под рукой оказался ящичек с печатями, и он, случайно взяв ее, поставил на конверте.

– Милостивый господин начальник, простите меня за смелость, – настаивал на своем Хуан Вэнь-бин, – но это письмо фальшивое, – кто-то хочет вас обмануть. Как вам известно, у нас в стране сейчас весьма распространены четыре стиля начертания иероглифов, которые ввели знаменитые каллиграфы Су Дун-по, Хуан Лу-чжи, Ми Юань-чжан и Цай Цзин. И совсем не трудно научиться подражать им. А этой печатью ваш уважаемый отец пользовался еще в те времена, когда получил ученую степень ханьлинь. И, конечно, многие видели эту печать на документах, которые были им написаны раньше. Но с какой стати станет ваш отец прикладывать печать с обозначением своей ученой степени после того, как стал советником императора. Тем более, что в данном случае он писал сыну и не было никакой необходимости ставить официальную печать. Ваш уважаемый отец – человек высокопросвещенный и мудрый и, конечно, не мог допустить такой небрежности. Если же вы сомневаетесь в том, что я говорю, – допросите вашего посланца, пусть он вам скажет, кого видел в доме вашего отца. Если он солжет, тогда ясно, что это письмо поддельное. Простите меня, господин начальник, за то, что я позволил себе быть столь многословным, но из чувства благодарности за все ваши милости я должен был все это вам высказать.

– Ну что ж, то, что вы предлагаете, очень легко сделать, – отвечал начальник области. – Сейчас мы проверим этого человека. Он прежде никогда не бывал в Восточной столице, и по его ответу на первый же вопрос сразу будет видно, правду он говорит или лжет.

Предложив Хуан Вэнь-бину остаться за ширмой, начальник области вышел в управление и распорядился немедленно привести к нему Дай Цзуна. Стражники тотчас же бросились разыскивать его.

Здесь надо напомнить, что в день своего возвращения Дай Цзун отправился в тюрьму повидаться с Сун Цзяном и там тихо рассказал ему обо всем. Новости эти очень обрадовали Сун Цзяна.

А на следующий день друзья пригласили Дай Цзуна на пирушку. И вот, когда он с приятелями сидел в кабачке и попивал вино, его разыскали посыльные и сообщили, что он должен сейчас же явиться к начальнику области. А тот встретил Дай Цзуна такими словами:

– Ты честно потрудился и хорошо выполнил мое поручение, а я еще и не вознаградил тебя за это как следует.

– Мой долг выполнять приказания вашей милости, – отвечал Дай Цзун, – и разве осмелился бы я отнестись без должного внимания к вашему поручению!

– Я был очень занят, – продолжал начальник области, – и не имел возможности поговорить с тобой. – Ну-ка, расскажи, через какие ворота ты вошел в город?

– Я добрался до столицы поздним вечером и не знаю, как назывались ворота, – отвечал Дай Цзун.

– А кто встретил тебя в доме моего отца? – продолжал расспрашивать Цай Цзю. – И где тебя устроили на ночлег?

– Встретил меня привратник и, взяв письмо, ушел в дом, – спокойно рассказывал Дай Цзун. – Немного погодя, он вернулся за посылкой и сказал мне, чтобы я шел в гостиницу и там переночевал. Ранним утром я снова постучался в дом вашего отца, вышел тот же привратник и вручил мне ответ на ваше письмо. Помня, о том, что я должен выполнить поручение в срок, и боясь опоздать, я не стал ни о чем расспрашивать и поспешил в обратный путь.

– А сколько лет тому привратнику? И какой он из себя: худой или толстый, черный или белый, высокий или низкий, носит бороду или нет?

– Я пришел к дому вашего почтенного отца поздним вечером и в темноте не мог разглядеть привратника, – отвечал Дай Цзун. – А на следующий день я был там слишком рано и в предутренних сумерках тоже ничего не мог рассмотреть. Но мне кажется, он не особенно высок, а так – среднего роста, как будто немолод, с небольшой бородкой.

– Взять злодея! – в гневе закричал Цай Цзю.

С десяток стоявших здесь стражников подбежали к Дай Цзуну и крепко схватили его.

– Я же ни в чем не виновен! – взмолился тот.

– Казнить тебя мало! – продолжал кричать начальник области. – Старый привратник нашего дома Ван-гун умер уже несколько лет тому назад. Теперь привратником – молодой Ван, так как же ты смеешь говорить, что он пожилой и с бородкой. Да к тому же молодому Вану не дозволяется входить во внутренние покои моего отца. Все письма получает старший слуга Чжан, который передает их управляющему Ли, а уж тот доставляет во внутренние покои. И ответа на письмо приходится ждать дня три. Кроме того, как же это так получилось: ты отдал две корзины с подарками, и никто даже не вышел и ни о чем не расспросил тебя? А я-то поддался на твой обман, негодяй! Ну, теперь выкладывай все начистоту – кто тебе дал это фальшивое письмо?

– Я сказал вам всю правду, – настаивал Дай Цзун. – В темноте я ничего не мог разглядеть и так спешил в обратный путь, что никого не хотел ждать…

– Врешь! – закричал начальник области. – Этого закоренелого разбойника надо бить, тогда он, может быть, и скажет правду. Эй, вы, – крикнул он стражникам, – вздуть его как следует!

Тут тюремные стражники поняли, что дело плохо, – в такой обстановке не приходится считаться с тем, кто перед тобой, и, повалив связанного Дай Цзуна, принялись так избивать его, что срывали с него куски кожи, и кровь лилась ручьями. Не будучи в силах дольше терпеть такую пытку, Дай Цзун вынужден был сознаться, что письмо фальшивое.

– Ах, мерзавец, откуда же ты достал его? – заорал начальник области.

– А вот как это было, – начал свой рассказ Дай Цзун. – Когда я проходил мимо Ляншаньбо, на меня напала шайка разбойников, они схватили меня, связали и потащили в горы. Они хотели разрезать меня на куски и вынуть мое сердце. Но прежде чем резать, они обыскали меня и нашли письмо. Прочитав его, разбойники отобрали корзинки с подарками, но меня пощадили. А я, понимая, что теперь не моту к вам возвратиться, умолял их, чтоб они там же, в горах, покончили со мной! Ну, тогда они и написали это письмо, чтобы помочь мне избежать ответственности. Я же, опасаясь наказания за совершенное мной преступление, позволил себе обмануть вашу милость.

– Складно ты говоришь, – заметил начальник области, – только во всем этом нет ни единого слова правды. Ясно, что ты был в заговоре с разбойниками из Ляншаньбо. Вы задумали присвоить мои корзины с подарками! И ты еще смеешь обманывать меня! Бейте этого мерзавца! – снова приказал он.

Однако, несмотря на пытки. Дай Цзун так и не признался в том, что был связан с разбойниками из Ляншаньбо. Цай Цзю попытался еще раз допросить его, но тот твердил одно и то же. Тогда начальник области решил:

– Хватит его допрашивать! Принесите большую кангу, наденьте ему на шею и бросьте его в тюрьму!

Выйдя из присутствия, начальник области поблагодарил Хуан Вэнь-бина.

– Ваша прозорливость, господин тунпань, помогла мне избежать большой ошибки.

– Нет сомнения в том, – отвечал тунпань, что этот человек связан с людьми из Ляншаньбо, он участвует в заговоре, они готовятся поднять мятеж. Если не покончить с ними сейчас, то в дальнейшем могут произойти большие бедствия.

– Надо записать показания этих двух злодеев, – сказал начальник области, – и приложить эти бумаги к делу, а виновных под конвоем вывести на базарную площадь и там обезглавить. Потом можно будет послать донесение императорскому двору.

– Вы приняли мудрое решение, ваша милость, – сказал на это Хуан Вэнь-бин. – Поступив таким образом, вы, во-первых, заслужите милость императорского двора, а во-вторых, помешаете разбойникам из Лянизаяьбо освободить преступников.

– А все ваша прозорливость, господин тунпань, – произнес начальник области. – И вы можете не сомневаться в том, что я позабочусь о вашем назначении на высокую должность. В этот день Цай Цзю устроил в честь Хуан Вэнь-бина пиршество, после которого сам проводил его до дверей, и Хуан Вэнь-бин вернулся в Увэйцзюнь.

На другой день начальник области вызвал следователя и приказал ему немедленно завести дело на двух преступников и приложить к нему показания виновных. Кроме того, он еще велел написать приказ, что через день на базарной площади будут обезглавлены два злодея. С древних времен говорится: «Не откладывай суда над мятежниками». А раз так, то во избежание тяжких бедствий в дальнейшем нельзя откладывать и казни преступников Сун Цзяна и Дай Цзуна.

Следователь Хуан, которого вызвали для составления этого дела, был большим приятелем Дай Цзуна. Но у него не было никакой возможности помочь другу, и он мог только горевать в душе. Однако, обращаясь к начальнику области, Хуан все же решился сказать:

– Завтра государственный праздник, а послезавтра пятнадцатое число седьмого месяца – праздник середины лета. В эти дни запрещается совершать казни. И через три дня тоже государственный праздник. Выходит так, что совершить казнь можно будет только на пятый день.

Все, что мог сделать следователь Хуан, так это продлить Дай Цзуну жизнь еще на несколько дней, и он старался добиться хоть этою в надежде, что за три дня можно будет придумать какой-нибудь лучший выход.

Выслушав Хуана, начальник области согласился с ним.

Спустя пять дней, утром на базарную площадь, где должна была состояться казнь, прислали людей подмести и привести все в порядок. Затем к главным воротам тюрьмы подошли палачи и охрана из местных войск – не менее пятисот человек. В полдень главный надзиратель тюрьмы доложил начальнику области, что все приготовления закончены. Цай Цзю предупредил, что будет лично наблюдать за свершением казни.

Что же касается следователя Хуана, то ему не оставалось ничего другого, как представить начальнику области две дощечки с написанными на них обвинениями, и начальник поставил там одно слово: «Обезглавить». Затем дощечки с приговором были прикреплены к камышовой цыновке.

Несмотря на то, что тюремная стража в Цзянчжоу была в самых добрых отношениях с Дай Цзуном и Сун Цзяном, спасти их она уже не могла.

Между тем осужденных одели соответствующим образом, смочили их волосы клейкой водой, скрутили их наподобие рога или клюва гуся и воткнули по бумажному красному цветку. После этого осужденных подвели к алтарю темнолицего бога тюрьмы и здесь подали им по чашке риса – для вечного успокоения и по чашке вина – для прощания навеки.

Когда приговоренные съели рис и выпили вино, их повели от алтаря к повозке. Около семидесяти стражников сопровождали осужденных, когда их выводили за ворота тюрьмы; Сун Цзян шел впереди, а Дай Цзун – позади. Здесь они остановились и только поглядывали друг на друга, не имея возможности обменяться хотя бы одним словом. Сун Цзян переминался с ноги на ногу, а Дай Цзун, опустив голову, тяжело вздыхал.

В это время на улицы города высыпало огромное множество любопытных. Набралось несколько тысяч человек, они стояли вплотную, толкаясь и наседая друг на друга. Осужденных провели на место казни, где их тесным кольцом окружила вооруженная стража. Сун Цзяна поставили лицом к югу, а Дай Цзуна – лицом к северу. Потом им приказали сесть и дожидаться прихода палача, который должен был казнить их после полудня. Столпившиеся вытягивали шеи и подымали головы, чтобы прочесть написанное на дощечках обвинение.

Одно гласило:

«Преступник Сун Цзян в городе Цзянчжоу сочинил мятежные стихи и распространял злостные слухи. Он был связан с разбойниками из Ляншаньбо и вместе с ними готовился поднять мятеж. Согласно закону, подлежит смертной казни через обезглавливание».

На другой дощечке было написано:

«Преступник Дай Цзун при помощи поддельного письма пытался освободить Сун Цзяна и связался с разбойниками из Ляншаньбо, чтобы вместе с ними поднять мятеж. Согласно закону, подлежит смертной казни через обезглавливание. Ответственный за свершение казни Цай Цзю, начальник области Цзянчжоу».

В это время сам Цай Цзю подъехал к месту казни и, сдерживая своего коня, ожидал доклада.

Но тут в восточном конце площади вдруг появилась группа нищих – заклинателей змей, которые изо всех сил пробивались вперед. Стража не в силах была остановить их.

А пока на одном конце площади происходила эта свалка, с западной стороны подошли продавцы лекарств, вооруженные палицами, и также неудержимо устремились вперед. Напрасно стража кричала им:

– Да что же вы, дурачье безголовое, не понимаете, куда лезете?

– Сами-то вы дурни бестолковые, деревенщина! – отвечали из толпы вооруженные палицами удальцы. – Мы-то в каких только городах не побывали, где нас только не носило! И казни мы видели в разных местах! Даже когда сам император в столице казнил людей, и то пускали народ посмотреть. А вы в своей дыре казните каких-то двух человек и думаете, что потрясаете всю вселенную! Что за беда, если мы проберемся вперед и посмотрим на эту казнь?

Перебранка не утихала, и начальник Цай закричал:

– Не пускать их! Отогнать назад!

Шум не прекращался, а с южной стороны вдруг показались носильщики с грузом, которые в свою очередь стали проталкиваться вперед.

– Сейчас здесь будет совершена казнь! – закричала стража. – Куда же вы лезете со своей кладью?

– Дакак вы смеете задерживать нас, – отвечали те. – Мы несем груз для самого начальника области!

– Сегодня вы все равно должны пройти другой дорогой! Тогда носильщики опустили свой груз на землю и, взяв в руки коромысла, молча осматривались по сторонам. А в это время с северной стороны подошли торговцы с двумя повозками и стали силой прокладывать себе дорогу к месту казни.

– Эй вы, куда лезете? – кричала им стража.

– Идем своей дорогой, – отвечали торговцы. – Пропустите нас!

– Как же мы можем пропустить вас? – возмутились стражники, – когда сейчас здесь будет совершаться казнь. Идите другой дорогой.

– Здорово придумали, – даже рассмеялись торговцы. – Мы идем из столицы и никаких ваших захолустных дорог не знаем. Нам надо тут пройти!

Стража не могла, конечно, этого разрешить и преградила путь. Тогда торговцы тесно сбились в кучу и стояли, не двигаясь с места.

Таким образом, базарная площадь со всех четырех сторон оказалась окруженной людьми, старавшимися прорваться к месту казни. Даже сам начальник области ничего не мог поделать с ними. А торговцы между тем взобрались на свои повозки и, устроившись там, стали смотреть, что происходит в центре площади.

Спустя некоторое время народ расступился, и вперед вышел глашатай, который крикнул:

– Время – третья четверть полудня!

– Казнить преступников! – отдал приказ главный наблюдающий. – По окончании доложить мне!

Палачи с двух сторон подошли к приговоренным и сняли с них канги, а те палачи, которые должны были совершить казнь, держали наготове свои секиры.

Но рассказ ведется медленнее, чем развертывались события.

Как только торговцы, стоявшие на повозках, услышали:

«Казнить!» – один из них выхватил из-за пазухи небольшой гонг и с силой ударил в него несколько раз. И в тот же миг все кругом пришло в движение. Надо сказать, что на базарной площади была чайная с нижним и верхним помещением, и вот наверху вдруг показался огромный, похожий на тигра, смуглый человек. Он был раздет догола и в каждой руке держал по топору. Испустив рычание, подобное раскатам грома, удалец прыгнул прямо вниз и, взмахнув своими топорами, уложил на месте двух палачей и тут же бросился на начальника области.

Охранники пытались было пиками преградить ему дорогу, но разве в силах они были это сделать? И начальник области, прикрываемый со всех сторон охраной, бежал, спасая свою жизнь.

Тем временем на восточной стороне площади нищие – заклинатели змей – вытащили спрятанные в одежде острые кинжалы и напали на стоявших вблизи стражников.

А на западной стороне продавцы лекарств подняли невообразимый шум и стали пиками и палицами избивать тюремную стражу. Вскоре все стоявшие неподалеку от них стражники были перебиты.

В то же время на южной стороне базарной площади носильщики своими коромыслами наносили удары направо и налево, избивая всех, кто попадался под руку. Тут на северной стороне торговцы соскочили со своих повозок и, толкая их вперед, прокладывали себе путь в толпе. Двое из них прорвались к приговоренным, и один взвалил себе на спину Сун Цзяна, а другой – Дай Цзуна; остальные стали стрелять из луков, швырять камни, а некоторые вытащили дротики и размахивали ими. Эти люди, нарядившиеся торговцами, на самом деле были разбойники. Во главе находились Чао Гай, Хуа Юн, Хуан Синь, Люй Фан и Го Шэн. Среди наряженных продавцами лекарств и вооруженных палицами и пиками были Янь Шунь, Лю Тан, Ду Цянь и Сун Бань. В роли носильщиков выступали Чжу Гун, Ван Коротконогий тигр, Чжэн Тянь-шоу, Ши Юн, а под видом нищих – заклинателей змей – пришли Юань Сяо-эр, Юань Сяо-у, Юань Сяо-ци и Бай-шэн.

Эти семнадцать вожаков из Ляншаньбо привели на место казни более ста разбойников и во всех концах площади устроили резню. И вот тут они увидели выпрыгнувшего из чайной голого черного человека, который, размахивая двумя топорами, упорно пробивался вперед.

Чао Гай и его товарищи не знали, кто этот удалец, но они видели, что он, прокладывая себе путь, разит направо и налево. Тут Чао Гай вдруг догадался: «Это Ли Куй по прозвищу “Черный вихрь”. Дай Цзун говорил, что этот малый – лучший друг Сун Цзяна, но очень дерзок и необуздан». И Чао Гай громко окликнул Ли Куя.

– Эй, добрый молодец! Уж не ты ли Черный вихрь?

Но тому некогда было вступать в разговор. Он, как пламя, метался из стороны в сторону, взмахами своих топоров укладывая подряд всех, кто попадался на пути. Тогда Чао Гай приказал двум разбойникам, которые несли на спинах Сун Цзяна и Дай Цзуна, следовать за этим черным удальцом. А тот, уходя с площади, оставил за собой множество убитых, кровь лилась ручьями. Сколько он погубил людей – и не счесть.

Вожаки, переодетые торговцами, бросили свои повозки и вместе с остальными пошли за черным удальцом. Отходивших прикрывали Хуа Юн, Хуан Синь, Люй Фан и Го Шэн. Они стреляли из своих луков, и стрелы, как тучи саранчи, летели на площадь. Тут уж ни солдаты, ни жители Цзянчжоу не осмеливались преследовать их.

А между тем черный удалец шел прямо к берегу реки, продолжая избивать всех, кто попадался ему на дороге: все тело его было выпачкано кровью. И даже на самом берегу он все еще размахивал топорами. Но тут Чао Гай, преградив ему путь мечом, закричал:

– Народ здесь ни при чем! Прекрати избиение людей! Но разве мог Ли Куй остановиться? Каждый взмах его топора нес смерть.

Так они отошли от города примерно на семь ли, но тут бурная широкая река делала крутой поворот, а впереди не было никакой дороги. Чао Гай пришел в отчаяние, однако чернолицый молодец сказал ему:

– Не расстраивайтесь! Отнесем пока нашего почтенного брата вон в тот монастырь.

Действительно, невдалеке виднелся большой монастырь, ворота которого были плотно закрыты. Удалой молодец, подняв свои топоры, ударил по воротам и, распахнув их, ринулся внутрь.

Чао Гай и остальные последовали за ним и, осмотревшись, увидели храм; у храма рос старый можжевельник и голубые сосны. Деревья бросали на землю густую тень. Над входом в храм висела доска с четырьмя большими золотыми иероглифами: «Священный храм белого дракона».

Сун Цзяна и Дай Цзуна внесли в храм и опустили на пол. Только теперь Сун Цзян решился открыть глаза. Увидев Чао Гая и его товарищей, он со слезами сказал:

– Уважаемый брат мой! Не во сне ли я вижу вас?

Чао Гай ему отвечал:

– Вот, не хотели вы, дорогой брат, остаться у нас в горах, потому и пришлось вам испытать столько горя! Но кто же этот черный удалец, который с такой яростью избивал людей?

– А это и есть Ли Куй по прозвищу «Черный вихрь», – сказал Сун Цзян. – Он все предлагал освободить меня из тюрьмы, но я не соглашался, боясь, что из этого ничего не выйдет.

– Да, такого человека редко можно встретить, – промолвил Чао Гай. – У него огромная силища, да к тому же он не боится ни меча, ни стрел.

– Сейчас необходимо достать одежду для наших уважаемых братьев, – напомнил Хуа Юн. – Ведь им не во что переодеться.

Тут все увидели, как из галереи вышел Ли Куй с топорами в руках и направился дальше.

– Вы куда это, дорогой друг? – окликнул его Сун Цзян.

– Ищу монахов, – отвечал Ли Куй, – я всех их прикончу! Стервецы проклятые, и всего-то они боятся: и чертей и богов! Среди бела дня сидят с закрытыми воротами. Вот найду их и принесу в жертву у ворот храма. И где они только попрятались!

– Идите-ка сюда, я познакомлю вас со своими друзьями.

Услышав это, Ли Куй выпустил из рук свои топоры и, низко кланяясь Чао Гаю, произнес:

– Уважаемый брат мой! Не осуждайте меня, невежду, Железного быка!

Затем он познакомился со всеми остальными вожаками и узнал, что Чжу Гуй его земляк. Оба они очень этому обрадовались. Но тут Хуа Юн, обращаясь к Чао Гаю, сказал:

– Уважаемый брат! Вы приказали нам следовать за почтенным братом Ли, и вот теперь мы попали в безвыходное положение. В.переди большая река, которая преграждает нам путь. И нет ни одной лодки, которая выручила бы нас. Что же будет, если из города пошлют за нами погоню? Нам нужна подмога, а где ее найдешь?

– А вы не волнуйтесь, – вмешался Ли Куй. – Мы с вами снова войдем в город и перебьем там всех вместе с этой тварью, начальником области Цай Цзю. Только тогда можно будет успокоиться!

– Ну, дорогой мой, – сказал недавно пришедший в себя Дай Цзун, – твоя необузданность до добра не доведет. В городе наберется шесть-семь тысяч пешего и конного войска. Если мы вздумаем пробиваться в город, то непременно потерпим поражение и погубим все дело.

– Вон на том берегу я вижу несколько лодок, – сказал в это время Юань Сяо-ци. – Мы с двумя моими братьями переплывем реку, захватим эти лодки и доставим их сюда. А там уж можно будет всех переправить. Как вы на это смотрите?

– Да, это был бы наилучший выход! – воскликнул Чао Гай.

Тогда братья Юань, не мешкая, сбросили с себя одежду, оставив одни пояса, и, заткнув за них кинжалы, попрыгали в воду. Однако не успели они отплыть от берега и на ли, как оставшиеся на берегу люди увидели, что вниз по течению вихрем несутся три больших весельных лодки. В каждой лодке сидело не менее десяти человек, все они кричали и свистели, и у всех в руках было оружие. Оставшихся на берегу охватило волнение.

Находившийся в храме Сун Цзян, узнав об опасности, с горечью воскликнул: «Какая же у меня несчастная судьба!» – и поспешно вышел из храма посмотреть, что случилось. Передняя лодка приблизилась, и Сун Цзян увидел в ней здорового детину с пятизубцем в руках. Волосы его были подвязаны красным шнурком. Он был в коротких штанах из белого шелка: налегая на весла, детина, не умолкая, свистел. Сун Цзян тотчас же признал в нем Чжан Шуня и, махая рукой, закричал:

– Дорогой брат, спаси меня!

Тут Чжан Шунь и его товарищи увидели Сун Цзяна и радостно откликнулись:

– Вот хорошо! – и как ветер подлетели на своих лодках к берегу.

Увидев это, братья Юань повернули назад и тоже причалили. Сун Цзян заметил, что в лодке Чжан Шуня было еще человек десять здоровых молодцов. Во второй лодке сидел Чжан Хэн вместе с My Хуном, My Чунем, Сюэ Юном и десятью поселянами. В третьей лодке находились Ли Цзюнь, Ли Ли, Тун Вэй, Тун Мэн и с ними более десятка контрабандистов солью. Все они, вооруженные пиками и палицами, высадились на берег.

Чжан Шунь, встретившись с Сун Цзяном, был вне себя от радости и, низко кланяясь, со слезами на глазах говорил:

– Когда я узнал, что вас отдали под суд, я потерял покой. Но ничего не мог сделать для вашего спасения. Потом я услыхал о том, что арестовали также и Дай Цзуна. В это время я не имел возможности встретиться с уважаемым братом Ли Куем и решил разыскать своего старшего брата, чтобы вместе с ним отправиться в поместье почтенного My. Там мы собрали желающих помочь вам. И вот сегодня решили войти в город Цзянчжоу, прорваться в тюрьму и освободить вас. Мы никак не ожидали, что найдутся другие, которые спасут вас и доставят сюда. Не смею спрашивать, кто эти доблестные герои. Может быть, это справедливейший господин Чао Гай – Небесный князь из Ляншаньбо?

– Это и есть уважаемый брат Чао Гай, – отвечал на это Сун Цзян, указывая на стоявшего впереди других Чао Гая. – Я хочу попросить всех вас войти в храм и почтительно приветствовать его.

Тогда Чжан Шунь с восемью своими товарищами, Чао Гай – с шестнадцатью, а за ними Сун Цзян, Дай Цзун и Ли Куй-всего двадцать девять человек вошли в храм Белого дракона. И эта их встреча стала известной впоследствии под названием «Малое собрание в храме Белого дракона».

После того как все двадцать девять молодцов закончили церемонию приветствия, в храм торопливо вбежало несколько разбойников.

– Со стороны Цзянчжоу слышатся удары гонгов и барабанов, пз города в погоню за нами выступили пешие и конные войска. Вдали видно множество флагов, которые закрывают почти все небо. Копья, сабли и мечи торчат густо, как конопля в поле. Впереди – одетая в броню конница, а позади – копьеносцы со своими начальниками. С длинными мечами и секирами все они идут к храму Белого дракона.

– В бой! – закричал Ли Куй и, схватив свои топоры, ринулся из храма.

– Ну что ж, – сказал Чао Гай, – раз начали, так надо доводить дело до конца. Ну, удальцы мои, – обратился он ко всем, – помогите мне. Мы должны перебить все войско в Цзянчжоу до последнего человека и лишь потом сможем вернуться в Ляншаньбо.

– Мы все готовы выполнить твои приказания, начальник! – в один голос отвечали герои.

И вот около ста пятидесяти человек с боевыми возгласами высыпали на берег реки Цзянчжоу. И, видно, так уж было суждено, чтобы:

 
Воды реки обагрились багровою кровью,
Множество павших вздымались, подобно гope.
 

Верно так уж было предначертано, что:

 
Дракон голубой над рекой, вея пламенем, прыгал,
А свирепые тигры рычали, взобравшись на горы.
 

О том. как Чао Гай со своими удальцами избежал беды, читатель узнает из следующей главы.